Но прошлые неудачи подкосили Амарова – крупные финансовые потери, падение авторитета. Теперь он шел уже по новому кругу – завоевывал город, опять осваивал рынки, уличную торговлю наркотиками. Расширялся. Избавлялся от конкурентов. Гонял деньги по счетам, преумножая их и перекачивая за рубеж. Скупал коммерческие и производственные организации. Не так уж все складывалось и плохо. Но душа требует других масштабов.

«Елочка» – как только он узнал о ней, то лишился сна.

Вот она – перспектива, мечта. Он держал это чудо в руках. Сумел перекупить партию, запустить ее в оборот. Он сразу осознал – это бомба, способная взорвать рынок. Взрывы не только разрушают, но и созидают. Этот взрыв перекроит все. Из его обломков родится наркотическая империя… При одном условии – надо монопольно владеть секретом, производственным процессом, оборудованием, специалистами. А вот этого нет. Все это у другого хозяина.

Если чего-то нет, то сделай так, чтобы у тебя это было. Ставь цель и беги, иди, если нужно, то ползи к ней, сбивая в кровь колени, расшибая лоб от поклонов, хитря, унижаясь, – потом воздашь всем за все. Так учил Амарова его отец. А он знал толк в жизни.

– Как двигаются работы на рынке? – спросил Амаров.

– Только вчера технику начали завозить, – ответил Шарифов.

– Поехали, посмотрим.

– Я бы на вашем месте не выбирался сейчас в город, – озабоченно произнес Шарифов.

– Ты хочешь, чтобы враг считал, будто я прячусь по щелям, Сахиб? Ты не подумал.

– Да, я не подумал, – смиренно кивнул Ша-рифов.

– Машину во двор.

Амаров надел тонкий, почти невесомый и жутко дорогой пиджак, затянул галстук, провел рукой по щеке, на ней проступала небольшая щетина – не результат плохой бритвы и не неопрятность, а продуманный имидж доброго кавказского дядюшки.

Он вышел из кабинета. В просторной приемной к нему пристроились двое громил из охранного агентства «Кайман-М», финансируемого общиной.

Охранник первым выглянул в глухой двор за металлическими воротами в особняке фирмы. Профессионально огляделся. Место хорошее – трудно приладиться снайперу.

– Прошу, – кивнул он.

Амарова на всякий случай прикрывали с двух сторон телами. Не простая предосторожность. Пуля до сих пор сидит в его теле, врачи ее решили не трогать – опасно. В позапрошлом году во время очередной нарковойны ее послал боевик из бригады Гасанова. Спасибо кудесникам-хирургам из областной клинической больницы – вытащили с того света, заштопали, на ноги подняли.

Охранник открыл заднюю тяжелую дверь бронированного «Линкольна».

– Спасибо, сынок, – похлопал его по плечу Амаров и уселся на мягкое кожаное сиденье.

Ворота с натужным гудением отворились. И «Линкольн» резко рванул вперед…

* * *

Остаток дня Влад просидел на базе четыре. Через переговорник задавал вопросы Хорунжему и следил за ползущей по дисплею линией – показаниями детекторов лжи. Запоминал информацию с компьютера. При внедрении ничего нельзя упустить. Влад знал это прекрасно, поскольку уже играл в такие игры. А Медведь занимался этой работой долгие годы, еще в десантной разведке, потом в ГУББ, в «Пирамиде», и не имел ни одного провала.

– Чаще всего агенты горят на мелочах, – сказал Медведь, поглаживая клавиатуру компьютера и немножко расслабляясь.

Несколько минут – на законный перерыв. А потом по десятому кругу одно и то же.

– Да знаю, – отмахнулся Влад.

