Школьные годы

После того как Сурадж Пракаш окончил четыре класса в маленькой деревенской школе в Бхуман-Шахе, его отправили для дальнейшего обучения в деревню Хавели-Лаккха, располагавшуюся приблизительно в восьми километрах от Бхуман-Шаха, там была единственная школа в округе, где преподавали английский язык. В Хавели-Лаккхе Сурадж Пракаш жил в общежитии и попадал домой только по воскресеньям и на праздники.

В школьные годы он очень увлекался спортом. В целом он был стеснительным, но уравновешенным мальчиком. При этом было у него одно необычное качество – в отличие от своих ровесников, он не привязывался сильно ни к чему и ни к кому, даже к родственникам, включая мать и отца. И Бабаджи каким-то мистическим образом милостиво поспособствовал тому, чтобы после окончания четвертого класса Сурадж Пракаш никогда больше не жил в семье сколько-нибудь продолжительное время. Так Сам Господь готовил почву для глубокого бесстрастия, которое позднее в полную силу проявилось в жизни Его возлюбленного дитяти.

Когда Сурадж Пракаш немного подрос, он очень полюбил волейбол. Он сам рассказывал о том, как его увлеченность спортом порой становилась причиной проблем: «Когда мне было тринадцать лет, я учился в восьмом классе и жил в общежитии в Хавели-Лаккхе. Я очень любил спорт. В то время мне одинаково нравились футбол и волейбол. В общежитии ужин готовили рано, потому что электричества не было. Я же постоянно ходил в спортивные секции, а поэтому возвращался уже довольно поздно вечером. Старший брат этого тела тоже жил в том же общежитии. Ему было поручено сохранять для меня порцию еды, потому что футбольное поле располагалось довольно далеко и я попадал в свою комнату уже затемно. Как-то раз он очень рассердился и сурово шлепнул меня за то, что я каждый день прихожу так поздно».

Помимо спорта, Свамиджи увлекался игрой на флейте. Когда ученики отрабатывали физические упражнения, кто-нибудь из школьников отбивал ритм на барабане, а Сурадж Пракаш играл на флейте. Когда мы спросили у Свамиджи, не занимался ли он также и пением, он с улыбкой покачал головой: «Я был очень застенчив от природы. Однако я пытался научиться игре на фортепьяно… даже разучил две песни из фильмов».

Некоторое время назад мы связались с Шри Джамной Дассом Гумером из Джелалабада (Пенджаб). В детстве он дружил со Свамиджи – они были знакомы с 1945 года, когда оба учились в государственной школе в Хавели-Лаккхе. В десятом классе они жили в одной комнате в общежитии, так что Джамна Дасс имел возможность наблюдать Свамиджи с очень близкого расстояния. Джамна рассказал, что ему очень нравился этот красивый и невинный парень – Сурадж Пракаш. В то время общежитием заведовал некий Сардар Кесар Сингх. Этот человек любил философию и был необычайно чист душой, и он тоже искренне полюбил Сураджа Пракаша. Возможно, он уже тогда разглядел в этом юноше нечто особенное.

Во время летних каникул Сурадж Пракаш дважды приглашал своего друга Джамну Дасса к себе в гости в деревню Бхуман-Шах, и во время этих визитов они жили в гостевом домике деры. Этот домик назывался «Бурдж». Там к ребятам выказывали особое отношение, даже еду готовили особую. Сурадж Пракаш показал своему другу всю огромную деру, а также окрестности. В те дни дера была воистину огромна, только в ее конюшнях содержалось около сотни лошадей. Сурадж Пракаш был искусным наездником, он частенько путешествовал между родной деревней и Хавели-Лаккхой на коне.

Еще одна замечательная черта Сураджа Пракаша – врожденная жизнерадостность. Он всегда выглядел счастливым. Господь Кришна сказал нам, что «внутренняя жизнерадостность» – это неизменная черта йогина, и развивается она только лишь в результате полного уничтожения привязанностей, жадности, зависти, эгоизма и так далее. Такой настрой был совершенно естественным для Сураджа Пракаша. Кроме того, у него абсолютно не было привязанности к вкусной еде. Если ему из дому передавали какое-нибудь особенное лакомство, он с удовольствием делился с друзьями.

