СОЛНЦЕБЕСИЕ

1. И всё ж не курьёзно ли тебе, двуногий, средь мирных и полезных полчищ млекопитающих именоваться суровым и беспорядочным словом «человек»?

2. Если долго-долго дёргать солнце за лучи, оно в конце концов придёт к тебе и восстанет на твоём пороге, величественное, безапелляционное, безнаказанное.

3. В Вавилоне Бог перемешал языки, ныне задача поэтов – вернуть те в довавилонское состояние.

4. О, не будь ослеплён и повержен, когда в глаза к тебе и в душу твою обрушится ошеломляющий и недвусмысленный свет негодяйства!

5. Сея разумное, доброе, вечное, ныне так же рискуешь, как рискует сеющий коноплю.

6. Красота может и истребить мир, особенно если будет проявляться в виде крестовых походов против уродств и всего безобразного.

7. У двуногих лишь беспамятство отличается железобетонностью.

8. К сарделькам – горчицу, к подлейшим временам – безобразные нравы!

9. И большим художникам самые величественные их послания и манифесты порой подспудно диктуют их неоглашаемые телесные недуги.

10. Недоверие к общественному. Я бы не только с вами в разведку не пошёл, но и с Моисеем – в землю Ханаанскую.

11. Смертью никого не удивишь! Сейчас настолько часто стали умирать, что это деяние утратило даже последние остатки оригинальности.

12. Что демонстрирует наша оппозиция? Немой протест против глухого адресата.

13. Решено: жить отныне буду жадно, лживо, продажно, безуспешно, по-коммунистически.

14. Не глядеть на женщину иначе как с вожделением, значит оттачивать и усовершенствовать в себе взгляд мародёра.

15. Не всякий из царей способен доцарствоваться до высокого звания Ирода!

16. Обыденное, хотя и странное, тогда тем более мерещится сакральным, чем более вкруг него сбредаются надмирные пустомели.

17. Столько талантов, трудов, невзгод, вожделений – и всё ради узурпации и без того общедоступного права не любить человеков!

18. А вы не смейте, не смейте взирать на меня со своею заносчивой контемплятивностью!

19. Не жить, полусуществовать и подавать признаки смерти, как свет маяка посылать искушённым мореплавателям, таящим за пазухами чёрные и пресловутые бездны.

20. Изрядной же всё-таки следует быть сволочью, чтобы тебя безусловно за равного почитали подлецы.

21. Какое гадкое фиаско! И всего-то собирался почесать себе спину своею разнузданной коленкой.

22. Иные любовь свою к Богу выставляют с такой яростью, как будто речь идёт о ненависти к безверию.

23. Боги с истинами пересекаются в точках, в просторечии именуемых банальностями.

24. Вы ещё лбы чугунные свои порасшибаете о сгрудившиеся на пути вашем мании позитивного!

25. Бог – мишень вчерашнего дня, изрешечённая миллионами стрелков. Ищи, двуногий, себе новых мишеней в сфере незримого, непознанного, ошеломляющего!

26. Как прежде сотрясают нашу безмятежную атмосферу пылающая темнота, ураганные безветрия, сухие дожди.

27. Разве мир, склонившийся перед новыми мракобесиями, не предостерегали о пагубности всех толерантностей?!

28. Сотворение мира будет неполным без сотворения своих мироненавистников, своих миротворцев и своих мироедов.

29. Быть может, до битв добра и зла дело доходило чаще, когда б не застревали их участники в трясинах дефиниций.

30. Иногда за великую литературу принимают всего лишь беспокойно переставленные буквы.

31. С космосом размытые границы – явление примерно из того же рода, что и с Богом неподеленное Слово.

32. Праздный двуногий, учись в череде тщетных дней научно скучать, философски бесчинствовать, человеколюбиво сморкаться, безжизненно бредить и пред твоим невидящим взором откроются некоторые из сверкающих, новых, обратных по сути своей горизонтов.

33. Отказываясь от регалий бога, отвергни и привилегии идола.

34. Что такого незаурядного ты сделал для мира, прямоходящий, чтобы снискать себе право быть окружённым славной толпою восторженных побирушек-истин!

35. Привилегированным двуногим достаются привилегированные котлеты.

36. Что ни говори, на этой планете случались времена, когда было модно умирать от чумы или холеры.

37. Непроходимо несведущ. Без подготовки даже собственные ноги не пересчитает.

