Цитаты из книги «Говорю от имени мёртвых»

Лаз оказался узким и грязным, мы с трудом продрались сквозь него, выпав на берег небольшой речки. Над нами карнизом нависал поросший кустарником берег. Если не знаешь, что тут можно пройти, не замочив ног, никогда не догадаешься. Кое-как умывшись и отряхнув грязь, чтобы не выглядеть абсолютными бомжами, потопали в указанном Седым направлении. Сам он, не доверяя никому из нас, шёл сзади, держа наготове взведённый пистолет. После звонка Седого через некоторое время нас подобрала крытая Газелька, гружёная ящиками с помидорами. За ящиками было оборудовано удобное лежбище для таких, как мы. Видать у Седого нередко возникали подобные ситуации, когда требовалось скрытно пройти посты ГИБДД и ДПС, переправляя людей, находящихся в розыске, в безопасное место. На новом месте мы оказались не скоро, Седой перестраховывался, старался уйти подальше от места, где нас накрыла полиция. Хорошо, хоть мы не забрались в совершенную глухомань, откуда без броду не найдешь ходу. Небольшой, но уютный посёлок неподалеку от города я узнал сразу. Когда-то мы часто проезжали через него, отправляясь с компаниями на озёра. Дом, в котором мы разместились, был намного комфортабельнее предыдущего и больше походил на временно оставленное жильё приличной семьи, чем на бандитский притон. Хотя, в конце концов, бандиты – тоже люди, у них есть семьи, дети, родители. Это вполне может быть дом одного из них, а дети с мамочкой как раз отдыхают на тёплых пляжах вдали от родины. Охраны на этот раз было существенно меньше, но вот оружия Седой не пожалел. Не было разве что установки Град, в остальном он словно к маленькой победоносной войне готовился. Неужто так много алмазов увел Клещ, что ради них можно убить столько народу? Как вообще можно класть на весы судьбы какие-то мёртвые камни и жизнь человека? Но эти люди могут! Такие, как Седой, Лопухов, Удальцов, Панкрат – совершенно разные, занимающиеся абсолютно разными делами, но имеющие одну главную общую черту – жажду наживы в чистом виде. * * * Теперь никаких промедлений больше быть не может, потому что дальше сценарий легко угадывается – я вытаскиваю Клеща, нас убирают. И судьбу Светланы предсказать несложно. Действовать нужно немедленно и жёстко. Главное – как-то свести всех пауков в одну банку и захлопнуть крышку, чтобы они сожрали друг друга, пока мы будем удирать в другую сторону и как можно дальше. Пока Седой расставлял посты и раздавал инструкции, я быстро объяснил ситуацию Курбатову, не став посвящать врача в суть вопроса, как самое слабое и мало предсказуемое звено. – Есть проблема, – Курбатов пристально смотрел на меня, – вы можете воздействовать на человека каким-то своим способом, это здорово. Но как вы это сделаете, если вы не видите этого человека и не знаете, где он находится?

