…Наши нервы были взвинчены до предела, так как подошло указанное время начала операции студентов. Наверное, по счастливой случайности или по воле Проведения и Всевышнего во дворе кроме нас, красящих невдалеке от дома мусорные контейнеры, телохранителей и пару – тройку старушек на скамейках у подъездов, никого не было.
Вдруг, в начале одиннадцатого, один из динамиков запиликал. Мы с Володей переглянулись, ничего не понимая – устройства с подобными функциями у нас не было. Но по действиям «внучка» догадались, что маячок сработал у него, наш «жучок» лишь ретранслировал сигнал. Парень, это было видно издалека, тоже находился в недоумении. Перекинувшись взглядом с «племянником», схватил сумку и скорым шагом направился к подъезду, где проживал его «дед». «Племянник» в это время достал радиостанцию и что-то в нее проговорил. Откуда ни возьмись во дворе оказалось еще четыре парня и знакомая нам девушка со спортивными сумками и скорым шагом направились к дому.
В это время заработал второй динамик и паническим голосом Палыча сквозь ритмы рока прокричал: «Алеко! Иди сюда, быстро!»
Алеко, он же по голосу Второй, прокричал: «Что там еще? Мы уже на месте и ребята начали работу!»
П а л ы ч. Смотри! Должно быть это по нашу душу!
А л е к о. Милиция? ФСБ? Не похоже. Не могли они выйти нас за столь короткое время!
П а л ы ч срывающимся голосом. Они, наверное, идут сюда!
А л е к о. Не знаю… Но сейчас узнаем. Давай общий вызов всем!
П а л ы ч. А если это не то, если ты ошибаешься?
А л е к о. Выполняй без слов и без паники. Разберемся! Я сейчас выгляну в окно, а ты следи за их действиями. Если их реакция на мои действия будет не адекватной этой мирной идиллии во дворе, начинаем операцию отхода и прикрытия. Но все равно нам нужно еще минут пять – десять, а то вся наша работа пойдет насмарку и Юрия Николаевича подведем!
П а л ы ч. Понял, командир, выполняю!
А л е к о. Будь внимателен! У нас на ответную реакцию только секунды.
Мы подошли к мусорным кузовам, чтобы видно было окна студентов, где обещал показаться Алеко. Но там не шелохнулась ни одна штора.
Зато этажом ниже в квартире старика распахнулась занавеска и показался молодой человек.
Реакция «внуков», «племянников» и других «родственников» была, как и предполагал Алеко, не адекватна и своеобразна. Увидев человека в окне квартиры их «дедушки», они на ходу вытащили из сумок короткоствольные немецкие автоматы с глушителями и короткими перебежками от укрытия к укрытию стали приближаться к дому. Самый главный «внук» уже вбежал в подъезд.
Реакция студентов тоже была своеобразна и не адекватна, и, по-видимому, очень удивила «родственников»: распахнулись окна верхней квартиры и показались студенты – в их руках тоже были не ручки с конспектами.
… Первый залп студентов получился удивительно стройным, хотя в их руках было оружие различных систем и типов. Сразу же в разных местах двора взметнулись столбики песка и пыли, завыли сирены припаркованных автомобилей. Явно боевой подготовке учащиеся ВУЗов внимания не уделяли вовсе, а оружие держали больше для поднятия духа и морального воздействия на потенциального противника.
«Родственники» были подготовлены куда лучше. Их выстрелов не было слышно, но по крикам и звону разбитого стекла можно было предположить, что очереди их автоматов более – менее достигают цели.
«Ай-й-й!» – раздался сдавленный крик Палыча в динамике и тут же стих. По—видимому в Палыча попали, но ранен он или убит было не известно – в динамиках ни звука.
Одна очередь студентов прошила «ракушку», находившуюся в трех метрах от нас и в ней заработала автомобильная сигнализация. Мы с напарником, видя такой расклад дел, бросились на асфальт и отползли за гараж и до конца боя не поднимали головы, надеясь, что видеокамеры зафиксируют все моменты этой перестрелки. Лежа на спине Володя набрал номер милиции и сообщил дежурному о проходящем бое. Принимавший вызов милиционер, записав адрес, где проходило сражение, начал было спрашивать анкетные данные, но мы его культурно послали подальше и предложили через мобильный телефон послышать «музыку» автоматных очередей, к которым прибавился «бас» взрыва ручной гранаты.
Бой был скоротечным и длился всего минут десять, но результаты его оказались страшными.
Когда все стихло, мы не поднимались до тех пор, пока с воем сирен с разных сторон во двор не въехали несколько милицейских машин. Хотя их реакция была довольно таки медленной (с момента нашего вызова группа реагирования ФСБ и спецназ УВД прибыли через двадцать пять минут) на месте происшествия они действовали оперативно и умело. Но толку от этого было мало.
