Фрэнсис допил разом остатки виски в своем стакане, затем провел рукой по усам и закинул ногу на ногу, из-за чего одна из брючин задралась, и Натан заметил синюю сеточку вен, окутавшую лодыжку. Он начал спокойным, едва не шепчущим голосом, из-за чего Натану пришлось слегка наклониться вперед.

– Отец тогда был помощником шерифа. В то время, округ Валевут, был самым спокойным округом во всей Калифорнии.

На улицах Уэллстона всюду был слышен детский смех, тогда как матери спокойно сидели дома и не боялись, что с их ребенком что-то случится.

Но осенью семьдесят третьего все изменилось. Ричард Эйверитт, так звали моего отца, спокойно обедал на кухне, когда по рации сообщили о пропаже ребенка. Он никогда ее не выключал, даже на выходных.

Я тогда сидел рядом и слышал все собственными ушами. Отец собрался и ни говоря ни слова уехал. Вернулся он поздно ночью. Его ботинки были полностью облеплены грязью, а одежда сырой от пота. Тогда я и узнал о пропажи семилетней Сэнди Колман. Повторяю, город у нас маленький и спустя какие-то пару часов, все только об этом и говорили.

В школе ходили слухи о том, что ее нашли на дне озера разделанной по кускам, из-за чего мы перестали какое-то время купаться. Кто-то говорил, что она просто сбежала из дома и уже вернулась, а родители Колман, испугавшись, что это может повториться, переехали вместе с ней в другой штат. В общем их больше никто так и не видел.

Спрашивать о таком своего отца я боялся. Он никогда не обсуждал с нами работу. Это было в нашем доме вроде табу.

Но спустя несколько дней он позвал меня к себе в кабинет. Я сел на диван, а он встал напротив и сказал:

– Фрэнни, сынок! Запомни два правила: никогда не садись в чужие машины и не разговаривай с незнакомцами, ты понял меня?

Я спросил почему, на что он мне ответил:

– Ты же не хочешь пропасть, как та девочка.

Больше мы с ним об этом никогда не говорили.

Натан чувствовал, как мистер Эйверитт нервничает, его дрожь в руке стала заметнее, а голос дребезжал как расстроенная гитара.

– Эта история до сих пор заставляет меня ужасаться. Подумайте только… всего семь лет. Разве она заслужила это? Какая страшная смерть…

– Вы же вроде сказали, что ее так и не нашли? – спросил Натан. – Это все? Или есть еще что-то?

Мужчина заколебался. Внутри него шла борьба, известная только ему. Но зажмурившись, будто пересилив страшную боль, он произнес:

– Да! Черт возьми, да! Есть одна деталь, о которой я не говорил никому на свете. Даже Линде. После смерти отца мне достался этот дом. Тогда я уже неплохо преуспел в юридических делах и только подал свою кандидатуру на выборах. До самого последнего вздоха, отец запрещал входить в кабинет без его разрешения. И видимо не зря.

Мистер Эйверитт поднялся и прошелся по залу походкой старика. Казалось, за эти несколько часов он постарел лет на двадцать. Найдя нужную ему книгу, он отодвинул ее в сторону.

– Вот!

Из-за нее, он вытащил желтый конверт, сложенный в несколько раз.

– Здесь все, что мне известно. Постарайтесь не открывать его до тех пор, пока не окажетесь далеко отсюда. У стен есть уши.

Натан покрутил конверт, но не нашел ни одной надписи или чего-то, что хоть как-то указывало на содержимое.

– И какое это имеет ко мне отношение?

– Все в конверте, мистер Кэмпбелл. Все ответы там.

– Мистер Эйверитт, Вы же понимаете, что как только я его вскрою, об этом узнают миллионы людей. Я не стану прятать прошлое в бумажных конвертах на книжной полке.

– Я хочу этого…, – он сделал паузу, казалось, что его глаза заблестели и он вот-вот расплачется.

– Только постарайтесь исполнить одну вещь … Я не желаю, чтобы доброе имя моего отца, Ричарда Эйверитт, было запачкано. Он был хорошим человеком. Просто оказался не в том месте и не в то время. Как и я…

– Ну что ж, – ответил Натан. – Что бы там не было, я надеюсь вы не зря меня пригласили.

– Уж поверьте, – ответил шепотом Фрэнсис Эйверитт. – Но это все, что я могу вам рассказать.

