– Я тебя ищу уже пятый день, – грозно крикнул воин. – Ты как посмел сбежать, да еще убил охранника. Быстро слезай с коня и моли о пощаде. Твое преступление тянет на мучительную казнь.

Фидар без всякого страха приблизился. Всадников теперь разделяло не больше пяти шагов. Аорс ухмыльнулся:

– Ты что, за дурака меня считаешь? Думаешь, я сам добровольно подставлю шею под петлю?

– Немедленно слезь с коня! – не на шутку разозлился языг. – Пойдешь за мной, со связанными руками.

– У меня к тебе другое предложение, – ответил аорс и поскреб рыжую бороду, как будто что-то прикидывая в уме. – Ты отдашь мне меч, копье, коня и доспехи, тогда я тебя отпущу живым. – Еще подумав, он изменил решение. – Нет, пожалуй, доспехи мне маловаты будут. И так: давай коня, меч, щит и плащ. Мальчишку я тоже заберу…

Языг посерел от гнева. Да как этот наглый раб смеет так с ним говорить! Ухмыляется прямо в лицо хозяину, на которого даже глаза не имеет права поднимать. Должен валяться в ногах и молить о быстрой смерти. А он еще дерзит… Или он сумасшедший? Одурел от свободы? Его надо наказать, а лучше всего убить на месте. Зачем нужен непокорный раб?

– Дерзишь! Мне дерзишь! Воину из клана Оленя! – Он коротко обернулся к Исмену и приказал. – Сиди здесь! – Вынул копье из чехла. Веревка, державшая Исмена, упала на землю.

Мальчик ужаснулся: Фидар и в правду – ненормальный! Куда же он с голыми руками против вооруженного воина. Даже защиты никакой нет: ни щита, ни копья. Он прекрасно помнил, как языг легко разделался с четырьмя роксоланами. Так те вооружены были, а Фидар… Даже захотел зажмуриться, чтобы не видеть, как бесславно погибнет аорс. Между тем языг уверенно направил коня на живого-убитого. Замахнулся копьем, решая одним ударом покончить дело.

Дальше произошло что-то непонятное. Аорс не стал ждать смерти, и сам ринулся навстречу. Сблизился так быстро и неожиданно, что наконечник копья ударил в пустоту. Всадники разминулись правыми боками, чуть не сбив друг друга. Фидар перемахнул через Исмена. Мальчик еле успел пригнуть голову от копыт его коня. Увидел, как над ним пронеслось широкое серое брюхо.

Языг развернулся. Глаза его горели гневом. Он хотел что-то крикнуть, но из горла послышалось бульканье, затем хлынула кровь. Исмен заметил, что в шее воина из клана Оленя, там, где заканчивается чешуйчатый панцирь, торчит рукоять ножа. Языг так и не понял, что произошло. Силы внезапно покинули его, и он сполз с коня. Левая рука, коченея, все еще удерживала узду.

Аорс подъехал к павшему воину. Спрыгнул на землю, опустился рядом с телом на колени и принялся читать какую-то молитву. Исмен с трудом поднялся. Репейник все норовил прыгнуть повыше и лизнуть в уже, и без того, обслюнявленные щеки. Мальчик медленно, шатаясь, подошел к воинам. Языг лежал навзничь, раскинув руки. Его темные остекленевшие глаза смотрели в голубое небо. В них застыло удивление. Лицо заострилось. Борода и усы перепачканы кровью. Чешуйчатые доспехи на груди тоже залила кровь.

Фидар бубнил молитву, раскачиваясь из стороны в сторону, как ковыль на ветру. Затем припал к груди убитого и три раз громко произнес:

– Прости, прости, прости!

– Ты что делаешь? – спросил Исмен.

– Прошу прощения у духа воина, – ответил аорс, пытаясь закрыть веки погибшему.

– Зачем? Он же враг.

– Он настоящий ксай. Надо уважать ксая даже мертвого. Сейчас дух его отправится к богам. Если бы я не попросил у него прощения, он бы там всем воинам жаловался, что я нечестно его убил. Еще прогневал бы Савра.

