Святой Сириус

В надежде хоть на какое-то улучшение самочувствия Саппи пил уже третью кружку кофе за сегодняшний день. Голову посещали мысли, что если он сможет дожить до вечера, то впредь точно будет куда внимательнее относиться к своему здоровью.

Ожидаемого эффекта от кофе он в итоге так и не получил. Глаза всё так же слипались, а голова теперь не только гудела, но и ещё и стреляла в висках. В глубине души спаниель прекрасно понимал, что никаким кофеином ситуацию не исправить. У него были самый настоящий недосып и переутомление, а тут помогут только кровать и здоровый сон. Где найти кровать, Фейдж, конечно же, догадывался, а вот где в нынешних авральных условиях достать здоровый восьмичасовой сон, он понятия не имел.

В голове мельтешила мысль о Пилар Кастро, о которой в своём «ночном презенте» столь тонко намекнул шеф. Не далее как два часа назад он пересёкся с ней в коридоре. Как всегда строгая и немногословная собака породы ирландский сеттер, сеньора Кастро отчиталась перед ним по поводу экспертизы очередного извлечённого из-под завалов «Виктории» трупа.

Саппи всё это время взвешивал в голове надобность заговорить с ней о послании Торреса. Чаша весов в итоге склонилась к тому, чтобы промолчать. Саппи Фейдж понял, что нигде в том письме не было и строчки о том, что ей можно доверять. Ни намёка. Возможно даже, наоборот, в своём послании шеф пытался донести до него, что как раз доверять этой Кастро было нельзя. Один только эпизод с Альфредо Мельгаром говорил об этом…

Зазвонил рабочий телефон. Саппи неохотно потянулся за трубкой.

– Сеньор Фейдж? – услышал спаниель высокомерный голос, растягивающий гласные звуки. Очевидно, принадлежал он Вальтеру Веласко. – Почему телефон не берём?

– Вы мне звонили? – удивился Саппи и полез к себе в кейс за телефоном.

Телефон обнаружился без проблем, но когда Саппи активировал рабочий экран, то был готов провалиться сквозь землю. Куча пропущенных звонков от обоих супругов Веласко и Армона Афонсо, а также ничуть не меньше непрочитанных текстовых сообщений от них же.

Дурень! Сам же ночью поставил телефон на беззвучный режим, чтобы нормально уснуть! Как можно было забыть утром включить звук? Саппи это мигом отрезвило. Он внезапно забыл и про слипающиеся глаза, и про головную боль, и про свист в ушах. Он повёл себя максимально непрофессионально утром – так нельзя!

– Да весь телефон вам уже оборвали, уважаемый, – ответил на том конце вельш-корги. Саппи представлял, как на том конце трубки недовольно корчилась морда Веласко, и ему стало даже смешно. – Кажется, мы нашли вашего Торреса. В Барилоче ваш ротвейлер.

– В Барилоче, – тупо сказал Саппи в ответ.

– Да, – растянуто произнёс Вальтер. – Мы с Сельвиной сейчас в Псово, уже прошли регистрацию и идём к гейту. Так что ждите своего Торреса к вечеру.

– Может, нужна какая-нибудь помощь от меня? – предложил Саппи.

– Зачем, мы прекрасно справимся и без вас! – самодовольно отозвался Вальтер. – Мало ли у вас опять телефон отвечать перестанет и мы будем вынуждены искать вас так же, как Торреса…

«Издевается», – зло подумал Саппи.

– Тогда желаю удачи, – резко ответил спаниель. – Жду вечером.

И нажал на сброс.

С каких это пор супруги Веласко начали отчитываться ему о том, куда направляются? На них это было как-то не похоже. А со стороны Вальтера особенно.

Саппи усмехнулся. Ну конечно же! Веласко решил таким образом потанцевать на его провале. Что именно они, старые и списанные со всех счетов вельш-корги, без какой-либо агентуры, без корочек и мигалок, вышли на Торреса, а не он, Саппи Фейдж – новый, неопытный и к тому же совершенно бездарный Глава Следственного комитета Озея! Саппи сразу заметил, что их совместная с супругами Веласко операция по поискам шефа имела скорее не совместный, а какой-то соревновательный характер. Причём именно со стороны Вальтера. Сельвина просто занималась любимым делом: собирала кусочки обрывочных данных и анализировала их. У Фейджа же ни разу не возникало мысли посоревноваться с ними двумя – он честно работал и был нацелен на результат. А Вальтер – возможно, из-за своего скверного характера, который в пенсионном возрасте трансформировался в довольно причудливые формы, – скорее играл. Вероятно, из-за этого весь процесс и превратился в тупые соревнования наперегонки, со всеми ухмылками и колкостями. Как известно, спаниель никогда не любил говорить плохо о тех, с кем приходилось работать, и тем более о тех, кто гораздо старше и гипотетически опытнее его самого. Но Вальтер Веласко со своими выкрутасами его уже откровенно достал.