– Классический случай. Его всегда приводят в соответствующих учебных заведениях как пример. В тридцатые годы был направлен на задание в Швейцарию сотрудник ГПУ. Его снабдили железной легендой. Отличным прикрытием. Тогда Швейцария являлась проходным двором для разведок всего мира. И всех прибывающих негласно проверяла охранка. Проверили и его. И нашли в вещах ботинки со штампом «Хозобеспечение ГПУ».

– Байка.

– Истинная правда.

– Ладно, давай работать.

Они отрабатывали детали биографии человека, роль которого играть Владу. На подготовку оставалось очень мало времени. Использовали дежурную заготовку, отработанную заранее. И еще: Хорунжий сказал, что одно из главных условий, которое он оговаривает, поставляя бойцов заказчикам, – не интересоваться их прошлым. У большинства его людей оно вовсе не кристально чистое.

Самое худшее, что может случиться, – Влад наткнется на старых знакомых. Во время войны с «Синдикатом» он засветился – правда, не слишком сильно. Еще тогда возникла идея сделать ему пластическую операцию. Но он отказался. Засветился и в Чечне, и в Таджикистане, и в других локальных войнах. Правда, там тоже имена не называли. И среди боевиков у Бандеры вроде бы старых знакомых не было. Но риск все равно оставался…

Возвращался домой Влад ближе к ночи. Было без двадцати час, когда он оставил машину на платной стоянке. И направился по пустой улице мимо гаражей в сторону многоэтажек, айсбергами торчащих из зелени деревьев.

У подъезда дома его ждали…

Влад ощутил толчок беспокойства еще до того, как различил в темноте этих людей. Их было трое. Они стояли в десятке метров от подъезда, рядом с мусорными баками. Они еще только увидели жертву и решили двинуться к ней, а Русич уже прикидывал раскладку сил.

Влад обогнул газон и шагнул на дорожку, ведущую к дверям дома. И эти трое устремились на цель. У них не хватило терпения. Обычно эти зубастые твари настигают добычу в подъездах, где та в полной их власти.

Влад услышал сзади себя шаги, пыхтение. Он не видел их, но знал, что они рванули вперед, боясь, что жертва пустится наутек.

– Э, мужик, огонька не найдется? – произнесли сзади такое привычное осипшим голосом.

Влад знал, как все будет. Он оборачивается и получает кастетом в челюсть. Или не оборачивается – и получает кастетом сзади по голове. Или припускается бежать, и тогда на нем виснут эти трое.

Что за публика – понятно. Никакие не киллеры, не подставка противника. Это ночные охотники. Мелкие грызуны. У них цель – наброситься на припозднившегося случайного прохожего, отметелить ногами, вырвать «дипломат» и забрать деньги. А деньги – это доза наркотиков или бутылка водки. Ну а еще им просто нравится упиваться своей силой и властью. Им хочется выплеснуть накопившуюся ненависть ко всему миру, раздавить первого попавшегося незнакомого человека, а потом забыться в дурмане.

Влад оборачиваться не стал. Он шел, как шел. Шаги зашаркали быстрее. Тень охотника легла на тень жертвы. Вот вскидывается рука с кастетом.

Пора!

Влад плавно ушел в сторону. И разом охватил картину боя. Против него – двое кавказцев, крепкие, жилистые, один в спортивном костюме «Адидас», другой в легких брюках и рубашке с короткими рукавами. И еще русский – махина, способная служить тараном и сносить что угодно и кого угодно, ростом с Влада, но в плечах раза в полтора шире. Желтая майка обтягивает мускулистый торс, мышцы играют. Красавец!

Высокий кавказец целил в голову массивным кастетом. И, к удивлению своему, промахнулся. Рука пролетела вперед. Влад мягким движением проводил ее, придал нападавшему ускорение. Тот начал клониться к асфальту. И Влад врезал ему в голову сложенной в лодочку ладонью – отработанный удар, отправляющий на несколько минут в отключку.

– Ну, сука! – Русский дылда выкинул достаточно резво ногу вперед. По замыслу, удар должен снести типа, имевшего глупость сопротивляться и тем самым обрекшего себя на отметеливание по первому разряду.