– Как – нечестно? – не понял Исмен. – Ты же с голыми руками на копье бросился. А если бы он проткнул тебя?

Фидар поднял глаза на Исмена, пожал плечами и глухо ответил:

– Значит, сейчас я бы здесь лежал, а ты дальше шагал, привязанный к хвосту коня. – Он выдернул из шеи убитого нож. – На, твой. Выручил меня.

– Я не могу его взять, – ужаснулся Исмен, увидев почерневшее от крови лезвие. Даже почувствовал дурноту, подкатившую к горлу.

– Крови никогда не видел? Кровь, она у всех одинаковая, что у человека, что у зверя.

Аорс поднялся. Окровавленным лезвием перерезал путы на руках Исмена, вытер нож о пучок жесткой травы. Отвязал с бедра ножны, вложил в них клинок и всунул в руки Исмену.

Конь языга с оленьими рогами чего-то испугался, вырвал узду из окоченевших пальцев хозяина и бросился в степь.

– Ускачет ведь. Конь хороший, – пожалел Фидар.

Но Репейник не дремал, – метнулся наперерез. Пес резкими рывками забегал вперед и злобно клацал зубами, не давая коню уйти.

– Нет. Репейник не позволит. Он обучен, – успокоил его Исмен.

Мальчик развязал пояс, стянул с себя рубаху. Осторожно ступая, подкрался к коню, который пятился от огрызающегося пса. Исмен накинул ему на глаза рубаху и крепко вцепился в шею. Репейник тут же примолк. Конь испуганно заржал, пытался встать на дыбы. Но Исмен крепко держал его, пока животина не присмирела. Затем осторожно разомкнул объятия, дыхнул несколько раз в ноздри коня. Тот фыркнул. Исмен снял с морды рубаху. Все! Успокоился.

– Молодец. Лихо ты, – похвалил его аорс.

– С малых лет коней пасу, – скромно ответил Исмен.

Фидар похлопал скакуна по крутой шее, потрепал коротко остриженную гриву.

– Хорош. Силен. Кастрирован правильно.

Конь тряхнул головой, так, что чуть не попал рогами в лицо Фидару.

– Да сними ты с него эти ветки, – недовольно пробурчал он. – Что за привычка у языгов коней в оленей рядить.

Исмен перерезал ремешки, крепящие шлем на голове скакуна и откинул в сторону позолоченные ветвистые рога. Объяснил:

– Поверье у них такое. Савр скачет не на коне, а на олене.

– Понятно. Тоже – возомнили себя богами. Помоги мне.

Они вдвоем взвалили тело языга на круп коня. Фидар решил сойти с дороги, чтобы ненароком не попасться языгам или еще кому-нибудь на глаза. Нашли небольшой овражек, края которого защищал густой кустарник. Мертвеца положили и укрыли его же плащом. Исмен тут же улегся на траву и от усталости провалился в черный сон. Фидар спутал коням передние ноги, чтобы не убежали, и пустил пастись. После сложил костерок из хвороста.

Исмен очнулся ближе к полудню. Солнце веселым желтым шариком повисло на небе среди пушистых молочно-белых комочков облаков. Первые мысли пришли, словно в бреду: надо гнать лошадей к реке, поить, затем надоить молока, пока жеребята все не высосут. Да, и почему он спит днем? Потому, что… Память внезапно вернулась. Горе холодной рукой сжало сердце. Нет лошадей, нет родного становища, нет никого…

– Проснулся? – окликнул его Фидар. – Вставай. Поешь.

Нос защекотал аромат печеного мяса. Фидар протянул мальчику заячью заднюю лапу. Мясо слегка подгорело, но сочилось розовым соком. Исмен оторвал кусочек и кинул перед собой, жертвуя богам. После жадно впился зубами, рвал полусырое мясо и, почти не жуя, глотал. Двое суток ничего не ел.

– Ну и пес у тебя, – довольно произнес Фидар, обсасывая ребрышки. – За такого и кинжал персидский не жалко отдать. Это он зайца поймал. Приволок его полузадушенного. Хороший пес.

