– Завтра уезжаю, – уведомил он, кладя поднос на столик на колесиках.

– Куда?

– К себе. В Семиозерск.

– С хрена ли?

– Дела.

– Дела, дела. Зае…ли все эти дела. У меня тоже дела. Перед пиплом сегодня придется под фанеру всю ночь в «Распутине» корячиться.

– А чего, не нравится?

– Я же актриса.

– Еще скажи, что живешь для публики.

– Я актриса! – хлопнула ладошкой по постели Люда Кош.

– Актриса, актриса.

– И нечего здесь.

– Чего раскудахталась?

– Может, из-за того, что ты уезжаешь.

– Из-за меня? Или из-за «елочки»?

– Ну ты же оставишь мне ее?

– Вот. – Он потянулся к «дипломату», стоявшему рядом с кроватью. Вытащил из тайника несколько таблеток.

– Это что? – возмутилась Люда. – Мало!

– Хватит. Излишества – враг здоровья, Лю-дочка.

– Жиганчик, ты же ничего не понимаешь. Это не как наркотик. Это как успокаивающее. Я же хорошо себя чувствую. Это же не героин сраный.

– Хватит тебе. Через недельку прилечу снова. А потом у тебя гастроли в Семиозерске.

– Ну да. В вашем сраном Семиозерске. На хрена мне ваша дыра?

– У тебя там масса поклонников. «Эти милые кудряшки снятся по ночам». Ломовой хит. Все тинейджеры прутся!

– Правда так думаешь? – Она погладила его ладонью по щеке.

– Правда, – нахально соврал он.

– Ну дай еще таблеточек, Жиганчик! Пожалуйста!

– Закрути вентиль. А то вообще ничего не получишь!

– Ах ты… – Она хотела выругаться, но наступила на свои разболтанные нервы острым каблуком. Ничего, когда-нибудь она сочтется с Жиганом. За кого он ее принимает, бандит с большой дороги?! Она – актриса! А у него – как он сам сказал – институт имени Воровского, факультет карманной тяги…

* * *

– «За прошедшие сутки в столкновениях с боевиками на территории Чеченской Республики погибло четверо военнослужащих федеральных войск. Уничтожено более двадцати боевиков. Продолжается освобождение горных территорий республики от бандформирований», – зачитал теледиктор сводку с южного фронта.

Влад завороженно смотрел на экран, по которому в пыли ползли боевые машины пехоты, а вдали виднелись хорошо знакомые развалины трижды проклятого города, собравшего обильную кровавую жатву с русского народа. Каждая улица там знакома. Каждое название саднит ранами в его душе. Площадь Секунда – там снайпер ранил капитана внутренних войск, а потом начал методично отстреливать бросившихся к командиру на помощь солдатиков – ловля на живца, любимый бандитский прием. Каким-то чудом Влад поймал силуэт в оптику эсвэдэшки и нажал на спуск, отправив черную душу моджахеда в ад. А вон пошли кадры – центр города, так и не восстановленный до конца. Здесь в здании Федерального агентства госбезопасности Влад и несколько офицеров со скудным боекомплектом ждали штурма осенью девяносто шестого, понимая отлично, что бой будет неравным – на них перла орда обкуренных зверей… Улица Ленина – там по их боевой машине десанта жахнули с крыши разрушенной пятиэтажки из гранатомета. Хорошо, все бойцы успели соскочить с брони и рассредоточиться. Уйти боевику не удалось… Пыль на зубах. Духота. Или холод южной полузимы-полуосени, которая продирает похлеще российских морозов. Вот что такое Чечня. А еще – запах горелого мяса. Бесформенные, похожие на тюки трупы. И тучи стервятников в голубом небе – спутники жарких боев в горах…

Какое-то странное состояние испытывал Влад, глядя на эти кадры. Когда после фантастического предательства властей русские солдаты бежали из Чечни, Влад обмолвился – мы вернемся… Он оказался прав. Чеченский котел взорвался. Бандитам было тесно в границах мятежной республики. Они двинули дальше, еще не понимая, что власть в России уже не та. И просчитались. Просчитались жестоко, бесповоротно.

– Чего смотришь с тоской в глазах, братушка? – спросил Медведь-Денисов, ставя на стол чашку с кофе. Вытащил из бара коньяк. Здесь всегда держали хороший коньяк на случай приезда Гермеса – генерала госбезопасности Богданова, отца-основателя «Пирамиды». Гермес не мог без небольших доз коньяка. Для него маленькие глоточки божественного напитка из серебряной рюмки – это ритуал.

– Вспоминаю, как мы уходили оттуда. И как мне хотелось вернуться, – произнес Влад.

– Теперь это не наша война. У нас другой фронт, – сказал Медведь.

