Часть 3

Алексей стоял у главного входа в тюрьму уже двадцать минут. Ему позвонили из посольства и сообщили радостную новость: Глеба выпускают. Все утро он носился по номеру, постоянно что-то забывая; уходя и возвращаясь, заглядывал в зеркало, плевал через плечо и ругал свою дырявую голову за бесконечную беготню. Гордость за шефа переполняла его: выкрутиться из такого положения казалось невозможным.

Да, он рассказывал ему о намибийском генерале, но представить, что этот танкист бросится бороться за Глеба, а главное – так быстро все решит, не мог.

– Вот чему надо поучиться у Михалыча, – перешел к рассуждению вслух Алексей, – умению заводить друзей, поддерживать с ними отношения, выпивать, когда нужно, пусть даже и во вред здоровью… Зато какие это открывает двери и как легко приводит к настоящим товарищеским отношениям. Как это он всегда говорит: «Отдать – не значит потерять, любить – не значит проиграть…» И что-то там еще… Ай, ерунда, конечно, но результат-то на лицо – со всей этой философией и лирикой он опять на свободе!

И, словно по команде сверху или указке провидения, на слове «свобода» в дверях тюрьмы появился Глеб.

Он шел медленно, покачивая плечами и ставя ноги так, будто вместо ботинок у него были одеты ласты. Такая вывернутость стопы всегда отличала его походку. В юности одноклассники принимали ее за копирование шпаны, потом многие относили это к показной самоуверенности. Впоследствии годы службы на Крайнем Севере, когда нужно было, шагая по тундре, прыгать с кочки на кочку, только добавили шагу расхлябанности.

– Шеф, – выходя из машины навстречу Глебу, подчеркнуто уважительно произнес Алексей. – Карета подана, что изволите приказать?.. Может, поедем в «Джой» по случаю освобождения и проглотим парочку стейков с кровью из спринбоков? И еще мне там нравится нога страуса с квашеной капустой: ешь, а жир по пальчикам течет, а ты их облизываешь, облизываешь… А какое там хорошее пиво с пеночкой, холодное– прехолодное!..

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Глеб. – Ты в своем репертуаре: опять голодный и опять мясо. Нет, друг мой, мне сегодня невыносимо хочется устриц, хочется ударить роскошью блюд по тюремному меню, шаркнуть по душе звоном бокалов, и главное – побыстрее забыть все это к чертовой матери..! – добавив еще несколько известных миру ругательств, Глеб сел в машину и, не дожидаясь просьбы телохранителя, повел рассказ о тяжелых мучениях, выпавших на его долю за «долгие» часы заключения.

Рассказывать он умел, наверное, потому, что много знал и много повидал, летая по миру, но все-таки самым главным была его любовь к процессу, к желанию держать слушателей в напряжении, вызывать удивление на лицах, давать людям то, чего у них никогда не будет – ощущения причастности к рассказываемым событиям.

Вот и сейчас, попав на уже изученную и благоприятную почву, наблюдая открытый рот и горящие глаза Алексея, Глеб неторопливо и уверенно вел его по полю своей истории.

В ресторане, когда ему приходилось останавливаться, чтобы полить устрицу лимоном и насладиться красотой блюда, увлеченный рассказом Алексей периодически нетерпеливо ронял:

– Ну, а дальше-то что?

И, словно не замечая нетерпения слушателя Глеб, – видимо из уважения к моменту поедания устриц даже после их проглатывания, – делал паузу удовольствия и блаженства, набираясь новых воспоминаний и красок для продолжения повествования.

Когда ужин подходил к концу, и было разлито содержимое последней бутылки, Глеб поднял бокал, сделал паузу, похожую на размышление о забытых подробностях его истории, и тем же ровным, спокойным голосом произнес:

– Завтра мы улетаем, как и планировали раньше. Ты рано утром поедешь в магазин на летном поле, где стоят частные самолеты, за наличные деньги купишь там ракетницу и два патрона к ней – уж очень мне хочется перед отъездом сжечь автомобиль Мэтью.

