– Как ты учишься в университете?

– А что?

– Тебе нравится?

– Нравится.

– Факультет не легкий. Справляешься?

– Я окончил школу с золотой медалью. А в универе сложнее, но я много занимаюсь.

– Ты был отличником?

– Вроде того. В школе легко.

Мы идем друг от друга на расстоянии. Я с одной стороны дорожки, он с другой.

– Ты так и не сказал про дедушку.

– Про своего?

– Да.

– Он большой человек. Директор фирмы.

– У тебя богатый дедушка? А отец?

– Отец сидит.

– Где сидит?

– Там.

Он взглянул на море. Блеск воды отразился в черных зрачках.

Не хочет говорить о родителях. Все-таки есть проблемы, и не только с бабушкой. Хорошо, хоть вообще отвечает на вопросы. Первые дни он даже не смотрел в мою сторону, не замечал. Делала вид, что я не существую.

– У тебя есть братья, сестры?

– Сестра. Она старше меня на пять лет. Еще есть двоюродные. А у вас только одна дочь?

– Пока одна.

– Ей повезло.

– Почему?

– Все внимание достается ей.

– А тебе мало уделяли внимания?

– Мне? – Бледные губы вздрогнули. – Смотря от кого. Бабушка любит, а родители не очень.

Бабушка любит? Что же тогда говорить о родителях, если бабушка любит?

– Аня просит брата, – сказала я, – или сестру. Ей скучно одной. Потом она девочка, хочется, заботится о ком-то.

– Женщины странные создания. Вы любите жить ради кого-то.

– А разве это плохо?

– Нужно, жить для себя. Для этого Бог дал человеку чувства.

– Жить ради других – тоже чувство.

– Я говорил про удовольствие.

– Это твое мнение?

– А ваше?

– Все мы думаем по-разному и живем по-разному.

– Жизнь – непонятная штука.

Это точно. Я сама многого не понимаю в жизни, а учу детей.

Аня увидела нас издалека и бросилась навстречу. Панамка улетела в сторону, светлые кудри растрепались на ветру.

– Мамочка!

Старуха скривила лицо, когда мы подошли ближе.

– Привет.

Александр обнял девочку и чмокнул в щеку, чисто по-французски. Она сразу повисла у него на шее.

– Почему ты в песке? – спросила Аня.

– Я плавал, потом лег отдохнуть. А ты что тут делаешь? С Дусей играешь?

Как легко он общается с ребенком, будто знает всю жизнь. На одном уровне.

– Мне понравилась ваша собачка. Бабуля разрешила, мне покормить ее вкусняшками. Она облизала мне лицо.

– Это она любит. Вот смотри.

Он взял собачку на руки, и та сразу же проникла своим маленьким язычком ему в нос. Анютка подсунула свое лицо, ей тоже хочется внимания. Парень засмеялся. Я увидела зубки. Белые, ровные. Сам он обычный, непримечательный, но фигура хорошая и красивая улыбка. Очень красивая. Такая, что проникает в самое сердце. Жалко, он редко улыбается.

Пока я любовалась губами Александра, он тоже наблюдал за мной.

– Мам, я и хочу такую Дусю.

Дочка дернула меня за руку. Только сейчас я заметила его взгляд, подняла глаза вверх, кое-как оторвав от улыбки. А он… смотрит. И не просто смотрит, а любуется. Как будто перед ним сама дева Мария сошла с небес. Обычно, так смотрят на мать, или жену, родившую долгожданного сына, или на чудо, свалившееся внезапно на голову.

– Алик, – капризным тоном проговорила старушка, – нам пора. Уже подают завтрак, а ты еще не принял душ.

Мы попрощались. Они направились в золотой сектор, мы прошли в ресторан.

После завтрака Жак встретил нас на пляже. Протянул Ане рожок с мороженным. Теперь он знает, как завоевать сердце маленькой девочки; еще вчера они сблизились во время прогулки, а сегодня стали друзьями. Мы заняли свои лежаки, расстелили полотенца, разложили одежду, спрятали в тенек бутылку с водой.

Нелегко согласиться на свидание на пляже. Особенно женщине, родившей ребенка. У меня всегда была хорошая фигура, но все, же… Двадцать восемь лет – это уже возраст. На груди появились растяжки, на бедрах отложился жирок. С другой стороны, Жак гинеколог, он знает о женщинах все: и об их достоинствах, и о недостатках.

Только я подумала о фигуре, как он озвучил свою мысль.