– Он всегда мне зайцев ловит. – Исмен поделился с Репейником косточкой. Пес тут же деловито принялся хрустеть и чавкать.

– Почему ты оказался на привязи у этого языга? – поинтересовался Фидар.

– Забрал меня как дань у роксоланов.

– А у роксоланов ты что делал?

– Сначала мы их становище перебили, потом они на нас напали.

– А дядька твой что? Он же клялся, что всех их перережет.

– Дядька? – Слезы выступили на глазах у Исмена, но он твердо продолжил: – Дядька тебя не послушался и повел нас к другому становищу, на север.

– Я же ему сказал: к восходу, – удивился Фидар. – И что? Вы не на тех напали?

– Оказались пастухи из племени Скопаса.

– Знавал я когда-то роксолана Скопаса. Хороший воин. Вместе с ним в коннице служили у персидского правителя. Но как вас угораздило его стадо угнать?

– Дядька… Из жадности… Позарился на богатую добычу. Тавр клана Сокола только потом разглядели, когда табун в свое становище привели.

– Да расскажи ты по порядку, – попросил Фидар.

Исмен выложил все, как было.

– Постой, постой, – встрепенулся Фидар, когда Исмен дошел до того места, как он попал вождю в глаз стрелой. – Из твоих слов я понял, что ты убил главу клана роксоланов. Не врешь?

– Не вру.

– Да, уж, пометила тебя Мара.

– Я узнал его. Это Скопас убил моего отца. Я отомстил. Как будто сам Савр меня из-под повозки вытолкнул и помог лук натянуть.

– Согласен, без помощи Савра ты бы не смог его убить, – мрачно сказал Фидар. – Месть за отца – дело благородное, конечно… Но теперь тебе не выжить в степи. У Скопаса восемь сыновей, насколько я помню, и каждый обязан по законам мести выпустить тебе кишки.

– Знаю, – горестно согласился Исмен.

– И еще я одного не понял. Ты же мне раньше рассказывал, что дядька твой тогда отомстил за отца. Вроде бы перебил обидчиков и скот отнял.

– Значит, он и в тот раз не на тех напал, – решил Исмен.

Они доели кролика и сложили кости в костер. Как-то непривычно было сидеть и есть рядом с покойником. Фидар снял с убитого перевязь с мечом, вынул из изящных чеканных ножен меч в локоть длинной. Лезвие чуть изогнуто и заточено с одной стороны. У основания клинок узкий, а к середине расширялся в виде листа. Меч аорсу не понравился. Он неодобрительно покачал головой.

– Какой странный акинак, – удивился Исмен. – Я таких коротких и широких не видел.

– Не акинак это, – тоном знатока ответил Фидар. – Эллинский копис.

– Эллины? Не тот ли это народ, что живет в городах на побережье моря.

– Они самые. – Фидар помахал клинком, примеряясь. – Не люблю я кописы. Короткие и тяжелые. Я обычно так меч выбираю: кладу его на руку, чтобы острие уперлось в сгиб локтя, – Продемонстрировал, как он это делает. – Пальцы вытянутой ладони должны касаться основания клинка у рукояти. А этот, видишь: на половину ладони короче.

Исмен взглянул на убитого воина, зачем-то потянулся и поправил край плаща, укрывавший лицо.

– Его дух слышит нас?

– Слышит.

– Сильный был воин.

– Да уж, – кивнул Фидар, вкладывая копис обратно в ножны.

– Я видел, как он с четырьмя роксоланами разделался.

– Языги – хорошие воины, – согласился Фидар. – Только есть у них дурная черта: перенимать все эллинское. Вот, ты думаешь, откуда они придумали город построить? Все у Эллинов подглядели. Раньше языги были так же, как и сераки, и роксоланы – кочевники. Гоняли скот от кочевья к кочевью, с соседями ссорились, в походы ходили. А теперь решили, что они особенные. Поставили каменные стены, настроили себе домов. Зачем пасти скот, сеять ячмень, надрываться каждый день с рассвета до заката? Проще объявить себя главным в степи и собирать дань. Нет, долго они не протянут, – сделал вывод Фидар. – Рано или поздно разрушат их город, да и самих всех поубивают.

