Вспомнив свой недавний горький опыт, я старалась вести себя осторожнее, не выпрямляться в полный рост и двигаться перебежками. Объяснять этого своему спутнику, к счастью, не потребовалось.

На улице сегодня было довольно ветренно, тихо и пусто. Большинство зомби, по моим наблюдениям, не любили чрезмерную жару и холод, предпочитая в такие дни забираться в дома и разбитые магазины. Сейчас продолжительность солнечного дня уменьшалась, а температура окружающего воздуха падала. И сложно было пока сказать, что будет с ними зимой, впадут ли они в спячку или замёрзнут.

Мы двигались в доль дороги, старательно избегая дворов. Малоэтажные здания смотрели на нас тусклыми и разбитыми окнами. Эти безжизненные рамы пугали, заставляя обходить их как можно дальше, и трудно было поверить, что не так давно в этих домах кто-то жил. Подойдя к проспекту, за которым начинался парк, мы осмотрелись и заметили поблизости какое-то движение.

Прямо по дороге, в противоположном от парка направлении дрожащей походкой вышагивал заражённый, таща за собой что-то, оставляющее неприятный обрывчатый мокрый след. Пока ещё не искушённый подобным зрелищем Том, с маской отвращения и болезненного интереса на лице, невольно вгляделся в груз. Тут же он судорожно сглотнул, отворачиваясь и прижимая ладонь ко рту.

– Если тебя затошнило, можно здесь, я пойму, – недвусмысленно намекнула я, разглядывая удаляющиеся куски мяса, которые уже трудно было назвать людьми.

Томас отрицательно замотал головой, всё ещё не отнимая руки и покрываясь испариной.

– Кажется, это труп из самолёта, – присмотрелась я. – Женский.

– Это стюардесса, – стойко пытался справиться с тошнотой англичанин. – Она приносила мне чай…

– Воу! – я обернулась и усадила его на землю, заставляя прислониться к стене. – Не драматизируй. Не нужно ничего вспоминать. Дыши глубже.

Я быстро пошарила в рюкзаке и достала бутылку воды:

– Вот, держи. Отпей.

Мужчина благодарно кивнул, сделал глоток и прикрыл глаза. Ему потребовалось немного времени, чтобы прийти в себя.

– Сколько ты здесь пробыла одна? – открыв глаза, внезапно спросил Том, явно изумляясь моему холодному спокойствию.

– Что-то около трёх месяцев, – туманно отозвалась я.

На самом деле я знала точный срок. Ведь каждый чёртов день с момента трагедии я делала пометки в дневнике.

Его глаза удивлённо округлились:

– Так долго?! О, боже…

Стэнсбери выглядел обескураженно. Кажется, ему трудно было представить столь долгое выживание в одиночку. Он осмотрел меня с головы до ног в поисках зацепки, какого-нибудь намёка на то, почему я до сих пор жива. Да, пожалуй, в это сложно было поверить. Я не обладала какими-либо сверхчеловеческими данными, многого боялась, была обычной неловкой девушкой. Так что я понимаю, почему Том не ожидал от меня такой степени живучести.

– Скажи мне, как? – не поверил он. – Как ты выжила?

– Наверное, мне слишком дорога моя жизнь.

– Я не представляю, не могу до сих пор смириться…

– Смирись, – я достаточно резко потрепала его по плечу. – Ты же мужик! Давай, соберись! Нам предстоит ещё не один раз столкнуться с подобным. И я хочу, чтобы ты держал себя в руках, когда кто-нибудь попытается меня сожрать.

Томас жалобно посмотрел на меня снизу-вверх.

– Надеюсь, – решила я приободрить своего спутника, – скоро мы раздобудем оружие. Вот тогда-то мы повеселимся!

– Мы что, будем их убивать?! – тут же вознегодовал англичанин.

– Том, извини мою бестактность, но как бы тебе сказать, – наигранно замялась я. – Они уже давно мертвы, так что это не убийство.

– Но они были людьми!

– Это уже не люди. Помнишь, что я тебе рассказывала о них? – пыталась я до него достучаться. – Это ходячая, плотоядная, агрессивная биомасса. Не более.