– Вы прекрасны, Вера! Сразу видно, что следите за здоровьем. Вы бегаете или плаваете?

– Бегаю. Уже давно. Как родила Аню, так стала заниматься спортом.

Он тоже выглядит потрясающе. Сильные плечи, кожа смуглая, плоский живот. Ноги длинные; сам Аполлон позавидовал бы его накаченным икрам. Руки изящные, как у всех врачей, статная осанка, шикарные волосы.

На спортивной площадке собралась молодежь. Александр махнул рукой Ане. На меня, как обычно, не взглянул.

– Я могу пригласить вас сегодня на праздник? – спросил Жак, не отрывая взгляд от моей груди. – Вы знаете, что в понедельник у хозяина отеля был юбилей? Пятьдесят лет. По этому поводу он проводит в ресторане праздник. Приглашены все постояльцы, а так же будут певцы, танцоры.

– А с детьми туда пустят?

– Конечно. Это не ночной клуб, а культурное мероприятие. С вкусной едой, шампанским, фейерверком.

– С удовольствием схожу. Давно не была на праздниках.

Я так обрадовалась, что чуть не захлопала в ладоши. Жак тоже улыбнулся.

– Вот и отлично. Я зайду за вами в девять часов. Или вас подождать в холле?

– Мы живем в пятьсот третьем номере.

– Так высоко?

– Там красивый вид с балкона.

Он прищурил глаза, вальяжно развалился на шезлонге, предоставив моему взору прекрасное тело, обтянутое узкими шортами, и спросил:

– Все русские женщины такие?

– Какие?

Сейчас скажет «озабоченные». Не стоит так откровенно пялиться на его грудь.

– Серьезные.

– Я серьезная?

Выдохнула. Слава богу, не заметил.

– Вы редко улыбаетесь. А ваша дочка наоборот часто смеется.

– Она в папу. Он тоже веселый.

– Вы замужем?

– Можно сказать и так.

– Расскажите о вашем муже.

– Вам интересно?

– В двух словах. Чтобы узнать женщину, нужно познакомиться с ее мужем.

Что рассказать?

Юра легкий человек. Родился в самой обычной советской семье. Мама, папа, брат. Люди простые, добрые, живут позитивно, не оборачиваясь назад, не гнушаясь тяжелой работы.

– Хорошо иметь дочь, – сказал Жак, заметив мое замешательство. – У меня тоже девочка. Ей уже восемнадцать. Живет в Лондоне с моими родителями, в следующем году собирается замуж.

– Так рано? Я думала, в современном мире девушки не торопятся завести семью. Это мы выходили замуж в восемнадцать лет.

Он тяжело вздохнул.

– Встретила какого-то неформала, потеряла голову, а теперь кричит, что все виноваты в ее неправильном воспитании. Обвиняет весь свет.

– Трудный подросток?

– Да, какой подросток?

– Сейчас дети поздно взрослеют. Они до двадцати лет живут в придуманном мире. Я видела много людей, которые к тридцати годам так и не выросли.

– Тяжело работать в школе?

– У меня старшие классы. Очень трудные, особенно парни. У них переходный возраст растянут с четырнадцати лет до бесконечности. Многие ходят с усами и бородой, а в душе все еще играет детство. Большие мальчики, с маленькими возможностями.

– Родители балуют.

– И деньги. Они самый страшный враг. А еще телевидение.

– Мало общения.

– Наверное.

– Я все смотрю вон на тех пацанов. – Он показал в сторону спортивной площадки. – Какие молодцы! Каждый день играют. Не сидят в номерах у компьютера. Смеются, двигаются. А вроде все ребята из состоятельных семей, но умеют общаться.

Общаются. Все на разных языках, но понимают друг друга. Девочки крутятся возле парней, а те не сводят глаз с красивых обнаженных фигур. Все как раньше. Гормоны играют, в воздухе висит запах секса.

После пляжа Жак проводил нас в гостиницу.

– Ну что, милые дамы, до вечера. Я зайду за вами в девять.

– До встречи, Жак.

– До встречи, Вера.

Мы подошли к лифту.

– Мам, что за праздник? – спросила дочка, дернув меня за руку.

– Не знаю.

– А что я надену?

Точно! У меня нет ни одного праздничного платья. И купить не могу. В этом городе такие цены, что мне придется работать целый год, чтобы накопить только на один вечерний наряд.

Двери лифта открылись. Только мы зашли, как за нами пролезла Виолетта Филипповна. На сей раз без своей щуплой собачонки. За то в красивом брючном костюме и серьгами до плеч.