– А как ты попал к ним в плен? – поинтересовался Исмен.

– Это длинная история. – Фидар отложил меч в сторону, задумчиво почесал бороду. – Я в Персии служил наемником. Страна большая, богатая, но неспокойная. Сегодня один правитель, завтра его убили, и убийца уже на троне… Я попал туда как раз во время восстания сатрапов.

– Это кто такие?

– Сатрапы – наместники в дальних областях. В Персии жизнь протекает не как в степи. Есть большие города, где живут ремесленники, торговцы, землепашцы. Над ними властвует знать – особая каста воинов. Все эти воины – крупные землевладельцы. Старший в этой касте – сатрап. Но сатрапы подчиняются верховному правителю, кшатре. Нынешний правитель Дарий был сатрапом Армении. Так вот, восстали западные сатрапы и решили создать свое отдельное государство. Правитель Артаксеркс, его еще Охом звали, разбил сатрапов. Одних зачинщиков казнил, другие сбежали в далекие страны. А над успокоенными западными областями поставил старшего евнуха. Багой его имя.

– Что такое евнух?

– Даже не знаю, как тебе объяснить, – задумался Фидар. – Евнух, вроде бы – мужчина, но в то же время – и нет. Так – что-то среднее…

– А разве такие бывают.

– Их такими делают.

– Как энареи²⁴?

– Энареи могут иметь детей, а эти – нет. Потом энареи – жрецы и прорицатели. Евнухи же к касте служителей богов не относятся. Но суть не в том. Этот Багой – человек с повадками шакала: хитрый, жестокий, мстительный. Для него младенца зарезать – так, развлечение. Эта змея убил правителя Оха и отравил всех его сыновей. В живых оставил только Арсеса, младшего сына кшатры от наложницы. Решил посадить его на трон, как послушного ягненка, а самому править страной. Ягненок оказался строптивый. Арсес поднял восстание. Среди повстанцев оказался и я. Нас разбили. Бедняга Арсес лишился головы. Многих заговорщиков казнили. Наемников и простых воинов обратили в рабов. Меня продали эллинам на галеры.

– Это…

– Корабли такие, что по морю плавают. На них сидят гребцы с длинными веслами.

– А-а. Понятно.

– Вот. Приковали меня к скамье, вручили весло и угощали каждый день плетью. Доплыл наш корабль до Ольвии. Я по-хорошему попросил надсмотрщика отпустить меня. Он же, гад, посмеялся и отстегал плетью. Тогда я накинул на его шею цепь, которой был прикован к скамье и придушил. Меня хотели убить на месте за это. Хозяин корабля вмешался. Из жадности оставил мне жизнь. Прежде всего, я освободил его от платы, что он должен был отдать придушенному надсмотрщику. А оптом, зачем убивать такой хороший товар. На корабле меня держать, посчитал, опасно, и продал языгам. Те как раз нанимали в Ольвии мастеров для строительства укреплений и закупали рабов, чтобы те таскали камни.

Почти год я провел в рабстве у языгов. Много нас там было – несчастных, лишенных свободы. Поднимали нас до восхода и гнали в каменоломни. Обратно приводили только к ночи. Кормили сывороткой молочной с какими-то кореньями. Многие надрывались и умирали. Иные от болезней скончались. Мне невмоготу стало. Тоска душила. Почувствовал: еще немного – или свихнусь, или надорвусь. Попросил сторожа отпустить меня. Честно попросил: отпусти, говорю, иначе убью тебя. Разве тебе хочется умирать? Тот только посмеялся надо мной и избил палкой. Той же ночью я куском песчаника подпилил кандалы. Оковы из мягкой меди были, легко поддались. На следующий день нас, как обычно, пригнали в каменоломню. Я высвободился из оков, подобрал булыжник и проломил сторожу голову. Забрал его коня и ушел в степь.

– Но тебя любой кочевник обязан поймать и сдать языгам живым или мертвым.

