– Не стоит, – отмахнулся Дорн, – мне доставит удовольствие, сделать этот маленький подарок девочке. Пусть кинжал послужит небольшой компенсацией за неприятности, которые с ней произошли за время проведённое на корабле. Светлана, возьми этот стилет, на время он заменит тебе отсутствующий кинжал, и займёт пустующие ножны. Это не просто оружие, а нечто большее. А что именно, со временем, узнаешь.
Светлана взяла из рук Дорна протянутое оружие. При свете свеч, с интересом принялась разглядывать его. По ручке стилета шла гравировка рун, символов. Ручка была костяной, а глубокие письмена залиты золотом. Лезвие было тонким, острым и трёхгранным. Отличной полировки. Под падающим светом, стилет отливал разными цветами, то становился тёмным как застывшая кровь, то огоньки пробегали по лезвию, делая его ослепительно белым. Отбрасывая мысль, что ручка стилета может быть сделана из кости человека, Светлана вложила его в висевшие на боку ножны, и ощутила их непривычную тяжесть.
Амон одобрительно цокнул:
– Отличное оружие, не правда ли? Острое и узкое, оно отлично войдёт в тело. Что ещё требуется от стилета, даже если он и служит украшением.
Немного поколебавшись, Светлана всё-таки спросила:
– Ручка стилета костяная?
– Ты уже догадалась, – усмехнулся Амон. – Ты правильно решила, что эта не простая кость. Не нужно так пугаться, стилет не причинит тебе вреда.
Дорн мягко рассмеялся над испугом девочки. Хлопнул в ладони, уничтожая остатки пиршества, сказал Амону:
– Общение с вами приятно, но меня ждут дела. Идите, развлекайтесь, сдаётся мне сейчас на палубе идёт представление.
Дорн исчез. За столом окружённой тьмой остались Амон и Светлана. Выйдя из-за стола, девочка проследила взглядом за растворившимися в воздухе креслами. Повернулась к дьяволу.
– О каком представлении он говорил? – недоумевая, спросила она его.
Амон усмехнулся, обнажая клыки. И сверкнув глазами, сообщил:
– На палубе Юм концерт даёт. Советую посмотреть, а не запираться в каюте. Идёшь? Представление только начинается.
И действительно, оказавшись на верхней палубе, они первым делом услышали жалобные звуки. То флейта мелодично играла, то чей-то вой старательно заглушал её. То сразу несколько звуков сливались в один.
– Ба! Да это волынка играет, – воскликнул Амон, – Барон опять за старое взялся.
– Неужели она такая воющая? – удивилась девочка. – Я представляла более приятные звуки.
– Воющая, говоришь? Это Юм подпевает, он ужасно обиделся бы, узнав, какого ты мнения о его пении. Сам он считает, что у него исключительный слух.
Они вышли на историческое место, туда, где пару дней назад так удачно ловили рыбу и спасали кота. Сам кот, по-видимому, об этом уже забыл, так как опять сидел на тех же самых перилах с сомнительной устойчивостью, горлом, в полном упоении выводил серенады. Барон с волынкой находился неподалёку. Посмеиваясь, он выдавливал из неё самые жалобные звуки, а Юм, злобно косясь, пытался следовать за мелодией, соблюдая самые высокие ноты, выводимые Бароном. Неподалёку сидели Катерина и Валентин (тщательно сдерживающий зевоту). Катерина смотрела на Юма в морской бинокль, похоже, она что-то с интересом разглядывала за его спиной, притворившись внимательным слушателем.
– О! Новые зрители! – закричал Юм, прерывая вой. – Присаживайтесь быстрей! Сейчас как раз подхожу к главной части моей песни: о несчастной любви, садитесь и молчите! Слушайте! Барон, вступление!
И Юм, зажмурившись и покачиваясь из стороны в сторону под звуки волынки, продолжил исполнение саги.
Катерина, жестом подозвала к себе Светлану и, усадив рядом, сунула ей в руки бинокль, указав глазами, куда его направить.
За Юмом Светлана разглядела уже знакомую яхту. Должно быть, за ночь она немного отстала от их судна, но видно было, что сейчас она движется гораздо быстрее, чем вчера, об этом говорили волны, вскипающие перед носом яхты. По-видимому, араб решил, во что бы то ни стало не упускать из виду «Летучий Голландец» и Катерину, плывущую на корабле.
