В этой визуализации вы представляете пять подношений, исходящих из ваших пяти пальцев, вслед за чем каждое подношение излучает из себя ещё пять. Этот процесс продолжается до бесконечности, наполняя подношениями всё небо. Последняя строка подразумевает, что спустя несколько тысячелетий то же самое может произойти с учениями Будды. Не хочу сказать, что это неправильно, – лишь то, что всё довольно сильно усложняется.

Пропущу следующие четыре предложения. Далее я написал:

 
Движимые чистыми преданностью, намерениями, усердием и верой,
Мы должным образом слушаем, размышляем, медитируем, учим, ведём дебаты и сочиняем,
Становясь сведущими, нравственными, дисциплинированными и сострадательными^[2].
В итоге сущностный смысл всего перечисленного сводится к одному.
 

Эти четыре строки – попытка описать, к чему приводит это непостижимое развитие. Исходя из чистой преданности, чистого намерения, чистого усердия и чистой веры, мы правильным образом слушаем, размышляем, медитируем, учим, ведём дебаты и составляем тексты. В итоге мы осознаём, что все разнообразные ветви, различные идеи – которые порой кажутся противоречащими друг другу – имеют один и тот же смысл. Если искренне изучать их, спорить о них, то в итоге мы обнаружим, что у них одна и та же сущность, но, чтобы прийти к этому заключению, требуются огромная вера, огромное терпение и огромное усердие. Если этих качеств у нас нет, мы можем дойти примерно до середины процесса и застрять в том, что будем видеть лишь различия. Чтобы двигаться дальше, необходимо достаточно терпения – пока не увидим схожесть и тождественность, – вот тогда и поймём, что всё сводится к одной сути.

Следующие четыре строки описывают процесс «капитуляции». Когда я писал эти строки, в моём уме были свежи изучение философии буддизма и практика различных йог. Я довольно серьёзно практиковал и выполнял ретриты, так что стал походить на туго надутый шар: мог вот-вот взорваться. Такое может случиться, если вам двадцать с небольшим, вы много учились и, если говорить честно, эго ваше от этого слегка раздулось. Чем больше мы учимся, тем больше понимаем, сколького мы ещё не знаем. Возможно прийти к мысли: «Я лучше многих других, я много знаю, и всё же – я не знаю ничего». Эго трудно проглотить такое.

Уверен, что подобное происходит с теми из нас, кто сейчас в этом возрасте. Продолжи я дальше в таком духе, я бы заработал стресс – поэтому мне пришлось сдаться. Вот что происходило, когда я писал следующее четверостишие:

 
Неважно, знаком ли ты с обширной терминологией и философией относительной истины:
Если телом, речью и умом практикуешь
Путь своей линии преемственности (самайя), которая является корнем трёх колесниц, —
Не сомневаюсь, изначальная мудрость, сущность всех и каждого, воссияет в тебе.
 

Вы можете знать относительные термины и все нюансы бескрайней информации об объектах познания, а можете и не знать: если ваша линия преемственности чиста и вы телом, речью и умом искренне придерживаетесь нравственности, этики и методов этой линии, то абсолютная изначальная мудрость, сущность всех и каждого, проявится в вас. У меня нет сомнений на этот счёт; я уверен в этом.

Неважно, знающий я человек или нет, неважно, сколько мне ещё предстоит узнать; также не имеет значения, что я не знаю каких-то вещей, в незнании которых мне трудно признаться. Если я следую ненарушенной линии учений Владыки Будды с верой и преданностью и искренне практикую, соблюдая нравственность и этику каждой из практик, то абсолютная сущность, какой бы она ни была, обязательно раскроется во мне. Хотя невозможно указать на неё пальцем и невероятно сложно её объяснить, я не сомневаюсь, что так и будет; при этом мои знания или их отсутствие не играют существенной роли. Быть может, я написал две-три сотни книг на эту тему – это не имеет значения. Быть может, я прочитал триста книг и получил учения по пяти десяткам священных философских трактатов – тоже не важно. Но если я практикую что-либо из этого искренне, то мудрость – сущность всего вышеперечисленного, та самая, которую мы пытаемся объяснить и которая не может быть выражена словами, – проявится.

