– Де-де-деньги, говоришь? C кар-р-рточки! Как ты, такой наивняшка, на Охотном ряду-то выжил? Беглый коррупционер в международном розыске. Твои счета еще утром арестовали. Золотые карточки, привилегированные… Забудь! Что по сусекам наскребешь – весь твой капитал.

Крошки сухарей вылетали из смеющегося рта, липли к стеклянной столешнице, а сквозь нее Лев разглядел, что Жук еще и ногами сучит от восторга. Канцелярист не злорадствовал, но упивался своей значимостью, ведь судьба беглеца теперь полностью в его руках. И не поспоришь. На двадцать… Тридцать… А, вот еще: тридцать восемь евро и, – сколько тут? – сто долларов… Долго не протянуть. Без поддержки «дяди Саши».

– Не переживай, братиш, поживешь за мой счет, – рассуждал благодетель. – Через два-три месяца Кнутов-Пряницкий разберется с делами, все уляжется. Тогда и отблагодаришь. Накатим еще по одной?

Илта Хейккиля

изменила свой статус на «в браке»

4 апреля, 20:45

«Девочки!

Я думала, что это просто шутка, но Перелётный жених действительно существует. Он отправился в путешествие по свету ради любимой, и я его встретила. О, Боже мой!

Я рада, что мужчины еще способны на подвиги ради любви. А вдвойне чудесно, что мы с Торбеном можем поддержать этого достойного человека. И вы тоже поддержите, если встретите.

Он настоящий герой!»

Бар «Поднебесье». Закрытая группа

4 апреля, 21:18

Отель «Башня», Хельсинки

Присоединились: Илта Хейккиля и Торбен Клеменсен

Пьянеть Лев перестал три рюмки назад и не принимал участия в беседе. Накатило безразличие, да и усталость сказывалась. Жука это не смущало, он завел длинный рассказ про поездку в Лапландию с монгольским послом, который возжелал купить северных оленей.

– Вот ты смеешься? – вскинулся Сашка, косясь на приятеля с подозрением. – Нет? Ла-адно. А у монголов, оказывается, тоже есть тайга и кочевые оленеводы. Но стада вымирают, нужна свежая кровь. Самца-производителя хитрые финны продавать отказались. Представляешь, и в Голливуд для фильмов про Санта-Клауса только самок отдают. Посол три недели переговоры вел, но те уперлись рогами: нет и все.

– Олени?

– Бараны упрямые! Уехал бы монгол с пустыми руками. Но явился спаситель, умеющий договариваться. Я в лихие 90-е с быками и носорогами общий язык находил, и с баранами справился.

– Дали денег, – почему-то не удивился Лев.

– Точно, братиш. Коррупция, как ни крути двигатель прогресса. Начнешь все по закону делать, вообще ничего сделать не получится. Выдали послу ведерко спермы северного оленя. Ты бы видел, с каким восторгом солидный дядька прижимал его к груди. А у самой машины поскользнулся… Х-х-х-ха! Не поверишь… Весь!.. С ног… До головы…

Задыхаясь и хрипя от истерического смеха, дипломат откинулся на спинку стула и чуть не упал еще дальше, затылком об пол. Вовремя подхватили сильные руки: от соседнего столика подошел высоченный мужчина в синем мундире – летчик, судя по золотым крылышкам в петлице. Великана сопровождала взволнованная пышечка в белом платье. Не красавица. Легкое облачко фаты, подчеркивало грубые черты и общую нескладность ее лица. Прическа же заставила вспомнить опрокинутую кастрюлю спагетти, судя по цвету – недоваренных. Впрочем, и сам пилот похож на носатую и мелкоглазую рыбину. Усики тоже рыбьи, серые и жиденькие, словно у осетра. Вполне гармоничная парочка.

Невеста пару минут что-то сбивчиво объясняла, размахивая смартфоном. Жук перевел с финского. Коротко. Словно отправлял телеграмму, и не собирался платить за лишние слова:

– Это Илта, а это ее муж Торбен. Они прочли твой пост в соцсетях и предлагают помощь.

– Какую помощь? – после крепких напитков Лев соображал туго.

– Millaista apua?^[4] – переспросил Сашка.

Дальше все запуталось, хотя Илта для удобства слушателей перешла на вполне сносный английский. Просто, когда девушка, выпив шампанского, начинает говорить на романтические темы, понять ее могут лишь другие девушки, также пьющие шампанское. Или клубничный дайкири. Но тут уже возможны разночтения. Лев старался, правда, очень старался, однако безнадежно отстал на первом же повороте мысли.

