Глава 2

Гыча Лузянинов жил с размахом даже по московским меркам. Коттедж из импортного красного кирпича, огороженный забором, мощеные дорожки, и как будто для того, чтобы подчеркнуть, что хозяин – цыган, на обширном газоне сбоку от здания стоял большой полосатый шатер. Насколько можно было судить по суете, барон в настоящее время жил именно в этом сооружении.

Неверов и группа прибыли хоть и без лишнего шума, но все-таки эффектно: шумно остановились у калитки, высыпали из микроавтобуса в полном составе – семь человек в черной полевой форме без опознавательных знаков и в вязаных масках. Забор был ими преодолен в течение двух секунд – никто не морочился тем, чтобы звонить хозяину. Майор Неверов был единственным, кто вошел во двор усадьбы через калитку – один из бойцов открыл ее изнутри.

Гыча вышел из шатра в бордовом шелковом кимоно и шлепанцах на босу ногу. Крепкий, высокий, с роскошной черно-серебряной шевелюрой и такой же бородой, цыганский барон напоминал актера Михая Волонтира – того самого Будулая, за перипетиями жизни которого следил весь СССР. Он с интересом следил за тем, как его усадьбу берут штурмом.

– Доброе утро, уважаемый! – сказал он, когда Неверов оказался в нескольких шагах. – Не расскажете, что за учреждение пожаловало ко мне в гости в столь ранний час?

– Федеральная служба безопасности, майор Неверов, – Клим показал удостоверение.

Лузянинов прочитал, что визит ему нанесло антитеррористическое подразделение, и на лице у него отразилось нешуточное любопытство. Но, насколько разглядел Клим, ни единая мышца не дрогнула на лице этого человека, ни на йоту не изменилось выражение его глаз. Хотя, быть может, цыган просто умел гениально блефовать. В последнее майор не верил – непроизвольные реакции есть у всех!

– Пройдем в дом, – сказал цыган. – Присядем в гостевой комнате, поговорим…

– Мы пришли не в гости, – покачал головой Неверов.

– Я это прекрасно понимаю. Но где-то же нам надо поговорить нормально?

– Ну пойдемте, – сказал Неверов.

Гыча жестом показал следовать за ним и вальяжной походкой двинулся к коттеджу.

Оказавшись в прихожей и оглядевшись, Клим подумал, что налицо конфликт культур и мировоззрений. Архитектор, который возводил коттедж, старался аккурат на те деньги, которые были ему заплачены. В этом доме не постеснялись бы жить даже те богачи, которые в придачу к своим средствам обладали еще и вкусом. А вот внутри дом был просто кричаще роскошен. Везде, куда только падал взгляд, встречались блестящие предметы либо вещи очень яркого цвета. Интерьеры куда больше соответствовали хозяину, чем наружное обличье дома. Хотя, быть может, Гыча просто купил дом у кого-то? Тогда понятно, почему он такой элегантный.

Неверов проследил, чтобы все население коттеджа было собрано в одном помещении и лишено возможности свободного перемещения. А сам захватил с собой самого внушительного бойца для нагнетания атмосферы и вместе с хозяином устроился в большой комнате на первом этаже. Так и хочется сказать – в «кабинете», но с поправкой на то, кто хозяин, можно сказать, что это просто его апартаменты.

– Что вам нужно? – спросил Тыча.

– Мне нужно знать, что твои люди ввезли в Москву примерно неделю назад?

Лузянинов удивленно вскинул брови.

– У меня много людей, и многие из них работают водителями. Может, точнее спросите?

Неверов улыбнулся.

– Тыча, ты прекрасно знаешь, о чем я спрашиваю. Меня не интересуют строительные материалы, продукты, мебель… Есть некий груз, который ты помог провезти в Москву на прошлой неделе. И мне нужно знать, что это было.

Лузянинов развел руками и сделал такое лицо, как будто ему было искренне жаль, что работник ФСБ ведет себя так глупо.

– Товарищ начальник, мне бы надо точнее знать, что вы ищете. И вообще, если вы говорите, что какой-то мой человек провез что-то противозаконное, может быть, вы просто возьмете его?

Неверов вздохнул. У него не было никаких реальных зацепок. Опять приходилось действовать наобум.