– Это, пока я здесь. А как только перемахну через Дон, – вновь свободный. Не забывай, ты тоже на положении живого-убитого.

– Я помню, – горестно согласился Исмен.

– Из твоего рода кто остался?

– Мужчин всех: кого перебили, кого обратили в живых-убитых.

– Выходит, ты теперь – глава клана.

– Глава. Только клан истребили, – вздохнул Исмен.

– Ох, уж дело к вечеру, – взглянул на небо аорс. – Мне пора ехать. – Поднялся. – Ты, я вижу, отошел немного. Выживешь?

– Постараюсь.

– Помоги мне.

Они вновь взвалили тело языга на круп коня и надежно привязали.

– Почему ты его не бросишь? – спросил Исмен.

– Воин должен быть погребен по всем правилам, – сухо объяснил Фидар. – Попадется по пути становище, попрошу захоронить. Нехорошо оставлять его шакалам. Что потом скажет Савр, когда отправлюсь к нему?

Аорс запрыгнул на своего коня.

– Ну, бывай, – попрощался он с Исменом. – Пусть Папай подарит тебе счастье, а Великая мать Табити убережет от беды.

– И тебе того же, – упавшим голосом ответил Исмен.

Мальчик вдруг остро ощутил щемящее чувство одиночества. Он сейчас останется один в этой степи. До него никому нет дела, кроме врагов. А враги кругом: роксоланы, языги, волки, голод. Куда бы он ни пошел, везде его ждет смерть, все равно какая: голодная или от меча мстителей, а может от зубов хищников.

Фидар как будто услышал его мысли, остановил коня, оглянулся:

– А ты куда направишься?

Исмен пожал плечами.

– Родственники у тебя остались? Может, в других кланах?

– Может, и остались… Да кто меня примет. Я убил Скопаса. Кто захочет навести гнев на свое становище.

– Да! – протянул Фидар и надолго задумался.

Вдруг конь с убитым языгом на спине стал вырываться, норовил укусить, ударить передним копытом. Фидара не смог удержать узду. Конь подбежал к Исмену и уткнулся влажным носом в шею мальчика. Исмен погладил его.

– Чего это с ним? – удивился Фидар.

– Не знаю. Может от меня кобылицами пахнет. – Исмен сам не мог понять.

– Покойника боишься? – спросил аорс после недолгого раздумья.

– А чего его бояться?

– Залезай на коня. Мы оба в этой степи – изгои. Раз Фагимасад, отец всех коней желает нам одной участи, будем держаться вместе. Вдвоем и помирать веселее.

– А куда мы направимся? – уже приподнятым голосом спросил Исмен.

– Попробуем проскочить за Дон.

– Но там же земли сколотов, – ужаснулся Исмен.

– Тебе-то какая разница, кто прибьет: роксоланы или сколоты? У роксоланов ты уже, считай, – мертвец. А со сколотами, возможно, договоримся. Не такие уж они страшные и кровожадные.

– А потом куда? К морю в эллинские города?

– Нет. В горы. В мои родные горы, – мечтательно вздохнул Фидар. – Ну, что, ты едешь или будешь ждать, пока тебя роксоланы перед жертвенником горло перережут?

Языг широко лежал на спине коня. Исмен еле уместился. Пришлось сесть чуть ли не на холку. Они тронулись.

– А какие они – горы? – спросил Исмен.

– Словами описать не просто – увидеть надо. Степь, конечно, красивая… Но Горы! Представляешь, выезжаешь утром на откос. Кругом синие вершины, окутанные туманом. Седой Отец Эльбрус сияет над облаками. А под тобой далеко внизу в ущелье река струится, как зеленая змейка. Орлы парят – стрелой достать можно. Тучки пушистые проплывают мимо… Эх!

Кони бодро бежали по утоптанной стежке. Солнце краснело и падало к западному виднокраю. Потянуло вечерней прохладой. Высокий ковыль слегка колыхался и мягко шуршал под напором настойчивого западного ветра.

– А как ты стал ксаем? У тебя в роду все воины? – спросил Исмен.