К концу этих учений вы поймёте, что абсолютную сущность невозможно объяснить и выразить словами, потому что нет слов, которые бы её описали. Это всё равно что спросить будду: «Каково это – быть буддой?». Если он ответит: «Я чувствую себя вот так», – это двойственное выражение, а значит, он не будда. Если же от скажет: «Я чувствую себя вот так, но не всегда, в других ситуациях я чувствую себя эдак», – значит, он один из нас, то есть непросветлённый.

«Будда» означает выйти за пределы двойственности. Это не означает, что у будды нет чувств; это значит, что будда выше чувств и не-чувств, выше знания и незнания. Нам нужно выйти за пределы двойственности, преодолеть её – поэтому мы говорим о невыразимом. Это неизъяснимо, невыразимо, непередаваемо. Я буду говорить здесь об этом на протяжении шести дней по четыре часа в день. Сколько получается? Двадцать четыре часа. Я буду говорить двадцать четыре часа для того, чтобы вы поняли, что это нельзя передать словами!

В следующей строфе говорится о том, что мы, люди, считаем себя очень умными, ведь у нас есть язык, культура и всяческие изыски. Мы считаем себя очень умными, но на самом деле мы глупее тараканов. Тараканы выживают наперекор всему, развивают иммунитет и распространяются повсюду. Люди изо всех сил стараются их извести, но тщетно. Тараканы вновь обнаруживаются в самых лучших местах, потому что умеют адаптироваться. Не так уж мы умны, как думаем, – вот почему я написал:

 
Будучи расслабленными новичками в Святой Дхарме,
Мы запутываемся из-за сложностей
Воззрения, медитации, поведения и плода, объяснённых в великих основополагающих текстах.
Я сам видел, как головы сбитых с толку кружились, словно зонты из павлиньих перьев, под которыми восседают благородные существа.
 

Сарбува (gsar bu wa) значит «новый, свежий» – тот, кто только что познакомился со Святой Дхармой. Ньомле (snyom las) значит «слегка сумасшедший». Жунг (gzhung) значит «центральный» и подразумевает великие тексты. Их называют «центральными», или основополагающими, потому что из них произошло множество комментариев и направлений мысли. Для слегка безумных новичков в Дхарме, коим и я в своё время являлся, эти великие центральные тексты – с их воззрением, медитацией, поведением, действием и плодом – настолько священны, настолько святы, глубоки и обширны, что мы начинаем путаться и головы наши идут кругом.

В этой строфе я говорю «головы кружились, словно зонты из павлиньих перьев, под которыми восседают благородные существа». В стародавние времена такие зонты из павлиньих перьев использовали цари и великие мастера. Во время путешествий люди несли над ними от трёх до тринадцати таких зонтов. Только представители высшего сословия могли использовать тринадцать. Нужно было прикрыть всего одну голову, но им требовалось тринадцать зонтов, да ещё чтобы они вращались по часовой стрелке в процессе движения. Вот о чём говорится в этой строфе: мы запутываемся, и голова у нас идёт кругом. На хинди есть очень хорошее выражение: «Чакар айя хаи», или «Чакар ах раха хаи», что значит «моя голова кружится, как колесо». Когда я писал эти строки, с моей головой происходило то же самое.

Прежде чем написать другие заметки, я подвёл итог первого раздела:

 
Вот почему основа, путь и плод изложены кратко и упрощённо.
Я составил эти заметки для самого себя, чтобы не забыть, и, вероятно, они также будут полезны для кого-то из новичков.
 

Я хотел поделиться с вами этими записями, чтобы вы узнали, что такое Дхарма и что значит познавать Дхарму. Узнав, вы поймёте, что мы познаём Дхарму не ради завершения этого процесса, – ведь завершить изучение Дхармы невозможно. Можно изучать Дхарму на протяжении 10 тысяч жизней – и нам ещё будет что изучать. Можно получить 200 докторских степеней – и всё равно ещё останется что изучать. Просто-напросто невозможно прийти к исчерпывающему знанию этой темы. Изучать Дхарму – всё равно что изучать что-то ещё. Если бы я хотел изучить этот стакан воды и узнать о нём всё, сколько бы жизней это у меня заняло? Невозможно знать всё об этом стакане воды, пока не узнаешь всё обо всей вселенной, всех существах, всём космосе и вообще всём. Пока я всё это не узнаю, я не буду знать всего об этом стакане воды.