Угли в камине уже давно догорели, а Натан Кэмпбелл и Фрэнсис Эйверитт все сидели и смотрели на один единственный светящийся уголек, который никак не сдавался. Тогда Фрэнсис не выдержал, взял и плеснул в него из стакана Натана, отчего тот зашипел, выпустил небольшой дымок и затих.

– Думаю, на сегодня хватит. Ваша комната самая первая наверху. Кстати, мистер Кэмпбелл, следующий самолет только через два дня, а завтра у меня важная встреча с администрацией округа, не хотели бы вы присоединиться? Они будут рады вашему визиту.

– Я подумаю, – произнес Натан. Он встал и на удивление осознал, что с трудом может идти, не придерживаясь руками. Чтобы с одного стакана так развезло? Либо там что-то подмешано… – Натан посмотрел на мужчину, тот с интересом разглядывал ногти на руке и вид при этом у него был вполне благопристойный. А может я просто очень устал.

– Спокойной ночи, мистер Кэмпбелл! – сказал мужчина, все еще не вставая с места.

– И вам… того же.

Натан обессиленно упал на кровать. Он ослабил на шее галстук и теперь пытался расстегнуть пуговицы рубашки. Перелет из Нью-Йорка в Уэллстон оказался и вправду для него испытанием, да еще эта разница во времени сбивала с толку. Его визит был чем-то вроде незапланированной встречей. Даже его книжный агент считал, что Натан сейчас сидит в своей квартире на Тридцать четвертой улице и как он любил добавлять, протирает штаны.

Микки был республиканцем и с самого детства привык трудиться на износ. Благодаря терпению и усердию, он создал целую издательскую империю. Его знали как человека со связями, который решает проблемы одним звонком. Его боялись, но в то же время обожали. Попасть к Микки, означало успех на всю жизнь. Любой писатель отдал бы руку на отсечение, лишь бы выпускаться под его именем. Но он был крайне избирателен и в основном отказывал. Чем заслужил большую репутацию.

Натан достал с кармана брюк телефон и обнаружил несколько пропущенных звонков.

Все они были от Микки.

Представляю, как он сейчас злиться. А может уже стоит на пороге моей пустой квартиры и пытается вынести дверь.

– Алло? Микки?

– Когда я говорю, что твой телефон должен быть всегда рядом, это значит, что он должен быть рядом, черт возьми!

Кажется, он был не так уж зол.

– И тебе привет… конечно, но последнее время что-то со связью.

– Ты что пьян? Ты где сейчас?

Натан помолчал. Затем ответил:

– В Уэллстоне…

– Что? Ты свихнулся? Это где вообще?

– Послушай, я, кажется, нашел что-то… но точно не уверен.

Несколько секунд паузы, а затем:

– Калифорния? Натан, у тебя скоро встреча с киношниками по поводу экранизации.

Сердце у Натана застучало словно отбойник.

– Ты серьезно, Микки?

– Конечно! Сейчас идут переговоры о создании мини-сериала. «Призрачная охота: Души в плену». Но им настолько понравилась идея, что они хотят выкупить права на все последующие книги. Конечно, я сказал, что хрен им, а не права. Все по канонам, малыш.

– И когда я должен там быть? Следующий самолет только через два дня.

– Не торопись сюда возвращаться, встреча будет в Калвер-Сити, так что займет пару часов пути от твоего … как он?

– Уэллстон.

– Да, точно. Так что, как следует отдохни, посмотри на… в общем постарайся за эти два дня не выкинуть ничего такого, окей?

– Конечно, ты же меня знаешь.

– Теперь у меня такое впечатление, что нет. Уэллстон, – проговорил он с усмешкой, – это что, стриптиз-клуб?

– Пока что я видел только одного мужчину, так что точно сказать не могу.

– Ладно, проехали. Буду ждать тебя в Калвер-Сити. Арендуй машину или… черт, ты же не водишь автомобиль. Тогда, я позвоню тебе завтра и мы все решим.

Натан хотел уже отключиться, но снова услышал голос Микки:

– Так что ты там нашел?

Натан взглянул на конверт, лежащий на кровати, и произнес:

– Забудь, это я так, сказал спьяну.

– Понятно. Ты похоже не исправим. До связи, сынок. Если вздумаешь еще раз не брать от меня трубку, я сломаю тебе обе ноги.

Он рассмеялся. – Отбой!

Натан привык к грубым шуткам Микки и пропускал их мимо ушей. Как говорится: «Хороших агентов не выбирают, а лучшие выбирают тебя сами».

