Крот

Международный аэропорт Сан Карлос Де Барилоче оказался довольно скромных размеров. А по причине завершившегося ко второй половине апреля горнолыжного сезона Вальтер и Сельвина, пройдя по рукаву, очутились в полупустом здании. Паспортный контроль отнял у них от силы минут десять, поэтому уже совсем скоро они уже стояли у официальной стойки такси и заказывали машину.

Здание аэропорта расположилось на равнинах на юго-востоке от самого города, в то время как сам горнолыжный курорт находился на склонах возле озера Гутьеррес, что к юго-востоку от центрального Барилоче.

Снизившееся число туристов пришлось очень кстати. Вздумай супруги вельш-корги сунуться сюда на месяц раньше – по прилёте им бы пришлось стоять в длинных очередях, на стоянке такси, а затем застрять в утомительных пробках посреди узкой и извилистой «Ruta nacional 40» – знаменитой автомобильной артерии Аргентины, рассекающей страну с севера на юг, параллельно Андам.

Сейчас Вальтеру и Сельвине Веласко повезло. На дорогах было пусто, поэтому таксист мог вдоволь насладиться любимой скоростью, а вельш-корги – необыкновенными видами стремительно надвигающихся гор. Стотысячный городок остался вдалеке, по правую сторону, а извилистая трасса целенаправленно уводила их в другом направлении – к озёрам и живописным склонам.

Вальтер думал о том, что уже совсем скоро всё наконец-то закончится. Они с Сельвиной доберутся до Федерико Торреса, вытащат из него всю информацию, передадут её Афонсо, а затем вернутся в свой небольшой городок Виррей-дель-Пино и продолжат свою тихую и размеренную жизнь в качестве пенсионеров. До следующего задания.

– Простите, – обратилась Сельвина к таксисту. – Не могли бы вы сделать чуть погромче?

По радио звучала песня, которая была популярна в тот период, когда они с Вальтером отдыхали в Мар-дель-Плате. Она очень давно её не слышала. Песня была уже много лет как непопулярна и благополучно забыта собаками, но она её помнила. Помнила солнце, песок, их с Вальтером небольшой гостиничный номер, прогулки по вечернему городу и сильный ветер во время их поездки на кабриолете, взятом напрокат.

Сельвина не выдержала и приоткрыла окно. Они проносились мимо мохнатых хвойных склонов, и ей хотелось вдохнуть их запах как можно скорее. Вдалеке виднелись вершины гор, всё ещё покрытые белыми снежными шапками; дорога то и дело пересекала по мостам многочисленные горные реки – шумные, быстрые и полноводные благодаря талым водам.

Солнце уже скрылось за горными вершинами, и местность вокруг стала по-настоящему вечерней. Ярко-голубое небо, которым Барилоче встретил их в аэропорту, постепенно сменило краски и теперь плавно становилось рубиново-красным. Свет вокруг стал розовым, поглощающим и оттого более мягким.

Дорога продолжала петлять – теперь их путь пролегал по серпантину вдоль открывшегося им озера Гутьеррес. Картина была потрясающей. Ровная гладь огромного озера отражала угасающее небо и живописные склоны гор. Сельвина даже захотела достать телефон и запечатлеть эту красоту на память.

Всё произошло настолько быстро, что супруги Веласко даже не успели ничего понять, только увидели показавшуюся из-за очередного крутого поворота морду грузовика, лоб в лоб летевшего на их такси.

Жёлтый автомобиль, весь сплющенный, как банка из-под газировки, вылетел с трассы прямо в обрыв, в тихую, ровную и ничего не подозревающую гладь озера Гутьеррес. Грузовик-убийца, простояв возле обрыва с полминуты, как ни в чём не бывало продолжил свой путь в направлении центрального Барилоче.

***

Сразу же после посещения Святого Сириуса Тузик вернулся к Афонсо. За окном было уже темно, а дороги встали в свои традиционные вечерние пробки. Дорога заняла больше часа, что оказалось немногим дольше, чем Тузейло планировал.

Разговор со скотч-терьером только усилил его подозрения. Кажется, теперь Тузик был в состоянии озвучить, кто мог быть «кротом», про которого намекнул сбежавший Федерико Торрес.

– Вальтер и Сельвина Веласко мертвы, – убито сообщил бигль, когда Тузик вошёл в его гостиную.

– Как? – Тузик осел в кресло.

– Их такси раздавил грузовик.

Грузовик. Раздавил. Лоб в лоб. Что-то в этом Тузику смутно показалось знакомым.

– Как ваша поездка к Хороббадо? – спросил Афонсо. – Это того стоило?