В очередной раз, с досадой подумав о том, какая же дрянь досталась ему в компаньоны, Саппи принялся изучать непрочитанные сообщения от Афонсо.

«Сеньор Фейдж. Свяжитесь со мной через лэптоп. Срочно».

Саппи снова полез в свой кейс и достал оттуда компьютер, попутно вспоминая все пароли безопасности для входа в систему. Войдя в компьютер, Саппи тут же открыл почтовый сервер и принялся читать последнее письмо:

Вчера ночью мои псы проверили букет на наличие взрывчатки, прежде чем вы вышли за ворота. Мне известен текст. Мне также вчера пришло известие от Торреса. Он прислал диск с аудиосообщением. Нам нужно обсудить это как можно скорее.

Спаниель в голос рассмеялся. Ну и пронырливый же этот бигль! А ещё он, Саппи, удивлялся, как это охрана Тузика, услышав его выстрелы, так быстро поверила в то, что это лопнул шланг от поливалки! Они были в курсе и просто поинтересовались, для проформы.

Он ответил сеньору Афонсо, что готов выйти на связь, и стал ждать ответа. Бигль мог ответить как письмом, так и видеозвонком. Саппи не любил ни того, ни другого. Письма не всегда передавали все нюансы, в отличие от живого разговора. Ну а видеозвонок, учитывая качество интернет-соединения, вообще казался чем-то сродни идиотизму.

Хорошо, что вы вышли на связь, – Афонсо решил ответить письмом. – Я анализировал всё, что связано с вашей Пилар Кастро, почти всю ночь. Возможно, Торрес оставил её как «резервный источник знаний» вместо себя – на случай, если его убьют. А возможно и то, что он указал вам на ту, которой доверяет меньше всего.

Мои ребята активно наводили не неё справки всё утро. Она почти всегда всплывает на поверхность тогда, когда расследуется дело, впоследствии завершившееся при неоднозначных обстоятельствах. Я прикрепил ниже список таких дел, в отдельном документе. Вы, как пёс, работающий в Следственном комитете, должны помнить про них. Ознакомьтесь и отпишитесь, пожалуйста.

Саппи загрузил документ и открыл его в редакторе. Ему открылся небольшой список, который бигль набрал, по всей видимости, самостоятельно.

Взрыв метро пл.Сантьяго. паспорт Альфредо Мельгар

Парагвайский вокз. Мощность взрв. устройств на смертниках

РудневПлаза. Плановый осмотр лифтов за неделю до взрыва. Заверено.

Почерк Девирфоля на «сахарных мешках» в Клюшниково.

Саппи быстро соображал. С фальшивым паспортом Мельгара было всё ясно. Кастро подписала заключение, что документы подлинные. А что по поводу Парагвайского вокзала?

Ещё в день взрыва они с Тузиком обсуждали, что такое здание невозможно подорвать с помощью самоподрыва. А в итоге Кастро выписала заключение о том, что мощности устройств на террористах было достаточно для разрушения. В «Руднев-Плазе» за неделю до взрыва, в выходной день, проводился плановый ремонт лифтовых шахт. Это ставилось под сомнение всеми, пока Кастро не выдала заключение, что это было санкционировано руководством. Бумага была, причём самая настоящая. Что касается почерка Девирфоля, то Саппи своими глазами видел, что почерк на документах, которые эрдельтерьер подписывал у себя в студии, сильно отличается от того, что был на квитанции у водителя, перевозившего мешки со взрывчаткой.

Ну и сука же!

Получается, что в стенах Следственного комитета уже больше года обитает собака, которая фабрикует ложные заключения для какой-то «левой» стороны. Кастро наверняка не только поворачивает следствие в удобное для своего хозяина направление, но к тому же, скорее всего, является осведомителем. Получается, что сказанное внутри стен Комитета может быстренько утечь «на сторону».