– Не наша… И не нашего полка…

Действительно, прошлую чеченскую кампанию вытянул родной полк специального назначения ВДВ. На их плечи легло все – диверсионная работа, разведка вплоть до батальонной, сопровождение колонн. А когда доведенная до полной разрухи за последние годы пехота замирала перед наводненными боевиками населенными пунктами, на прорыв шли десантники и спецназ внутренних войск, порой вопреки всем нормативам, перли на находящегося в укреплениях противника, имея не научно обоснованный трехкратный перевес в живой силе, а, наоборот, уступая боевикам… И проходили там, где пройти невозможно, глушили хваленых, прославленных российскими журналистами бандитов, как рыбу в проруби. И гибли, хотя благодаря отличной выучке потери были куда меньше, чем у других частей, когда по пьяному делу палят друг в друга, а не во врага.

Но вторая война уже не была войной десантников. Спецполк ВДВ был практически выведен из игры и разгромлен еще до начала боевых действий в результате многоходовой комбинации турецкой разведки – руководство полка и самых боеспособных офицеров обвинили в убийстве журналиста «Молодежной газеты», кинули в тюрьму, после чего полк перестал существовать как полноценная боевая единица.

Новая война велась куда более разумно, без былого шапкозакидательства и докладов о взятии населенных пунктов ко дню рождения президента. Не было колонн бронетехники, прущейся в миллионный город с укрепрайонами без разведки и боевого охранения. Не было молоденьких солдатиков, выстреливших по разу за службу и кинутых сразу в прорыв. Не было штурмов, когда в атаку шли по трупам. Было то, чего так не хватало в первую войну: мощная, неторопливая, убийственная работа бога войны – артиллерии, когда стопятидесятидвухмиллиметровые снаряды сносили с дорог чеченскую бронетехнику и долбили укрепленные доты. И все с любовью приготовленные чеченцами укрепления трещали по швам, пехота приходила, чтобы добить тех, кто еще шевелился, или взять в плен… И опять была битва за Грозный – на сей раз федералы брали город неторопливо, очищая квартал за кварталом, и под конец обманом вытянули основные силы боевиков на минное поле под видом предоставления за взятку коридора. Там Бес Ислама, главный ичкерский террорист, потерял обе ноги. Его тащили самые верные боевики, идя следом за воинами Аллаха и видя, как они подрываются на их глазах. Шли по этим кровавым следам. И вынесли гада!

Снова Грозный взят. Взяты населенные пункты. В них действуют комендатуры. Бои в горах продолжаются. Но зато теперь ясно – русский солдат оттуда не уйдет. Русский солдат вернулся туда на веки вечные.

– Включись, Влад, – хмыкнул Денисов. Он капнул в кофе граммов десять коньяка. – Вот теперь нормально. Будешь?

– Нет. – Влад старался не употреблять алкоголь ни в каком виде. На тренировках Мастер научил его ощущать токи и течения силы в организме. После алкоголя по каналам струилась не чистая энергия, а мутная жидкость.

– Вернемся к нашим делам… Тема у нас не такая масштабная, как Чечня, но не менее интересная… В общем, как тебе уже понятно из допроса, некий вор в законе Бандера собирает боевую группу. – Медведь выключил видеомагнитофон и телевизор.

– И что?

– Бандера обитает сейчас даже не в Семиозерске, а в городе областного подчинения – Болотникове.

– Кто он вообще такой?

– Бандера – это Михаил Николаевич Чупенко, сорока пяти годков от роду. Еще в застой ворочал огромными деньгами. И всегда оставался незаметным. Китайчик, Сильвер – о них уже все газеты писали. А Бандера в тени. И ворочает капиталами. И людей своих во власть проталкивает.

– Занятный субъект.

– Верно. И в такой дыре ему делать нечего. И таких высокооплачиваемых спецов по убийствам там собирать незачем.

– Но собирает.

– Значит, затевает там большие дела.

– Может, решил включиться в борьбу за нефтеперегонные заводы в области?

– Нет. Проверено. За заводы крупные московские финансовые группы бьются. Воров туда не пустили.

– Тогда что?

– Неделю назад мой агент в Семиозерске, сотрудник Управления по борьбе с бандитизмом, запросил срочную встречу. Он копал материал на Бандеру. Но не суждено…

– Что с ним стряслось?

– Застрелили на моих глазах. В центре города.

– Тебя не засекли?

– Нет…

– Что еще по Бандере?

– Есть прикидки. Его главное хобби – наркотики. Притом наркотики тяжелые. И есть намеки, что он приложил руку и к «елочке».

– «Елочке»?