Но даже тогда это будет лишь одна из точек зрения. Я изучил бы стакан воды с точки зрения человека с планеты Земля, у которого человеческий разум, человеческие глаза и уши, который может использовать человеческими руками какие-то инструменты. А если бы я был собакой? У меня были бы собачьи лапы, глаза, уши и инструменты, которыми может воспользоваться приручённая собака, – и это был бы другой способ понимания того же стакана с водой. И всё равно познание всего, что может знать собака, тоже займёт целую вечность. А если бы я был духом? У духов нет такого тела – тела и глаза у них другие. И у них бы ушла целая вечность на то, чтобы познать этот стакан воды. И если бы мы были богами с божественными глазами, ушами, телами и восприятием, всё равно на познание стакана воды у нас ушла бы целая вечность.

Человеческие существа с планеты Земля и человеческие существа из других вселенных абсолютно разные. У других людей может не быть глаз; они, быть может, видят посредством звука и питаются совершенно другой пищей. Есть бессчётное количество видов человеческих существ, люди с планеты Земля – это лишь один из них. Среди нас существуют также белые люди, жёлтые люди, чёрные люди, коричневые люди, красные люди – они подходят под разные описания, но разница между ними пустяковая, реальной разницы нет. У всех на этой Земле один нос с двумя отверстиями, один рот, наполненный костями и зубами, два глаза, два уха, щёки, скулы, виски, а сверху – волосы. Больших различий тут нет, будь ты чёрным, белым, красным или жёлтым.

Однако люди, живущие в других вселенных, должно быть, другие. Наша эволюция развивалась по определённым шаблонам; если их эволюционные шаблоны хотя бы немного менялись, то существа, развивавшиеся по ним, обрели совершенно другой облик.

Даже если бы они обитали в схожей с нашей окружающей среде, они выглядели бы совершенно по-другому. Вероятно, мы смогли бы видеть их, пожать им руку, хвост – или что там у них есть, – может быть, уши. Может быть, у них нет рук, вместо них – длинные уши, которыми они пишут и делают другие вещи, – значит, им мы пожали бы уши. Другие же люди из других вселенных могут жить в настолько иной среде, что мы не в состоянии даже видеть их, а они не могут видеть нас. Но если их мир – это мир людей, значит, они – люди. Собаки, змеи, черви и рыбы – все относятся к миру животных, но выглядят абсолютно по-разному. То же самое касается и мира людей: это один и тот же мир по уровню, но среды в нём есть разные, поэтому и люди развиваются по-разному.

Тот, кто знает о стакане воды всё, – будда. Учёный, желающий обладать полнотой знаний о чём-либо, должен обрести просветление – иначе никак. Может быть, он сделал несколько открытий, описал их в своих исследованиях и издал 200 книг, – но он всё равно умрёт, так и не завершив свой труд. Критики или ученики могут продолжить его дело и написать за свою жизнь ещё по 200 книг, после чего ещё столько же сделают их последователи. Им могут присудить Нобелевскую премию за научные открытия, окружить почётом и воздвигнуть им памятники перед институтами, а в галереях развесить их портреты. И несмотря на всё это – не имея реализации, они не будут знать всего; это невозможно. Не стоит ни воодушевляться, ни падать духом от простых фактов, которые нужно знать.

Я поделился с вами своими записями, потому что это очень важные вещи. Они исходят не от меня, а из великой мудрости моих наставников, которые, в свою очередь, получили её от своих наставников и передали мне с великом состраданием, а я воспринял её с преданностью. Передачу и благословения, которые я получил, я перенёс на бумагу, чтобы сохранить в виде записей. В то время у меня уже были обширные познания, но я потом стал вкалывать как папа Карло, чтобы служить Будде и линии передачи. Я давал учения, занимался строительством, путешествовал по миру и делал ещё массу дел. На протяжении последних десяти лет пришлось также заняться такими вещами, с которыми до этого я никогда не сталкивался и не имел ни малейшего опыта, – это тоже оказалось очень интересно.

Я безостановочно работал, служа Дхарме, за что благодарен: это огромная честь. Но всё это время у меня почти не было возможности изучать новые тексты. Я не могу одновременно работать и учиться или же учить и учиться – поэтому мои знания буддийской философии и текстов остаются примерно на том же уровне. Хотя благодаря тому, что я давал учение, общался с людьми и так далее, мой опыт стал богаче.