– Тыча, давай начистоту, – сказал майор Неверов. – У нас есть информация, что неделю назад ты давал разрешение кому-то из своих людей перевезти какой-то груз, опасный для окружающих. Ты попросил, чтобы те, кто заказывал перевозку этого груза, предупредили о его применении, чтобы ты мог спасти от опасности своих людей. И знаешь, какая интересная вещь? В последние дни чуть ли не половина твоего клана слиняла из Москвы в полном составе – от мала до велика. Это подозрительно.

Лузянинов развел руками – как будто бы говорил: «Ну, это ваша работа – подозревать! А вот что делать несчастному цыгану, который вынужден начинать утро с «маски-шоу»?

– Гыча, – Неверов посмотрел в глаза цыгану.

Лузянинова передернуло – был у Клима такой характерный змеиный взгляд. От него те, на кого смотрел Неверов, начинали чувствовать себя как одинокий бандерлог перед удавом Каа. Цыган в этом плане исключением не был – он, кажется, даже побледнел, насколько это можно было понять по его смуглой коже.

– Гыча, я пришел к тебе по-хорошему. Пока по-хорошему. Но если хочешь кочевряжиться, то могу поменять тональность беседы. И например, проверить твои телефонные звонки за неделю. Там ведь найдется много интересного, правда, Гыча? Ты там будешь говорить со своими людьми, приказывать им уехать из Москвы. И возможно, где-то проскользнет причина, по которой они должны это сделать. И тогда я тебя посажу за соучастие в организации террористического акта. Хочешь?

Лузянинов непроизвольно сглотнул. Он не был героем и по большому счету не был даже смельчаком. Чуть более хитрый, наглый и злой, чем те, кем он командовал. На фоне того, что из себя представляет масса цыган, такие личные качества даже не выдающиеся.

– Подумай, Гыча! – голос Неверова прозвучал, как стук молотка, вбивающего гвозди в крышку гроба. – Ведь если мы докопаемся до твоих разговоров и если в Москве что-то произойдет – ты сядешь очень и очень надолго.

Гыча был по-своему умен, но высокие технологии однозначно не были его сильной стороной. Умея пользоваться сотовым телефоном, он слабо представлял себе, как это устройство работает. И допускал возможность, что всемогущие спецслужбы, если им приспичит, действительно сумеют узнать, про что и с кем он разговаривал в последнее время.

А сидеть Лузянинов не хотел.

– Не знаю я этого человека. Он связался со мной две недели назад, велел звать себя Игорем. Сказал, что ему надо будет перевезти очень серьезный и опасный груз. Очень хорошо платил за это…

– И ты согласился, – Неверов не спрашивал, а утверждал. – Хорошо, а что за груз?

– Да ничего он не сказал. Просто груз, и все тут.

– А почему тогда твои люди из Москвы разбегаются, как тараканы?

– Так я у него спросил, что за груз и надо ли моему человеку за него опасаться. Ну, я имею в виду, тому, который повезет. Игорь сказал, что этому, наверное, и не надо. Но вот остальным надо быть поосторожнее в ближайшие дни.

– А иначе что? – нахмурился Неверов.

– Он не сказал… – потупился Лузянинов. Кажется, он не врал.

Клим потер подбородок, с неудовольствием чувствуя под рукой вчерашнюю щетину. Вот чертов день, теперь ведь неизвестно, когда получится побриться!

– Кто вез груз?

– Толик Марченко – он работает на «газели»…

– Ну рассказывай, как нам твоего Толика найти! – приказал Неверов.

Лузянинов быстро продиктовал домашний адрес. И уточнил:

– Да это десять минут ходьбы отсюда, прямо в поселке… Только вы поскорей бы, а то он на работу в восемь утра уезжает…

Неверов, засовывая бумажку с адресом в нагрудный карман, сказал:

– Следите, чтобы никто отсюда никуда не вышел. Никаких телефонных звонков, никаких контактов с внешним миром. Я пошел брать Марченко!