Милиция протянула между деревьями палисадника и детской площадкой желтую ленту ограждения и, когда мы, немного почистившись, подошли к «району боевых действий», успели лишь заметить две машины скорой помощи, в которые грузили раненых. Убитые же в этой перестрелке лежали во дворе. По всей видимости, это были наши студенты, так как на земле не было видно никого из «родственников»: если и были среди них «безвозвратные» потери, то они успели до приезда милиции собрать и увезти своих раненых и убитых.
У самой стены лежали три трупа, по-видимому, выброшенные из окон четвертого этажа. Там же на подоконнике лежал еще один убитый, державший мертвой, в прямом и переносном смысле, хваткой охотничий карабин.
«Шестерка» «племянника», припаркованная напротив подъезда, выполняла роль прикрытия. Она была похожа на сито. Кроме того, услышанный нами взрыв гранаты явно предназначался укрывшимся за ней людям. Взрыв гранаты произошел как раз над капотом машины, выбив взрывной волной стекла не только автомобиля, но и расположенных вблизи квартир. Как себя чувствовали нападавшие «родственники», остается только догадываться.
Мы еще немного постояли, но когда прибывшие оперативники ФСБ начали опрос свидетелей, мы, сославшись на то, что ничего не видели, поспешили ретироваться.
Вот, в принципе, и все! Более подробно об этом побоище можно будет узнать попозже вечером, когда здесь все стихнет и мы сможем снять камеры и дешифровать запись. Сейчас нашей машине нет никакой реальной возможности выехать не привлекая к себе внимания.
– Хорошо! – выслушав рассказ филера после недолгого молчания произнес Небольсин. – Не торопите события. Будьте предельно осторожны. Выезжайте в центральный офис только как стемнеет. Я с начальником и ребятами из технического отдела будем вас ждать, пока не появитесь, хоть до утра.
– Понятно! Я думаю, кино будет очень интересным и многое разъяснит, – оглядываясь произнес Иван. – К тому же есть потенциальная возможность послушать, что обнаружили фээсбэшники в квартире и, вообще, что они об этом деле думают.
– Да, история мне эта не нравится. На всякий случай я пришлю к вам на подмогу пару машин с ребятами. Но с ними общаться я запрещаю – конспирация прежде всего.
– Понял, не первый раз замужем. Грамотные.
Этими словами их встреча закончилась и Небольсин поспешил в контору на доклад к директору агентства.
Утром следующего дня Владимир Васильевич Трубецкой по старой традиции представил Сергея всему дипломатическому и техническому составу Посольства.
– Господин Михайлов будет отныне заниматься вопросами, то есть получает в свое ведение реферат, защиты интересов наших соотечественников, проживающих на территории республики, а в особенности, в преддверии праздника Победы, ветеранами Великой Отечественной войны, труда и вооруженных сил. Это не самый легкий участок работы, хотя в нашей с Вами сегодняшней деятельности трудно сказать, где легче, а где труднее. Сергей Альбертович будет территориально располагаться в консульском отделе и в порядке внутреннего расписания подчиняется заведующему консульским отделом господину Степашину Александру Александровичу, а за работу по реферату буду спрашивать с него я и советник—посланник Артузов Виктор Михайлович. Всему дипломатическому и техническому составу прошу оказывать господину Михайлову любую помощь в части, его касающейся. Да, чуть не забыл, Сергей Валентинович, – обратился Трубецкой к своему помощнику по вопросам безопасности, – включите в список на поездку в Турцию и нового дипломата, пусть присмотрится к нашим соседям.
На этом утреннее совещание закончилось и Сергей приступил к исполнению своих прямых обязанностей.
Дел накопилось очень много. В первую очередь необходимо было разобраться с награждением ветеранов к 50-летию Победы. Родное правительство нисколько не волновала судьба этих людей, брошенных здесь на произвол судьбы. В противоположность российским верхам Трубецкой экономил небольшие денежные средства на различного рода приемах и банкетах и раздавал их частями особо нуждающимся нашим согражданам.
Прослышав о такой гуманной деятельности Посла России в дипломатическое представительство хлынула масса обездоленных людей. Тогда Трубецкой принял решение о выделении материальной помощи только российским гражданам. И хотя число посетителей в одночасье схлынуло, желающих попасть на прием, приобрести российское гражданство и получить хоть какие-либо деньги было еще много.
Вот и сейчас у входа в здание у фонтана стояла толпа людей. Среди них сразу же можно было определить категории посетителей: те, кто постарше возрастом и победнее одет – в наше Посольство, кто одет поприличнее или даже по нынешним временам богато – тот в израильское или турецкое.