Том замолчал, погрузившись в свои мысли. Я прекрасно его понимала, не так-то просто заставить себя причинять вред ходячим мертвецам. Мало того, что это страшно, так ещё каждый раз всматриваешься в эти лица и думаешь, гуманно ли ты сейчас поступаешь, правильно ли? Точно ли твой противник мёртв? А ещё заражённые бывают разных полов и разных возрастов – эпидемия никого не обошла стороной. Так чиста ли твоя совесть? К счастью Томаса, в отличие от меня, ему не придётся с замиранием сердца выискивать в каждом встреченном зомби знакомые черты.

– Мне лучше, – мужчина поднялся на ноги, но выглядел он всё ещё удручающе. – Можем идти.

– Хорошо, – я ободряюще улыбнулась ему.

Мы обошли главные ворота парка, возле которых стояли деревянные лавки, и двинулись вдоль высокого решётчатого забора. Вскоре зловещий пустынный проспект остался позади, а мы остановились возле небольшой дыры в заборе. Отсюда уже был виден самолёт.

Пробравшись на пожухлую траву парковой клумбы сквозь чёрные прутья, мы двинулись к выгодно валяющимся неподалёку листам покорёженного металла. С этой стороны парка были видны внушительные воронки от снарядов, очевидно, скопления зомби пытались уничтожить с воздуха. Вообще, по доходившим до меня слухам, попытки авиации были недолгими и безрезультатными. Мы притаились за листом проржавевшего от непогоды металла – было сложно сказать, чем это являлось ранее. В городе теперь вообще было предостаточно мусора и обломков, непонятного происхождения.

Пока мы оглядывались, я успела обнаружить небольшую круглую пробоину вверху пластины, её края были характерно вывернуты.

– Здесь стреляли, – от случайной находки у меня радостно заблестели глаза. – Когда будем подбираться к самолёту, будь добр, смотри под ноги. Кто-нибудь мог бросить на территории парка оружие.

Мужчина без особого интереса осмотрел найденную мной пробоину и ощупал вывороченный вовнутрь металл.

– Чёрт! – Том поспешно отдёрнул руку и досадливо свёл брови.

– Что случилось?

– Мелочь.

Попытка Тома скрыть от меня плоды его неосторожности не увенчалась успехом. Я быстро сообразила, что каким-то чудом англичанин умудрился порезаться.

– Дай сюда, – поспешно перехватила я его за повреждённую руку и потянула к себе.

– Не стоит, всё в порядке, – слабо запротестовал Томас.

Проигнорировав его слова, я осмотрела руку. Порез на пальце был неглубоким.

– Ну, ей-богу, уникум! – недовольно проворчала я на русском, туго перехватывая повреждённый палец и засовывая его себе в рот.

Том опешил. Отсосав солоноватую кровь и сплюнув, я приложилась вновь, и ещё раз, пока кожа на пальце не побледнела.

– Эм, – Том слегка растерянно наблюдал за моими действиями.

Что ж, я бы тоже на его месте волновалась, если бы порезалась ржавым металлом.

– Тин, – мужчина выглядел слегка напряжённым и, кажется, чуть пошёл красными пятнами. – Что… что ты делаешь?

Отстранившись, я критически осмотрела рану и, удовлетворившись результатом, полезла в рюкзак за пластырем.

– Ну, – изрекла наконец я, тщательно заклеивая порез, – Если к вечеру тебя не начнёт лихорадить, считай – я тебя спасла от мучительной смерти.

Стэнсбери внимательно смотрел на палец такими глазами, будто я отрезала старый и прилепила ему новый.

– Спасибо.

– Жить будешь.

Моей гордости не было предела. Я вновь закинула рюкзак за плечи и оценила обстановку. В данный момент возле самолёта заражённых не наблюдалось.

– Идём, – я решительно встала и двинулась вперёд.

Том, немного растерявшись, догнал меня уже на подходе к самолёту. Мы аккуратно пробрались под поваленным колесом обозрения и подошли к открытой двери передней части самолёта. Томас подсадил меня. Я прислушалась – внутри было тихо.

– Ты уверена, что он не развалится? – с тревогой в голосе уточнил Томас, с недоверием осматривая разломанный корпус.

– Не должен, – легкомысленно прикинула я.