Такое ощущение, что она следит за нами. У элиты свой лифт!

– Девочки, – сухо сказала она, – что грустите?

– Мы сегодня идем на праздник, – вяло сообщила Анечка.

Она не боится старуху и разговаривает с ней спокойно, без стеснения, как со своей родной бабулей.

– На какой праздник? – удивленно взглянула на меня Виолетта Филипповна. – Который будет здесь в отеле?

– Да.

– Разве это праздник? Пьянка для постояльцев. Нечего там делать с ребенком.

– Но нас пригласили.

– Кто?

– Жак, – ответила за меня дочка. – Мамин новый друг. А я дружу с Филиппом.

Старушка хитро улыбнулась.

– Это тот красавец, с которым вы вчера гуляли по пляжу?

– Откуда вы знаете?

– Мы с Аликом видели вас с балкона. Он рассказывал мне очередную сказку перед сном, а вы в это время расхаживали босиком по холодному песку.

Разве во Франции бывает песок холодным? Он даже ночью раскален докрасна.

– Какую сказку? – заинтересовалась Аня.

– Ох, милая! У меня внук – сказочник. Каждый вечер, перед сном, он привык рассказывать мне все, что произошло с ним за день. Такое придумывает – обхохочешься. Иногда даже сам не понимает, какую несет чушь!

На мой телефон пришло сообщение. Юра написал, что позвонит нам вечером.

– Я не хочу на праздник, – заныла дочка. – Там скучно. Можно, я останусь в номере?

– Нет, Аня. Мы сходим на пару часов.

– Зачем мучить ребенка? – вмешалась старушка. – Оставьте ее у меня. Пусть играет с Дусей, а вы сходите, развлекитесь. Такого мужчину нельзя оставлять одного.

– Нет, – повторила я.

– Мам.

– Ты пойдешь со мной.

– Вера, я не ем детей. Мне одной скучно. Пусть девочка отдохнет у меня.

– Ну, мам.

– Спасибо вам, Виолетта Филипповна. Но, я не оставлю Аню.

– Как хотите.

Старуха махнула блестящими серьгами в ушах.

Лифт остановился, мы вышли, а она поехала дальше.

Ближе к вечеру позвонил муж. Я уже накрасилась и убрала волосы в хвост. Анютка надела свое единственное приличное платье, в котором не стыдно пойти на праздник. У меня такого платья не нашлось, и я вынула из шкафа прозрачную шифоновую блузку и легкие брюки. Дополнила туфлями на высоких каблуках, в косметичке нашла длинные серьги с крупными камнями. Получилось красиво, но скромно.

– Куда вы собрались? – сразу же заинтересовался Юра.

– У нас сегодня в ресторане фуршет по поводу дня рождения хозяина отеля.

Я включила громкую связь.

– Молодцы! Сходите. За три недели вы столько всего увидите, сколько за всю жизнь нормальный человек не видит.

– Уже увидели. Здесь очень красиво!

– Ну-ну. Ты там не привыкай, а то потом не захочешь возвращаться на родину.

– Я уже не хочу. Вот так бы всегда: ничего не делать, только есть, спать, да загорать на горячем песке. Не жизнь, а сказка! И тут многие так живут. Сидят на сундуках с деньгами и только тратят их налево и направо.

– Это так кажется. Богатые люди не всегда бывают счастливыми. Деньги просто так не даются. Их надо зарабатывать, и зарабатывать тяжелым трудом.

– Я понимаю. Но со стороны все выглядит по-другому.

Мы еще немного поговорили. Аня похвасталась своими покупками из местной сувенирной лавки, я расспросила про родителей. Потом взглянула на часы. Восемь тридцать.

– Нам пора. Передай всем привет.

– Хорошо. Целую.

– Пока, пап!

Я нажала на кнопку, повертела телефон в руке, а потом полностью его отключила.

Совсем не скучаю по дому. Иногда вспоминаю о семье, но назад возвращаться не хочу. Здесь как будто другой мир, параллельное измерение. Климат, вода, люди. Ничего не раздражает, глаза любуются, уши наслаждаются звуками, тело реагирует на новые эмоции.

Через пятнадцать минут в дверь постучали. Рано. Жак говорил, что придет за нами в девять. Я выглянула в коридор. Дворецкий в фирменной куртке с эмблемой в виде красного ромба на груди протянул мне букет цветов.