А ещё она могла расставить подслушивающие устройства в кабинетах и рабочих телефонах. В том числе и у Торреса. В том числе и у него, у Саппи Фейджа.

Саппи с недоверием посмотрел на свой служебный аппарат и с ужасом подумал о том, что полчаса назад разговаривал через него с Вальтером Веласко. Если Пилар Кастро постаралась и в его кабинете, то наверняка про Федерико Торреса и его Барилоче теперь известно уже куда большему числу псов, чем этого хотелось бы.

***

Доселе Тузейло ни разу не бывал в стенах тюрьмы Святого Сириуса. Она всегда казалось ему местом тёмной силы, которое лучше обходить стороной. Попасть сюда можно успеть всегда – судьба порой и не такие финты выводила, за последний год Тузик в этом только лишь убедился.

Когда он представлял это здание, его воображение всегда рисовало ему мрачные коридоры, перемазанные зелёной краской, и тусклые фонари под обшарпанным потолком. Скорее всего, это складывалось из того, что все его познания о тюрьмах начинались и заканчивались образами бандитских сериалов, столь популярных в его рояльском детстве.

Главная тюрьма Российской Автономии выглядела несколько иначе. Сказывалась её относительная новизна – всего два года с открытия. Коридоры были отнюдь не зелёными, а стены не были покрашены в зелёный: спокойный светло-серый оттенок и яркие энергосберегающие лампы. Полы не скрипели под каждым шагом, и даже решётки на дверях не выглядели столь безысходно и устрашающе, как Тузейло мог себе представлять. Однако даже за свой довольно короткий срок эксплуатации тюрьма уже успела наполниться зловониями, застоявшимися запахами кала и мочи, а также повышенной концентрацией хлорки в воздухе.

Афонсо обещал договориться о «свидании» со скотч-терьером. Тузик, хотя и был президентом Автономии, не имел права так просто заявляться на территорию режимного объекта такого рода. Его приезд обязательно должен быть санкционирован и одобрен либо прокуратурой, либо Следственным комитетом. Судя по тому, что Тузейло впустили сюда без лишних вопросов, бигль сдержал слово и организовал всё, как и всегда, оперативно. Уж кто именно подписал разрешение на посещение им Святого Сириуса – Лукас Самора или сам Саппи, – Тузик не знал, но был уверен, что кто-то из них двоих.

Эдуардо появился в сопровождении целого конвоя. За полтора года нахождения здесь он успел неслабо постареть и словно уменьшиться в размерах. Тузик на мгновение отбросил всю свою неприязнь к скотч-терьеру и с неодобрением подумал о том, что для такого небольшого по размерам пса было выделено слишком уж много охраны. Складывалось впечатление, будто администрация тюрьмы, узнав про визит Озейло, специально отправила в сопровождение к Хороббадо самых здоровенных и крепких вертухаев. «Лучше бы так же усердно две недели назад Дефирфоля в Энтони Хейле опознавали, кретины!» – думал Тузейло.

– Оставьте нас, – приказал он, вложив в свой голос как можно больше властности.

– Не положено, сеньор Озейло, – отрезал надзиратель. – Он может на вас напасть. А нам потом от начальства по голове получать.

– Я могу за себя постоять. – Тузик не сдавался. – Оружия у него нет, надеюсь?

Охрана отрицательно замотала головами.

– Тогда вы свободны. Приказ президента Российской Автономии. Так начальству и передайте, – спокойно заключил Тузик, мысленно думая о том, что за косяки с Энтони Хейлом их начальству неслабо влетит уже в ближайшее время.

– Мы за дверью, – напоследок сказал самый крупный из вертухаев, после чего вышел. Тузейло молча кивнул и обратил взгляд на Хороббадо: – Рассказывай.

– Анри Хейл Девирфоль – брат Алекса, – непонимающим голосом начал скотч-терьер. Взгляд его был потерянным. – Алекс, урождённый Девирфоль, сменил фамилию на Шульц незадолго до покупки дачного…

– Меня пока не интересуют Девирфоли и их страсть к переменам фамилий, – перебил Тузик. – Рассказывай про Штейнбрега Уолта. Я про стену, в которую его забетонировали. Чьих лап дело?