Лузянинов, сидя за столом, скорбно понурил голову. Он прекрасно понимал, что главные неприятности у него еще впереди. И наверное, сильно жалел, что согласился на предложение этого загадочного Игоря, пусть даже оно так щедро оплачивалось…

Неверов жестами приказал двоим бойцам следовать за ним. Бегом пробежав расстояние до микроавтобуса, Клим отдал приказ водителю. Тот ввел адрес в GPS-навигатор и рванул с места, лихо пробуксовав колесами по асфальту. Клим ухватился за ручку на дверце – при езде по поселковым улицам на такой скорости транспортное средство нещадно швыряло.

Три минуты мельтешения разномастных домов – и они прибыли. Микроавтобус, клюнув носом, остановился возле невысоких покосившихся железных ворот, за которыми виднелся заурядный грязный двор, обшарпанный одноэтажный дом классического внешнего вида и грязная белая «газель», припаркованная во дворе. Возле грузовичка возился длинный парень славянской внешности.

Транспорт оперативной группы припарковался шумно. Парень повернулся и увидел троих мужиков угрожающего внешнего вида, выскакивающих прямо у его калитки из черного микроавтобуса с тонированными стеклами. Рефлексы у него, судя по всему, были нормально натренированы жизнью, – бросив на землю какую-то железяку, парень бросился за дом.

Неверов чертыхнулся и бросился следом. Гулко протопав по двору, он завернул за тот же угол, что и шофер. И увидел, что беглец уже схватился за забор и вот-вот перемахнет на другую сторону. Клим нагнулся, подхватил обломок кирпича и изо всех сил запустил им в беглеца. Просвистев в воздухе, кирпич нашел свою цель как раз тогда, когда она находилась в пути от верхушки забора до земли. Удар пришелся вскользь по голове.

Марченко заорал и упал на колени, зажимая руками ушибленное место. Сквозь пальцы потекли густые темные капли.

Неверов уже забирался на забор. Толик встал на ноги и, пошатываясь, бросился бежать по улице. За забором по левой стороне подняла истеричный лай какая-то мелкая шавка неопределенной породы.

– Стой, Марченко! – крикнул Неверов. – Стрелять буду!

Шофер в ответ на это только припустил быстрее. Неверов тоже поднажал. Дистанция начала сокращаться.

Впереди шла девочка лет десяти. Марченко поравнялся с ней и вдруг резко притормозил, схватил ребенка за руку, развернул спиной к себе и упал на одно колено, прикрываясь девочкой, как щитом. Несчастная школьница громко и пронзительно закричала.

– Заткнись, сука! – прохрипел Марченко ей в ухо, а потом крикнул Неверову: – Мент, отвали, а то я ее прикончу!

В грязной руке шофера появилось что-то металлическое и острое – не то гвоздь, не то шило, которое он приставил к шейке девочки. Та завизжала еще громче. Марченко сильно встряхнул ее и опять рявкнул в ухо:

– Я тебе сказал, гнида малая, заткнись, пока не запорол!

Девочка замолчала.

Неверов, остановившись шагах в пяти от беглеца и его нечаянной заложницы, сказал ровным спокойным голосом:

– Нам поговорить надо. Отпусти девочку.

– На х… пошел! Поговорить. Знаю я твои поганые разговоры, мусор недоделанный! Я ее сейчас зарежу на х…й!

– Толик, не надо никого резать. Чего ты вообще дергаешься? Мы тебя что, арестовывать шли, что ли? Я говорю: есть срочный разговор. Ну отпусти девочку, давай по-хорошему…

– Я ее зарежу! Убью ее на хрен! Все отвалите! – изо рта у Марченко в буквальном смысле пошла пена. Это было весьма скверно – подонок накручивал себя, и черт знает чем это могло закончиться в ближайшей перспективе.

Жертв среди мирного населения Климу не хотелось.

– Доченька! – раздался крик у него за спиной.

– Твою мать! – шепотом, но очень эмоционально выругался майор и повернулся на голос для того, чтобы схватить растрепанную и перепуганную мать школьницы. Порыв женщины был очень понятен, но Марченко сейчас вряд ли оценил материнский порыв и мог бы на самом деле причинить вред девочке.

– Отпустите! – крикнула женщина.

Если бы Неверов был один, то Марченко наверняка бы не упустил возможности сейчас припустить как можно скорее отсюда. Но пока Клим держал вырывающуюся, пытающуюся его укусить женщину, двое бойцов силовой группы всем своим видом выражали готовность удержать беглеца от излишне активных действий.