– Не слышал? Новый наркотик. «Хит» года, если не десятилетия. Первое время нет ломки. Во время приема – эйфория. Подсевшие на него долгое время живут нормальной жизнью, не выпадают из общества. Но они быстро теряют волю и попадают от «елочки» в зависимость, перебороть которую практически невозможно.

– Синтетик?

– Да. Синтетик. Сверхсложное соединение. Главное удобство – в употреблении. Никаких шприцев, никакого едкого дыма марихуаны. Небольшая серая таблетка. Просто. Доступно.

– Как широко распространен?

– Пока незначительно. Такое ощущение, что поставщики приглядываются к будущему рынку. Среди наркоманов ходят неясные слухи, фантастические рассказы о «елочке». Но пробовали ее очень немногие. Хотя недавно была выброшена на рынок приличная партия.

– Значит, тут рука Бандеры?

– Пока это только предположение. Тебе разбираться – так это или не так.

– Жду объяснений.

– Объяснение одно – мы уже работаем по программе «Провинциалы». И ты – в ее центре.

– Новая программа?

– Считай, началась только что. Гермес утвердил план.

– У Гермеса нюх на самые актуальные темы.

– Он колдун, Влад.

Генерал в отставке Богданов, он же основатель и главный оперативный координатор «Пирамиды», еще во время службы в ГРУ слыл магом. Аналитик экстра-класса, он собирал вокруг себя людей, которые могли дать тысячу очков вперед любому астрологу. Они видели направления течений и ветров, движущих российский корабль, строили прогнозы развития событий, обладавшие жутковатой особенностью сбываться. Жутковатой – поскольку прогнозы эти звучали чересчур мрачно. Тем более из всех вариантов Россия упорно выбирала худшие.

В восемьдесят девятом аналитики Богданова расписали довольно точный сценарий на ближайшие несколько лет. Все шло к краху Советского Союза и раздроблению его на полтора десятка стран латиноамериканского типа, с разваленной экономикой и обороной. В докладе на имя министра обороны и председателя КГБ СССР предлагался ряд мер, которые могли бы стабилизировать обстановку. Из-за их жесткости приняты они не были, и шанс предотвратить большую беду оказался упущен. Впрочем, кое-что в доклад не вошло. Например, выводы, что эти самые предложения в любом случае не будут приняты, никто не возьмет на себя смелость сделать шаг и сдержать лавину, надеясь на русское авось и успокаивая себя словами «ученые эти еще и не то напридумывают».

Но все-таки кое-какие решения удалось протащить. Например, о создании на случай неблагоприятного развития событий собственных теневых политических, экономических и боевых структур. Так возник особо секретный проект «Олимп», его реализацию поручили Богданову. Он подбирал людей. Создавал базы. Внедрял агентов в государственные и коммерческие организации. И чувствовал, что не успевает. Что ситуация гораздо быстрее выходит из-под контроля. ГКЧП пришел почти на год раньше, чем предполагалось в докладе. Зато закончили его лидеры в точном соответствии с прогнозами. А дальше все пошло как по писаному – распад СССР, взрыв межнациональных конфликтов, развал Вооруженных Сил и органов государственной безопасности, крах промышленности и науки, распоясавшаяся оргпреступность и утерявшее всякую чуру коррумпированное чиновничество, длинная вереница алчных, убогих и вредных политических болванчиков.

Создать организацию, способную влиять на обстановку в государстве, Гермес не успел. Эх, если бы хватило времени, чтобы осуществить в полной мере задуманное… Но не хватило. Однако в девяносто первом он сумел перевести на себя значительную часть агентурной сети ГРУ и КГБ. И удалось так замести следы, что до сих пор по большому счету никто не верил, что «Пирамида» существует. А она существовала, организованная в лучших подпольных традициях – когда каждый агент знает только свою небольшую группу. И наращивала с каждым годом мощь. Она действовала по усмотрению Гермеса и высшего консультативного органа, состоявшего из аналитиков. Прошлогодняя война с «Синдикатом» дорого обошлась организации. Вынужден был уйти со своего поста Гермес, занимавший должность начальника управления «Контртеррор» Министерства обороны Российской Федерации. Погибли несколько оперативников «Пирамиды» и уничтожены кое-какие опорные точки. Но к сегодняшнему дню «Пирамида» восстановилась.

– Хорунжего мы склонили к сотрудничеству. Он поставил Бандере уже двух боевиков. Обещал третьего – специалиста по взрывным устройствам. Ты ведь хорошо владеешь минно-взрывным делом.

– Пока никто не жаловался, – хмыкнул Влад.

– Готовься к отъезду. Тебя ждут послезавтра в аэропорту Семиозерска.

Свой человек в логове противника – это глаза, уши, а то и руки. Без таких не обходится ни одна серьезная операция. Медведь предложил классический вариант внедрения – перехват настоящего посланца и его подмена своим человеком. Такая удача подворачивается нечасто, и грех ею не воспользоваться.