38. То ни ветр, ни непогода!

То зубовный скрежет

и душевный перебой:

«Пишущий, заглохни!»

39. И вы ещё рассчитываете жить безопасно в сей аварийной державе, в сём скудосердом отечестве?!

40. Истины по своим механическим свойствам залегают в диапазоне от всепроникающей иглы до всесокрушающего молота.

41. Тщись, человек, сыскать эффективное снадобье от всего своего человеческого! От доброты, от справедливости, от двуногости, от безнадёжности.

42. Верные любовники обмениваются зарифмованными улыбками.

43. Когда сей мир прейдёт, моря иссохнут, и свет прекратится – и тогда над хладною почвой, над пеплом прежних пожарищ, над воцарившейся ночью будет слышаться звонкий и едкий, нахальный смех диссидента.

44. Мир – ада репетиция, эскиз, первоисточник. Ад – предел воображения двуногого.

45. Да ведь весь Ветхий завет – упражнения в языке ультиматумов и недоговорённостей.

46. А словеса твои гадкие, ехидные, подозрительные – тоже место имеют быть в соответствии с конституцией?!

47. Взгляни, сколь много встречается на пути твоём человеков, избитых, искалеченных твоею невообразимой насмешливостью!

48. Мало наравне с прочими причислить себя к человечьему сообществу, следует ещё добровольно низвергнуться в свойственную тому категорию онтологических аномалий.

49. Ведь в сущности, всякое творчество – лишь способ обуздания неимоверной и безжалостной, жизненной твоей машинальности.

50. С начала времён Бог и мироздание умеют не представать пред человеками во всей своей наготе и злокозненности. Лишь мы, чтоб не казаться ниже своих предназначений, отчаянно зовём на помощь имиджмейкеров.

51. Снискал удел свой – исполнение роли жонглёра безмолвий.

52. Оптимисты придирчиво грызут настоящее, самозабвенно уповая на блистательное грядущее.

53. Твердить, напоминать, долдонить об опасности позитивного! Двуногий есть апломб, ложь, прогрессирующая безжизненность плюс чёртова прорва иных низкопозитивных опор.

54. Речь – не речь, но какой-то погребальный обряд слова.

55. Безумье возвышает и обустраивает. Приношение безусловных шедевров в человечьи сообщества вернейшим образом обеспечит тебе беззаконное право первой паранойи.

56. Величие религий определяется уровнем растворимости души в символах веры.

57. У каждого своя лестница. У одного – социальная. У другого – социопатическая.

58. Прежде дурни носились с писаными торбами, нынче – с оскуделыми своими моралями.

59. И самые мирные из народов исторгают из недр своих великих маньяков и безрассудников.

60. Лишь в одном прав художник Дали: ужас при ярком солнечном свете ужаснее ужаса, разворачивающегося в тяжёлых потёмках.

61. Существовать вполсилы и вполсмысла и незаметно добраться до дня, когда на плечи твои обрушится девятый вал непрочитанного, непродуманного, неузнанного, неувиденного.

62. Невозможно жить в мире и регулярно не сдавать ему экзаменов на лояльность.

63. При ближайшем рассмотрении и измена родине может быть сведена к вполне безобидной, этической деконструкции.

64. Не нужно быть провидцем, чтобы предсказать близкую кончину лампочки накаливания. И тем более – книги для чтения.

65. Великое зодчество – в умении построить дом, над которым будут плакать, негодовать и смеяться.

66. У великих человеков от ничтожных причин зачастую происходят ошеломляющие последствия. Одно неосмотрительное высказывание Шекспира побуждает теперь обшаривать весь мир в поисках разрозненных островков антитеатра.

67. Весь мир – театр, в зале ни души – все на подмостках беззаветно актёрствуют!

68. Иногда пробиться к нашему естеству нам не позволяют наши сны о небывалом и наши мечты о запретном.

69. Ищи и не сыщешь в хоромах смерти покосившееся заднее крыльцо и заколоченный досками чёрный выход.

70. Чтение книг требует гораздо большего мужества и ещё любви к ближнему, чем написание их.

71. Что ни говори, пьянством алкоголизма не вышибешь. Хотя с другой стороны, чем ещё иным того вышибать?

72. Осмыслить величие избранного пути нам мешают разбитые обочины и взбесившиеся светофоры.

