Глава 3

Почти три года спустя

– Что вы делаете! – выбегаю в огород и вижу, как мой забор сносят бульдозером. – Я вызову полицию! – кричу, но шум работающей техники заглушает мой крик.

Водитель бульдозера меня не слышит, а второй мужчина стоит рядом и разговаривает по телефону, наблюдая за происходящим безучастным взглядом.

– Остановитесь! – бегу в огород к заваленному забору и машу руками, чтобы прекратили это безобразие.

Ковш бульдозера приближается, но затем второй мужчина поворачивает ко мне голову, бледнеет и бежит к кабине машиниста. Я тяжело дышу, вижу, как громадная машина становится все ближе ко мне, но заниматься вандализмом на моей земле я не дам.

Время замирает, со лба скатываются капельки пота, а затем техника останавливается и я выдыхаю, только теперь осознав, что все это время не дышала.

– Ты совсем рехнулась?! – выскакивает из кабины водитель. – Какого лешего стоишь прямо под ковшом, жить надоело?

– Вы что же творите, сволочи? – справившись с тремором, наконец-то вспоминаю, из-за чего я только что умерла и заново воскресла.

– Как что? Сносим забор!

– Но вы не имеете права! Это моя земля и мой забор! Я сейчас вызову полицию, чтобы они вас, вандалов, засадили за порчу имущества! – уперев руки в бока, кричу в ответ на наглых мужланов.

– У нас есть бумаги! – появляется из-за ковша тот второй. – Вот видишь, здесь распоряжение, чтобы мы расчистили этот участок.

– Это невозможно, потому что это мой дом и моя земля.

– Ничего не знаю, здесь написано, что хозяева подписали акт передачи имущества, – продолжает размахивать своими бумажками другой, в клетчатой рубашечке.

– Я еще раз повторяю! Хозяйка этого дома я, и я ничего не подписывала.

– У меня распоряжение!

– Можешь подтереться своим распоряжением! – достаю смартфон и набираю номер полиции.

– Что ты делаешь? Куда ты звонишь? – продолжают орать два здоровенных лба на хрупкую меня.

– Лидочка! – слышу голос бабушки-соседки, которая присматривала за моим сыном. – Ах! Что же это творится!

– Прошу освободить территорию, гражданки! – напирает клетчатый. – На этой территории никого не должно быть. У нас подписан приказ о том, что нужно все снести.

– Как? Кто? – кудахчет соседка.

– Полиция, слушаю, – раздается гнусавый голос оператора.

– Алло! Приезжайте скорее. Ко мне на участок залезли бандиты и бульдозером сносят забор! – сама не верю в реальность происходящего.

– Назовите адрес, – слышу в динамике.

– Лесная десять, – отвечаю оператору, стараясь не выпускать из поля зрения перепалку соседки и непрошеных гостей.

– Вы вообще что тут делаете? Был выписан ордер, чтобы покинули эту землю. Вам же квартиру новую отписали? – продолжает возмущаться мужчина с бумажками.

– Не подписывала я никакого ордера! – закончив разговор с оператором, возвращаюсь к битве за своё. – И тем более никто мне никакую квартиру не дарил!

– Как это? – поражается бригадир, или кто он там, неважно.

– А вот так!

– Михалыч, – подает голос машинист бульдозера. – Кажется, девица не лжет.

– Не лгу! Приходили ко мне какие-то, предлагая выкупить землю, но я отказалась.

Помню я тех щеглов, что с видом хозяев заявились ко мне на кухню и решили, что я с радостью отдам землю и дом, что больше ста лет принадлежит моей семье, за горсть сухарей столичным дельцам. И только для того, чтобы они тут построили шикарный экокомплекс и обогащались, стерев память о моих предках.

– Твою мать! – ругается мужик в клетчатой рубашке и, отойдя в сторонку, разговаривает с кем-то по телефону.

– Как же так, Лидочка, – кажется, соседка в настоящем шоке и даже ужасе, я ее прекрасно понимаю. – Мы ведь же дома были с малышом. Спали…

– А вот так, Нина Васильевна, вот так… – сама теряюсь, что ответить. Лишь чувствую, что волоски на теле встали дыбом от мысли, чем мог закончиться этот рейдерский захват.

– Мы же могли…

– Не смейте говорить это вслух! – вижу, как бледнеет старушка, и ловлю ее, чтобы она не грохнулась в обморок.

– А вот как раз и босс подъехал, – довольно говорит водитель бульдозера, когда у обочины останавливается огромный черный джип с наглухо тонированными стеклами.

Дверь распахивается, и я вижу, как на землю опускается дорогая, начищенная до блеска мужская туфля.