Эх, чего не хватало Владу для разрядки – так это доброй драки!

Мягкий блок – как положено в русском бое. Нога дылды будто попала в вязкую жижу. Влад обтек противника, сделал волнообразное движение, захлестнул ногу, подтолкнул, придал ускорение. Дылда рухнул на спину увесисто, как мешок с дерьмом. А Влад, продолжая замысловатое движение, опустил колено на грудную клетку лежащего человека. Хрустнуло. Перелом трех ребер гарантирован. Продолжая движение и поднимаясь, Влад мощно проехался каблуком по голове. Теперь парню предстоят месяца два на больничной койке и долгие проблемы со здоровьем. На войне как на войне.

Влад видел поле боя в целом, не упускал ничего. В том числе и третьего бандита. И не зря – кавказец был вооруженным. Откуда-то из складок своего спортивного костюма он выудил ствол.

Шантрапа совсем распоясалась – идти с пистолетом на уличный гоп-стоп. Не по чину!

Влад по широкой дуге стремительно сблизился с кавказцем. Тот только поднимал пистолет. Влад небрежно вырвал оружие, отбросил в сторону и прижал захватом разбойника к себе. Изо рта негодяя отвратно пахло гнилыми зубами.

– Ну что, брат? Жить-то хочется? – улыбнулся зловеще Влад.

– Ай, нэ надо, – заскулил кавказец.

– Надо. – Влад небрежно развернул его, ударил ребром ладони по ключице – она хрустнула, как ветка.

Кавказец упал на колени.

– Это твоя поза, прирожденная, козлопас, – сказал Влад, беря его за волосы.

Занес другую руку.

– Нэт, – прохрипел кавказец.

Влад пригнул его голову и ударил размашисто по почкам – очень точно, под определенным углом. Тоже на лекарства, если не на инвалидность.

Жалости Влад не испытывал. Это война. Мелкие грызуны должны знать свое место, должны чуять, что могут напороться на силу. И прощать он им ничего не собирался. Окажись на его месте кто другой, сейчас бы уже лежал в крови, ограбленный, униженный, изувеченный. Сколько их расплодилось в городе, этих крыс. Нужна хорошая санэпидемстанция, чтобы выкурить их из всех нор, раздавить к чертовой матери без всякой пощады.

Через несколько минут они очухаются. Доползут на карачках до своих пропитанных сивушным духом, дымом наркотиков загаженных квартир. И запомнят преподнесенный урок на всю жизнь.

– Мразь, – брезгливо произнес Влад, нагибаясь над распростертым телом.

Он обшарил их карманы. Там лежали смятые деньги, перочинный нож. У одного кавказца имелся еще и паспорт. Влад на всякий случай забрал его. Потом подобрал пистолет. Топорную самоделку – гладкоствольную машинку под патрон девять миллиметров, оружие дрянное, но способное продырявить с маленького расстояния.

– Не скучайте, – кинул Влад.

И направился к дверям подъезда.

Завтра надо менять квартиру. Он уезжает. А оставлять Настю одну здесь нельзя. Кто знает, может, эта шантрапа решит свести счеты. Правда, больше шансов, что они этот двор за тысячу миль будут обходить, но кто заглянет в душу отморозка? Какие в ней черти водятся? Какие мысли в тупом, злобном, одурманенном наркотой и самогоном сознании?

Влад вошел в подъезд. Перевел дыхание. Вздохнул глубоко. Выровнял сердцебиение. Да, это не противники. Все равно что тараканов каблуком давить. Вот с Мясником в прошлом году – это бой был. Загляденье! Классика рукопашки. Только знающих зрителей не нашлось. Бились насмерть. И Влад вышел победителем. А Мясник – это вам не какой-то накачанный и напичканный стероидами чемпион по боям без правил. Это всесокрушающая машина убийства.