Насмотревшись, Светлана передала бинокль сидевшему рядом Амону, кивнув в сторону океана. Амон недолго вглядывался в горизонт. Отложив бинокль, кивнул, давая понять, что он в курсе.
Барон выжимал последний воздух из мехов. Издав последний стон, волынка затихла. Одновременно с ней Юм закончил сагу. Некоторое время он сидел, зажмурившись, что-то выжидая. Молчание затягивалось. Приоткрыв один глаз, сердито посмотрев на молчаливых зрителей, Юм капризно возмутился:
– Нет оваций! Я не слышу бурных рукоплесканий!
Зрители покорно закричали браво и шумно зааплодировали. Немного покривлявшись, Юм остался доволен. Барон в свою очередь, тоже выжидающе посмотрел на сидящих рядом. Добродушно посмеиваясь, они и его наградили рукоплесканиями.
Девочка тронула Катерину за руку, привлекая её внимание.
– Мэгги разве не здесь? Почему она отсутствует? Ты её сегодня видела? В последнюю нашу встречу Мэгги выглядела не лучшим образом.
– В каком состоянии она была? – озабоченно поинтересовалась Катерина.
– Барон куда-то утащил. Она была без сознания. Что-то страшное она услышала. Может, шутки не поняла, и запаниковала, – бросив взгляд на исполнителей саги, Светлана заключила: – С них станется. Пошутят, а потом думай, может, правду сказали.
– Должно быть правду. Я видела Мэгги сегодня. Совсем недолго, пару минут, но и этого было достаточно. Она не в себе. Бормочет что-то о живых мертвецах, вампирах. От меня шарахнулась, назвав ведьмой. Впрочем, она недалека от истины. Глаза стали дикими, взгляд безумный. Что с ней сделал Барон, ума не приложу, но что-то страшное. Всего пугается. Сейчас прячется где-то. – Катерина спрятала лицо в руки и сквозь них со стоном произнесла: – А я ничего не могу сделать. Ни-че-го! Он вытворяет с ней что хочет, а я не могу помешать! Дорн запретил мне вмешиваться. Ослушаться не в моих силах!
– Катерина, – прервал разговор ехидный голос Юма. – Твой хахаль не отстаёт от нас. Смотри, как настойчиво преследует наше судно.
Валентин, волнуясь, вскочил на ноги.
– Юм, ты серьёзно?
– Натурально, Валентин разве ты не в курсе? – удивился Юм. – Эта яхта с Канарских островов нас преследует.
Валентин повернулся к линии горизонта, где то появлялась, то исчезала за волнами тёмная точка. Схватив бинокль у Катерины, обнаружил, что его внимательно разглядывают в телескоп. Отшвырнув прибор, Валентин с раздражением накинулся на подругу:
– Катерина, и всё это время, ты тут разгуливаешь полуголая. Под похотливыми взглядами этого извращенца! Немедленно оденься!
Катерина недоумённо взглянула на разбушевавшегося Валентина, и с безразличием пожав плечами, отказалась последовать его совету. Свита Дорна с интересом наблюдала, как разыгрывается сцена. Юм не удержавшись, подначил:
– Запри в каюте, раз она тебя не слушается.
– И запру! – закричал Валентин взбешённый отказом Катерины. – Слышишь Катерина, если не оденешься – запру в каюте!
– Ай, как интересно! – негромко, но достаточно чтобы было всем слышно, сказал Юм.
Возглас услышали все. Катерина, посмотрев на внимательных слушателей, поморщившись, попросила Валентина:
– Дорогой, не устраивай сцены, – помолчав, добавила: – Если оденусь, успокоишься?
Валентин кивнул, Катерина накинула на себя лёгкий, прозрачный халатик.
– Так устраивает?
– Нет, не устраивает, – опять занервничал Валентин. – С таким телескопом, и с таким халатом как у тебя, он изучит всю твою анатомию, даже не заметив, что ты якобы «одета».
– Мне что, паранджу одеть? – вспылила Катерина. – Ну, хочет он разглядеть меня, пусть смотрит! От этого дети не появляются!
– Катерина, ну что ты говоришь! – схватился за голову Валентин.
