– Добрый вечер, соседи!– машет нам Татьяна Егоровна с участка, который располагается прямо перед нашим домом. Хозяева справа и слева отгородились от горемычного семейства капитальными бетонными заборами. А тут обыкновенная ржавая сетка-рабица, едва доходящая до пояса. И вся плантация как на ладони. Несмотря на свои кустодиевские формы, Таня целыми днями кружит по их образцово показательному огороду, колдуя над грядками. Они ровные и ухоженные. И на некоторых уже колосится укроп и петрушка, кинза и базилик, редиска и прочие нам неведомые сельскохозяйственные культуры. А в теплице даже огурцы. Потому как теплица у Тани с подогревом. Ее муж, тоже кустодиевского телосложения, мастер на все руки. Причем на обе две сразу. И сотворил такое вот чудо. Овощи чуть ли не круглый год. Он к тому же непьющий и некурящий, что само по себе в этих местах диковинка. И дочь у них хохотушка. Вся в мать и в отца. Хозяйственная и работящая. Ученица десятого класса лужковской школы. Собирается в актрисы поступать. Репетирует по вечерам перед их культурной зеленью, читая басни и стихи. Так что наши чертополохи тоже приобщаются к искусству. И растут над собой и прочей сорной травой. Тянутся, так сказать, к прекрасному. Раскидистые такие. Гады! Выше меня ростом и головы розовые такие, пушистые. С мой кулак.

– Сосед, – сказал мне однажды муж Татьяны, – вы бы сорняки свои того! А то они, глядишь, скоро ходить начнут и на наш огород переселятся! Могу косу дать!

– Да у нас в сарае есть… Вроде! – ох и стыдно мне стало.

Глянул я на наше заброшенное хозяйство: «Уж доберусь я до вас…!» А тут чайник в доме засвистел, что ли… Или еще чего! Не помню…

Так что мы тут не скучаем. И все гнетущие вопросы, типа «Как…», да «Почему…» растворяются в закатной дымке. Первые звезды, пронзив небо своим сиянием, говорят нам, что времени впереди навалом. Мы им верим. И, сидя под яблоней, пьем чай и мечтаем. Обо всем сразу и ни о чем конкретно.

***

Когда я сказал, что все деньги мы потратили на покупку жилья, я слукавил. Не все. Часть их была заныкана для покупки очень важного предмета. Почти такого же важного, как покупка дома. Сейчас бы это выглядело смешно и нелепо. А тогда это была диковинка, которую не каждый мог себе позволить. Сейчас этих штуковин уже нет почти ни у кого. А тогда эти приборы еще мало у кого были. Тогда за ними охотились и откладывали от зарплаты, чтобы купить. А сейчас держат как память или потому, что выбросить жалко.

Нет, я говорю не о телевизоре. Он подразумевался как само собой разумеющийся. Его покупка шла под номером два списка семейных ценностей. Если прикинуть, сколько денег на него было выделено из пересчета на квадратные метры проданной квартиры, то это выходила кухня. А вот на что была отложена ванная комната, я держал в тайне от всех. Этого ни в каких списках не было… Я говорю о видеомагнитофоне. Кто-то спросит, а чего это такое? А у кого-то защемит сердце от воспоминаний.

Во времена моего студенчества в Баку этих, как их называли, видиков, на весь город было по пальцам перечесть. Люди, имеющие такое дома, держались на особом счету. Не только у друзей и знакомых. Но даже у милиции. Мало ли чего можно ожидать от человека, который каждый день разлагается, глядя на идеологически вражеские красоты цветущей заграницы.

А некоторые несознательные, но очень ушлые элементы сдавали эти аппараты в аренду вместе с видеокассетами. Шестьдесят рублей на двенадцать часов включая дорогу туда и обратно. Подумать только. Шестьдесят рублей. В то время как стипендия была сорок. Мы скидывались по десятке и заряжались на всю ночь. Потому что утром кому-то в институт, а кому-то на работу. Почему не брали на выходные? Потому что тариф был вдвое больше. А мы бедные студенты и советские госслужащие.