– Что?!.. – растерянно произнес Алексей; он, расслабленный вином и веселым тоном рассказа, теперь не мог поверить своим ушам. – Что купить?.. Ракетницу?!

– …И пластиковую пятилитровую канистру бензина, – продолжил Глеб, не обращая внимания на растерянность телохранителя.

– Все оставишь в машине, а сам на такси поедешь в аэропорт, пройдешь контроль и будешь ждать меня в зоне вылета.

– Михалыч, да ты что, с ума сошел?!.. Тебя только из тюрьмы выпустили, а ты снова на него напасть хочешь?! – сбивчиво затараторил Алексей. – Подумают же только на тебя! Машина – это улика, и тебе уже будет не отвертеться.

– А ты что предлагаешь?! Уехать вот так, с побитым лицом?! Эти черти будут думать, что им все можно! Русских прижали! Нет, друг мой, я так не могу!! Пока ответку не передам, спать даже не смогу! И не уговаривай: битым не уеду… – Поднимаясь из-за стола, Глеб случайно потянул за собой скатерть. Пустые бокалы качнулись и один из них, падая, звонко разбился о тарелку.

– Вот, видишь. – Показал пальцем Глеб на расколотый фужер.

– Посуда бьется к счастью. Это – хороший знак. А сейчас поехали в номер: нужно собрать чемоданы и выспаться. Завтра тоже долгий день, и мне потребуется свежая голова и удача.

Дорога до отеля заняла несколько минут; дружно взявшись за сборы личных вещей, они уже через полчаса, выключая свет и поудобней устраиваясь в кроватях, погружались каждый в свои мысли и тревоги.

…Яркое солнце проникло в сознание Глеба, едва стоило приоткрыть глаза. Комната номера уже была наполнена светом; старомодный графин, поймав солнечный луч, отбрасывал на потолок яркие и живые блики.

Прищуривая по очереди глаза, Глеб начал развлекаться с перемещающимися на противоположной стене солнечными зайчиками. Затем, практически полностью прикрыв веки, через щелочки увидел, как круглые точечки хаотически двигаются в маленькой полоске света, словно живые клетки, рассматриваемые под микроскопом.

Нужно было подниматься; волнения за предстоящие события тоже проснулись и принялись изнутри подталкивать Глеба – они сидели где-то в голове и сверлили сознание тревогой и легким страхом.

Какой-то голос даже не говорил… нет, передавал по нервам одно и то же сообщение: «А может, не надо?.. А может не надо?.. Не делай зла, не обижай людей!.. Ты же добрый, так зачем воевать?! Все можно решить по-хорошему… Ну, а если не получается – прости их зло, и тебе будет легко и хорошо».

Но эта тревога и голос были такими тихими и слабыми, что Глеб первым же решительным: «Все, встаю!» загнал эти ощущения в глубины сознания, резко поднялся и начал одеваться. Кровать Алексея была заправлена, чемоданов у дверей больше не было – все указывало на то, что намеченный вчера план дня сегодняшнего уже запущен в исполнение, а значит – столкновение неминуемо, и нужно настраиваться на победу.

Глеб посмотрел на часы – можно не торопиться. Пройдя в ванную комнату он, медленно водя щеткой по зубам, словно архитектор принялся выстраивать последовательность своих действий в общей схеме намеченной акции.

…Сейчас он позавтракает, пройдет на рецепшн и рассчитается за номер. Выйдет на улицу, найдет арендованную машину (она должна будет стоять на гостевой парковке отеля), откроет багажник, проверит наличие ракетницы и канистры, закрепит их, чтобы в дальнейшем они не болтались на поворотах и при ускорениях. Сядет в машину, проверит паспорт, деньги, посидит перед дорогой, подумает о чем-то легком и веселом и не спеша поедет к дому Мэтью.

Сначала он проедет мимо его дома, чтобы убедиться, что «Х5» на месте, потом, заехав за угол соседнего строения, поставит машину по ходу отступления и не станет выключать двигатель.