Почему-то Илта считала важным, что сама она финка, а ее муж – датчанин. Но еще важнее, – трижды подчеркнула этот факт, каждый раз вскидывая указательный палец правой руки, – что познакомились они на круизном пароходе, когда проводили отпуск в теплых морях. Понимаете? Любовь настигла молодых в одну из тех душных субтропических ночей, когда даже звезды блестят исключительно потому, что их покрывает липкий и сладкий пот. Поэтому, когда дело дошло до свадьбы, жених с невестой решили принести клятвы верности в двух родных городах – Хельсинки и Копенгагене, у памятников морским нимфам. Сегодня в полдень они уже отметились у фонтана Хавис Аманда, где бронзовая дева стыдливо отворачивалась в сторону, слушая обещание Илты родить не меньше трех сыновей счастливому Торбену. А завтра в полдень падут на колени перед Русалочкой, но уже в королевстве Датском. Тогда союз двух сердец, хранимый морем, будет крепче, чем все браки заключенные на небесах.

Лев не выдержал и зарычал.

– Стойте! А я-то тут при чем?!

Илта осеклась на полуслове, всплеснула руками и закатила глаза. Потом вспомнила в каком стрессе пребывает собеседник – сама же недавно перепостила его крик души! – улыбнулась и начала повторять все сначала. Но вмешался летчик.

– Полетели с нами в Копенгаген!

При этом Торбен выглядел смущенным и не знал, куда девать свои огромные руки: то складывал их за спиной, то прятал в карманы. Ему было неловко перебивать жену.

– А давайте выпьем за знакомство, – неожиданно-трезвым голосом предложил Жуков, – и все обсудим.

Илта Хейккиля и еще 42 пользователя

поделились публикацией Льва Мартынова.

Вот как вышло, что они заказали еще водки и шампанского. Один лишь Торбен потребовал кофе, да покрепче. Чашку немедленно и наполните этот походный термос.

– Мне же всю ночь за штурвалом!

Лев колебался: лететь или не лететь. Вот в чем вопрос. Просидеть три месяца в Финляндии, на конспиративной квартире – удовольствие не ахти. Да и засветился он по глупости, полиция точно искать начнет, все камни переворачивать – не заполз ли куда, проклятый «мистер Иванов». В каждую щель заглянут, в каждую трещинку. Закроют вокзалы и аэропорты, может быть уже… Так смысл упускать последний шанс?! Но главное, не хотелось увязнуть в долгах и попасть в зависимость к Сашке. Потому что долг платежом красен. И однажды кредитор попросит помочь в каком-нибудь гадком дельце, отчего Лев увязнет в трясине еще глубже. У, Жучара! А тот подмигивал и толкал ногой под столом, забывая что поверхность стеклянная, постоянно твердил по-русски:

– Христиания, братиш! Христиания!

– Заело пластинку, – огрызнулся Лев. – Давай еще вспомни: Лимпопо, Лимпопо, Лимпопо…

Сашка послушно нахмурился, вспоминая карту мира. Потом плюнул в сердцах.

– Ты, правда, не понимаешь? Христиания – отдельное государство, властям Дании не подчиняется уже лет сорок. Спрячешься гораздо надежнее, чем в Хельсинки. Ведь если Родина прикажет, сам понимаешь, за тебя возьмутся всерьез и консервы не спасут. А Христиания – свободный город, че!

– Свободный, говоришь? Но ведь Дания – тюрьма.

– Для тебя вся планета – следственный изолятор, – не слишком дипломатично отрезал дипломат.

Теперь, всесторонне обдумав положение дел, он стремился поскорее избавиться от залетного гостя. Иначе арестуют Льва, потянут за ниточку и весь клубок размотают. А Жукову с тех лесных денег тоже капнуло на счет в банке. Крохи, конечно, но…

– Ты лети, братиш, а я пока спишусь с одним тамошним умельцем… Поможет тебе добраться до нужного места. Сташек приятный парень, хотя и поляк. Надо узнать у наших добрых самаритян, во сколько приземлится в Копенгагене их самолет.

Последние слова Сашка сказал по-английски, чтобы два раза не повторять.

– Нет, что вы! Торбен не умеет рулить самолетом, – с нордическим спокойствием ответила Илта. – Мой муж рулит… Ilmalaiva!^[5]

Ей страшно нравилось подчеркивать статус замужней женщины. Кроме того, она не знала, как сказать по-английски…

– Ого! – Жук вытаращил глаза. – Ты полетишь на дирижабле!