73. Утка равно привержено взаимодействует со всеми четырьмя стихиями – вода (озеро), твердь (берег), воздух (небо), огонь (в супе).

74. Им уже мало души и самоощущения человека, им ещё непременно подавай его подлые намерения и его дурные привычки.

75. Будь до Луны рукой или лапой подать, тогда бы не выли на неё с такою тоской ни волки, ни лисы, ни псы, ни человеки.

76. Путь двуногого разумен и самодостаточен. Вот и человечьих дней отпущено нам ровно столько, сколько требуется, чтобы успеть за них проиграть все на свете доступные турниры, олимпиады, состязания и гонки.

77. Для чего мы здесь, как ни для того, чтобы дымиться головешкой затухающей, насмехающейся над прежним своим, разнузданным пламенем?!

78. Чем дольше человек шагает по пути прогресса и либеральности, тем более разрастается его скоромная, экономическая душа.

79. О, погрузись же скорее в тотальный минимализм-молчание!

80. Наблюдая житейский непорядок в русской провинции, нельзя не усомниться в целесообразности сотворения сего заброшенного мира этим заброшенным богом.

81. Использовать бога для одних молитв или славословий – всё равно, что читать в книгах одни оглавления или выходные данные.

82. Мода процветала уже тогда, когда из человечьих одежд существовали лишь шкуры убитых хищников и набедренные повязки из пальмовых листьев.

83. Даже рыбу не улавливают открытые для сострадания. Даже воздухом не дышат трепетные радетели живой жизни.

84. Быть чрезвычайно увлечённым своим заурядным существованием, держаться подальше от прочих, в том числе от мира и человека, с другой же стороны, даже близко не подпускать всех иных с их наличным бременем недоумения и фанаберии.

85. Лелей же в душе своей, двуногий, жаркую и замысловатую, пресловутую свою ксенофобию!

86. На Земле нет профессии микроскопичнее, чем профессия сего бессмертного, всесильного бога!

87. Камня на камне пообещать не оставить там, где никаких камней отродясь не бывало.

88. Мироздание и полезные прохвосты, мироздание любит своих полезных прохвостов, иногда даже кажется, будто оно само создано ими, ну, или ладно – будто оно прославлено ими. И это даже больше, чем создано: слава выше существования, причём не так важно, что за существование, и уж тем более, что за слава. Всё равно – выше.

89. Мыслить вопреки, мыслить наперекор, мыслить врозь, мыслить перпендикулярно и даже перпендикулярно самой перпендикулярности. И лишь параллельно, одинаково, идентично не мыслить.

90. Избранные единицы наивно тщеславятся: время, мол, работает на нас. О, они совершенно не знают времени! Каковое всегда и везде, средь больных и здоровых, среди несчастливых и удачливых, безвестных и прославленных – оно работает против всех.

91. Во всякий день свой и во всякую ночь свою носи, двуногий, на своём оголтелом штандарте пиитические фиаско, пророческие скорби и сакральные недоумения.

92. О, не запутайся же, двуногий, в приметах и причудливостях твоей ажурной, безнаказанной жизни!

93. Покуда всякое мракобесие сменяется лишь иным мракобесием, и самое дичайшее кажется не более чем обыденным.

94. Человек человекствует. Всё остальное вторично.

95. Нельзя не удивляться, глядя на иные жизньствования жизни.

96. Встретил пафос – убей пафос! Своё человечье назначение единственно измысливать как прорешливое вместилище для откровений.

97. О, сколь же окружил ты себя, двуногий, тщетными предметами, легкосплавными словесами, бесполезными близкими, сомнительными смыслами, ужасающею сакральностью!

98. Россия российствует и иногда российничает.

99. Америка же лишь америкосит. Всё действительное своё с безумностию заамерикашивает.

100. Поначалу бог укрывался в библиотечной пыли. Ныне же перетекает в отдушины цифрового формата.

101. Можешь ли ты, двуногий, сделать что-то подлее, нежели у ближних своих снискать доверие к своим кургузым словесам?!

102. Мир ещё не раз содрогнётся от проклятой вашей пандемии терпимости.

103. Не гражданин, не семьянин, не христианин, а так – несусветный сарказмовладелец.

104. Поедаемые лягушки навсегда восславили поедающего тех француза.

105. Слова без ловкости и горло без свободы – и ты, столь невооружённый, потщишься улавливать заносчивых прямоходящих с их манией ниспровержения разнузданных кумиров?!