Степашин перед началом приема граждан зашел к Михайлова в кабинет и сразу же предупредил:
– Сергей Альбертович, извини, что я буду на “ты”, но хочу предупредить и дать добрый совет. С просьбами и нуждами наших граждан, я имею ввиду стариков – пенсионеров, будешь работать только ты. Изредка тебе будут давать кого-либо в помощь, но в основном полагайся на себя. Твой контингент – очень бедные, всеми брошенные, забытые и обиженные люди, и прежде всего это ветераны. Со всеми добр не будешь. Их очень жалко, но у тебя на приеме в день будет до пятидесяти человек. Обязательно выслушай их, если есть, чем помочь в Посольстве – смело обещай – это как-то их поддержит. Если нет – сразу не разочаровывай и не огорчай, не убивай последнюю надежду – расскажи о возможности помочь в какой-то неопределенной перспективе. И еще! Ни в коем случае не предлагай чай или кофе. Эти люди часто бывают голодны – пенсии ветерана в этой республике хватает на двенадцать буханок хлеба. И только, чтобы хотя бы раз в день немного перекусить, они будут приходить в Посольство чуть ли не ежедневно. И мы превратимся на подобие благотворительной харчевни по раздаче бесплатной пищи. А за ними в очереди может быть стоят действительно нуждающиеся люди. Но ты учти, это всего лишь совет – работать тебе. Удачи! – и вышел из кабинета.
– Спасибо! Она мне понадобится, – бросил в вдогонку Сергей.
Так потекли будни работы, в которых было много места горю, слез, тревоги, но было пусть и немного человеческой радости.
В канун Дня Победы, 8 мая, уже после приема граждан, когда Сергей заносил анкеты посетителей в компьютерную базу данных, к нему в кабинет постучался охранник консульского отдела Саша:
– Сергей Альбертович, там пришел еще один ветеран. Я ему объяснил, чтобы приходил после праздника, но он говорит, что у него к Вам срочное дело. Примите его или попросить местную охрану выпроводить его?
– До конца рабочего дня еще есть минут двадцать. Я думаю, он не надолго. Пусть заходит, – ответил Сергей и стал собирать бумаги со стола.
Через пару минут в кабинет вежливо постучали, Саша приоткрыл дверь и впустил запоздавшего ветерана.
Перед Сергеем стоял посетитель в старом, но добротном, некогда (лет двадцать тому назад) модном сером плаще и темно-синей фетровой шляпе, затеняющей лицо. На правом боку шляпы красовались разноцветные перья альпийских жителей. Когда старик снял шляпу, расстегнул плащ и сел на предложенный стул, то перед молодым дипломатом предстал изможденный временем и жизненными испытаниями старик с пышной копной седых молочно-белых волос, с лицом, испещренным крупными и сетью мелких морщин, с наплывшими на глазные яблоки красными болезненными веками. Под плащом был виден черный костюм, на лацкане которого блестели орденские колодки. Сергей в детстве увлекался изучением русских и советских орденов и знаков отличий и поэтому сразу распознал среди прочих три ордена Боевого Красного Знамени, орден Ленина и два Красной Звезды.
“Заслуженный старик”, – подумал Михайлов и тут же представился:
– Михайлов Сергей Альбертович, третий секретарь Посольства, чем могу быть Вам полезен?
– Называйте меня Трофимовым Игорем Вячеславовичем, во всяком случае так записано в моем паспорте, – скрипучим старческим голосом ответил посетитель и положил на стол паспорт гражданина СССР.
– Вы так говорите, уважаемый Игорь Вячеславович, будто это не Ваши имя и фамилия. Или хотите меня с первого взгляда заинтриговать?
– Разве это интриги? Когда мы поближе познакомимся, тогда, может быть, Вы больше заинтересуетесь моей скромной персоной. Но сейчас я не хочу отнимать у Вас драгоценное время – завтра наш святой праздник, и у меня, и у Вас будет много хлопот. Поэтому сразу приступаю к делу. Я пришел к Вам от имени своих боевых друзей, которые, по сути дела, до сих пор не сложили оружия.
“Ну вот, принесло какого-то ненормального, теперь сиди и слушай”, – подумал Сергей, но не стал перебивать Трофимова.
Тот продолжал:
– Нас немного, всего семь человек, вместе с женами – двенадцать, с внуками и правнуками – тридцать три. Немного отвлекусь – заметьте, какие удачные числа. С Вашего позволения я продолжу. По моим расчетам я должен уложиться в пять – семь минут. Так вот, мы все хотели бы устроить праздник – домашнее застолье – в честь Дня Победы. И от Вас, именно от Вас, зависит, когда оно состоится.
– Честно говоря, я не понимаю, как от меня может зависеть Ваш праздник, – перебил собеседника Сергей, – присутствовать я не могу – 9 мая расписано у меня по минутам; выдать какую—либо материальную помощь я без решения Посла Трубецкого я в любом случае не смогу.
– Молодой человек, – дребезжащим от справедливого негодования сказал Трофимов, – Вы меня перебили не дослушав до конца. Нам не нужны, хотя это в нынешних условиях странно звучит, деньги. Все, что нам дают по местным законам, нам хватает. Мы бы хотели, чтобы Вы оформили нас, ветеранов, на получение медали или ордена Георгия Константиновича Жукова, нашего многоуважаемого полководца, и вручили бы их во время нашего застолья. А причитающиеся нам деньги, мы слышали, что наш любимый российский Посол Владимир Васильевич Трубецкой их немного выдает вместе с наградами, просим передать инвалидам войны, список которых я принес с собой.
О проекте
О подписке