– Ма-а-а-ма-а-а-а! – раздается детский плач со стороны дома. – Ма-а-а-ма-а-а! – повторяется крик.

И я забываю о скандале и бегу к дому.

– Ма-ма! Ма-ма! – плачет сын.

– Кирюша, я тут, – подбегаю к ребенку и подхватываю его на руки.

– Мама, – всхлипывает малыш и прячет личико у меня на шее.

– Эй, хозяйка! – кричит бригадир.

Меня злит его нетерпение, как и вся эта ситуация в целом. Но я должна разобраться, кто такой смелый, решивший, что может вот так внаглую вторгаться на чужую территорию и выгонять хозяев на улицу.

– Кто там? – испуганно поднимает личико сынок.

– Все в порядке, котик. Маме надо поговорить с дядями, ты только не бойся. Мама с тобой, – глажу его по волосам. – Хорошо? Не будешь бояться? – спрашиваю тихо.

– Неть, – отвечает сын.

Прижимаю крепкче к себе ребенка и возвращаюсь в огород, собираясь устроить выволочку боссу этих наглых мужланов .

– Вот и она, – говорит бригадир мужчине, стоящему ко мне спиной.

Черная рубашка обтягивает его широкую спину, а закатанные рукава открывают сильные предплечья, украшенные жгутами вен.

Мужчина проводит рукой по темным волосам, уложенным в стильную прическу. Он начинает поворачиваться ко мне, и мой шаг замедляется, потому что мне знакома и эта спина, и сильные руки. Словно завороженная, я смотрю на то, как мужчина оборачивается ко мне, и его взгляд встречается с моим. Инстинктивно я прижимаю сына крепче к груди, желая провалиться сквозь землю.

Самодовольное выражение лица мужчины сменяется на шок.

– Вот, пожалуйста, – тараторит бригадир. – Утверждает, что ничего не подписывала… – едва улавливаю сказанное клетчатым, потому что все мое внимание сосредоточено на той гамме эмоций, что проносится в глазах его босса.

– Лида? – произносят его губы. – Ты?

– Лидочка, вы знакомы? – слышу голос соседки.

– Да, – с трудом выдавливаю из себя, потому что передо мной стоит тот, кто жестоко предал меня однажды. И кому я так же жестоко отомстила, сбежав из города в деревенскую глушь, утаив главное.

Спустя почти три года после отвратительного расставания передо мной стоит мой бывший жених, который не знает, что мальчик на моих руках – его сын.

Глава 4

– Мирон Сергеевич, что теперь делать? – слышу словно сквозь толщу воды мужской голос, но совершенно не понимаю, кто это и что ему нужно.

И абсолютно ничего вокруг не замечаю.

Передо мной только лицо мужчины, которого я любила когда-то.

Правильные черты лица, высокие скулы, прямой нос, губы, будто вырезанные из гранита, квадратный подбородок, покрытый темной щетиной, и карие глаза, практически черные, смотрящие на меня из-под широких бровей.

Раньше я тонула в их омутах. Вот и теперь мне кажется, что я вернулась на три года назад, когда не могла отвести от него глаз.

Его пристальный взгляд, снова бередит едва затянувшуюся рану.

Я едва смогла излечиться после нашего разрыва. Забыть подонка. И совсем не планировала встретить его снова.

Он так же поражен нашей встречей, как и я.

Нет. Для меня это больший шок.

Он мне здесь не нужен. Ни как привет из прошлого, ни тем более как захватчик моей земли.

В прошлом он растоптал меня, уничтожил, а теперь появился, чтобы добить. Выгнать ни с чем на улицу меня и сына. Но я ему этого не позволю.

Беру себя в руки и с трудом отрываю взгляд от бывшего.

– Баб Нин, возьмите, пожалуйста, Кирилла! – смотрю на соседку. – Покормите его, пожалуйста, – протягиваю ребенка женщине, стараясь убрать его скорее с глаз мерзавца.

– Конечно, Лидочка. Пойдем со мной, мой хороший, – держит она моего сыночка на руках, но он тянется ко мне.

– Мама! – говорит он. – К маме хосю, – хнычет он.

– Мама сейчас отправит наглых дядек восвояси и придет к тебе, – она уносит его, не поддаваясь на капризы.

А мне действительно нужно сосредоточиться на проблеме. С сыном на руках я не могу здраво мыслить, особенно когда напротив стоит его отец.

– Так как быть? – не унимается клетчатый. – Все приказы подписаны, акты о передаче земли – тоже. Но эта… – мужчина краснеет так, будто у него запор, – хозяйка, – слышу пренебрежение в голосе, – говорит, что ни о какой передаче собственности не слышала, как и о квартире в городе, купленной в обмен на эту хибару.