Следующая цитата дает нам представление о том, как Свамиджи жилось в общежитии в тот период. До сегодняшнего дня у Свамиджи сохранился маленький шрамик вверху на правой стороне лба. Когда мы спросили, где и при каких обстоятельствах он этот шрам получил, Свамиджи написал: «В то время я учился в десятом классе школы в деревне Хавели-Лаккха и жил в общежитии. Однажды ночью разразилась ужасная гроза, а мы как раз спали на открытой веранде. Ученики вместе с кроватями и матрасами стали перебираться внутрь – на закрытую веранду. Когда я укладывал матрас на кровать, рядом стоял другой ученик, удерживая свою кровать в вертикальном положении. Кровать выскользнула у него из рук и, падая, стукнула меня ножкой по лбу. Рана стала обильно кровоточить. Друзья принесли глины, приложили ее к ране и повязали какой-то тряпочкой. Утром меня отвезли в больницу, где сделали нормальную перевязку».

Учитель пенджабского языка Гьяни Дилип Сингх особенно полюбил этого обаятельного мальчишку. В десятом классе только шесть из двадцати пяти учеников сумели сдать экзамены, и в их числе были наши два друга. Свамиджи рассказывал, что Джамна Дасс был очень прилежным учеником. А Джамна Дасс поведал нам, что, хотя Сурадж Пракаш имел природную склонность к спорту, он также был очень проницателен и умен. При этом он мало сидел над книгами. Для того чтобы сдать экзамены, ему было достаточно тех знаний, которые он усвоил на уроках, а после школы Сурадж делал уроки редко.

Нам поведали, что Сурадж Пракаш очень любил кино. Это обычное дело для детей его возраста. Необычно то, что всякий раз, когда на экране шла любовная сцена, юноша начинал плакать от любви к Бабаджи – прямо посреди зрительного зала. Прочная сеть мирских иллюзий и соблазнов, которые принимают столь разнообразные формы, так и не смогла пленить ребенка Бабы Бхуман Шаха. Все, чего добились эти силы, – лишь пробудили в нем бесстрастие и божественную любовь.

Так что детство Сураджа Пракаша сопровождалось высокими духовными переживаниями самого разного свойства, и они постепенно преобразовывали его изнутри, пока на внешнем уровне он жил жизнью самого обыкновенного школьника. Год за годом росла его увлеченность спортом, особенно волейболом. Таким образом, на внутреннем уровне мы видим сильный поток духовности, а на внешнем – любовь к спорту, и обе эти склонности прекрасно сочетались межу собой.

Свамиджи часто проводит сравнение между садхакой и спортсменом, приводя примеры сходства между спортивными упражнениями и некоторыми типичными формами садханы. И мы думаем, что в результате занятий спортом наш Свамиджи развил в себе целый ряд важных качеств подлинного садхаки. Задолго до того, как обратиться к медитации в лесах и пещерах, он в ходе спортивных тренировок приобрел некоторые важнейшие для садханы навыки, такие как неотступное стремление к идеалу, полная приверженность делу, упорство, бдительность, уравновешенность ума, навыки планирования, самоотверженность, бесстрашие, сосредоточенность и так далее. Поэтому вполне естественно, что в своей уникальной манере Шри Чандра Свамиджи определяет садхану как процесс осознанных и целенаправленных упражнений, посредством которых человек получает доступ к своим умственным и духовным энергиям, сублимируя и применяя их для реализации собственной божественности. Он говорит, что духовное путешествие сродни долгой марафонской гонке и, подобно любой спортивной игре, оно требует, чтобы мы двигались к цели любой ценой. Целью юного Сураджа Пракаша был Бог.

После того как Сурадж Пракаш окончил десятый класс в школе в Хавели-Лаккхе, его отправили в колледж «Санатан Дхарма» в Лахоре. Его друг Джамна Дасс тоже поступил в этот колледж.

