– О, привет! Возьмите маски, – кивнула серьёзная женщина, склонившаяся над телом. Это была Сафия, монументальная жена Ларри.

Дан выдал вновь прибывшим респираторы.

– Воздух обеззаражен, но если будете любоваться Нафрит, лучше не рисковать, – объяснил он.

– Нафрит? – удивился Искандер.

– Эти ублюдки всем своим мумиям дают имена, – раскатисто хохотнул Ларри, стены гробницы содрогнулись.

– Да, – кивнул Дан. – Нафрит – значит девственная, она сохранилась чудесно.

– Сколько ей? – спросила Алина, подойдя к столу с останками.

– Тысячи три с половиной, думаю я, – предположил Ван.

– Да, она из Нового Царства. Анализ говорит, жила при Тутмосе II.

– Любопытно, наши находки позднее.

– Да, тогда присоединяли Нубию. Думаю, это беглая кушитка.

– Отчего она умерла?

– Похоже, от истощения. Никаких повреждений пока не нашли, черепная коробка не пострадала.

– Повезёте её вы куда? – Ван взял у коллеги перчатки и принялся тщательно их натягивать.

– В мед, – коротко бросила анатом Сафия.

– Это зачем?

– Будут оживлять, – пискнул маленький геолог Кен.

– Да ну?! – громогласно удивился Ларри.

– Я думала, это всё ещё неэтично, – подняла брови Виктория.

– Почему? В прошлом году приняли закон о посмертии.

– Знаю, но я думала, это распространяется на тех, кто мёртв не больше пары суток.

– Для нас да, – Сафия поправила маску. – Но Комиссия по Древностям получила квоту на оживление хороших экземпляров давно усопших. К счастью, настолько сохранившихся мумий на планете единицы.

– Ужас, – покачала головой Вика.

Спёртый воздух пещеры и тесная маска действовали на неё удушающе, а мысль о воскрешении мертвецов вовсе подвела черту под последними надеждами на хорошее завершение дня. Её замутило.

– Что ужасного? – спросил Ларри.

– Какой в этом смысл? Почему бы не оставить мертвецов в покое?

– А как же научное знание?

Виктория сглотнула, волны тошноты подкатывали всё настырнее.

– Ты в порядке? – Искандер поддержал её за локоть. – Может, поднимемся?

Она закивала и, пошатываясь, двинулась к лестнице.

Супруги вышли на поверхность и спрятались в палатке, где на полную мощность работали кондиционеры.

– Получше?

– Да…

– Вот, – Искандер взял стакан и наполнил его водой из кулера.

Вика выпила её залпом и попросила ещё. Голова была ватной, тошнота немного отошла. Дышать стало легче, но в висках ещё колотило. Перед глазами отпечатался образ иссушенной временем мумии. Серо-жёлтая в чёрных пятнах кожа обтянула хрупкие тонкие кости. Острые скулы выпирали из-под натянутых барабаном щёк. Глаза сомкнуты, рот, казалось, был чуть приоткрыт. Она видела мумии и раньше, да что там, сотни мертвецов прошли через её руки. Но ко всем ним она относилась как к отпечаткам прошлого, представляя их живые образы, как смутный обрывок истории. Здесь всё было иначе. Дав сознанию на секунду представить, как эти кости обрастают плотью, как раскрываются глаза, она открыла ящик Пандоры. Призрак обрёл черты сущности, одновременно похожей на человека, и так далёкой от всего человеческого.

– Воскрешать мертвецов? – она посмотрела на мужа. – Они серьёзно?

Тот пожал плечами и сел рядом, отпив из своего стакана холодной воды.

– Я читал, что учёные нашли способ восстанавливать отпечатки электрической активности в давно мёртвом мозгу. Правда, я думал, что Египтяне извлекали все внутренности, в том числе и мозг. Откуда они будут брать свои отпечатки?

– Естественная мумификация, – покачала головой Вика.

– Видимо, именно поэтому она так важна.

– Кощунство.

– Прогресс, – мягко улыбнулся Искандер.

– Ладно, это не моё дело. Пусть воскрешают кого хотят!

В палатку вошли яростно спорившие Ларри и Алина. Похоже, не соглашались они по той же причине, которую обсуждали супруги. Геолог настаивал, что естественно мумифицированные тела были идеальным материалом для новых исследований механизма смерти. Алина же была уверена, что никакая мумия не может быть возвращена к жизни, поскольку мозговая активность угасла слишком давно.