– Это мой дом, а не хибара! – одергиваю наглеца и снова готовлюсь обороняться. – И полиция уже едет сюда! – задираю выше подбородок.

– Вот как, – хмыкает Измайлов. – Полиция, – и какого-то черта он продолжает пялиться на меня.

– Да. Сейчас вы живо отсюда все вылетите!

Но глядя на самодовольную рожу мерзавца, я уже не настолько уверена в том, что все будет именно так, как говорю я.

– Вы подождите пока, – поворачивается Измайлов к своим рабочим. – Мы сейчас с девушкой все обсудим, и тогда я скажу, как будем действовать дальше.

Они не двигаются с места. Бывший многозначительно смотрит на этих крикливых вандалов, но те так и не понимают, что от них требуется.

– Идите погуляйте, мужики, – говорит прямо.

– А-а-а! Это… мы конечно, – мямлит что-то клетчатый и в унисон ему бубнит что-то машинист бульдозера.

Я провожаю взглядом подчиненных Измайлова и боюсь встретиться с ним глазами. Кажется, стоит нам установить зрительный контакт, как он тут же все поймет о том, что я натворила.

Чувствую жжение у себя на скуле, и сердце заходится в каком-то бешеном ритме.

Собираю волю в кулак и оборачиваюсь к нему.

– Вот так встреча, да? – ухмыляется он.

У меня же во рту мгновенно пересыхает, и все те дерзкие слова, что я собиралась кинуть ему в лицо, застревают в горле.

– Не ожида-а-ал, – протягивает он, перекатываясь с пятки на носок и окидывая меня взглядом с ног до головы.

– А чего ты ждал? – выплевываю. – Что я от горя сдохла где-нибудь в канаве, как и хотела твоя мамочка? – мои слова сочатся ядом. Но я не в силах контролировать себя.

Мне снова больно. Но уже не от самого предательства. А оттого, какой дурой я тогда была, что не разглядела в этом привлекательном внешне мужчине высокомерного, беспринципного и эгоистичного подонка.

Единственное по-настоящему бесценное, что осталось после наших отношений, – это мой сын. Без которого я теперь не представляю своей жизни. И ни за что не позволю мерзавцу снова влезть в нее.

– Да, в общем-то, нет, – говорит он задумчиво. – Только …

Что там “только” он не успевает договорить, поскольку раздается звук сирены и к дому подъезжает полицейская машина.

Я с облегчением выдыхаю, радуясь, что меня не проигнорировали.

Дверь машины открывается, и оттуда выходит мой одноклассник, Коля Иванов.

– Привет, Лид, – улыбается он, зажимая между губами зубочистку. – Этот, что ли, твой забор раскурочил? – смотрит на последствия инородного вторжения.

– Да, Коль, – не хочу вдаваться в детали, но поправляю: – По его указу.

– Ну, садись, залетный, – выходит он из машины и открывает заднюю дверь. – Побалакаем с тобой в отделении.

– Ну, что ж! Побалакаем, – усмехается Измайлов и переводит взгляд с Коли на меня. – А потом мы побалакаем с тобой, Лида! – зло смотрит на меня, но все равно идет к машине.

Я же выдыхаю с облегчением, понимая, что у меня есть краткая отсрочка для того, чтобы спрятать от него сына.

Глава 5

– Баб Нин! – кричу, забегая в дом.

– Лидочка, мы завтракаем, – откликается соседка.

– Баб Нин! – влетаю на кухню, сдувая с глаз прядь волос. – Мне кажется, вы говорили, что очень хотели навестить сестру в соседней области?

Смотрю на то, как женщина, ставшая после возвращения в родные края мне семьей, вытирает рот моему сыну, измазанному кашей.

– Мама! – радостно машет рукой сын. – Я касу ем.

– Кушай, сынок, – улыбаюсь Кириллу.

– Может, и говорила, – хмурится она. – А что такое? Ты разобралась с этими мерзавцами?

– Коля Иванов увез в отделение их начальника, – кажется, что от волнения у меня пульс под двести и сердце способно проломить ребра.

– Слава Богу! – облегченно выдыхает бабушка Нина. – Сейчас Коленька с ним разберется! Ты посмотри, что удумал! Буржуй! Мать с ребенком на улицу. Ладно эти, кто сами все продали и съехали, но ты ж и не думаешь никуда уезжать, – размышляет вслух соседка.

– Все так, баб Нин, – нервничаю. Понимаю, что нужно торопиться. Судя по тому, что Измайлов смог провернуть, он очень быстро вернется, и тогда нам придется поговорить. А я очень не хочу, чтобы он видел сына. – Вы знаете, мне было бы спокойнее, если бы вы с Кирюшей уехали, до тех пор, пока вся эта история с захватом земли не закончится.