– Мадам, вам записка.

Маленький белый конверт с золотыми буквами «АА». Такие выдают всем постояльцам при заезде в отель. У Ани в сумочке их уже пять штук. Один день – один конверт.

Я взяла цветы и закрыла дверь.

Нежные розовые розы, вперемешку с крошечными ромашками. Аромат необыкновенный.

– Мам, кто тебе подарил цветы? – спросила дочка.

– Сейчас узнаем.

Я открыла конверт.

«Приятного вечера, Вера»

Написано на французском, ровным почерком.

Жак. Оказывается, он романтик. Цветы, пара строк. Приятно.

Через пятнадцать минут он уже стоял у нас на пороге. В шикарном светлом костюме и блестящих ботинках.

– Вера, вы прекрасны! – сказал он искренне. – И вы, маленькая барышня.

«Барышня» была произнесена на ломаном русском. Он кое-как выговорил непонятное для его разума слово.

Мы спустились на лифте вниз. В холле уже столпились люди в разноцветных нарядах. Кругом суматоха, праздничное настроение. Кипят, бурлят страсти. Со всех сторон слышны разговоры на разных языках.

Старуха оказалась права. Молодежи почти не видно, одни пожилые люди и обслуживающий персонал.

И все красивые, дух захватывает. В ушах у женщин сверкают бриллианты, мужчины в элегантных костюмах. В шикарном отеле трудно встретить купальные шорты, соседствующие с вечерним платьем, клетчатый пиджак, рядом со строгим смокингом, домохозяйки смешались с деловыми дамами, мажоры с бизнесменами. За стенами звучит музыка, звенят бокалы.

Сердечко забилось быстрее. Я сильнее вцепилась пальцами в рукав Жака.

Когда в жизни происходит что-то хорошее или плохое, мой организм начинает вести себя необычно. Первый реагирует желудок. Тончайшие иголочки вонзаются в нежную кожу, потом подключается мозг и происходит сортировка информации, разделение на положительные эмоции и отрицательные. Не важно, что я испытываю в данный момент – боль все равно появляется. Затем отпускает, и я начинаю осознавать происходящее.

За время отдыха в Каннах, в желудке поселилась одна иголка. Каждый день, каждую минуту колет и колет, не давая мне забыть, что я нахожусь в самом прекрасном месте на планете. Две – это уже много. Если вторая иголка появляется – значит, происходит что-то из ряда вон выходящее. Три иголки – я чувствовала, когда родила Аню. Четыре – умерла моя бабушка. Пять – никогда еще не было.

Сегодня в желудок вонзилась вторая игла. Положительная эмоция. Праздник!

– Мне уже нравится, – еле выговорила я, схватившись рукой за живот.

– Вы еще не видели самого главного. – Улыбнулся Жак. – Потерпите. Сейчас нас запустят в ресторан, и начнется торжество.

Открыв от удивления рот, дочка прижалась к моей руке и с интересом огляделась по сторонам. Ее внимание привлекли блестящие шары под потолком. С лестницы, украшенной бегущими огоньками, спускаются люди в вечерних нарядах. Пушистые ковры под ногами усыпаны разноцветными цветами, официанты в белой форме носятся по огромному залу с подносами в руках, раздают гостям программки. За высокой резной дверью послышались звуки оркестра. Скоро начнется представление.

Из золотого сектора спустился лифт. Александр в коротких шортах и спортивной футболке сразу же растворился в разноцветной массе людей. Прошел вдоль ресепшена, а потом хотел выйти на улицу, но увидел Аню. Девочка махнула ему рукой.

– Мам, там Александр. Смотри, он идет к нам.

– Кто это? – спросил Жак, взглянув на парня. – Ваш друг?

– Скорее, это друг мой дочери.

Через секунду парень оказался рядом с нами.

Его внешний вид никого не удивил. Молодые ребята обычно игнорируют подобные мероприятия, стараются в такие моменты улизнуть от присмотра сердобольных родителей.

– Добрый вечер, – вежливо сказал Алик. Снова не меня не смотрит.

– Привет! – ответила Аня. – Ты тоже идешь на праздник?

– Что тут делать? – Он улыбнулся только уголком губ. – А ты сегодня красивая.

Повернувшись к нему боком, девочка продемонстрировала свое розовое платье.

– Мне его папа купил.

– Классное.

Тут я вмешалась в разговор.

– Ты снова идешь на пляж?

– Мы с ребятами хотели немного поплавать.