Хороббадо умолк, внимательно глядя на Тузика, будто пытаясь вспомнить, кто такой вообще был этот Уолт. Тузейло даже поверил, что скотч-терьер действительно вспоминает, а не изображает мыслительный процесс.

– Он работал в администрации, верно? – предположил Эдуардо, не сводя глаз с Тузейло.

– Да, – утвердительно кивнул Тузик. – И работал он как раз в то время, когда отстраивался город.

– Это не мы, – отрезал скотч-терьер. – Во всяком случае, я тут точно ни при чём. Я вспомнил сейчас, что вскоре после убийства Березина был найден забетонированный в стену пёс. При разборе завалов.

– Когда тебя судили, тебе не пришили этот труп? – уточнил Тузейло, хотя уже заранее знал ответ. Ведь если бы Хороббадо проходил по обвинению в убийстве Уолта, то он наверняка бы запомнил его и сейчас не вспоминал бы его с широко раскрытыми глазами.

– А должны были? – Скотч-терьер ухмыльнулся, обнажив жёлтые зубы. – Меня обвинили в похищении и покушении на убийство Аниты. – Тут Эдуардо мгновенно сгустил брови и добавил: – Сочувствую.

– Искренне благодарю, – холодно отозвался Тузейло, чувствуя, как к голове вновь начала приливать кровь. – Вы же с Шульцем сами её чуть не убили.

– Я уже отсидел за это, Тузик, – горько ответил скотч-терьер. – Пожизненный срок у меня не далеко не за это.

Внезапно Хороббадо зашёлся отвратительным булькающим кашлем, замолчал, зажёг сигарету и пододвинул пепельницу, предварительно дунув в мундштук. Затянувшись дымом, он не спешил продолжать разговор.

– Ну рассказывай давай, что тянуть, – подтолкнул скотч-терьера Тузейло.

– Ты же знал, что она там, в подполе? – прямо в лоб спросил Эдуардо. – Не сразу, верю. Но точно до того, как к ней туда нагрянула вторая. Вам с Ортегой нужен был эффектный финал: заложницы из подвала спасены, а конкуренты уничтожены. С Ортегой всё ясно: бульмастиф всегда разбрасывался жизнями псов и собак направо-налево. Но ты? Неужели ты себя не грызёшь за это?

Ещё как грыз! Внезапно объявившийся тогда в его жизни Гастон Ортега по-настоящему застал его врасплох. Тузик тогда очень сильно сомневался, и это было ещё мягко сказано. Саппи откровенно не доверял всей этой затее. Но бульмастиф источал такую ауру надёжности и непоколебимости, что Тузейло в итоге поверил и согласился на эту авантюру. Всё обошлось – и Анита, и Вегетта остались живы, хоть и к тому времени, как в итоге оказалось, обе были уже беременны. Аниту, правда, ненадолго скосила депрессия, но и её они вдвоём благополучно пережили. Всё вроде даже встало на круги своя, пока не случилась та автоавария, сразу же после дня рождения Аниты…

Тузик ничего не ответил. Хороббадо не стал переспрашивать, посчитав ответ очевидным.

– Пожизненное у меня не за Аниту, – продолжил Эдуардо, выпуская изо рта дым. – За принуждения к преступным действиям Колина Мэдлока. Это его подвал был, если помнишь…

– Помню, – кивнул Тузейло.

– А также за убийство корреспондента той же газеты…

– Виктор Фернандес, – догадался Тузик, вспоминая, что, согласно официальной версии, Шульц и Хороббадо убили его в результате ссоры. Тогда Тузику мотив показался слабым, но Эдуардо написал чистосердечное, поэтому вопросов не возникало.

– И за Березина, – завершил перечисление скотч-терьер. – Фернандеса и Березина убили не мы. А уж Уолта этого – и подавно.

– Сильно, – скептически отозвался Тузейло. – А кто тогда?

– Понятия не имею. – Эдуардо затушил сигарету. – Только предполагаю.

– Педро Андреас мог быть нечистым на лапу? – решился спросить, наконец, Тузик.

– Чушок этот? – Скотч-терьер рассмеялся. – Не думаю. Хотя кто знает, кому он в жопу дать готов ради кресла. Кстати, они как раз с этим Уолтом на одном этаже работали, если я ничего не путаю. Больше ничего не могу сказать. Плохо помню обоих.