– Так его же арестовали, этого твоего красавца, – как ни в чем не бывало говорит она.

У меня приливает краска к лицу, а в груди вспыхивает возмущение.

– Почему это моего?

– А разве нет? Кажется мне, что именно от него ты все эти годы пряталась, не высовывая лишний раз нос из деревни.

Её слова словно удар под дых.

– Почему вы так думаете? – в животе холодом оседает страх.

Неужели все настолько очевидно?

– Кого еще ты могла так испугаться? Ты не спасовала перед бульдозером, а перед ним оторопела…

– Это ничего не значит.

– Именно поэтому ты хочешь отправить меня с сыном подальше, чтобы он ничего не понял. Ведь это отец Кирилла? – подает сыну стакан молока.

– Баб Нин, – понимаю, что у меня совершенно нет сил препираться и тем более лгать. – Вы же понимаете, что я не просто так от него скрываюсь сама и прячу сына?

– Уверена, что у тебя есть веские причины лишать ребенка отца.

– Он не нужен ему, – тяжело выдыхаю я. – Как и его семье. У него жена красивая и статусная. Наверняка у них и дети есть, поэтому он, скорее, огорчится тому, что Кир вообще существует, а не тому, что я его скрыла.

– Жизнь твоя, Лидочка. И тебе решать, как ее проживать. Но, может быть, в данной ситуации новость об отцовстве сыграла бы тебе на руку? – ее светло-голубые глаза смотрят на меня внимательно. В них нет осуждения, лишь терпение и принятие любого моего решения.

– Я не хочу манипулировать им с помощью сына, чтобы сохранить свою землю. Она принадлежит мне по наследству. У меня есть документы, подтверждающие это. Поэтому, кто бы ему ни продал мой участок, это незаконно.

Начинаю напряженно думать, кто бы мне смог помочь в данной ситуации.

– Мне нужна консультация юриста, – понимаю я с сожалением.

Ведь для этого мне придется ехать в город за двести километров. И за то время, что я буду отсутствовать, мой дом успеют сровнять с землей.

– Но для этого нужны какие-то гарантии от инициатора всего этого безобразия, – тяжело выдыхаю.

– Сдалась ему наша деревня, – поднимается соседка с места, убирая грязную посуду.

– А помните, я вам говорила, что нет ничего хорошего в том, чтобы наши участки скупали. Хотя вы радовались, когда пообещали построить курорт. Говорили, что будут рабочие места для местных.

– Кто ж знал, что они не постесняются забирать землю силой.

– Пусть только попробуют! – иду в зал, где стоит бабушкин буфет.

Я отодвигаю створку и достаю папку, спрятанную за хрустальной посудой и чайными наборами, что так бережно хранила бабуля.

Открываю папку, проверяя завещание и документы на дом. Все на месте, в целости и сохранности.

И вот теперь пусть только попробует выставить меня на улицу! Я найду на него управу.

– Так что с поездкой к сестре, баб Нин? – возвращаюсь на кухню.

– Мама, я покусал, – говорит Кирилл и тянет ко мне руки.

Положив папку на холодильник, помогаю сыну слезть со стула и веду его умываться. Наливаю в умывальник воды из ведра и ополаскиваю лицо сыну.

– Поиглай со мной! – заявляет сынишка и тянет меня в зал.

Понимаю, что проще поддаться, чем уговорить его поиграть самому. Следую за ним, наблюдая за тем, как Кирилл вываливает из ящика все свои кубики и машинки.

– Стлой голод! – командует.

– Ну так что, баб Нин? – говорю громче, чтобы меня услышала соседка.

Сама же начинаю строить из кубиков дома, расставлять вдоль дороги деревья, животных и машины.

– Не так, – говорит сын и убирает животных, собирая их в одну кучу. – Так надо.

Сводит светлые бровки, занимаясь пастбищем для коров, лошадей и овец.

– Я бы поехала, Лидочка, – заходит в комнату женщина, вытирая руки о фартук. – Так кто ж за Зорькой моей да курочками присмотрит? К тому же без меня огород засохнет.

– Баб Нин, и Зорьку, и курочек, и огород я беру на себя, – на все готова, лишь бы держать ребенка как можно дальше от Измайлова.

– Как же, милая, ты тут одна со всем этим управишься? – садится она в кресло напротив меня. – Все же, я думаю, это дурная затея – оставлять тебя одну.

– Мама, иглай! – сын берет машину и катит ее между выстроенными улочками.

Я беру протянутый мне игрушечный грузовик и тоже качу по городу.