106. Даже отворотившись от Китая, всё равно узришь китайское, миллиардоликое. Пускай бы хоть отражённое в небе.

107. Всякое мышление – территория общих мест, источник плоских суждений и пространство пресловутых банальностей. И после того ты станешь удивляться проценту дураков и бездарей средь благопристойного народонаселения?!

108. Богу вообще по плечу преимущественно киноамплуа «плохого парня».

109. Судьба наша – из рода в роды препустейшие ваши нации и сословия русским нашим, беспочвенным угрызать менталитетом.

110. Смотрясь в зеркало, рискуешь в нём невзначай лишь увидеть омерзительно беспорочный свой, подлочеловеческий облик.

111. Иногда Господь конгруэнтен фетишу. Вопрос в наблюдателе.

112. Как же не задохнуться в восхищении от красоты великого и могучего, русского косноязычия!

113. Молитвословие теолога… всё равно как на громкое дело идти да без воровской одежды!

114. Болезни, особливо неизлечимые – не есть ли лучшие репетиции отвычек от жизни, какие только и могут учинить самосознающие человеки для наполнения своих запустевших досугов?!

115. Супружество как несчастный случай – оного не избегает и зарекающийся.

116. «Только бы не меня!» – в разнообразные минуты жизни своей молится нерадивость. Тогда как пришли именно за ней, и ответ теперь держать ей одной.

117. Гений тщетен, обыватель со скудным именем своим прославлен в веках и сообществах.

118. Заставь дурака в бога не верить – он не поверит и в человека!

119. Снабжать речь обыденную свою блистательными афоризмами – всё равно, что строить курятник из самоцветов.

120. В вековечном противостоянии добра со злом используй разумные зубы и осмотрительные кулаки.

121. Пиши, двуногий! Иначе ты не будешь никому интересен!

Пиши ещё, двуногий! И тогда ты не будешь никому интересен!

122. И сами маньяки, и те, кто снимает об оных кино, – все члены незримого, великого клуба дурно думающих о человеке.

123. Если долго-долго будешь писать один стих, этот стих в конце концов сам напишет тебя.

124. У пессимиста все самоцветы серые и незапоминающиеся. У оптимиста всякий булыжник – алмаз.

125. Иной двуногий – не более чем текст во столько-то томов, страниц и строк, с игрою слов, сплетеньем стилистических фигур и пригоршней аллитераций.

126. Всё чаще у нас теперь бурные аплодисменты плавно перетекают в майдан.

127. И всё ж именно безверия по большей части привержены к ересям.

128. Если твой враг будет долго сидеть на берегу реки, то он в конце концов увидит плывущий по течению, разлагающийся, твой собственный труп.

129. Когда и Солнце умрёт и планеты, вокруг того обращающиеся, по сторонам разбегутся, тогда лишь лжица-Луна будет носиться во тьме по орбите своей, хладная, безвестная и бестрепетная.

130. Властолюбец не обременяет душу и норов свои угрызеньями лживости.

131. Куда ни взгляни, страницы истории уснащены тремя ароматами: пыли веков, деяний дураков да нафталина сундуков.

132. Бог здесь давно не ходит. Хоть мы по привычке всё оглядываемся, всё высматриваем. У каждого – у Бога, у мира, у человека – своя избранная, своя отдельная тропа, и тропы те не пересекаются.

133. Так до скончанья веков всё будут спорить как бы о могуществе и преодолении – о гравитации мира и воле двуногого.

134. Чем истины навязчивей, тем меньше остаётся места для догадок.

135. Врождённое сиротство человеков. Бог, говорят, не выдержал одиночного заключения, на которое сам обрёк себя по итогам Сотворения мира.

136. Взгляни на человечьи парламенты, кумиров, сообщества и беги, скорее беги в дикие стаи, в заскорузлые земли, под объективы усохшего, заходящего солнца!

137. Не приходи, покуда не знаешь, как станешь уходить. Со всеми сопутствующими речами, обстоятельствами, разъяснениями.

138. И ведь тебе со всею своею многофунтовою массой никак не вмешаться и не вклиниться в твой пресловутый, разнузданный порядок слов и сомнений.

139. Зоосад всегда неполон без слона. Меж тем свет не видывал более нелепого и непрезентабельного млекопитающего. Мифология основывается на казусе, излишестве и недоговорённостях.