– Остолопина! – Ларри обрушился на маленькую табуретку в углу палатки. – Ты что, не читаешь актуальных исследований? Уже провели полное восстановление плоти по ДНК у итальянской мумии, которую нашли в прошлом году. Это уже половина пути!

– Ты не сможешь восстановить мозг в том же состоянии, с теми же мыслями, которые были в момент смерти. Слишком давно.

– Я геолог, не смогу объяснить тебе матчасть, – ревел Ларри, сверкая ледяными глазами. – Это к жене.

– Вот и замолкни тогда, – наморщила нос Алина.

– Даже если это возможно, то просто неэтично, – буркнула Вика.

– Шибздец, то есть делать из планеты музей для тебя норм, а воскрешать трупы уже перебор?

– У меня нет проблем с восстановлением наследия Земли. Все, кому не хочется жить в музее, могут выбрать колонию по вкусу.

– Так подпиши отказ от воскрешения и кури бамбук. Рано или поздно тебя, как ты сказала, оставят в покое!

– Вот и подпишу! Мне достаточно того, что мы не стареем. Жить вечно было бы безумием.

– Брюздишь, как карга!

– Брюзжишь, – поправил его Искандер.

– Нет, я сказал именно то, что хотел сказать!

– Кто ещё старая карга! – у Виктории открылся новый источник сил. – Тебе через месяц стукнет пятьдесят, неужели к этому времени у тебя не появилось здравых мыслей?

– Поживёшь ещё лет десять, и, может, тоже обретёшь прогрессивное мышление.

– Ой, хватит!

– Думаю, нам всем пора по домам. Мы перегрелись, – развёл руками Искандер. – Где Ван?

– Торчит на мумию.

– Ваня внизу, кажется, он запал на Сафию, – улыбнулась Алина, принимая стакан воды у архитектора.

– Она была его профом в универе, – пояснил Ларри. – Не завидую ему.

– Хочешь сказать, этому крашу уже двадцать лет?

– Типа того, – геолог потёр нос и встал с крошечной табуретки. – Я готов. Позвать страдающего?

Через десять минут кар мчал компанию коллег к раскинувшемуся на берегу Нила зелёному Асуану. Они ехали вдоль воды, наслаждаясь прохладным бризом, поднимавшимся с реки. Полчаса молчания, утомлённого спорами о находке мумии, нарушил печальный Ван:

– О Кеплере-47 слышали вы?

– Вчера читал, – бросил хмурый Ларри. – Очередная желтуха.

– Неверно это совсем, – покачал головой анатом. – Назад месяца три оттуда начали приходить радиосигналы. Похоже, там когда-то была цивилизация.

– Сколько там пилить до этой системы? – спросила Алина. – Миллиарды световых лет?

– Всего три с половиной тысячи лишь, – улыбнулся Ван.

– Сигнал как раз для наших египтосов, – мрачно добавил Ларри.

– Тоннель открывать хотят туда, – мечтательно сказал анатом. – Сохранилась ли цивилизация, проверят.

– Разверзнут жерло ада, пусть не дивятся, когда полезут твари, – проворчал Ларри.

– В такие моменты я жалею, что не посвятила жизнь мечте детства, – вздохнула Вика. – Сейчас была бы в первых рядах исследователей.

– Не жалей, – Искандер погладил её колено. – Зато ты здесь, с нами, делаешь по-настоящему важное для человечества дело, восстанавливаешь память предков!

– Ну да, – мрачно кивнула она.

– Три тысячи лет? – с сомнением протянула Алина. – Что с нами будет в пятом тысячелетии?

– Свалим отсюда, оставим красивый музей, – предположил Ларри. – Иначе на фига мы работаем?

– Слышала, на конфе на следующей неделе будут об этом говорить. Сейчас всё как-то уж слишком секретно.

– Найдут цивилизацию, сразу растрезвонят, – махнул рукой Ларри. – Нет там никого. Наверное, очередной квазар, или что там нам всегда сигнализирует?

– На сигнал обычный не похоже было это, – покачал головой Ван.

– Значит, сдохли все уже.

– Мы ведь все едем на Универсариум? – спросила Вика. – Представлять наш отчёт о последних находках.

– Да, приглашены все, – ответил Искандер.

– Я не поеду, – геолог скрестил руки на груди. – Там будут эти недоумки из колоний.

– Тьфу, Ларри! – возмутилась Алина, ткнув его в бок. – Нельзя так говорить! В колониях делают много открытий.

– Да, а ещё они стареют и умирают в семьдесят лет. По их меркам я бы уже был седым бородовиком.