У вас никогда не возникало ощущения, что все вокруг – кино?! Этот нереально долгий день словно выписан сценаристами, обожающими штампы. Тревожный телефонный звонок. Арест шефа. Выдуманная невеста. Беги, Лева, беги! Реальная жизнь редко бывает такой… Концентрированной, что ли. А сейчас он почувствовал себя героем мультфильма: мало того, что в нужный момент появились бескорыстные люди, готовые подвезти его в Данию, и у них, – нет, вы подумайте! – есть дирижабль. ДИРИ, мать его, чертов ЖАБЛЬ!!! Откуда в двадцать первом веке взялось чудо из далекого прошлого?

А бескорыстные люди как раз это и объясняли. Торбен на паях с приятелем купил немецкий дирижабль – не антикварный, заштопанный в тридцати местах, а новенький, ручной сборки, да-да, их еще строят! Уже два года он устраивает воздушные прогулки, катает туристов и местных богатеев над Копенгагеном. Полностью разделяя романтический настрой своей половинки (ja, ja, min lille havfrue^[6] – тут они, конечно же, поцеловались), датчанин выбил официальное разрешение на свадебный перелет для двоих над Балтийским морем. Конечно, взять еще одного пассажира означает нарушить закон, но чего не сделаешь ради большого и светлого чувства.

Торбену Клеменсену и еще 279 пользователям

нравится публикация Льва Мартынова.

– Отец вашей невесты имеет полные карманы денег, но у него пусто здесь, – Лев ожидал, что летчик постучит по голове, но тот приложил руку к сердцу. – Нельзя запрещать дочери быть счастливой! Для меня большая честь помочь обрести любовь вам с… Как ее зовут?

Вопрос не вызвал бы заминки в трезвом мозгу – все просто: назови любое имя, никто не проверит. Но пьяный мозг всегда немножко на изнанку вывернут, или даже множко. По закону подлости в тот же миг все имена стерлись из памяти. А ведь звали же как-то маму, первую любовь, космонавта Терешкову…

У-у-у, да ты поплыл, братиш. Сломался. Если невинное любопытство и дружелюбный тон из колеи выбивают, то что же будет на допросе?! А ты туда непременно попадешь, если новые скандинавские друзья раскроют твое вранье. Хватит щипать себя за ухо. Соберись!

Лев в панике уставился на приятеля, – чего молчишь, Жук, давай выручай. И тут же сообразил. Ухватился за соломинку.

– А-а-александра!

– Ой, милота: Лев и Алиек… сандра, – протянула Илта почти без запинки. – Хотя у финнов есть примета, что для гармонии в семье имя мужа должно быть длиннее, чем имя жены.

Она погрустнела на секунду, но в день свадьбы настроение всех невест постоянно стремится вверх, подобно пузырькам в шампанском.

– Но вы же не финны! На вас примета не действует, – просияла Илта. – А сколько лет Алиек… сандре?

Снова паника. Лев вцепился в мочку уха, но проверенное годами средство не помогало. Зато очнулся Жуков, которому «намеки» приятеля оттоптали обе ноги.

– Лучше скажите, не опасно ли на вашем дирижабле через море лететь? – перевел он тему. – Это ж часов двенадцать…

– Вообще-то десять. А дирижабли не опасные. Раньше опасные, теперь нет…

Торбен не только говорил, но и показывал: взял из хлебной корзинки белую булочку и «полетел» над столом.

– Сто лет назад баллон заполняли водородом и иногда… Часто… Происходил взрыв.

Он разорвал булочку на три части и стал есть, окуная в кофе.

– Теперь в баллоне гелий, – продолжил летчик с набитым ртом, – он не взрывается.

– А если мотор заглохнет, мы рухнем в море? – придется лететь в любом случае, Лев уже смирился, но инстинкт самосохранения снова высунул свою древнюю чешуйчатую мордочку из черепашьего панциря.

– Не-не-не, – датчанин уверенным щелчком загнал страхи обратно, в поздний палеозой. – Ты, Лев, можешь нарушить законы своего государства… Зачем побледнел? Я же так, к слову… Прости мою бестактность! Кто угодно может нарушить законы своего или чужого государства, но законы физики незыблемы. Дирижабль – это летательный аппарат, который легче воздуха. Моторы заглохнут, он полетит на баллоне.

Торбен посмотрел на часы и одним глотком допил кофе.

– Пора отправляться, иначе не впишемся в полетный график! А радары, истребители, ПВО – все точность ценят, за опоздание могут наказать и сбить. Счет, пожалуйста!

Официанта перехватил Жуков, гордо размахивающий бумажником: Россия – щедрая душа.