Потом, все так же сидя в машине, будет ждать и точно рассчитает время атаки на автомобиль, дорогу в аэропорт, прохождение регистрации и вылет. И в назначенное время, не привлекая внимания проезжающих машин, подойдет к джипу, спокойно выльет на капот и вентиляционные щели бензин и сразу, не оглядываясь, пойдет обратно.

Пройдя пятнадцать-двадцать метров, развернется, достанет ракетницу, вставит патрон и выстрелит под автомобиль; увидев огонь, побежит к своему автомобилю, сядет и, не превышая скоростного режима и не нарушая правил, доедет до аэропорта.

– По-моему, неплохо, – похвалил сам себя Глеб, разглядывая свои начищенные белые зубы в зеркале туалетной комнаты. – Неплохо блестят, нужно будет и в следующий раз купить такую же зубную пасту.

Теперь каждая секунда была подчинена намеченным действиям. Он не спеша оделся, не приседая на дорожку и, не оглядываясь, вышел из номера, позавтракал блинчиками с клубничным джемом, расплатился за отель и пошел искать машину.

Алексей оказался на высоте: все подготовил как нужно, и даже без напоминания закрепил канистру с бензином в багажнике и аккуратно завернул в тряпку ракетницу и патроны.

Глеб сел в машину. Огромные деревья на площади перед отелем всегда нравились ему. И сейчас, проходя мимо, он снова услышал, как нежно шуршит листва; большие вьющиеся стручки, похожие на увеличенную фасоль, раскачиваясь, пугали мелких птиц. Все было как обычно, только напряжение и неприятный холод появились в его внутреннем ощущении, казалось: слабая зубная боль тянет нерв и не хочет отпускать.

План работал идеально: «БМВ Х5» стояла у входа в дом Мэтью, прохожих, – вероятных свидетелей, не было совсем. Глеб сделал дважды обошел дом – все было хорошо, его опытный глаз не заметил никаких отклонений от плана.

Припарковав машину за углом соседнего строения, он стал ждать, не отрывая взгляда от своих наручных часов; секундная стрелка шведского хронометра «Тиссо» плыла круг за кругом, приближаясь к началу «времени Ч».

Глеб на минуту закрыл глаза; теперь нужно было отбросить всю неуверенность, страхи и забыть сомнения: задача поставлена – нужно выполнять.

Он несколько раз глубоко вздохнул и резко выдохнул, словно выбросил из себя лишнее; сердце стучало чуть быстрее обычного.

– Ну, пора. Всех к черту! – громко скомандовал себе Глеб.

Выйдя из машины, он открыл крышку багажника, достал канистру, ракетницу, два патрона разместил в карманах своего удобного костюма и, развернувшись, быстро прошагал пространство до угла строения, закрывающего его от дома Мэтью.

Остановившись на пару секунд, он прислонился спиной к стене и сделал глубокий вдох. Чуть-чуть быстрее побежало сердце – нервы напряжением потянули на себя адреналин. Сколько раз, оказываясь в подобных ситуациях, он ловил себя на мысли, что самым трудным во всех единоборствах является укрощение собственного страха.

«Ну, ничего! Несколько дыхательных упражнений, пока буду идти до машины, меня успокоят», – рассуждал он, уже, было, поворачивая за угол.

– Е-е-е… – все, что успел произнести Глеб, волчком возвращаясь на прежнее место.

Реакция никогда еще не подводила его, вот и сейчас скорее инстинкт, нежели команда сознания откинул его назад.

Увиденное не укладывалось в его планы…. Сейчас там, у дома Мэтью, стояли уже две машины: джип «БМВ» и новенький белый «Мерседес» С-класса.

Медленно выглянув из-за угла, Глеб сразу узнал облокотившихся на свои автомобили Мэтью и его подружку. Их спокойный тон разговора и веселое выражение на лицах выдавали неторопливость и возможную продолжительность беседы.