Достав фонарик, мы с англичанином медленно забрались внутрь, храня напряжённое молчание. Внутри всё было черным-черно, по обе стороны располагались остовы сидений, в задней части самолёта они обгорели до железных конструкций. Обшивочное покрытие на полу оголилось и местами вспучилось, под светом фонаря были видны дыры в корпусе. Вероятнее всего, причиной пожара было повреждение топливного бака. Передняя часть самолёта сохранилась лучше. Пробравшись осторожными шагами к головной части, мы упёрлись в приоткрытую бронированную дверь кабины пилотов и заглянули внутрь. К моей радости, огонь сюда не добрался.

– Странно, – заметил Том, нервно оглядываясь через плечо, – нигде в самолёте нет тел погибших, даже здесь.

– Ничего странного, – оборвала я его на полуслове. – Их уже давно растащили зомби. Держи шокер наготове.

Лобовое стекло частично треснуло, нос самолёта чуть смяло, в результате чего повредилась приборная панель, одно кресло пилота было отодвинуто и покрыто багровыми пятнами.

– Интересно, зачем им уносить трупы? – вдруг осторожно поинтересовался Стэнсбери.

Его внезапная мысль назойливо зазвенела у меня в голове.

– Пока не знаю… Потом. Всё потом!

Отгоняя все сторонние мысли, я принялась шарить в тесной кабине, в попытке найти ключ к нашему будущему. Руки лихорадочно дрожали от нетерпения. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем на глаза попалась какая-то карта. Я схватила её и быстро окинула взглядом. К сожалению, местами она была порвана и смята, но здесь были пометки от руки. Стрелки, галочки, цифры… а в углу красовались координаты.

– Есть, я нашла! – воскликнула я радостно, оборачиваясь и демонстрируя находку Томасу. – Вот она, я же говорила! Ха-ха!

Упоённая успехом, я бережно свернула карту и протянула её Тому, чтобы вернуться к осмотру кабины.

– Что ты ищешь?

– Хочу ещё раз испытать свою удачу, – я рассмеялась.

– Карта у нас, самое время уходить, – мужчина недовольно свёл брови.

Я знала, что нахождение здесь вызывало в нём не лучшие воспоминания, но я слышала, что в самолёте должно быть оружие. Под руку попался уцелевший компас, я передала его спутнику и продолжила поиски. Я чувствовала, как время подгоняет меня, словно предупреждая о приближающейся опасности. Личное оружие пилотов, скорее всего, было унесено вместе с телами, но здесь просто должно было быть что-нибудь ещё.

Не найдя ничего на полу, я поднялась и ещё раз внимательно осмотрелась вокруг, ведь в спешке я могла что-то упустить из виду. Наконец я увидела на втором кресле пилота продолговатый серебристый кейс с говорящей надписью HENRY US SURVIVAL. Кейс был приоткрыт. Кажется, кто-то пытался им воспользоваться, но не успел, содержимое было на месте в полной комплектации. Я схватила кейс, и вид в эту секунду у меня был безумно счатливый.

– Что это? – с подозрением спросил Том.

– Винтовка, – восторженно объяснила я.

Мой спутник скептически вскинул бровь:

– Кейс маловат.

– Потом покажу, – снисходительно улыбнулась я. – Идём.

Честно говоря, было странно находиться рядом с мужчиной, не разбирающимся в оружии. Глупо было даже спрашивать, умеет ли он с ним обращаться. Хотя, помнится, Стэнсбери немного учился стрелять для одной из его ролей. Но нужно понимать, что между кино и жизнью огромная разница, поэтому мне не стоило сильно надеяться на его навыки.

– Тебе помочь? – Том с готовностью протянул руку за кейсом.

– Нет, спасибо, она не тяжёлая, а у тебя есть дела поважнее. Ты же у нас владелец волшебного жезла.

– Чего? – смутился мой спутник.

– Шокера, – быстро поправилась я. – И у тебя получается с ним обращаться гораздо лучше, чем у меня.

Выбравшись из кабины пилотов, мы быстро зашагали по салону. Батарейки фонарика уже начинали садиться, и по салону бегал лишь тусклый жёлтый кружок, с трудом выхватывая детали.

– Как думаешь, – вдруг спросил Том, – стоит надеятся, что в багажном отделении что-нибудь сохранилось?

– Не думаю, приземление было жёстким. У тебя там что-то важное?

– Если только для меня лично…

– Значит, ничего важного. Нам нужно лишь то, что способствует нашему выживанию, всё остальное не имеет значения.

– Жаль, – коротко высказался мой спутник.