Фыркнув, Катерина исчезла. Вслед за ней исчез и Валентин. На палубе стало тихо, лишь слышался плеск воды. Мягко шумели моторы судна и волны расступались перед «Летучим Голландцем». Находящиеся на верхней палубе переваривали прошедшую перед ними сцену.
Первым нарушил молчание Барон:
– Мм-м-м да. Неувязочка вышла. Но думаю, они померятся, и довольно скоро. Светик, вам сыграть что-нибудь?
– Пожалуйста, – кивнула она. – Если не трудно, что-нибудь негромкое, нежное, сможете?
– Попробую.
– А я спою! – подскочил Юм.
– Пой, – махнула рукой Светлана, видя, что он всё равно не отвяжется. И чем затевать долгие споры, лучше сразу согласиться с неизбежным.
Звуки волынки снова понеслись над океаном. Как Барон и обещал, они были грустными и нежными. Подстраиваясь под волынку, кот завыл новую сагу. В конечном итоге концерт вышел гораздо лучше, чем предыдущий.
Стук о дерево разбудил Светлану. Открыв один глаз, она с раздражением посмотрела на сидящего в кресле Амона. Вспомнив вчерашний разговор, она не без ехидства, сказала:
– Доброе утро Амон.
Он повернулся к ней, оставив на время дротики. Ухмыльнувшись, кивнул на приветствие и заметил:
– Я вижу наши разговоры, идут на пользу. Ты становишься вежливее, с самого утра. И хотя, встала не в самом лучшем расположении духа, «стиснув зубы» как говорится, произнесла любезность, – он рассмеялся, сверкая клыками. Отвернулся, бросив через плечо: – Вставай, вставай. День только начался, но у тебя много дел.
– Например? – полюбопытствовала Светлана, прервав потягивание.
– Тренер ждёт тебя.
– Это займёт пару часов, а не весь день.
– Катерина изнывает, поболтать с тобой хочет.
– Это уже кое-что.
– Ближе к вечеру, мы прибудем в Италию.
– О! Вот с этого и надо было начинать! – вскочила с кровати Светлана. – Но я думала, мы прибудем туда завтра утром. С той скоростью, которой мы шли, иначе быть не могло.
– По ночам, судно увеличивало скорость, – сообщил Амон. – Поэтому мы прибудем вечером, как всегда.
– Я заметила, что вы предпочитаете вступать на сушу, когда солнце скрывается за горизонтом. Почему?
– Не скажу, – сухо оборвал Амон. И уже другим голосом скомандовал: – Живо в ванную и чтоб через десять минут была готова к завтраку. Я голоден, но так уж и быть подожду.
Позже, уже сидя за накрытым к завтраку столиком, Светлана спросила:
– Амон, что происходит с Мэгги? Вчера я её не видела, но Катерина утверждает, что она не в себе.
– Спятила, – улыбаясь, уточнил Амон. – Я думаю. Не каждый смертный останется в здравом рассудке, когда увидит то, что увидела Мэгги.
– Можно узнать? – полюбопытствовала Светлана.
– Настаиваешь? – скосил глаз Амон. Вытащив из ножен кинжал, вонзил в лежащее на блюде мясо.
Немного поколебавшись, но любопытство взяло вверх, Светлана кивнула, наблюдая, как ловко Амон орудует кинжалом.
– Видишь, умение владеть оружием помогает и в такой ситуации, – перехватив взгляд, с иронией сообщил Амон. Но тут же сбросив усмешку, серьёзно сказал: – Ну, а что касается Мэгги. Скажем, не каждому доведётся при жизни посетить чистилище. Когда ты умираешь, истекая кровью, чтобы проснуться утром в целости и сохранности. Но просыпаться, помня всё, до мельчайших подробностей. Нельзя с уверенностью сказать, как на это отреагирует человек и как это отразиться на его рассудке. Мэгги не повезло, она слишком слаба. Первая же ночь вывела её из равновесия…
– Я не понимаю, для чего?
– Развлекаемся, – пожал плечами Амон.
– Боже! В какой компании я нахожусь! – с ужасом воскликнула Светлана и тут же вздрогнула, на её руку словно плеснули кипятком. Опустив глаза, обнаружила, что печать светится ярким, обжигающим светом.
– Вот, вот, – покачал головой Амон.
Вонзив кинжал в стол, он ладонью накрыл печать. Боль и жар спали.
– Почаще вспоминай Бога и не такое почувствуешь. Тебе следовало давно забыть о его существовании.