Сурадж Пракаш в шестнадцатилетнем возрасте, когда он был учеником одиннадцатого класса в Лахоре

Божественный зов

В 1947 году, когда Сурадж Пракаш приехал из Лахора домой на летние каникулы, с ним начали происходить странные вещи. Во снах его стал регулярно навещать Баба Бхуман Шах. Он стоял перед Сураджем и глядел прямо в глаза, пробуждая в юноше воспоминания об их близких духовных взаимоотношениях на протяжении многих жизней. Похоже, по мнению Бабаджи, Сурадж Пракаш наконец достаточно созрел, чтобы предпринять духовное путешествие сознательно и целенаправленно. В сознании стали потихоньку рассеиваться тучи, накопившиеся в течение прошлых жизней; пробудились многочисленные воспоминания о глубоких взаимоотношениях с Бабаджи. Сураджу Пракашу стало ясно, кто он есть и в чем цель его жизни. Его накрыла волна бесстрастия и унес прочь поток любви Бабаджи.

Через несколько дней после того, как это случилось впервые, произошло еще одно удивительное событие. Как-то ночью Бабаджи пришел в сон к отцу Свамиджи и объявил: «Сурадж – мое духовное дитя. Он должен отвергнуть семейные узы и завершить свою духовную садхану уже в этой жизни. Вы должны передать его мне. Я буду заботиться о нем должным образом». Во сне отец был настолько впечатлен личностью и внутренней силой Бабаджи, что без колебаний дал согласие. Но на следующий день он решил не обращать внимания на этот эпизод – подумал, что то был только сон. Он даже никому о нем не рассказал.

На следующую ночь Бабаджи снова явился ему во сне, но на этот раз с грозным предостережением. Он сказал: «Ты меня ослушался. Как посмел ты отмахнуться от нашего уговора, сочтя его ничего не значащим сном? Как мог нарушить данное тобой обещание? И вот теперь посмотри: Сурадж мертв». И вправду, отец увидел, что Сурадж Пракаш лежит на кровати, по всей видимости мертвый. Бабаджи продолжил: «Что ты предпочтешь – передать этого ребенка мне живым либо же сохранить для себя его труп?» При этих словах отец горько разрыдался. Тогда Бабаджи смягчился и успокоил его: «Не тревожься о своем сыне. Он всегда будет под моей полной защитой». Затем Бабаджи попросил мужчину исполнить два его желания: во-первых, немедленно выйти на связь с Махантом Гирдхари Дассом, десятым наследником духовной родословной Бабаджи, а во-вторых, сдержать свое слово и благословить сына, передав его под опеку Бабаджи, и если молодой человек захочет отречься от мира и отправиться на поиски Божественного, не удерживать его и не чинить препятствия. С этими словами Бабаджи исчез.

На следующее утро отец рассказал обо всем своей жене. Немного напуганные и потрясенные, они решили отправиться к Маханту Гирдхари Дассу. К своему удивлению, они обнаружили, что Махант их ждал. Прежде чем они успели произнести хоть слово, он сказал, что к нему тоже во сне являлся Бабаджи и дал определенные распоряжения. Затем он все им объяснил.

Посвящение в Удасины

15 июня 1947 года все святые из деры и многочисленные сельчане собрались в большом Дарбар-холле, который примыкает к усыпальнице Бабаджи. Специально по случаю этого события была совершена декламация из священной книги «Гуру Грантх Сахиб». Сураджа Пракаша усадили в особую асану, и в ходе церемонии Махант срезал ему прядь волос.

Махант Гирдхари Дасс наугад выбрал предложение из «Гуру Грантх Сахиба», затем, на основании первого слога из этого предложения, изменил имя Сурадж Пракаш на Чандра Пракаш. Затем он прошептал на ухо молодому человеку мантру и выдал ему копин (монашеская набедренная повязка), а также головной убор и сехли (священная черная нить), как того требует традиция Удасинов. Затем, по завершении церемонии, юношу обрили наголо, после чего раздали прасад. Так в семнадцатилетнем возрасте Свамиджи получил посвящение в брахмачарью ордена Удасинов.