Кажется, все налаживалось. Он вытянул губы, но сделал это нарочно. Представляя, насколько он выглядит сейчас глупо, Натан улыбнулся. Рядом предательски лежал желтый квадрат, который так и желал оказаться в руках. Натан проклинал свою нравственность, которая не давала ему нарушить обещания.

Завтра, он найдет возможность отсюда уехать, хотя бы на попутке, но ему не хотелось больше здесь оставаться. Какое-то внутренне напряжение от всей этой таинственности. Люди пропадают и по сей день, мир вообще несправедливое место, но рассказ мужчины неприятно запал в душу. Словно, он утаил что-то. Что-то настолько отвратительное, что нельзя произносить вслух.

– Калвер-Сити, – произнес он, отгоняя от себя дурные мысли, но вместо этого ему слышалось будто он произнес «Уэллстон».

– Завтра я уеду и все эти неприятные мысли исчезнут, – повторил он несколько раз. – Я обязательно уеду…

Сознание Натана стало проваливаться в темноту и подобно рождению звезды, в его мозгу на секунду возникла вспышка, от которой все его тело передернуло, после чего он крепко уснул.

III

Темный коридор освещался одной единственной лампой, которая постоянно мерцала, издавая при этом раздражающее жужжание, словно на нее слетелись тысячи мотыльков.

На обшарпанных бетонных стенах виднелись трещины, через которые прорастали комья плесени белого цвета, похожие на искусственный снег.

Где-то в конце коридора послышалось тихое всхлипывание, схожее с детским. Натан, осторожно, стараясь не касаться стен, пошел навстречу звуку.

Свет погас, и он остановился.

– Щелк!

Лампа загорелась, затем снова щелчок. И так несколько раз, пока все снова не стало прежним. Дойдя до конца, он уперся в железную дверь.

Наступила тишина. Натан наощупь нашел ручку и дернул на себя. Дверь была закрыта, но небольшой пучок света пробивался через отверстие. Он приложился к нему правым глазом, пытаясь заглянуть по ту сторону. Холодная сталь неприятно обожгла веко. На полу полупустой комнаты лежал большой плюшевый медведь с единственным ухом. Даже через дверь ощущалось неприятное зловоние. Пахло гнилью и лекарствами.

Он услышал шуршание и сильнее прижался к двери. В плохо освещенном углу комнаты, обняв руками колени, сидела девочка. Ее белые колготки запачканы грязью, а на одном сандале не было застежки. Она знала, что кто-то стоит за дверью и кажется, даже что-то говорила. Но эти слова доходили до него короткими урывками.

– Ты как здесь оказалась? – спросил Натан шепотом, чтобы не напугать девочку.

Девочка перестала плакать, но не ответила.

– Скажи, как тебя зовут? Я помогу тебе выбраться.

Натан еще раз подергал дверь, похоже, она была закрыта изнутри.

– Сэнди, – произнесла вдруг девочка громко. Она разжала кулачок и показала застежку от сандалика.

– У меня порвался башмачок, а без него я не могу никуда пойти.

Натан пытался рассмотреть ее лицо, но из-за слишком маленького отверстия ему это не удавалось.

– Слушай, Сэнди, если ты подойдешь к двери, может быть, я смогу тебе помочь.

Девочка на несколько секунд показалась из темноты. Этого было достаточно, чтобы хорошенько ее разглядеть.

Рыжие волосы аккуратно заплетены в косичку и украшены белым бантом. Глаза изумрудного цвета горели маленькими искорками, а загорелое лицо сплошь усыпано веснушками. На груди клетчатого сарафана виднелся круглый бейджик с цветными буквами «СК».

«С – это значит Сэнди», – подумал Натан и эта мысль ошпарила его изнутри.

– Ты, Сэнди Колман? – спросил Натан. От волнения он почувствовал во рту сухость.

– Ага, – ответила девочка и вышла из темноты. – Я шла со школы и запнулась об камень. Застежка порвалась, а мама и папа ждут, когда я вернусь.

– Кто тебя сюда привел?

– Тетя в темных очках, – ответила Сэнди. – Она сказала, что если не починить башмачок, то родители будут ругаться и пообещала, что поможет.

– И где эта тетя? – спросил Натан.

Девочка подняла игрушку и крепко обняла.

– Это Боб. И он знает много интересных историй. Она притянула его к себе и поцеловала в нос.