Неверов справился с матерью девочки и передал ее с рук на руки одному из бойцов. Потер ушибленную скулу, поморщился, увидев здоровенную царапину на левом запястье.

– Марченко, отпусти девочку, – устало повторил Неверов.

– Хрен тебе, мусор! – крикнул шофер и сильнее прижал к горлу девочки свое орудие. – Дайте мне уйти, или ей крышка.

– Доченька! – хрипло закричала женщина, вырываясь от державшего ее дюжего спецназовца. Боец бормотал что-то извиняющееся, но хватки не ослаблял.

Вокруг стал подтягиваться народ. Жители окрестных домов, привлеченные редким зрелищем, стали толпиться на месте действия. Никто не приближался слишком близко. Страх был достаточно веским аргументом, чтобы не пытаться выбрать место с лучшим обзором.

В общем гвалте никто не услышал тихого хлопка, донесшегося слева. Марченко вдруг подпрыгнул на месте, выпустил девочку, выронил свое шило и упал на задницу, громко вопя от боли. Девочка бросилась к матери. И только теперь удалось разглядеть рваную дырку на замызганной рубахе шофера. Из дырки капала кровь.

Из-за забора Неверову помахал рукой третий боец из силовой группы. Клим вздохнул – это было очень кстати. Махнув в ответ, Клим подошел к Толику, находившемуся в состоянии легкого шока (очень естественно для человека, в которого впервые в жизни попала пуля), и уложил его на грязный асфальт физиономией вниз. Марченко взвыл, когда майор Неверов заломил ему руки за спину и защелкнул на них наручники.

Боец, так радикально разрешивший ситуацию, подошел к Климу.

– Я его не сильно обидел? – глухо прозвучало из-под вязаной маски.

– Нормально, в самый раз, – усмехнулся Неверов. – А скажи на милость, откуда ты взялся так удачно?

– Я водитель, – буркнул боец. – Мне по рации сказали, что у вас тут непруха и надо приблизиться с другой стороны.

– Кто самый умный? – спросил Клим, ставя на ноги цыгана.

– Литвиненко, – кивнул водитель в сторону того бойца, который не держал мать девочки. Кстати, сейчас женщина и ребенок являли собой совершенно трогательное зрелище.

– Молоток! – кивнул Неверов и повел скулящего шофера к микроавтобусу.

– Что вам от меня надо? Я ничего не сделал… – хныкал Марченко. – Перевяжите меня! Кровь же течет, я умру…

– Сдохнешь – закопаем, – буркнул Клим прямо на ухо шоферу. Тот моментально заткнулся.

Через пять минут в доме Гычи Лузянинова стало на одного человека больше. Цыганский барон посмотрел на Марченко как солдат на вошь и спросил:

– А его сюда обязательно было тащить?

– Гыча, сделай милость, не нервируй меня. Лимит терпения исчерпан полностью, так что не напрашивайся на неприятности!

Усадив всхлипывающего Марченко на табуретку, Неверов приказал отвести Лузянинова к остальным домашним. Барон вздохнул, но возражать и вообще проявлять лишнюю активность больше не отваживался.

– Ну что, братец, я должен тебя поздравить? Ты конченый дебил, – на такой ноте Клим начал разговор с Марченко.

– Перевяжите меня, – захныкал Толик.

– Обязательно перевяжем. Но сначала ты мне скажешь то, что я хочу слышать. Услуга за услугу… И не надо говорить, что это противозаконно – ты пока сам не представляешь, во что вляпался. Если будет надо, я тебя прямо в этом доме под линолеум закатаю…

Марченко покосился на кровоточившее плечо, чуть пошевелил им и застонал. Пуля сидела внутри, и любое, даже самое мелкое, движение вызывало адскую боль. На него даже давить не надо, он сам сейчас готов рассказать все что угодно. Причем Климу еще и самому придется следить, чтобы случайно не получить от задержанного лишней информации, выдуманной просто для того, чтобы угодить злому мусору.

– Толик. Примерно неделю назад ты что-то вез на своей машине ночью по приказу Гычи Лузянинова. Правильно?