Он легко взбежал на восьмой этаж. Открыл дверь ключом.

– Настя. Я пришел.

Он скинул туфли и прошел в комнату. Настя сидела за компьютером, вела какие-то расчеты.

– Я уезжаю, – сказал он.

На лицо Насти наползла тень.

– Когда вернешься? – спросила она.

– Не знаю.

Настя не задавала вопросов – куда он уезжает, зачем, почему? Она знала – ей все равно не ответят. Но на один вопрос она имела право: когда вернешься? Этот вопрос был магическим. Он подразумевал, что ее любимый вернется обязательно. Рано или поздно. Она хотела убедить в этом и себя, и его.

– Ребята за тобой присмотрят. – Влад уселся на диван.

Настя выключила компьютер и присела рядом. Влад притянул ее к себе, погладил ласково по плечу.

– Оставляю тебя на Денисова и Леху. Без их ведома никуда не выходи.

– Хорошо.

– Наверное, придется квартиру сменить.

– Опять?

– Ничего не поделаешь.

– Влад. – Она вздохнула, прижалась к нему.

– Ну что ты, родная?

– Нет, не обращай внимания. Я в порядке. – Она отвернулась, чтобы он не увидел слез, блеснувших в глазах.

– Ну, совсем расклеилась, – покачал он головой и легонько коснулся пальцем ее носа. – Так нельзя. Я, можно сказать, даже не в командировку, а на курорт. На отдых за счет фирмы. Жалко только, тебя взять не могу – не положено.

– Ах, на курорт, – через силу улыбнулась Настя. – Секретаршу небось тоже выдали?

– Ну что ты! Как ты такое могла подумать? На месте выдадут. По каталогу.

– Во. Он на море к шалавам, а я кукуй у окошка.

– Работа такая.

– Работа. – Настя моргнула, и слеза все-таки покатилась по щеке. – Я буду молиться. Ты помни, что я постоянно думаю о тебе.

– Я помню.

Что за командировки у Влада – Настя предполагала. Она знала, что ее муж – воин. Настоящий русский воин, прошедший через горнило многих пожарищ. Он защищал людей и бил ворога в Таджикистане, Чечне, бился насмерть с нечистью в Москве. Такова избранная им самим судьба.

Настя провожала любимого на войну – без нытья и упреков, без истерик и обвинений. Так с седых времен провожали своих мужчин на войну настоящие русские женщины – не призывали устроиться в обозе или не высовываться, а желали только удачи в бою да чести ратной. Они знали, что их мужья, братья, сыновья идут защищать Родину. А женщины должны беречь очаг и растить детей. И испокон веков молились русские женщины перед образами, чтобы вернулись мужчины с войны. И седели, когда получали похоронки. И мерк свет. И несли они всю оставшуюся жизнь свою память. Или, если давал бог, плакали от радости, когда мужчины приходили с битв.

– Влад, ты для меня все. – Она прижалась к нему.

– Я люблю тебя. – Он бережно, будто боясь повредить неосторожным движением, прижал ее к себе. – Господи, как же я тебя люблю, – повторил он.

* * *

– Тараканов приехал травить? – прищурился вор в законе Бандера – тучный мужчина с красным бугристым лицом.

Крошечные его глазки пристально разглядывали гостя, будто приценивались к нему.

– Ты о чем? – удивился Жиган.

– От тебя одеколоном каким-то поганым за версту несет. Купался в нем?

– Хороший одеколон, – обиделся Жиган. – За двести баксов.

– Любишь хорошо пожить, – прищурился вор в законе, продолжая обшаривать взором Жигана, его новый, моднющий, ниспадающий мягкими складками французский кремовый костюм.

– Красиво жить не запретишь, – хмыкнул Жиган.

– Запрещу, если понадобится… Присаживайся, странник, – сделал приглашающий жест Бандера. Сам он расположился около камина в глубоком кресле, мягко обволакивающем его массивную бесформенную фигуру.