– Я подозреваю Педро Андреаса, – заключил Тузейло, посмотрев на бигля. На того это не произвело никакого впечатления:

– Причины?

– Слишком часто его фигура всплывает там, где у меня есть много вопросов, – туманно ответил Тузик. – Я выяснил у Эдуардо, что Андреас работал со Штейнбергом Уолтом на одном этаже. С ним связывалась Касаткина, когда прилетела сюда. Он работал у Дримбиджа Дона на побегушках, когда тот ещё был мэром. Ему поступали странные звонки. Я просил пробить их у вас. Вы ничего вразумительного мне так и не ответили про них. Только то, что они оказались совсем не подозрительными. Что вы утаиваете о нём?

Бигль молчал.

– Почему вы его покрываете, сеньор Афонсо? – не выдержал Тузик. Если по дороге сюда он подозревал только Педро Андреаса, то сейчас подозрения пали и на бигля.

– В этих звонках не было ничего, что могло бы вас заинтересовать, Тузейло Фридрихович, – сдержанно ответил Армон Афонсо.

– Тогда я не могу понять, почему вы не можете мне раскрыть, что именно это были за звонки, – развёл лапами Тузейло. – Я и вправду сейчас очень сильно подозреваю нашего мэра. Я чувствую: он что-то утаивает. А вы мне говорите, что он чист. Причём не сообщаете, почему вы так решили. Скажите мне – и мои подозрения отпадут, сеньор Афонсо. Я не сыщик, но я тоже умею наблюдать за окружающими меня псами. И мои наблюдения за Андреасом говорят лишь о том, что я могу признать в нём «крота»…

– Да не «крот» он, – устало отозвался Афонсо, присев на диван. – Он самый обычный педераст, Тузейло Фридрихович. И звонил ему тогда очередной скучающий любовничек.

– То есть? – не понял Тузик.

– Спит с псами мужского пола.

– С псами? – недоверчиво спросил Тузик. – Он же женат, у него Паола. По соседству живут…

Тузик нахмурился и посмотрел на бигля, вспоминая разговор на прошлой неделе. У Афонсо имеется компромат на Педро Андреаса, поскольку тот положил глаз на объект, который задел Армона Афонсо за живое. Если Педро Андреас спал с псами, то кого же они не поделили с Афонсо? Неужели и бигль туда же?

– Андреас возжелал моего сына, – ответил бигль, словно предчувствуя, какой вопрос сейчас последует от Тузика. – Он у меня в группе поёт. Они выступали на дне рождения у Андреаса. Тот тогда сильно напился и начал приставать к Армону. Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы мне тогда не позвонили.

В памяти у Тузика слабо защекотали воспоминания, когда осенью Анита как-то говорила ему за завтраком, что Педро Андреас домогался до одного из солистов группы, с которой она познакомилась на музыкальной премии. Мужское трио, в котором состоял некий энтлебухер-зенненхунд и про которое Анита с Вегеттой прожужжали им с Саппи в своё время все уши. Выходит, сеньор Афонсо продюсирует как раз эту группу. Мир оказался тесен.

– Нехило, – заключил Тузейло, с омерзением думая о том, что пёс, который по ночам занимается страстным однополым сексом, теперь стоит у руля огромного мегаполиса.

– А почему он приставал именно к вашему сыну? – на всякий случай спросил Тузейло. – Их же там трое, насколько я знаю.

– Не знаю и знать не хочу, – отмахнулся бигль. – Может, мой Армон и повод дал. Он у меня из «тех», к сожалению. Дурная кровь, по ходу. Анхелика проклятая…

Афонсо заметно погрустнел. Тузик решил, что разговор зашёл совсем не в то русло. Прямо сейчас в Барилоче идёт опознание супругов Веласко, в городе орудует «крот», а они сидят и обсуждают какие-то глупости.

– Если не Андреас крот, то тогда кто? – спросил Тузик, возвращая диалог в деловое русло.

– Я думаю, вы сами сможете его вычислить, – пожал плечами бигль. – Всё-таки вы, а не я бóльшую часть времени проводите в администрации. Признаю: Андреас подозрителен. Тут всплыла некая Пилар Кастро из Следственного комитета. Оказалось, она выдавала лживые заключения судмедэкспертизы. Мы прошерстили её контакты, и оказалось, что она слишком часто связывалась с канцелярией мэра города. Как при Дримбидже Доне, так и при Андреасе.

– Мне надо подумать. – Тузейло ощутил, как его накрыло странное возбуждение. Ответ будто уже был готов у него в голове, но всё это пока находилось в состоянии полнейшего бесформенного месива, в котором ему срочно необходимо было разобраться. – Я могу остаться наедине?