Марченко замешкался на секунду, но снова дернул простреленным плечом, охнул и отчаянно затряс головой.

– Да, да, я возил. В субботу. Но я не знаю, что возил, – просто какие-то мешки. Десять штук, большие, тяжелые, я их еле поднимал… Килограмм по шестьдесят в каждом. Я не знаю, что там было.

– Что за мешки?

– Как для картошки, пластиковые… не полиэтиленовые, а из полосок…

– Что за люди тебе их передавали?

– Я не знаю. Просто люди – русские, кажется, никаких кавказцев, никого. Я не знаю, кто они такие. Они не назывались, вообще почти не разговаривали. Просто сказали, чтобы я забирал мешки, складывал их в машине и отвез куда надо.

– Откуда забирал и куда было надо? – спросил Неверов.

– Забирал из гаражного комплекса на Сельскохозяйственной улице, а отвозил на Проектируемый переулок, на склад… Я могу показать!

– Можешь. И покажешь! – вздохнул Неверов. Ясно было, что, кем бы ни были эти заказчики, за неделю их уже и след простыл. Хотя всякое случается на свете. Надо поднимать в ружье дополнительные силы.

– Что за люди грузили и разгружали? Приметы помнишь?

– Да какие приметы? Темно было, как в заднице. Я только видел, что они русские. Ну или не русские, но точно не чечены никакие, не грузины…

– Я понял, не ной. Ты вез груз сам?

– Они со мной ехали. На «девятке» темной. Черной, скорее всего. Номер не помню. Регион, кажется, московский. Да, точно. Три цифры я точно разглядел. Но номера не помню… Начальник, во что я вляпался?

– Ты, Марченко, в терроризм вляпался, – вздохнул Неверов. – А еще в захват заложников. Заработал себе лет пятнадцать навскидку!

– Начальник, я же ни в чем не виноват…

– Закрой пасть, – отмахнулся Неверов. – Будешь оправдываться перед судом и прокурором…

Набрав номер подразделения, Неверов сказал:

– Принимайте грузовик – в кузове должны остаться следы того, что на нем перевозили, а также водителя – может быть, удастся в спокойной обстановке вытянуть из него больше, чем удалось мне. Сигизмунд близко? Дай ему трубку… Привет, Гизмо, слушай меня. Поднимай на ноги вторую оперативную группу, бери экспертов и отправляйся на улицу Сельскохозяйственную, там напротив тридцать шестого дома гаражный комплекс. Вам нужен гараж номер сто два. Вскрыть и осмотреть сверху донизу, буквально по сантиметру. Если понадобится – отковырять с пола бетон и отскоблить штукатурку со стен… да, если краска – тоже отскоблить. Пробей все документы – кто и как его нанимал, кто там находился, опроси сторожей… Да, хорошо, что ты все понял. Тогда низкий старт. Я еду по другому адресу. Запиши: Проектируемый переулок, дом три. Блин, Гизмо, не время шутки шутить. Это название переулка, а не сообщение о том, что он еще не построен! Мне туда тоже не помешает экспертная группа. Все, поехали!

Неверов нажал кнопку отбоя и положил телефон. Потом разделил группу силовой поддержки, оставив троих бойцов в доме следить за Лузяниновым и Марченко. Когда майор вышел на крыльцо, он буквально налетел на грузного усача в серой форме. За его спиной мялись трое пэпээсников.

– Что тут происходит? – начал было усач. Но наткнулся на холодный взгляд Клима и осекся.

– Капитан Рузаев… я участковый здешний. Меня вызвали по факту нападения на дочь…

– Все понятно, товарищ Рузаев. Я – майор Неверов, ФСБ. – Клим показал удостоверение. – Марченко наш, уж простите.

Усач развел руками. Кажется, на секунду в его маленьких глазах промелькнула традиционная ревность работника одной силовой структуры по отношению к другой. Но это была только традиция, а вот то, что в статистике участка капитана Рузаева не отразится такого происшествия, как нападение с целью захвата заложников, было очень даже неплохо.

Шурша колесами по асфальту, микроавтобус контртеррористического подразделения сорвался с места под неприязненными взглядами нескольких десятков цыган, собравшихся вокруг Гычи Лузянинова.