Так вот, у нас в распоряжении было десять часов и шесть кассет. Что мы смотрели? Ну, уж точно не Бергмана и Феллини. Боевики, ужастики, фантастика в гнусавом переводе и фильмы для очень взрослых без перевода. Таким был стандартный набор на ночь бесконечного и бесперебойного просмотра. За свою десятку каждый хотел получить по максимуму. И как вы думаете, что творилось в голове после такой бессонной ночи? Да! Кровавый винегрет из расчлененных голых космических повстанцев, сражающихся с такими же зомби за обладание несметных залежей марихуаны.

Конечно, следующий день выглядел мультиком ужасов. Когда тебя накрывает сон с элементами кошмаров, а ты вынужден с ним бороться, потому что едешь в транспорте, а потом сидишь на лекции. У людей по соседству отрастали щупальцы и отрывались конечности, а педагог по политэкономии заходил в аудиторию в виде уродливого монстра, грозящего сожрать тебя с потрохами.

В те годы этот инопланетный аппарат, этот ящик пандоры, был пределом моих мечтаний и вожделений. А сейчас, пять лет спустя, ничто не могло остановить меня от воплощения моих грез. Мой план был грандиозен и в то же время абсолютно прост: Продаем квартиру и покупаем:

1. Видеомагнитофон (втайне от всех)

2. Телевизор (по общему решению)

3. Жилье (на оставшиеся деньги)

Убьем сразу трех зайцев и воплотим мою юношескую мечту.

Вспоминаю все это и думаю, а где были мозги у того молодого человека двадцати пяти лет от роду??? Быть может, как раз там, где вы подумали! Не буду спорить. Тогда чего, скажи пожалуйста, ты хочешь сейчас от своего сына, которому чуть больше лет, чем было мне тогда? Он же не получился таким сам по себе. Да, я ушел, когда ему было пять. Но до этого я же принимал какое-то участие в его воспитании. Да и потом, после развода. И потом, когда уехал в Москву. И потом, когда помог ему перевестись сюда в институт. Так чего же я хочу? Или все это не считается? Каждый наш поступок отражается на наших детях. Это как круги по воде от брошенного камня. Может, тогда бросать не камни, а что-то более приятное…Я забежал далеко вперед. Может и зря. Интрига и все такое… А! К чертям! Беллетристика все это. Pulp fiction, как говорят американцы.

А в данный момент я стою перед прилавком радиоаппаратуры и пропускаю мимо ушей всю эту хренотень, что пытается влить мне в голову продавец. Почему пропускаю? Да потому, что я лучше него знаю, что именно мне нужно. Уж такой у меня характер. Прежде чем купить что-то, я перерою кучу каталогов в поисках необходимой вещи. Такой, что подходит именно мне, а не той, что покупают все или она пользуется спросом. Мне это вообще по барабану. Для меня не критерий общее мнение и народный выбор. Вам нравится? Вот вы им и пользуйтесь. Только это не вы выбрали, а вам втюхали. А я буду долго выбирать по всяким там параметрам и прочим данным. Смешно, наверно, это слышать, да? Потому что касалась эта дотошность всего, но только не покупки жилья. Где были мои мозги??? Где были мои глаза??? Да, да, да! Я знаю, что вы скажете. Но видеомагнитофон мне хотелось больше всего на свете. И он был для меня важнее, чем то, где моя семья будет жить. Нет, я, конечно, прикинул, что к чему. Посмотрел объявления. Оценил, так сказать, рынок. Но по наивности я же не думал, что все эти цены в газетных объявлениях далеки от истины. Тогда я об этом не думал.