– Тебе только пятьдесят, – возразила Виктория. – Даже по критериям колоний ты ещё в полном расцвете сил. Особенно с этим цветом кожи.

– Да заткнись. Они там все расисты и фашисты. Слышали про их междоусобные войны?

– Это был невооружённый конфликт, – уточнил Искандер. – Не смогли найти компромисса по поводу размещения солнечных станций.

– Спор это просто, – кивнул Ван. – Не умер никто из-за этого.

– Из-за этого, может, и никто! Зато у них гетто, убийства, насилие и экстремисты, – не соглашался Ларри.

– То есть правительства Земли тебя вполне устраивают? – спросила Вика.

– Мы хотя бы не живём на пороховой бочке!

– Зато едем на шеях колоний, как средневековые князья. Если бы ещё все соглашались между собой! Нонсенс, что там больше единства, чем на Земле. Нас только одно и объединяет – страсть к древностям. И то, не можем поделить накопанные кости. Будто без них мы перестанем считаться людьми.

– Уж лучше тусоваться в музее, чем трястись за свою жизнь каждую секунду. А как вам их Иишки? Они же узаконили браки с нейронками! А роботы? Они что, не читали фантастику? Пусть только попробуют приволочь на Универсариум одного из этих уродов!

– Эти уроды, вообще-то, убираются в твоей квартире и делают всю грязную работу даже на Земле.

– Они хотя бы не выглядят людьми. Моя кухня не может надеть бикини и крутить задом, а мой пылесос не рассуждает на философские темы, пока сосёт мой пол! Дебилизм полнейший, дать машинам такое направление развития!

– Это их дело, на Земле это по-прежнему запрещено, – пожал плечами Искандер. – Тебе нечего бояться.

– Ага, послушаю тебя, когда роботы захватят мир! Им будет по фигу, запрещены они в нашем музее или нет. Возьмут и натравят моего Мойдодыра на меня! Колонисты – тупоносые фрики.

– Хорошо, мы тебя не возьмём, – сдерживая улыбку, подбодрила его Виктория.

– Ну уж нет! Теперь придётся ехать! Вас же там задавят! Вы их видели? Австралопитеки!

– Способность сверх у тебя, разговор любой превращать в войну, – качал головой Ван.

Кар остановился на цветущей улице возле музея Нубии, припарковавшись в ряду остальных машин археологической инициативы. Опускались сумерки, жара спадала. Улицы пустели, местные спешили ужинать, беря перерыв перед вечерними прогулками.

– Ну всё, до понедельника, – отсалютовал компании Ларри.

– Ты разве не идёшь в субботу на выставку? – Алина схватила его за руку.

– Нет, буду напиваться все выходные. Устал от вашей компании.

– Вот так повезло нам! – бросила Вика.

– Воздержусь я тоже, – Ван выбрался из кара и отряхивался от пыли тяжёлого дня. – Печалит искусство современное меня.

– Ладно, тогда до скорого! – помахала коллегам Алина. – Но вы же идёте? – обратилась она к супругам.

– Как мы можем это пропустить! – округлил глаза Искандер. – Слышал, будет трансляция запуска очередной скульптуры.

– Да, мы изголодались по живому искусству, – Виктория взяла мужа за руку. – От древностей иногда тоже стоит отдыхать.

– Супер-пупер! Значит, встретимся там! Начало в шесть?

– Да, будем строго ко времени, – Искандер с улыбкой показал на запястье, будто когда-то носил там часы.

Они распрощались и пошли по остывающим улицам домой. Вика, наконец, выдохнула весь зной этого дня. Муж взял её под руку и предложил пройтись через Фарьяльский сад, откуда открывался прекрасный вид на Нил и остров Элефантина. За последние сто лет парк так разросся, что занял большую часть побережья. Супруги вышли к воде и пошли вдоль набережной. По реке курсировали разноцветные фелуки, возвращали пассажиров домой и ютились у островов, опуская паруса до солнечного утра завтрашнего дня.

– Поужинаем дома? – спросил Искандер.

– Да, у меня нет сил никуда идти.

– Утром видел пару созревших помидоров! Как я буду скучать по этой нашей обители. Хоть все и поют дифирамбы современной домашней гидропонике, ничто не сравнится с огородом под открытым небом!

Вика молча покивала.

– Хочешь, сделаю салат из этих красавцев с бурратой, которую вчера привезли?

– Как скажешь, я согласна на всё, лишь бы перевести дух.

Закат растаял в тёмной звёздной ночи, зажглись фонари, и трудный день подошёл к концу.