– Сэнди, ты знаешь где сейчас эта тетя?

Девочка утвердительно кивнула.

– Вон там, – произнесла девочка и показала рукой в его сторону. – За тобой.

Натан почувствовал, как что-то острое гладит по спине. Он отскочил от двери и развернулся, пытаясь смахнуть его рукой. Он представил мелких пауков, которые ползут сейчас по спине и возможно уже пробрались под одежду. Натан снова одернулся, столкнувшись с женщиной.

Лицо ее было закрыто вуалью, закрепленной на шляпе, а глаза скрывали темные очки. Но даже так, Натан заметил, насколько хороши черты ее лица. Светлое платье подчеркивало фигуру женщины, а бледные руки добавляли благородство, одна из которых крепко держала Натана.

– Извините, – пробормотал Натан.

Женщина властно рассмеялась. Ее голос был настолько резким и неприятным, что походил на скрежет ржавого гвоздя по стеклу. Это никак не сочеталось с ее обликом. Натан хотел сделать шаг в сторону, но женщина сжала его плечо так, что он вскрикнул. Она расхохоталась.

– Отпусти его! – закричала Сэнди через дверь.

Женщина с еще большей силой сжала пальцы, отчего Натан почувствовал, а может и услышал, как лопнула кожа в этих местах.

– Отпусти его, или я все расскажу Бобу!

Голос девочки был серьезным.

Но женщина уже обнимала Натана, проникая глубоко под кожу. Ее рот плотно обхватил губы, а язык пытался проникнуть внутрь.

И тогда послышался звон. Пронзительный, словно дребезг разбитого бокала, смешанный со свистом летящей пули.

Это кричала Сэнди. Ее крик заставил женщину прийти в замешательство, и Натан что было силы, стиснул ее язык зубами и сомкнул челюсти.

Женщина расслабила хватку и пошатываясь, схватилась за лицо. Натан услышал внутри себя голос Сэнди:

– Беги, Натан!

Он бежал со всех ног. Через темные коридоры, бездумно сворачивая словно в лабиринте. Все это время ему казалось, что он слышит шуршание платья у себя за спиной.

– Подожди здесь, – услышал Натан, теперь он казался гораздо взрослее.

Натан остановился. Это была приемная, какие бывают в больницах. С краю стойки на одном гвозде свисала покосившаяся и выцветшая надпись, в которой не доставало по меньшей мере половины букв.

– Загляни туда, – приказала девушка.

Натан понимал ее, словно это были его собственные мысли. Он заглянул под стол, заваленный пожелтевшей бумагой, и нашел там покрытый слоями пыли пистолет. Он взял его за ребристую рукоятку и вытер о брюки, затем проверил обойму: один патрон.

– Она уже близко, – прошептала Сэнди.

Натан увидел ее в дверях приемной.

Из перекошенного от злобы рта женщины текла кровь. Вид у нее растрепанный, а платье и туфли запачканы в грязи. Лицо уже не казалось таким прекрасным. Она пошатывалась и выглядела уставшей. Женщина сделала пару шагов к Натану.

Одну руку, ту, что сжимала пистолет, он спрятал за спину, а другой, отдернул затворную раму. Раздался щелчок.

Женщина улыбнулась. Она облизнула губы, измазав их кровью.

– Хочешь, чтобы я показала свои глаза?

– Стреляй, – произнесла Сэнди.

Натан не решался. Женщина нарастала над ним, увеличиваясь в размерах. Вот ее рука уже совсем скоро ляжет ему на голову.

Он направил пистолет в ее сторону.

Я должен уехать, – подумал он.

– Стреляй, Натан, – произнесла Сэнди Колман.

– Сейчас, – он был напряжен и смотрел вперед слегка прищурившись.

– Не дай ей снять очки, Натан! Не дай снять очки!

Сэнди продолжала повторять эти слова. Они отчеканивались в его разуме с металлическим боем.

Женщина взялась за душку солнцезащитных очков и с надменным видом посмотрела на Натана.

– Ты такой же, как и все, жалкий и ни на что не годный!

Голос Сэнди в его голове казались уже целым оркестром.

Женщина отдернула руку в сторону, и Натан нажал на спуск.

Выстрел, с оглушительным треском оборвал все те звуки, что он слышал до этого.

Ему казалось, что это был не выстрел, а взрыв атомной бомбы. Вспышка света ослепила Натана, отчего он что есть силы зажмурил глаза.