– Пожалуйста, – просто разрешил Афонсо и поднялся с дивана. – Позвоните, когда закончите думать. Только прошу, – напоследок подал голос бигль, перед тем как покинуть помещение, – насчёт Педро и его пристрастий никому! Я дал ему слово, что общественность не узнает. Взамен на верность Автономии.

Тузик остался в гостиной в полном одиночестве. Он стянул со стола чистый лист бумаги, взял в лапы карандаш и принялся наносить пометки. Невольно вспоминая теорию множеств, Тузейло рисовал пересекающиеся кружки, делал штриховку, выписывал сбоку небольшие поясняющие списки.

Он всерьёз подозревал Андреаса. Педро работал в администрации ещё во времена отстройки города два года назад. Андреас тогда вполне мог быть осведомителем Буэнос-Айреса. И так удачно подвернувшийся грузовик на Мемориальной, когда они с Саппи чудом не пострадали, а Березин попал в больницу, в которой его в итоге потом убили.

Сегодняшний грузовик всплыл словно из точь-в-точь такой же оперы. Тузик был уверен в том, что лапа мастера двух этих аварий была одной и той же. Кастро из Следственного комитета. Она наверняка и была ещё одним осведомителем – ведь глупо считать, что Буэнос-Айрес отправил в Озей всего лишь одного своего агента. Кастро связывалась с аппаратом мэра – Дримбиджа Дона. А теперь, после его отставки, связывается с Андреасом.

Но Андреас невиновен, как говорит Афонсо. Если допустить, что бигль прав, и Педро тут и вправду ни при чём, то кто тогда этот «крот»?

Тузик исключил из цепочки лабрадора-ретривера. И тут же на поверхность всплыл другой пёс. Пёс этот два года назад тоже был далеко не последним персонажем в городе. Ещё он довольно часто совал свой нос туда, куда его не просили, особенно в последнее время. Этот пёс точно так же мог связываться с Пилар Кастро, поскольку работал непосредственно в канцелярии мэра города.

Тут же вспомнился Эдуардо Хороббадо, рассказавший про странную смерть одного из заключённых. Заключённый этот наверняка дал какую-то наводку, проливавшую свет на убийство Ортеги. Наверняка тут была замешана Пилар Кастро и ещё кое-кто. Теперь Тузик был почти уверен, что Педро Андреас тут ни при чём. Всё же было так просто! И как он не мог заметить этого раньше?

– Уже? – Армон Афонсо вернулся в гостиную, после того, как Тузейло подал ему сигнал по мобильному. – Так быстро?

– Я понял, кто этот «крот», – тихо произнёс Тузейло.

– Кто? – Армон сел обратно на своё место.

– Доберман, – просто ответил Тузик, глядя на Афонсо, глаза которого медленно расширялись. – Брайан Кортес.

Армон постепенно приходил в себя, но не решался заговорить.

– Мы никогда не думали на него, а он всегда был рядом, – сказал Тузейло. – Он изначально работал на Буэнос-Айрес, а Ортега не раскусил. И мы, соответственно, тоже. Он всегда был его правой лапой – нам и в голову никогда бы не пришло его подозревать…

– Я ему никогда не доверял, – покачал головой Афонсо.

– Не доверяли, – согласился Тузик. – Но по другой причине. Вы видели в нём пса из «чужой» организации, верного пса покойного Ортеги, в то время как у вас полно своих, не менее верных и проверенных временем. Но будем честны: вы никогда не думали, что он работает на сторону.

– Не думал, – кивнул бигль. – Вы как догадались про него?

– Это всё мои подозрения по поводу Андреаса, – просто ответил Тузик. – Я просто исключил из мыслей нашего мэра. И тут же всплыл доберман. Брайан работает у него помощником, как до этого помогал мэру Дримбиджу Дону. И мне, когда я был главой Озея, а Российской Автономии ещё не существовало. Он всегда имел доступ почти ко всем документам Республики. Он очень много знал про наши с вами мероприятия по обеспечению безопасности. Помните, тогда перед Новым годом?

– Помню, – отозвался бигль сдавленным голосом. – Как раз тогда я переехал в Озей из Домингоса. Мы создали свою собственную, независимую от Буэнос-Айреса службу безопасности, которая по факту отвечала за безопасность горожан. Это шло вразрез с законом, и мы сузили круг псов, посвящённых в это.

– Думаю, Буэнос-Айрес в курсе, – просто ответил Тузик. – Брайану было бы пора на пенсию, если бы он не поставил об этом в известность своих столичных покровителей. Доберман работал очень грамотно. У него был доступ в любую точку, даже в Следственный комитет. У него огромный кредит доверия, сами понимаете. Про Аню тут спрашивал, напрямую.