Теперь он взглянул на меня. Пришлось. Воспитание не позволяет, не отвечать на вопросы.

На лбу так и красуется прыщ, челка поднялась кверху, нижняя губа ободрана до крови. Он постоянно дергает пальцами тонкую кожу.

– На улице уже темно, – вставил свое слово Жак, – и ветер поднялся. Будьте осторожны.

– Все нормально. Мы не пойдем в воду, если будут волны. Просто посидим на пляже.

– Я тоже хочу, – заныла Анютка, состроив несчастную мину. – Тут скучно. Одни взрослые и музыка занудная.

– Согласен, – поддержал Александр.

– Аня, хватит. Нельзя так себя вести.

Последнюю фразу я сказала на родном языке, так, чтобы она меня хорошо поняла.

– Ну, мам…

– Нет. Успокойся.

Александр тоже перешел на русский.

– Я могу взять ее с собой. Там будет приличная компания. Все ребята ее знают.

– Ей пять лет, – строго сказала я.

– Почти шесть, – вставила слово Аня.

– И что?

– Ничего.

– Ее никто не обидит, – убрав руку от лица, сказал Александр. – Она будет со мной.

– Зачем она тебе?

– Кто?

Снова начал тупить.

– Твою кочерыжку! Аня?

– А-а. Да, просто. Тут ребенку скучно, а на пляже хорошо.

– Она будет мешать.

– Кому?

– Вам. Вы будете плавать, пить вино, развлекаться. Зачем вам маленькая девочка в компании?

– Я им не помешаю, – взмолилась дочка, преданно взглянув на своего защитника. А он взглянул на меня.

Трудно отказать, когда так смотрят. Огромные синие глаза, из-под густых длинных ресниц. Да, еще его улыбка. Нежная, наивная.

– Ты за нее отвечаешь.

– Угу.

– Я дам тебе свой номер телефона. Если, что…

– Угу.

– Не пускай ее в воду.

– Угу.

– Саша…

– Меня зовут Александр или Алик. Не называйте меня Сашей.

– Ладно. Алик, если она устанет, позвони мне.

– Угу.

Я повернулась к дочке.

– Слушайся Александра.

– Угу. – Махнула она головой и чуть не завизжала от радости. – Не волнуйся, мам.

Она схватила парня за руку и, пока я не передумала, потянула его к выходу.

– О чем вы говорили? – спросил Жак. – И куда они пошли? Что происходит, Вера?

– Ничего. Они немного прогуляются.

– Это ваш знакомый?

– Он русский.

– А, – загадочно произнес он.

С одной стороны, он удивился, с другой – ему на руку, что мы остались одни, без ребенка.

Через десять минут двери в ресторан открылись, и мы оказались в волшебном месте. Где играем оркестр, столы ломятся от угощений, шампанское льется рекой.

Два часа пролетели, как один миг. Я не успела в полной мере насладиться живой музыкой, вдоволь потанцевать, попробовать заморские закуски. Жак заполнил собой весь вечер: своим обаянием, своим умом. Мы выпили по два бокала шипучего напитка, а потом танцевали под нежный голос Селин Дион.

Вскоре мой ухажер вывел меня на террасу.

– Ты удивительная, – прошептал он мне на ушко.

И поцеловал. Нежно, так, как умеют только мужчины с большим сердцем.

Кровь в жилах закипела.

Никто меня не целовал, кроме мужа. Он первый и последний. Сегодня свершилось чудо. Я нашла своего принца, и полностью потеряла голову. Вот так бывает, когда чувствуешь страсть, а не эмоции по принуждению.

– Поднимемся ко мне в номер? – скромно предложил Жак. – Или…

Я оказалась не готова. Вернее, готова. Я ждала этого момента всю жизнь. Мечтала! Но, не так быстро и не на пьяную голову.

– Не сегодня, Жак. Мне надо забрать дочку.

– Хорошо. Я не тороплюсь. Пойдем.

«К моему стыду мне никогда не стыдно». Так бы выразилась моя мама, окажись она в подобной ситуации. А мне стыдно. Хочу изменить мужу, а сама испугалась, прикрылась ложной скромностью.

Как позволить чужому мужчине прикоснуться к себе? Мое тело всегда принадлежало только Юре. А тут… Вдруг мне не понравиться, или я покажусь ему скучной, неопытной? А может иностранцы занимаются любовью не так, как русские?

От этих мыслей я почувствовала себя всесторонне недоразвитой личностью.

Мы спустились к пляжу.