Конечно, то, что Андреас и Уолт оба работали на одном этаже, пользовались одной и той же уборной и посещали одну и ту же комнату для приёма пищи, было уже интересно. Но это всё равно ни о чём не говорило. На этаже помимо них двоих трудилось как минимум тридцать разных псов. Получается, что по логике Тузика любой из них мог быть потенциальным убийцей.

Эдуардо молчал. Тузик же безмолвно выжидал, не желая снова подталкивать скотч-терьера к разговору. Пусть красуется, сколько его душе угодно. Тузик пока никуда не спешил, и поэтому был готов ждать.

– Убивают здесь, – вдруг заявил Хороббадо. – Был тут один новичок, которого поместили сюда примерно в то время, когда Ортегу убили, в ноябре. Потом, когда «на земле» началось расследование убийства, он давал показания для следствия – больше его не видели. Отравили наверняка. Уж больно тихо он испарился.

– Не в курсе: «новичок» этот был из числа псов Ортеги? – на всякий случай спросил Тузейло.

– Я так понял, что да, – кивнул скотч-терьер. – Ортегу здесь не любят, и его шавок тоже. Тут половина тюрьмы сидит благодаря ему. Ты же помнишь наверняка, как он город расчищал от всех чужаков. Теперь Афонсо такой же.

Выходит, что незадолго до смерти Ортеги за решётку попал один из членов его команды. А после убийства, когда полиция и Торрес пытались найти убийцу по горячим следами, этот пёс давал кому-то показания, после чего был уничтожен. Интересная получается картина – есть над чем подумать.

Скотч-терьер снова потянулся за сигаретой. Тузейло уловил неуверенность в движениях и во взгляде. Очевидно, Хороббадо что-то взвешивал в голове.

– Я сейчас буду долго говорить, а ты меня не перебивай, договорились? – наконец выдал он.

Тузик кивнул.

– Мы с Алексом были пешками в большой игре. Мы оба были проаргентинскими кандидатами на двух выборах в мэрию. Наша задача была не пустить в кресло тебя и особенно Березина. Уж очень руководство страны не хотело, чтобы он управлял городом. Мы не справились с задачей в первый раз. Нам дали второй шанс. Признаюсь честно: во второй раз я уже заранее знал, что будет провал. Горожане к нам не были сильно расположены и во время первых выборов, не говоря уже о второй гонке. Березина убили. Не буду скрывать: это случилось очень кстати. Но тут же появился ты. Было указание сверху – похитить Аниту, чтобы вывести тебя из строя. Угрожали расправой с семьёй, поэтому мы согласились. Когда в итоге мы поняли, что натворили, отступать было уже поздно. В тот вечер в подвале мы хотели убить всех и сбежать из страны. Но не успели. Теперь я вот здесь.

– К чему вдруг такие откровения? – спросил Тузик.

– Я устал, – признался Хороббадо. – Семьи моей, которую обещали перерезать, если я пойду на попятную, больше нет. Жена умерла, дочь замужем и далеко, в другой стране. Да и знать меня, наверное, уже не знает. Пожизненный срок отбывать тяжело. Смысла нет. Повеситься невозможно – тут всё строго. Вены тоже не порежешь. Зато можно дать показания. Эти за дверью всё слышат. Я правда очень рад, что пришёл именно ты. Я не жилец. Сегодня-завтра меня уже не будет в живых. Убьют – и хорошо, что по-тихому. Без мучений.

– Если тебе так хотелось на тот свет, то почему ты не рассказал всё это псам, которые тебя допрашивали в течение этих двух недель?

– Потому что я им не доверяю. – Хороббадо выпустил в потолок густой дым и отправил бычок в пепельницу. – После таких рассказов убьют меня в любом случае. Только вот если слушателем моим будешь ты, то от моих слов будет хоть какой-то толк.

Эдуардо пронзительно посмотрел на Тузика, и тот всё понял:

– Совесть замучила?

Скотч-терьер слабо кивнул.

– Забавно, – Тузик горько усмехнулся, – я с тобой прямо как со старым другом поговорил.

– И то верно, – согласился Эдуардо, не улыбнувшись. – Сказали бы мне это года три назад – не поверил бы.

Разговор закончен. Тузик это уловил. И поэтому нажал на кнопку вызова конвоя. В двери заскрипел ключ.

– Удачи, – устало выдал Хороббадо. – Надеюсь, это тебе пригодится.