Магазин электроники в центральном универмаге города Орла был большим. И продавец все водил меня вдоль прилавков, пока наконец мы не забрели в самый дальний угол, где я и встретился со своей мечтой. Она, то есть он, видеомагнитофон, стоял в самом низу и занимал, так сказать, совершенно невыгодную позицию. Но я знал, что он там. Я обнаружил его неделю назад. Забытым и заставленным другими, более яркими и дорогими его собратьями. На него никто не обращал внимания, и он грустил в пыльном углу. Я приходил к нему еще несколько раз. Чтобы проведать. Как к старому другу. Рассматривал и мечтал. А еще мне нужно было найти ему временное секретное пристанище. Втайне от жены. Но я не спешил. Почему-то был уверен, что никто его, кроме меня, не купит. Мне были знакомы все его паспортные данные и все скрытые возможности. Я знал, как скользят его крутилки и щелкают кнопки. И почему же я сегодня сразу не направился к нему и попросту не схватил без всяких там заморочек и промедлений? Ведь мне и консультант-то был не нужен! Да потому, что я оттягивал этот момент. Я предвкушал его. Смаковал и получал удовольствие, нарастающее с каждым шагом, который приближал меня к заветному. Я шел к своей цели. И знал, что достигну ее. Так к чему же было спешить?

Продавец вконец заскучал в моем обществе. Разочаровавшись во мне как в покупателе, он спешил поскорее покончить с этим бесперспективным вариантом.

В его глазах было столько надежды и энергии, когда он спросил у меня: Чем могу помочь? – а я ему ответил: Я хотел бы приобрести видеомагнитофон!

В его словах было столько задора и темперамента, когда он предлагал мне всякую ересь с ненужными придатками, типа будильника или встроенной светомузыки, за космические цены. Но энтузиазма оставалось в нем все меньше и меньше с каждым моим отказом.

Сейчас же он нервно теребит бейджик на белой рубашке с именем Андрей, потому что по залу ходит много всяких простофиль с толстыми кошельками, а он потратил на меня кучу своего времени впустую. А мне это тоже приносило определенное удовольствие. Утереть нос этим выскочкам, этим липовым продавцам, которые нихрена не разбираются в правильных вещах, а только имеют одно единственное желание – продать вам вещь максимально подороже с огромным количеством бесполезных функций, которыми вы никогда не воспользуетесь, но при этом отвалите за них нехилую кучку денег.

– Вы что-нибудь выбрали? Если нет, то разрешите… – Андрей уже намылился сбежать от меня. Но его наивный порыв был остановлен мною на самом взлете. Я указал на черную невзрачную коробочку с окошком для загрузки видеокассет, стройным рядом глянцевых кнопочек, двумя ручками-крутилками в стальных оправах и гордо горящим факелом рядом с названием Funai.

– Пожалуйста, вот это!

– Это??? – недоумение запершило в горле Андрея.

– Да!

– Но… – он не знал, что сказать.

Казалось, что он вообще видит эту модель впервые в жизни. В ней не было ничего особенного. Ни кофемолки, ни встроенного утюга, ни даже веселеньких лампочек. Не говоря уже об караоке, прости меня Конфуций, и о приготовлении тостов. И он не стоил, как первая ступень ракеты «Аполлон-13». Это был просто магнитофон для проигрывания видеокассет. И все. Строго и со вкусом.

– Вы хотите его купить?

– Да! Я бы очень хотел его приобрести!

– Я даже не знаю…

– А в чем проблема?

– Надо посмотреть на складе…

– Не надо! Их там нет! – это был очередной удар по самолюбию продавца. – Я узнавал вчера!

Андрей понял, что он был всего только игрушкой в моих руках. Лентопротяжным механизмом, воспроизводящим заученные слова. Ему стало совсем грустно… И стыдно! Он поднял на меня глаза, и я увидел в них человека. И живой интерес.

– Простите! А скажите, пожалуйста, почему именно эта модель? В ней же нет ничего…

– Андрей, в ней есть все, что необходимо для проигрывателя кассет. Качественно, надежно и ничего лишнего.

– Но большинство берут… Огонечки, там, лампочки… Приемники чтобы были…

– Большинство! Но не все!

– А вы?

– Я не все.

– Вы разбираетесь. – Это было утверждение, граничащее с завистью.

– Да. Уже разбираюсь.