– Дан приказ ему на запад, – сказал Влад.

– На восток, Влад. На восток.

* * *

Вице-губернатор Яков Гопман предпочитал брать деньги наличкой. Сто семьдесят тысяч долларов он получил в чемоданчике, даже не особо заботясь о безопасности передачи. Он нисколько не сомневался: теперь бояться ему нечего.

Товарищество с ограниченной ответственностью «Гянджа» получило подряд на реконструкцию и эксплуатацию рынка в Красноармейском районе города.

Амаров сидел в офисе ТОО «Гянджа» и гладил ладонью свеженькое постановление со всеми подписями.

– Смотри, Сахиб. Все просто решается в этом городе. Родственные связи, традиции, совесть – все это ничто. Взятка – вот русский бог.

– А наш? – хмыкнул Сахиб Шарифов – крепко сбитый, с красивым смуглым лицом, в идеально сидящем костюме азербайджанец лет тридцати пяти, правая рука Амарова, глава его разведки и боевиков.

– Нет, Сахиб. Мы живем по правилам, которые складывались веками. У нас нет взяток. У нас есть знак взаимного уважения. Признание божественной сути власти. Уважать же этих клопов – как можно?

– Ваша правда, Ровшан Магомедович. – Шарифов склонил голову и чуть ли не щелкнул каблуками. Он сверху вниз смотрел на развалившегося на диване Амарова, но казалось, что смотрит он заискивающе снизу вверх.

– Правда всегда моя, – кивнул Амаров. – Что в городе?

– «Красноармейские» бандиты волнуются. Сходка вчера собиралась.

– Не нравится, что нам подряд на рынок дали?

– Они не дураки. Понимают, чем это им грозит.

– Твои люди говорят, что там порешили?

– Пока ничего. Некоторые предлагали нас разом под нож пустить.

– И?.. – Хозяин пригладил усы.

– Кто поумнее, поняли, что в открытом бою с нами не сладить. Решили пока силы поднакопить. Хотят поддержкой других бригад заручиться. И устроить всеобщую атаку на Кавказ.

– Бей Кавказ – спасай Россию… Мечтатели. – Амаров сжал кулак. – Соплякам и бешеным ни куска от нас не достанется! Ни куска. Кроме куска веревки, чтобы повеситься!

Сахиб кивнул, принимая слова хозяина к сведению.

– А вот в общак с новых доходов платить надо, – продолжил Амаров. – И пятую колонию подогреть придется – там серьезные, солидные люди сидят. И местным ворам отстегнуть – святое дело.

– Бандера еще под боком.

– Бандера. – Амаров кивнул. – А вот это меня волнует. Бандера – это серьезно. Он-то умеет вырвать кусок сам и не ждет подачек.

– Пока что все куски у него.

– Ну, уже не все. И это пока… Знаешь, ведь Бандеру воры не любят. Считают высокомерным. И не совсем правильным. И боятся его.

– Правильно боятся.

– Бояться – не стыдно. Стыдно, когда, кроме страха, нет ничего. Нужно выждать момент, чтобы впиться в загривок врагу. И больше его не бояться…

– Правда ваша, – склонился Шарифов.

Амаров задумался. Наркотики! Для них нужен Красноармейский рынок – он плацдарм для того, чтобы взять под контроль торг наркотой по всему району. Кто хочет задавить косячка? Кому нужна марихуана? Или опий-черняшка? Пожалуйте туда. Необязательно покупать у азербайджанцев, если вы их не любите. Там торгуют и молдаване, и хохлы. Только доходы идут к дядюшке Амарову – доброму, набожному мусульманину. Главе азербайджанской общины.

Но по большому счету все это суета. Анаша – не предел мечтаний. Куда больше можно заработать на синтетиках, героине. Уж Амаров-то это знает. Сам приложил руку к созданию лаборатории по производству метадона в Баку. Это происходило несколько лет назад, когда СССР только распался. Москвы тогда еще боялись, и местные, бакинские, продали своих земляков русским неверным. Накрыли лабораторию. И поток метадона почти иссяк. Потом не без поддержки Амарова началось изготовление и распространение триметилфентанила – есть такая дрянь, убойная сила в тысячу раз больше героина, раз пробуешь – и на всю жизнь к ней прирастаешь. Деньги выручили немалые, но действовала новая совместная русско-азербайджанская компания недолго – спалились и поставщики, и лаборатории.

Амаров всегда выходил сухим из воды. Пару раз его чуть не прихватили правоохранительные органы. А по триметилфентанилу даже арестовывали. Ничего не доказали. Потому что у этих псов из МВД съеденные от старости клыки. Они не могут сильно укусить…