– Жалко впустую уезжать!!! Ой, как жалко-то!!! – шептал он себе под нос, поглядывая на весело беседующую парочку из-за угла. – Ну, давай, провидение, подключайся! Теперь как ты там наверху крутанешь, так и будет! Только прошу, поторопись: время мое тает; дай мне возможность поквитаться за мои промахи! Пожалуйста, дерни их ниточки в какую-нибудь сторону! Сделай так, чтобы они сейчас оба ушли в дом, и две машины будут для меня подарком небес и твоим знаком расположения ко мне.

Прислонившись к стене, он ждал. Людей на улице не было, редкие машины быстро проезжали, не обращая на него никакого внимания, однако время неумолимо толкало его к самолету.

– Ладно, – сказал себе так, словно команду отдал. – Повезло вам, черти – нужно лететь… Договорим в следующий раз… Эх, ушла удача!!! Невезуха какая-то постоянная!

И вот, когда Глеб уже начал отход, впрочем, еще держа взглядом всю картинку происходящего перед домом, Мэтью выпрямился, открыл дверцу джипа и с показным достоинством опустился на сидение; его девушка, подойдя к крыльцу дома, вяло махнула рукой и скрылась за дверью.

– Вот-вот, – обнадеженно повторил Глеб. – Это другое дело! Все-таки вы там, наверху, меня услышали… отлично!

Машина Мэтью, выполнив разворот, быстро отъезжала от дома и вскоре скрылась за поворотом.

– Ай, молодец какой! «Мерседес» подружке купил! – шептал себе под нос Глеб, начиная настраиваться на атаку машины. – Наверное, дорого заплатил: белый такой! Подружка тебе потом спасибо скажет, и ты разговорчивее будешь! Ну ладно – к черту, вперед!

Быстро подойдя к машине, Глеб открутил крышку канистры и, оглянувшись по сторонам, мигом вылил бензин на капот «Мерседеса». Спокойно положив пустую канистру под переднее колесо, развернулся – улица была пуста по-прежнему. Теперь в его голове был только отсчет шагов; он двигался, практически не дыша, руки нащупали в кармане ракетницу и крепко сжали в кулаках патроны.

– …Пятнадцать, стоп! – скомандовал сам себе. Пульс, ускорившись, громко застучал где-то в горле, отчетливо забухало сердце, руки, вставляя патрон, немного задрожали, глаза, не увидев свидетелей происходящего, дали голове команду «Можно!»

Развернувшись, он выстрелил сразу. Мощный световой шар, виляя и описав сложную траекторию зигзага, пролетел в пяти сантиметрах от лобового стекла и, умчавшись метров на пятьдесят, заметался, рассыпая по дороге мелкие искры.

– Вот собака, промах! – просипел Глеб. – Спокойно, ошибаться больше нельзя, иначе все провалю.

Выбросив горячую гильзу, Глеб вставил новый патрон и медленно поднял руки, нацеливая ракетницу на пространство под автомобилем. Он понимал: выстрел уже подтолкнул людей к окнам, еще секунда – и из дома Мэтью может появиться его подружка, но это был последний патрон. И сейчас он должен попасть и сжечь автомобиль…

Палец уже начал свое движение, преодолевая тугое сопротивление курка, дыхание стало ровным, он прищурился – мушка ракетницы ровно легла под «Мерседес».

Неожиданно, словно ночью включили яркую лампу, его глаза поймали легкое, еле уловимое движение в окне заднего сидения автомобиля. Не опуская ракетницы, Глеб сначала увидел две розовые ладошки, которые, словно маленькие присоски, приклеились к стеклу, а потом появилась кудрявая головка с удивленными и заспанными глазками-пуговками.

Глеб вдохнул воздух полной грудью, все стало как в замедленной съемке. Решение пришло само. Он едва успел вскинуть руку с ракетницей вверх, как та выстрелила. Развернувшись и уже улавливая звуки открывающихся дверей, Глеб в два счета преодолел расстояние до автомобиля, буквально ворвался на сидение и, нажав на акселератор до упора, резко рванул с места.