небольшой бросок энергии в душу шулера, лишая её возможности противодействия. Сознание быка тотчас же оказывается на самом верху и тело готово заорать от радости, понимая, что его душа вернулась с того света. Седой, видя метания тела, дёргающегося в конвульсиях на кровати, весь напрягся, вытянулся в сторону кровати, внимательно следит за происходящим. Всё, главное я узнал, теперь рубим хвосты – мощный энергетический удар по душе быка, стопорим её, втягиваем обратно и распыляем в барьере. – Доктор, успокойте пациента, но пока не вырубайте, мне нужно передохнуть, – попросил я. – Ваши добровольцы закончились, не хватило одного шага. Могу использовать любую душу, имеющуюся под рукой для финального эксперимента, – сообщил я Седому, демонстрируя, что он остается главным в нашем спектакле. – Чего спрашиваешь? Делай, раз надо, – коротко ответил тот, захваченный процессом и уверенный, что он буквально в шаге от успеха. Ещё несколько минут и он сможет своими руками взять за горло живого Клеща, которому придётся рассказать всё, если не хочет тотчас же, но гораздо мучительнее, отправиться обратно на тот свет. Его можно понять, но простить нельзя – он взял в заложники самого дорогого для меня человека, угрожая её жизни! Ваш выход, Павел Васильевич, поспешите на сцену! Он и сам это понял, молча шагнув вперед и протянув руку. – Надеюсь, что сейчас всё получится, – сказал я больше для него, чем для Седого, желая подбодрить Курбатова. – Давайте, доктор! – Это в последний раз, – предупредил врач, – он больше не выдержит таких перегрузок. Ещё одно погружение в кому его убьёт! – Другого найдем, – сплюнул, зло ощерившись, Седой. – Давай, доктор, не жалей дровишек! Нервы напряжены, как струна, сейчас я не имею права на ошибку, всё должно пройти как по нотам. Но вдруг, в самый критический момент, когда тело стремительно скатывалось в кому, за окном прозвучал голос, усиленный мегафоном: «Дом окружён спецназом, предлагаем сдаться без сопротивления! В случае неподчинения будем открывать огонь на поражение! Сдавайтесь, другого выхода у вас нет!» Удальцов, гад, вычислил нас! Не мог он ещё пару часиков поваландаться, пока мы всё тут закончим? Сейчас всех повяжут и другой возможности у нас не будет! – Седой, мне нужно три минуты, чтобы закончить процесс! – умоляюще прохрипел я, стараясь удержать душу шулера на месте, чтобы не испортить перемещение. – Три минуты, Мишаня, потом уходим! Ты и доктор, а этого бросаем здесь! – Нет, этот пойдёт с нами, он мне ещё нужен для анализа, – отрезал я и тотчас же отключился от ситуации в доме.

«Неудачное возвращение блудных быков». Дальше отступать некуда и времени, действительно, мало. Если не начать сейчас, можно опоздать навсегда. Как только Удальцов вычислит логово Седого, а он это сделает, вопрос времени – нас накроют сразу и церемониться не будут. Честно говоря, Седой предоставил мне уникальный шанс проверить на практике возможность реинкарнации души без потери ей памяти о предыдущей жизни. Я могу экспериментировать только в том случае, когда есть соответствующие условия. Самому мне их не создать и никто из нормальных людей мне в этом не поможет. Я должен вернуть Машку обратно и к черту моральные терзания. Скажем так, ради науки допустимы любые отступления от нравственности, кроме прямого убийства человека. Но формально я никого не убиваю, поэтому к чёрту сомнения и с Богом вперед! – Мишаня, там тебя доктор зовёт, – достаточно вежливо потревожил меня Седой, – говорит, что у него всё готово, можно приступать. Ты как сам-то, готов к подвигам? – ухмыльнулся он, глядя на мои попытки встать с дивана. Ни к чему ему знать, что я в отличной физической форме, пусть продолжает считать меня доходягой немощным, не способным сбежать или напасть на кого-то. Слабый человек безопасен по определению, разве что может какой фокус выбросить, но не станет, потому что жена в заложниках, потому что духом слаб.