– Прими это как данность, – понимающе хмыкнула я. – Сейчас важен только ты сам, а вещи – это лишь вещи.

Когда мы подошли к выходу, англичанин невольно обернулся и в последний раз осмотрел салон самолёта. «А ведь он мог навсегда попрощаться здесь с жизнью» – мелькнула у меня в голове липкая мысль. Задавать вопросы о том, что с ним произошло, я всё ещё не осмеливалась. Я знала, насколько это тяжело, и ждала, пока он сам захочет рассказать мне свою историю. К тому же, допускаю, я была совсем не тем человеком, с кем он мог бы разоткровенничаться.

– Я вот, кстати, была очень привязана к некоторым вещам и воспоминаниям, – решила я разбавить его гнетущее молчание. – Но каково это бегать по городу и пытаться выжить с фотоальбомом за плечами, любимыми книгами или семейным сервизом? Сам понимаешь абсурдность ситуации.

Мой спутник неопределённо хмыкнул и двинулся к выходу. Сегодня нам везло, уже давно обшарив самолёт, зомби потеряли к нему интерес и воспринимали его как часть местного ландшафта. Впрочем, его заселение было делом одного-двух дней, наша вылазка за картой была очень своевременной.

– Куда теперь? – англичанин помог мне спуститься на землю.

– Нужно изучить карту и обсудить план действий.

– Выходит, нам вновь придётся подыскивать жильё?

– Да, только в этот раз по-тихому, без приключений.

– А потом мы снова будем спасаться бегством через окно? – скептически уточнил Том, вскинув бровь.

– Давай будем мыслить позитивно, до сих пор я выходила через окна всего раз двенадцать…

– Двенадцать?!

– Считая наш последний, – поспешно вставила я.

– Знаешь, это серьёзная статистика!

– Да брось! – нервно рассмеялась я. – Гораздо чаще получается сбросить хвост, это мы с тобой были неосторожны.

– А мне показалось, что нас легко заметили и почти настигли, – с жаром заговорил Стэнсбери. – Я сомневаюсь, что следующий раз пройдёт гладко!

– А разве у нас есть выбор? Нам ведь всё равно придётся искать ночлег. Наш спор лишён смысла.

Мужчина не на шутку задумался и нахмурил брови, что, на мой взгляд, выглядело весьма забавно. Ответ был слишком очевидным, чтобы его стоило озвучивать.

– Не беспокойся, далеко в город мы не пойдём, – наконец заговорила я спокойно. – Вернёмся к домам возле проспекта. Сам видел, что там достаточно тихо. Идём.

Мы уже хотели отправиться обратно, пробрались под колесом обозрения и вышли к носу самолёта, как путь нам перегородила чёрная собака, что-то старательно вынюхивающая на дорожке. Я попятилась. С самого начала эпидемии я старалась не контактировать с животными. Том, озабоченный моим поведением, тоже остановился. Перед нами был тощий чёрный спаниель и вряд ли он представлял какую-либо серьёзную угрозу, но рисковать не хотелось. Развернув Томаса, я настойчиво повела его в противоположную сторону. Под хвостом железной птицы оказалось достаточно места, чтобы пролезть.

– У тебя кинофобия? – наконец спросил Том.

Мы шли вдоль набережной, небо прояснилось и солнце сегодня было ярким, покрывая искрящейся рябью полосу реки.

– Нет. Просто сейчас все собаки бездомные, они дичают, могут переносить бешенство или даже зомби-вирус. Я не хочу рисковать.

Со стороны самолёта донёсся собачий лай.

– Слышишь? Скорее всего, возле самолёта появился заражённый, – заметила я, настороженно оборачиваясь. – Все собаки реагируют на них агрессивно. Поэтому, если где-то поблизости залаяла собака – вероятнее всего, тебе пора сваливать.

– Учту, – слабо улыбнувшись, пообещал Томас.

Мы быстрым шагом отдалились от места крушения и, убедившись, что за нами нет хвоста, позволили себе сбавить шаг.

– Тин, расскажи мне о себе?

– Что это так вдруг? – усмехнулась я, застигнутая врасплох его вопросом.

– Просто подумал, что ты обо мне знаешь несправедливо больше, – улыбнулся он в ответ.

– Давай не сейчас, – быстро попросила я. – Не хотелось бы отвлечься и нарваться на неприятности.