– Господи, что это сейчас было? Нет, кто мне может объяснить, что произошло?! – выговаривал себе Глеб, периодически поглядывая в зеркало заднего вида. – Ребенок! Ну, дура!! Оставила спать малыша в машине на улице, а сама ушла в дом… Это же надо быть такой тупой?! Мать называется..! А я-то хорош..! Даже не заглянул внутрь автомобиля! Как зомби: отшагал туда-обратно и давай палить… Но какая рука отвела меня и не дала попасть при первом выстреле?.. Да, веревочки наверху точно кто-то дергает! Ой, как дергает!.. Вот тебе и попросил провидение вмешаться, получил, что называется, поддержку свыше! Господи спаси и сохрани! – закончил он трижды и перекрестился.

Внутри Глеба все чувства раскачались и вступили в противоречие. Он не знал: злиться ему на себя или на подружку Мэтью за ее беспечность, или даже на третью силу – все в его голове путалось и не желало оставаться на своих местах. Но глубоко в сознании уже зарождалась уверенность: кто-то не дал ему сегодня совершить ужасный поступок, смертный грех. Слабые ростки веры в Бога, которые он улавливал и берег, шептали ему обязательно сходить в церковь и помолиться в тишине своему ангелу хранителю, который прикрыл его сегодня своим крылом.

Дорога в аэропорт была пуста, и понемногу Глеб успокаивался. К нему приходило чувство уверенности и приобретенной удачи, даже некое тепло коснулось его души и растеклось по сознанию.

Подъезжая к главному входу в аэропорт он, на всякий случай, пробежал глазами по припаркованным автомобилям – полиции не было.

Оставив ключи в замке зажигания, вышел из машины – кругом все было спокойно и обыденно. Продолжая оглядываться и всматриваться в людей, он быстро прошел регистрацию и вошел в зону беспошлинной торговли, где уже целый час, как болтался Алексей.

– Михалыч, етитская ты сила! Как хорошо! Я из-за тебя поседею даже в интимных местах! – идя навстречу Глебу и вытянув обе руки вперед для рукопожатия, иронично произнес охранник. – Ну, раз ты тут и за тобой никто не гонится, то что – все сложилось, как планировали?! Понимаю, подробности потом, в самолете… ты просто коротко скажи – «Да»? А то сгораю от любопытства и нетерпения.

Улыбаясь такому напору и живому участию Глеб, полон таинственности, молча кивнул. Потом, оглядевшись по сторонам и придав игривое выражение лицу, оттопырил большой палец кулака на правой руке в символическом жесте «Супер!»

– Отлично! – Продолжал сиять Алексей. – Да я ничего другого и не ожидал. Горит, небось, вовсю сейчас… Хотя, нет. Наверное, уже сгорело. Жаль, нельзя увидеть лица Мэтью, вот он теперь напуган, да?

– Тихо-тихо… – Глеб легко постучал ладонью по плечу охранника. – Ты чего расшумелся-то? Мало ли кто нас может услышать и понять. В самолете поликуем, а сейчас пойдем, погуляем по Дьюти Фри.

Купив в сувенирном магазине вытянутые фигурки масаев и расписные страусиные яйца, они пешком прямо по летному полю пошли к небольшому самолету, стоящему в двадцати метрах от здания вокзала. Старый негр в замызганном и мятом комбинезоне с трудом толкал трап к самолету, маленькие колесики которого, вращаясь, устало скрипели.

Люди столпились у самолета в ожидании установки трапа. Кто-то курил, кто-то говорил по телефону. Глеб разглядывал окрестности аэропорта.

Он улетал из Намибии уже в двадцать четвертый раз, все было ему тут знакомо: запах, горы вокруг аэропорта, кустарник в саванне, но именно сейчас он покидал эти места с вдруг появившимся ощущением расставания, какой-то утраты и даже легкого сожаления.