Амон убрал руку. Клеймо снова было чёрным, а руны алыми. Светлана в недоумении потрогала пальцем клеймо, но оно больше не загоралось. С отчаянием девочка спросила:
– Мне даже нельзя упоминать его?
– Не-а. В прямом обращении нельзя, – откинувшись на спинку кресла, весело улыбаясь, сказал Амон. Выдернув кинжал из стола, он подкидывал его, ловя за рукоять.
– А если я перекрещусь?
– Попробуй, – усмехнулся он. Метнув кинжал в цель, рядом с дротиком, скрестив руки на груди, Амон выжидающе посмотрел на девочку.
С опаской поглядывая на левую руку, Светлана быстро перекрестилась, мысленно воззвав к Богу, и застонала от боли. Руны снова полыхали обжигающим светом. Кожа вокруг татуировки покраснела как от ожога. Но хуже всего было от браслета. Череп с рубиновыми глазами, сжавшись, так вонзился в запястье, что выступила кровь, заструилась по пальцам, капая на ковёр. С ужасом Светлана посмотрела на посмеивающегося дьявола. Тот даже наклонился вперёд, чтобы получше рассмотреть реакцию на крест.
– Что ж, результат оправдал мои ожидания. Это тебя убедило больше не обращаться к НЕМУ?
– Вполне, – страдая от боли, кивнула девочка.
Удовлетворённый ответом, Амон провёл ладонью по руке. Боль стихла. Рана от черепа затянулась не оставив и шрама. Пришла в норму и кожа вокруг остывшего клейма. Только кровь напоминала о случившемся.
– Если я попаду в церковь, то тут же замертво и упаду?
– В церкви ты уже была, и, как видишь, в целости и сохранности. Ничего с тобой не случилось.
– Странно. Вы повторяете слова Дорна. Но я не помню ничего из моего посещения церкви.
– Это моя забота, в первый и последний раз. Не ломай голову. Теперь ты будешь помнить всё, что будет происходить в твоём присутствии.
– И, разумеется, в таких случаях мне надлежит постигать сущность человека, – с сарказмом подытожила Светлана.
Амон, в который раз оставив без внимания ехидство, молча, кивнул, соглашаясь со сделанным ею выводом.
– Ну, а Мэгги… – дальше девочка уже ничего не произнесла остановленная вспышкой ярости дьявола.
– Черт возьми! – прорычал он, вскакивая с кресла, опрокидывая столик с завтраком.
Пнув его, и с удовлетворением выслушав, как зазвенели, разбиваясь тарелки, Амон обернулся к испуганной девочке.
– Забудь о ней! Она уже даже не человек! Тень. Подобие его! Не смей при мне упоминать её имя. Хватит милосердия!
Амон стремительно подошёл к стене, где всё ещё торчал вонзённый кинжал. Резким движением выдернул его из доски. Сорванная, она загремела по полу, и ещё раз перевернувшись, затихла на ковре. Подержав в руке кинжал, Амон словно раздумывал, применить его или убрать в ножны. Сделав несколько шагов по каюте, судорожно сжимая оружие, Амон, наконец, освободившись от охватившего его гнева, медленно, словно раздумывая, вложил кинжал в ножны. При этом он не отрывал светящиеся зловещим огнём глаза с побелевшего лица девочки. Своим внезапным гневом он испугал её. Ища защиты, она вжалась в кресло, подобрав на всякий случай, под себя ноги. Не двигаясь, лишь глазами, она следила за передвижениями впавшего в ярость дьявола. Она была в недоумении, только что весёлый и разговорчивый, Амон, казалось от невинного вопроса, впал в такую ярость, что страшно было смотреть. Всё ещё держа руку на кинжале, он прошёлся по каюте. Пнув попавшую под ногу тарелку, от чего та, ударившись о спинку кровати, разлетелась вдребезги, остановился напротив кресла, где сидела испуганная и изумлённая девочка. Посмотрев долгим, не сулящим добра взглядом, скрестив руки на груди, он как бы спрашивая совета, сказал:
– Что мне с тобой делать? Откуда эта маниакальная тяга к милосердию?
Девочка молчала, настороженно наблюдая за каждым его движением. Но он стоял, не двигаясь, и смотря в глаза, продолжал спрашивать:
– Может акулам подкинуть? Как говорится «концы в воду» и всё, никаких проблем.