– Благодарствую. – Жиган примостился на диване, закинув ногу на ногу и поправив брюки на коленке.

Они находились в просторном зале с высокими лепными потолками. На тяжелых дубовых дверях сияли вычищенные медные ручки. В углу под тяжелым зеркалом стоял столик на гнутых ножках. Наследство коммунистов сохранялось и преумножалось.

У окна стоял и смотрел на аллею высокий атлет с хмурым, недружелюбным лицом, испещренным глубокими шрамами. Он напоминал эдакого закаленного лихого рубаку, прошедшего с ружьем, в пробковом шлеме через колониальные войны. Это примерно соответствовало действительности. Это был Алтаец – главный «силовик» организации.

– Ну что, столичная штучка, поведай, как там Златоглавая? – потребовал Бандера.

– Цветет и пахнет. И «елочки» заждалась, – белозубо улыбнулся Жиган.

– Вся партия разлетелась?

– А там было-то всего. – Жиган пренебрежительно махнул рукой. – По отзывам – спрос нам грозит гигантский. Торчкам, улетевшим от «елочки», весь другой кайф не катит. Героин, кокаин, метадон – все в утиль. Эра «елочки», Бандера. Это тебе не шуточки!

– Ты хоть осторожно работал? – подозрительно спросил Алтаец.

– Как штандартенфюрер Штирлиц. Ни одна сука легавая на меня не выйдет.

– Все-таки зря мы сейчас вылезли. – Алтаец нахмурился еще больше. – Не время.

– Время, – отмахнулся Бандера. – Что нам, самим эту дурь жрать? Пора думать об обороте. О рекламе… Теперь те, кто надо, знают, что мы имеем на руках.

– Милиция переполошится, – настаивал Алтаец.

– А, до них пока дойдет, – отмахнулся Жиган. – Кроме того, многоступенчатая передача. До нас через тысячу лет доберутся.

– Перестраховщик ты, Алтаец, – заворчал вор в законе.

– Перестраховщик, – кивнул Алтаец, пододвинул стул и уселся на него – прямо как кол проглотил. Он не признавал мягкой мебели и не умел с комфортом расслабляться. – Потому и живой.

– Надо, надо в люди с «елочкой» идти, – горячо произнес Бандера.

– Вот и выходят все кому не лень, – усмехнулся Алтаец.

– Чего ты гонишь? – Вор в законе уставился на него.

– Мне только что весточку принесла сорока на хвосте. «Елочка» объявилась в Санкт-Петербурге.

– Жиган, это что? – Бандера провел рукой по сразу вспотевшей шее. – Кто-то перекупил партию?

– Вряд ли. Я все в московский оборот пустил.

– Немало «елочки», – продолжил Алтаец. – Краденое всплыло, Бандера.

– Дюк! – хлопнул в ладоши вор в законе. – Он!

– Скорее всего товар, который он у нас позаимствовал, – сказал Жиган.

Дюк, один из близких подручных Бандеры, в последнее время наделал массу непростительных ошибок, растерял уважение хозяина и чувствовал, что является кандидатом на увольнение. Увольняемым из организации выдавали подарок от коллектива – парочку гирь. Не для того чтобы пенсионеры поднимали их на досуге, а чтобы не всплыли ненароком со дна озера или речки – кому как повезет. Дюк резонно подозревал, что все идет именно к такому финалу, поэтому два месяца назад обокрал своих товарищей и исчез с партией только что приготовленного порошка-полуфабриката, предназначенного для производства «елочки», и чуток самой «елочки». Он нанес ущерб минимум на миллион долларов по рыночным ценам.

Как его искали! Сколько сил потратили! Двоим его приятелям подарили двухпудовые гири и отдых на дне пруда. Ничего – ни Дюка, ни «елочки». И вот пожалуйста – выплыл пропавший наркотик.