– Простите, что отнял у вас время! – Андрей был очень трогательным парнем.

– Ничего!

– Я выпишу вам дополнительную гарантию от магазина! В подарок! Проходите на кассу.

Я прошел на кассу. Рассчитался ванной комнатой. Получил взамен небольшую коробку. И покинул магазин, битком набитый всякими ненужностями с прикрученными к ним бесполезностями и с теми, кто в этом ничего не понимает. Зато в руках у меня была моя тайная мечта.

****

Шел февраль. Третий месяц нашего пребывания в совершенно чужом городе. При абсолютно неприветливых погодных условиях. Минус тридцать градусов. Ну, никакого гостеприимства, скажу я вам.

Устав мыкаться по съемным квартирам, мы наконец активно взялись за поиски своего жилья. После углубления в этот вопрос, стало понятно, что квартиры нам не купить. Можем рассчитывать, разве что, на полдома на окраине города. Зато у нас был телевизор. Большой цветной. И мой тайный друг – магнитофон.

Мы сидели на продавленном диване в помещении размером с кладовку маленького частного дома. Супруга кормила маленького Сашку. Я просматривал очередную газету с объявлениями по недвижимости. Столом нам служила коробка с нашим цветным телевизором. В глазах рябило от цифр, телефонов, раздельных санузлов и удобств на улице. За стеной плакал ребенок. Ветер завывал в печи. Избушка принадлежала другу моего младшего брата. Он совершил геройский поступок, предоставив нам одну из двух комнат. Даже на неделю. Потому что в другой комнате жил он сам со своей молодой женой и трехмесячной малышкой.

Мой чай остыл. Я вычеркивал объявления. В ручке заканчивались чернила. Кровь стыла в венах. Волосы шевелились от страха перед завтрашним днем. Неделя подходила к концу. Состояние жены было близко к истерике.

– У Саши заканчивается детская смесь… – тихо сказала Марина.

– Надо будет купить.

– На какие шиши?

– Обменяю доллары.

– Мы проедим все деньги и никакой квартиры не купим!

– Купим… – в моем голосе не было и сотой доли уверенности.

– Зачем ты нас сюда привез? – это уже был вызов.

– Друг брата предложил пожить у него. Помощь оказал…

– Я имею в виду не в этот дом. А вообще сюда. В этот город! В Россию! Я хочу обратно! В свою квартиру…

– Там война и голод! – я начал заводиться.

– Там мои родители! Там моя родина!

– А тут мои родители! И они помогают нам чем могут!

– Мы не купим тут ничего! Мы тут никому не нужны!

– Почему никому?

– Я имею в виду меня с моим ребенком!

– Он и мой ребенок тоже!

– Так сделай же для него что-нибудь! Ты же целыми днями сидишь как безвольный тюфяк и ничего не делаешь!

– Я ищу квартиру!

– Хватит! Хватит врать! Квартиру он ищет! – она уже почти кричала. Сашка стал подхныкивать. Ребенок за стеной затих.

– Тише! Прошу тебя!

– Не затыкай мне рот! – сказала супруга, положила сына на кровать и вышла на кухню.

Хлопнула дверь тамбура. Курить пошла. Сашка завозился. Хотел было заплакать, но получил соску и яростно ею зачмокал. Отвлекся и тут же задремал. Я, уткнувшись в газету, с остервенением вычеркивал одно объявление за другим. В каждом из них цены были больше той суммы, которой мы располагали на сегодняшний день. И она постепенно уменьшалась.

Восемнадцать газетных листов с объявлениями, напечатанными микроскопическим шрифтом. Каждый день. И надо просмотреть обязательно все. Потому что тогда их никто не сортировал. Ни по датам, ни по ценам. Да никак вообще. Печатали все подряд. Вперемешку и вразброс. Квартира, которая вчера была на первой странице, сегодня, вне всякой логики, уже находилась на девятой. Это была просто свалка букв и цифр. Игра в наперстки. И среди всего этого сена необходимо найти свою иголку.