Амон отвернулся и ещё раз прошёлся по каюте. Остановился в раздумье. Вслух самому себе возразил:
– Но, это не лучший способ решать проблемы. Ведь так? – последние слова он сказал, обращаясь неизвестно к кому. Через секунду Амон обращался уже конкретно к находящейся в кресле девочке: – Ну, скажи, что-нибудь в свою защиту. Или заботясь о других, ты забыла проявить милосердие к себе? Возрази. Скажи, к примеру, что акулы тебя всё равно не тронут. Тогда стоит ли стараться?
– Почему? – не удержалась от вопроса Светлана. Кое-что в словах Амона её чрезвычайно удивило.
– Что почему? – нахмурился Амон.
– Почему «акулы все равно не тронут»?
– Тебя только этот вопрос заботит? Он подождёт. Сначала пообещай мне, что не будешь ставить себе в обязанность заботу о других. И не будешь просить у нас снисхождения к ним. Это не всегда вовремя.
– Значит, если при мне будут издеваться над человеком, я должна воспринимать спокойно? – Светлана вопросительно посмотрела на Амона.
– Милосердие. Он получит его в своё время, может быть. А пока пообещай, что не будешь беспокоиться и волноваться из-за них, – сузив глаза, Амон с полуулыбкой добавил: – Пока твоё время не пришло. Пообещай и мы закроем эту тему.
Светлана покачала головой:
– Нет, этого я обещать не могу.
Вспышка гнева исказила лицо дьявола. На этот раз, он быстро взял себя в руки. Какая-то идея посетила его. Он махнул рукой и со словами:
– Дорн скажет. Как он решит, так и будет, – исчез.
Девочка осталась одна среди перевёрнутого столика, грудой разбитых тарелок и с волнением в душе.
Амон не заставил себя долго ждать. Он возник неожиданно, но в гораздо лучшем настроении. Сверкая клыками в недоброй улыбке, он доложил:
– Дорн сказал делать пометки, о каждом твоём милосердии. Скажем, полоснуть кинжалом. В другой раз ты подумаешь, просить ли за человека, если будешь расплачиваться за него своей болью, своей шкурой и кровью. Конечно, шрамов оставлять не буду, но будет о-очень больно, – при последних словах глаза Амона на секунду озарились дьявольским огнём.
– Вы очень добры ко мне, – фыркнула девочка. Желая ещё что-то сказать, была остановлена предупреждающим взглядом.
– Я еще не всё сказал, – мягким голосом, с усмешкой произнёс Амон. Растягивая слова, он подытожил: – Ты имеешь возможность просить о милосердии только у меня. Жертвы остальных, моих друзей, в эти условия не входят.
– Значит, даже при таких условиях, я не могу попросить за Мэгги. – удивлённо уточнила девочка.
– Вот именно. Она не моя. Я не буду вмешиваться в её судьбу. Сделку она заключила с Бароном, значит и принадлежит ему. Я думаю, предельно ясно изложил ситуацию, и если будешь настаивать, я накажу. Моё терпение не безгранично
Амон оглянулся вокруг, разглядывая, возникший беспорядок и заявил с легкой усмешкой:
– Я вижу завтрак, безнадёжно испорчен. Но это, не помешает тебе отправиться в спортзал. Напоследок сообщу, что через несколько часов Мэгги сможет покинуть наш корабль, – после паузы добавил, прищурившись: – Если сможет.
– Спросить можно?
– Нет. Остальные вопросы задашь позже. При условии, что тема милосердия затрагиваться не будет. Ступай, тебя ждут.
Светлана отправилась в спортзал, где тренер занялся её обучением. Получив, по-видимому, от Амона особые указания, он задержал Светлану не на два часа (как она рассчитывала), а гораздо больше. Словом к концу тренировок, девочка валилась с ног от усталости. Вернувшись в свою каюту, обнаружила полный порядок и чистоту, и ничто не напоминало об утреннем разговоре. Не думая ни о чём, (Амон всё-таки добился своего). Светлана повалилась на кровать, с наслаждением потянулась, зарывшись в подушку, моментально заснула.
В этот момент судно, обогнув Сардинию, устремилось в Неаполь, в город который Дорн решил посетить в первую очередь, находясь в Италии.
О проекте
О подписке