Вокруг сделалось тихо. Он обнаружил, что стоит посреди комнаты Фрэнсиса Эйверитт. В руке он держал девятимиллиметровый Глок, а напротив, в неестественной для обычного человека позе, лежал хозяин дома. Между глаз у него зияла небольшое отверстие, из которого сочилась струйка крови.

Стена за ним окрасилась красными абстрактными брызгами, неравномерно стекающими на пол.

Словно в бреду, Натан выронил пистолет и пошатываясь подошел к столу, на котором стоял телефон.

– Девять-один-один. Что у вас случилось?

– Кажется… я застрелил человека.

ГЛАВА 2

I

Саша наклонилась к столу, и тонкая, аккуратная белая дорожка звучно скрылась, не оставляя и следа. Она почувствовала, как немеет лицо и сильно потерла щеку. По коже поползли мурашки добираясь до кончиков пальцев. Привычное дело, такое уже ее не вставляло, и она дожидалась бури, которая следовала за ней.

– Потише подруга, – произнесла Ника Гранд и забрала трубку.

На самом деле ее звали по-другому, но своего настоящего имени девушка не говорила никому. Даже Саше.

– Двести баксов за пакетик, а ты нюхаешь так, будто он даром достался.

– Да ладно тебе! Не надо было вчера курить мою траву, а потом лазить по шкафам и лопать сладости.

Ника показала средний палец и добавила:

– Запиши это на мой счет!

– Иди в жопу!

Саша рассмеялась и откинулась на спинку дивана. Ее нехило прихватило и теперь самое время переждать, пока наступит приятное ощущение расслабления.

Она прикусила губу, но ничего не почувствовала. Кажется даже слишком. На языке стало влажно, но ей было плевать, она с нетерпением ждала этот долбанный приход. Он был ей нужен, после вчерашней попойки. Это не просто головная боль, нет… тысячи раскаленных шипов проходили сквозь ее мозг с болезненным ревом и самое жуткое из этого, противный звук, как писк комара, который не давал ни о чем другом думать. Словно кто-то крошечный залез ей в голову, прихватив с собой электродрель. «Б-з-з-з-з!» – Заткнись! – крикнула она и ударила себя по виску.

– Эй, полегче, – проговорила Ника, подошла и пощелкала перед ее лицом пальцами.

– Да отвали ты, – буркнула Саша. – Где снежок брала? У Стива?

– Неа, – ответила Ника, запихивая сразу несколько маршмэллоу в рот.

– Фу-фи-фи-фу-фу-фу!

– Чего блядь? Вытащи член изо рта.

Девушка прожевала и ответила: – Я говорю, внизу по улице.

– А, у того парня, что вечно носит зеленую бейсболку, как же его… Чад или Чарльз.

– Чедвик.

Ника закинула новую порцию сладостей, и Саша удивилась, насколько вместительный у подруги рот.

– Точно, Чедвик. Ты не думала сниматься в порно?

Ника замычала и затрясла головой.

– Жаль, я как раз нашла тебе подходящую роль. Ты идешь сейчас к Чедвику и отрываешь ему яйца.

– Че, совсем не прет?

Ей удалось, наконец, прожевать сладости.

– Не понятно.

Саша вытянула перед собой руку и почувствовала себя так, словно попала в невесомость. – Хотя нет… о-о-о, черт!

Она провела по дивану и спросила:

– Как думаешь, он всегда был такого цвета?

– Тебе пиздец, подруга.

Саша рассмеялась. Она принялась отбивать ритм пальцами и услышала в этом схожее с одной из песен.

В грозовом реве, взлетая высоко… – спела она первую строчку песни, которая была визитной карточкой «Блейз Липс».

Ника подхватила ритм и делая вид, что играет на электрогитаре, заскользила рукой по невидимому грифу.

Сердце бьется, словно вечный огонь.

Душа таинственно в небе мерцает,

Ты могла взять все, но сердце свободно летает

– Неплохо! Теперь давай проигрыш!

Ника высунула язык и прыгая на одной ноге, бешено задергала струны, издавая при это звук и вправду очень схожий с игрой на гитаре. Ее длинные черные волосы разлетались в разные стороны, попадая на лицо. Но ей было все равно.

Саша закрыла глаза, с наслаждением слушая соло Ники. К нему добавились барабаны и клавиши. Ее уносило туда, где она слышала рев восторженной толпы. Ее возбуждало и будоражило давно забытое чувство.