– А где же… – новоиспеченный пассажир дирижабля тоже забыл, как эта штука называется на иностранных языках (Плант, Пэйдж, лестница в небо… Но не вспомнить, хоть порвись на британский флаг), поэтому обрисовал руками продолговато-выпуклый силуэт.

– Прямо над нами, – Лев решил, что теперь он точно угадает, куда укажет летчик. По логике: на потолок. Но Торбен махнул рукой влево, где за резным шкафом притаился выход на крышу.

Отель строили в 1930 году, поэтому на самый верх «Башни» архитекторы воткнули высокий шпиль, а точнее – причал для модных в ту эпоху дирижаблей. Лев увидел его, несмотря на дождь ливший уже сплошной стеной. Крыша была относительно сухой, потому что пол неба закрывала огромная сука.

И не смейте шикать. На серебряном боку махины реально были написаны громадные буквы «SUKA». Дирижабль качнулся от налетевшего ветра, стала видна вся надпись, целиком: «SUK AF SOLEN».

– Моя малышка! «Солнечный вздох». Правда, это прекрасно? – в голосе Торбена слышались нотки чисто родительского хвастовства.

Ничего себе «малышка»… Воздушная сфера, на быстрый взгляд, метров тридцати в длину, вздрагивала на длинном тросе. Под ней, поминутно касаясь крыши, висела стальная кабина, ненамного уступавшая в размерах автобусу. По полтора метра отъедали кабинка пилота (впереди) и туалет (соответственно, в хвосте). Между ними разместилась обзорная зона с прозрачными панорамными стенами и двумя диванами. На столиках, прикрученных по бокам от посадочных мест, ждали шампанское и всякие закуски, заботливо расфасованные по маленьким пакетикам и пластиковым боксам. Каюта, полная уюта.

Илта присела на дальний от входа диван и сбросила туфли с непривычно-высокими каблуками. Дотянулась до бутылки с шампанским, похлопала рядом с собой хозяйским жестом.

– Присаживайтесь, дорогой друг. Вы не представляете эту скукотищу: Торбен рулит у себя в уголочке, а мне и поговорить не с кем. Всю дорогу до Хельсинки я умирала от тоски. Но теперь появились вы и хочется послушать про вашу невесту Алиек… сандру!

Лев что-то пробормотал, но ответ заглушили взрыкнувшие моторы. Дирижабль отлепился от шпиля и теперь поднимался вертикально вверх. Увидев возможность улизнуть, чтобы собраться с мыслями и продумать легенду, Лев отступил на заранее намеченные позиции – сбежал и заперся в туалете.

Лев Мартынов:-(болеет

5 апреля, 0:15

Где-то над Балтийским морем

Доступно: друзья поблизости

Сначала он притворялся. Вполне успешно имитировал звуки, так подробно описанные в песнях панк-групп, но в приличном обществе категорически неприемлемые. Минут через двадцать Льва затошнило по-настоящему: то ли вжился в образ, а скорее всего молочная уха тому причиной. Да еще легкая качка дирижабля вызывала морскую болезнь, хотя в данном случае, скорее воздушную. Право слово, ну не водку же во всем винить…

В паузах Лев, совсем обессиленный, прислонялся лбом к холодному стеклу иллюминатора. Окошек было два – машина экскурсионная, а туристы и в уединении готовы любоваться красотами пейзажа. Посмотрите налево, повернитесь направо. С обеих сторон виднелись редкие звезды, подмигивающие сквозь дыры в черных-пречерных тучах. Понятно, воздушный корабль летит ниже облачного слоя. Значат до земли, точнее до поверхности моря, не больше пятисот метров. А скорее около трех сотен. При мысли о высоте снова замутило. Ох-ох-ох…

Время от времени к тонкой перегородке подходила Илта, тактично постукивала пальцем и спрашивала: все ли в порядке? Да, врал Лев по-русски. Все зашибись. Разве не заметно? Выходить он не торопился. Ждал, когда эта любопытная женщина угомонится и заснет. Но вскоре и сам провалился в тревожное забытье, сменившееся вскоре безмятежным посапыванием.

Лев Мартынов:-(мечтает о кофе

5 апреля, 5:47

Где-то над Балтийским морем

Закрытая запись

Лев попытался разогнуть скрюченные ноги, и это аукнулось сотнями покалываний и похрустываний по всему телу. А вот неестественно запрокинутая голова, вопреки ожиданиям, легко покрутилась влево-вправо. Продолжаем проверку всех систем: нос дышит, глаза различают свет лампы сквозь ресницы. Губы, правда, пересохли, и язык…

Хотя это, как раз, нормально.

Это похмелье.

Выпить бы чего-нибудь бодрящего.