– Вся набережная пустая! Что может пойти не так?

– О, всё что угодно!

– Кстати, что это за река?

– Томь, – сказала я и тут же рассмеялась. – Река называется Томь, ты представляешь? – повторила я, в ожидании, когда до него дойдёт это странное совпадение.

– То…

– Мь! – с улыбкой закончила я, указывая на серые воды реки и разводя руками. – Том, это река Томь. Томь, это Том.

– Да ладно! – мужчина озадаченно уставился вниз, а в уголках его глазах уже собрались весёлые морщинки.

Он нервно облизнул губы и, расплывшись в широкой улыбке, вновь перевёл взгляд на меня.

– «Томь»? Забавно.

Пройдя чуть дальше, я заметила впереди какое-то движение и решила свернуть к зелёной части парка, где в случае опасности нам будет проще спрятаться.

– Ты ушла от моего вопроса, – вскоре заметил англичанин, – Ты расскажешь мне что-нибудь о себе?

– Ты сам спросил про реку, – я невозмутимо пожала плечами.

– А теперь спрашиваю про тебя, – настойчиво продолжал наседать мой спутник.

– Что тебе интересно? – с наигранным безразличием осведомилась я.

– Например, чем ты занималась до эпидемии? Ты училась? Работала?

– Это долгий и ужасно нудный рассказ, – уже в который раз попыталась я уйти от расспросов.

– У нас много времени, – терпеливо отозвался Томас.

К его несчастью, воспоминания о прошлой жизни не приносили мне радости, и рассказывать о себе мне не хотелось, пускай мне и польстила его заинтересованность.

– Давай как-нибудь в другой раз, – попросила я, втягивая голову в плечи. – Сейчас не время.

Том почувствовал смену моего настроения и не стал больше настаивать. Тем временем мы добрались до забора и перелезли на сторону проспекта. В пределах видимости было несколько заражённых, но мы осторожно обогнули опасный участок и зашли в первый попавшийся двор. Здесь была небольшая детская площадка и несколько подъездов. Я оставила Стэнсбери снаружи – следить, чтобы за мной никто не зашёл, а сама отправилась на разведку.

Первый подъезд был достаточно мрачен, здесь в прошлом случился пожар, а сейчас царила разруха. Пройдя все этажи, я так и не нашла квартиры, отвечающей моим требованиям. Выйдя, я обменялась с Томом условными знаками и отправилась в следующий подъезд. Здесь мне повезло больше – нашлась довольно неплохая пустая квартира на третьем этаже, с небольшим запасом непортящейся провизии и надёжной дверью. Все квартиры этажом ниже зияли разбитыми окнами и пустотой. Что меня, в принципе, тоже устраивало. В приподнятом настроении я спустилась вниз.

Выйдя из дома я, к своему ужасу, не увидела Тома на прежнем месте. Судорожно оглядевшись по сторонам, я всё-таки обнаружила его неподалёку – у детской площадки. Он стоял в полный рост, всё его тело было заметно напряжено, а в руке он наизготовку держал шокер. Что же его заинтересовало там? Я уже собиралась подойти ближе, как увидела то, что повергло его в оцепенение – напротив Тома стоял ребёнок. Естественно, это был неживой, заражённый ребёнок, что несложно было определить по его синему оттенку кожи и запёкшейся крови на одежде. Что же касаемо остального – к сожалению, заражённые дети по своему внешнему виду мало отличались от настоящих. Это был маленький мальчик, навскидку, ему было лет пять. Он стоял всего в нескольких метрах от Тома и почему-то не пытался напасть. Но бездействие мужчины меня пугало куда больше.

– Давай же, – прошептала я нетерпеливо, – бей его и беги!

Мальчик медленно поднял руку, вытянул её перед собой, растопырив маленькие пальцы, словно пытаясь дотянуться до мужчины, и неловко шагнул прямо к Томасу. «Медленный и слабый, – машинально подметила я. – Давно не ел, убежать – раз плюнуть. Давай же, Том, – я всё ещё надеялась на здравомыслие англичанина. – Бей и беги!»

Но Стэнсбери вдруг опустил шокер и лишь сделал неуверенный шаг назад. Ребёнок же останавливаться и не думал.

– Срань господня! – недовольно выругалась я, бросая на землю кейс и торопливо открывая его. – Мягкотелый ублюдок!