Изменяя имя юноши с Сурадж Пракаш на Чандра Пракаш, Махант сказал с улыбкой: «Ты был горяч, словно Солнце (Сурадж)^[13], а теперь станешь прохладен, как Луна (Чандра)». Так Бабаджи, в своей бесконечной милости, посвятил Свамиджи на духовный путь, используя Маханта Гирдхари Дасса в качестве посредника. После посвящения Свамиджи еще месяца полтора жил в дере. С той поры, следуя монашеской традиции, он никогда больше не останавливался в родительском доме, но жил в дере у Маханта Гирдхари Дасса.

Это посвящение знаменовало не только перемену имени. Полностью изменилось мировоззрение и жизненные ориентиры юноши. Чандра Пракаш окунулся в могучий поток бесстрастия и божественной любви. О своем бесстрастии в те времена Свамиджи сказал однажды: «Теперь я могу сказать, что мое неколебимое бесстрастие основывалось на моей любви к Бабаджи. Оно пришло ко мне его милостью». Юноша осознал, что вот уже на протяжении многих и многих прошлых жизней он был духовным странником. Истинная цель его жизни внезапно озарилась для него светом, хоть для этого озарения и не было какой-то очевидной причины. Таким образом, в том возрасте, когда большинство юношей попадают в путы иллюзорного мира страстей, погони за именем, славой, эгоистических порывов и мирских амбиций, этот молодой человек преисполнился прочной, как Гималаи, решимости, что целью его жизни является всеобъемлющая реализация Божественного – и ни на что меньшее он не согласен.

Махант Гирдхари Дасс, десятый преемник в духовной родословной Бабаджи, посвятивший Сураджа Пракаша в орден Удасинов

После этого ритуала могучий поток неколебимого бесстрастия и божественной любви в его сердце уже никогда не иссякал. Но со стороны люди не могли видеть это внутреннее преображение. А на внешнем уровне Чандра Пракаш оставался верен своей второй любви – спорту.

Пример Чандры Пракаша, обратившегося к Богу, очень важен и показателен для нас всех. Он был необычайно красивым, ладно сложенным юношей с острым умом, из уважаемой и зажиточной семьи, и он мог беспрепятственно наслаждаться всеми соблазнами мира. Он обратился к Богу не из-за каких-то мирских неудач, отверженности, нужды, страданий, страхов, болезней или старости. Бесстрастное отношение Чандры Пракаша к миру и его любовь к Богу родились из глубин его существа. Это произошло совершенно естественным образом, без каких бы то ни было внешних толчков. В действительности именно влечение к миру неестественно, а поэтому рано или поздно оно обязательно угасает и приходит к завершению, оставляя за собой ощущение обманутости. В конечном счете каждый из нас неизбежно обратится к божественной Любви, божественному Свету. Ибо нужна ли причина, чтобы стремиться к возвращению в свой истинный Дом? Нужно ли нам какое-то особое приглашение, чтобы стремиться утолить жажду абсолютного Знания, абсолютной Любви, абсолютного Блаженства и абсолютной Истины? Мы воистину можем стремиться реализовать Его, руководствуясь одной только любовью к Нему, – стремиться всеми силами, без всяких зримых причин.

Всего через полтора месяца после посвящения Чандры Пракаша Индия пережила травму болезненного разделения, в ходе которого родилось государство Пакистан. И если Индия, верная своим либеральным и духовным ценностям, опять стала светским государством, то в Пакистане было провозглашено государство исламское. В процессе разделения были убиты сотни тысяч людей. Индуистам и сикхам пришлось бежать из новообразованного Пакистана, спасая жизни, – при этом они оставляли все свое имущество, свои храмы, гурудвары и прочие символы своей культуры. Судьбе было угодно, чтобы деревня Бхуман-Шах, вместе с огромной дерой и священной усыпальницей Бабаджи, оказалась по пакистанскую сторону границы.