Поэтому первым делом смотрим на цену. Не подходит? Вычеркиваем! Нет смысла читать дальше. А то так свихнуться можно. Не подходит? Вычеркиваем. Какая разница, доска или линолеум! Сумма больше? В топку! Раздельный, проходные! Цена? Пошли в сад! Пятый этаж, третий застекленный… Сколько? Идите лесом! Что? Нахрен! В сад! До свидания! Лесом! Совсем охренели! Буржуи! В топку… Стоп! Сколько? Еще раз! Полдома… Может, ноликом обсчитался… Да нет! Так! Еще раз. Лужки… Что за Лужки такие? лУжки… лужкИ… Неважно! Заречная, 38… Хлопнула дверь в тамбуре. Накурилась. Успокоилась. Заходит.

– Мариночка, я нашел!

– Не кричи! Чего нашел!

– Квартиру… То есть дом… то есть полдома!

– И чего? – без всякого интереса ответила жена.

Меня это задело.

– А тебе не интересно, где, почем?

– Нет! – она полезла под диван, туда, где хранились наши вещи.

– Тебе все равно?

– Абсолютно! – ответила она, вытаскивая чемодан.

– Почему? – все мое воодушевление, завыв, улетело в печную трубу.

– Потому что мы завтра же уезжаем. Я все решила!

– Как? Куда? Куда это вы уезжаете?

– В Москву к родственникам, – она начала складывать детские вещи.

– Ты совсем что ли там обкурилась? Никуда вы не поедете! Это же надо такое придумать.

– А ты мне не указ. Сначала к родственникам, а потом в Баку вернемся. Хватит с меня. Не могу больше. Зачем я только согласилась на этот переезд.

Сашка проснулся и заплакал. Она подхватила его на руки.

– Ничего, сыночка! Ничего! Не плачь! Вернемся в Баку! Заживем как прежде. Тепло и счастливо! Не плачь! Там нас никто обижать не будет…

Я стоял и не верил своим ушам. Помните рассказ про то, как моя теща бросила моего сына на кровать, поругавшись с моей женой? Так вот, у меня сейчас были такие же чувства. На моих глазах бросали на пол что-то родное и теплое, и это не поддавалось никаким объяснениям. Я стиснул зубы от злости. Скрежет был такой, что челюсти заболели, а Марина обернулась и с ужасом в глазах села на койку.

– Ты заткнись… Пожалуйста! – тихо проговорил я. – Заткнись и послушай! Ты свою истерику оставь для… для… для кого-нибудь другого! Ты будешь делать то, что я скажу! Понятно!

– Нет!

– Да! – рявкнул я. – Да! Я сказал!

Саша, успокоившийся на руках матери, начал опять хныкать. Я продолжал напирать.

– Ты сейчас успокоишь сына! Успокоишься сама! И пойдешь на кухню готовить еду. А я пойду звонить по объявлению. Тебе понятно?

Она смотрела на меня, будто видела впервые в жизни.

– Понятно, я спрашиваю?

Марина кивнула в ответ.

– Хорошо! – продолжал я. – А когда вернусь, мы поужинаем и ляжем спать. А завтра поедем смотреть полдома. И запомни раз и навсегда: никуда я вас не отпущу, потому что люблю! Понятно?

Она опять кивнула в ответ. Я натянул на себя два свитера и вышел из комнаты. Надел в сенях пальто. Намотал шарф до самых глаз. Нахлобучил шапку из искусственного чебурашки. Влез в валенки. И вышел в суровый тридцатиградусный мороз. Телефонная будка была на следующей трамвайной остановке. Из двух шансов – замерзнуть, ожидая трамвая, или топая по глухой улице частного сектора, я выбрал прогулку по дороге, идущей в гору.

Звезды потрескивали от холода в остекленевшей черноте. Иней осыпался хлопьями с околевших деревьев. Дым из печных труб ровными столбами подпирал небо. Скрипящая тишина, и только хруст моих галош по снежному насту. Лишь бы телефон работал. Похода до следующей будки я не выдержу.