Вид на большой Дарбар-холл, где Сурадж Пракаш получил посвящение (фотографии 1982 года). Свамиджи рассказывает, что на платформе внутри холла, прямо посередине, под куполом, был установлен мурти (образ) Ачарьи Шричандры, справа от которого располагалось изображение, а слева – экземпляр «Шри Гуру Грантх Сахиба»

Наблюдая кровопролитное безумие, которое творилось вокруг, Махант Гирдхари Дасс тоже решил бежать в Индию вместе со многими другими индуистами, оказавшимися по ту сторону границы. На тот момент дера Бабаджи уже успела превратиться во внушительный комплекс на тысячах акров земли, располагавший роскошными зданиями, залами, великолепными гробницами и Дарбар-холлом, в котором и получил посвящение Чандра Пракаш. Все это пришлось бросить. На тот момент сам Чандра Пракаш находился уже по индийскую сторону границы – в Массури, куда он отправился на летние каникулы с несколькими одноклассниками. Махант отослал отца Свамиджи, Лалу Рупчана, к начальнику полиции ближайшего индийского города, Фирозпура, чтобы тот привел военных, дабы обеспечить безопасное продвижение переселенцев. Начальник полиции Фирозпура был духовным последователем Маханта. Итак, Лала и два грузовика с военными вскоре прибыли в деревню Хавели-Лакха, где их дожидался Махант с некоторым количеством своих последователей, а также Матой Васудэви. К несчастью, в суматохе случилось так, что в дере остался очень пожилой отец Маханта и священная статуя Ачарьи Шричандры. Поэтому Махант и его последователи погрузились на один из грузовиков и поехали в Индию, а Лала на другом грузовике вернулся в деру. Когда он приехал, там уже вовсю мародерствовали «повстанцы». Особенно их привлекло зернохранилище, где хранилась тысяча квинталов пшеницы. Тут и там на земле лежали кучки просыпанного зерна. В этой ситуации повстанцы и мародеры представляли реальную угрозу для жизни Лалы. Поэтому военные стали стрелять в воздух, чтобы распугать их. Это сработало. Не теряя времени, Лала стал искать пожилого отца Маханта. Тот прятался в доме старого друга из числа мусульман. Лала забрал старика, после чего отправился в деру и взял священную статую Ачарьи Шричандры, после чего они поехали в Индию. По пути им снова встретились повстанцы, которые разрушали мост, чтобы не дать людям бежать в Индию. Военным пришлось опять открыть огонь, чтобы разогнать толпу. Так, рискуя жизнью и демонстрируя беспримерную отвагу, Лала спас отца Маханта и священную статую Ачарьи Шричандры – в целости и сохранности доставил их в Индию. Из такого уж теста был сделан этот Лала.

Чандра Пракаш (слева) с одногруппниками в Массури (1947)

Чандра Пракаш (вверху слева) во время летних каникул развлекается с друзьями на водопаде Кемпти, Массури. Незадолго до разделения страны

Тем временем Чандра Пракаш находился в полной безопасности в Индии, в Массури, и ничего не знал о бедах, которые переживали его родные и дера. Махант Гирдхари Дасс сумел передать ему весточку, приказав, чтобы Свамиджи с товарищами оставался в Массури до тех пор, пока ситуация не стабилизируется. Поэтому, хотя ребята изначально планировали пробыть в Массури всего пару недель, в итоге они остались там на несколько месяцев. В конце концов Махант и семья Чандры Пракаша обосновались в деревне Бахауддин в округе Сирса, штат Харьяна, и Чандра Пракаш вскоре приехал туда же, где снова поселился у Маханта.

С расколом страны разбилось и чувствительное сердце Чандры Пракаша. У него отняли все – усыпальницу-самадхи возлюбленного святого, деру, родную деревню… Расставание с самадхи было совершенно нестерпимым для него. По его собственному признанию: «После разделения страны я частенько прятался где-нибудь в укромном местечке и плакал, вспоминая самадхи Бабаджи. Месяц за месяцем мною владела идея о том, чтобы сбежать в деру и поселиться в усыпальнице Бабаджи в Пакистане под видом факира (мусульманский аскет, суфий)».

Его состояние в то время похоже на то, какое было у Хир и Ранджи – влюбленных из мифа. Много лет Ранджа под видом садху