– Чем смогу, помогу, – сразу согласился Курбатов. – Только какой из меня помощник? Если бы вживую, тогда вспомнил бы молодость, я же в спезназе служил, все горячие точки прошёл, при необходимости могу такого наворотить, что страшно будет. А так? – Именно об этом, Павел Васильевич, я и хотел с вами поговорить. Хочу предложить вам возвращение в жизнь, согласны? – Это шутка такая? – нахмурился Курбатов, настроенный до этого весьма доброжелательно. – Хотя, вам можно шутить, вы ведь особенный, не то, что мы тут. – Какие шутки, Павел Васильевич? Реальность, но есть большой риск, что ничего не получится. Для меня, как и для вас это первый опыт подобного рода. Понимаете, ситуация безвыходная и не разрешить её я не могу, под угрозой жизнь моих близких. Если вы согласны, нужно будет стать испытателем новой технологии переселения души в живое тело. Сразу скажу, все предыдущие опыты, не мной проведенные, закончились провалом – на выходе получался идиот. Но у меня есть другая технология и я очень надеюсь, что она даст нужный результат. Курбатов слушал очень внимательно, ни разу не перебив, впитывал каждое слово. Мне его трудно понять, ведь не я сейчас стою по ту сторону жизни, не мне обещают новую жизнь или небытие идиота. Что для него лучше – дальше пребывать в этом состоянии, надеясь на то, что судьба даст второй шанс, или согласиться на сомнительное предложение дилетанта? – Я согласен, Михаил Григорьевич! Что нужно делать? – Отлично, – решение Курбатова словно камень с души скинуло, сразу стало легче и веселее, – пока ничего, но будьте постоянно рядом. Первые эксперименты я проведу не с вами, мне нужно проверить кое-что раньше, чем начнём ваше перемещение. – Михаил Григорьевич, маленький вопрос можно? – я кивнул, понимая, какой именно вопрос мучает сейчас Курбатова. – Что за тело, откуда оно возьмётся, это тоже доброволец? – Честно скажу, это не должно вас заботить никоим образом, Павел Васильевич. Понимаете, сейчас в силу обстоятельств я работаю на бандитов. Тело, точнее человека, предоставили они. Могу вам сказать однозначно, что с физической точки зрения – это идеальный вариант, а с моральной – полный урод. Его смерть, а для него это будет именно смерть, никого не расстроит. Скажем так, своим телом он отдает долг обществу. Ответ устраивает? – Да, хорошо, я согласен, – задумавшись на мгновение, ответил Курбатов. – Делайте, Михаил Григорьевич, я буду рядом. * * * Одной проблемой меньше, одним союзником больше, минус на плюс дал два плюса. Как говорится, жених согласен, родители невесты согласны, осталось уговорить невесту. Нужно как по нотам разыграть спектакль под названием

экстремальных условиях. Он был верен клятве Гиппократа, хотя и находился среди бандитов. А сейчас ему предлагалось своими руками ставить эксперименты над живым человеком! – Очень советую, отключите эмоции, забудьте о том, что это противозаконно и противоречит вашим моральным принципам. Вы же не убиваете этого человека, всего лишь небольшое путешествие к границе между жизнью и смертью. Как только я всё сделаю, вы его возвращаете обратно! Все остаются живы и здоровы! Вариантов нет, Виктор Васильевич! Он нехотя согласился, и, тяжко вздохнув, опустился на стул. – Это про вашу часть работы. Теперь зачем мы всё это делаем? Если вам об этом не сказали раньше, говорю сейчас – у меня есть дар, я могу разговаривать с теми людьми, которые находятся в ином мире, то есть фактически с покойниками, но это звучит грубо. Ведь покойник – это мертвое тело, которое закопают в землю или сожгут в печи, а там в ином мире пребывает его душа, ждущая своей судьбы. Именно с ними я могу разговаривать. Если бы время позволило, я бы показал вам всё это на живом примере, но… – Времени нет, Мишаня! – Седому явно не нравилось мое многословие. – Сокращай лекцию, тут тебе не университет! Доктор, задачу понял? – Да… конечно… чего же тут не понять… я согласен… только нужны вот эти препараты и шприцы. Я вот тут всё написал, пусть привезут, – доктор явно был не в своей тарелке, как бы не расклеился вовсе, без него мой план летит

жизнь ещё большему количеству человек, а многие мечтали найти его и удавить собственными руками за разрушение всех их надежд. Если и помрёт случайно, не жалко, туда ему и дорога. А вот пускать в это чудное тело быков Седого глупо. – Вы пока тут посидите, нам нужно кое-что обсудить с доктором, – улыбаясь в тридцать два зуба, извинился я перед шулером за необходимость отлучиться. Седой пошел со мной и я не возражал – в этом разговоре никаких секретов нет, ведь суть не в том, что сделает доктор, секрет скрыт от всех, поэтому можно говорить открыто обо всём, что может сделать только врач. – Для начала общие фразы, чтобы был понятен наш план. Виктор Васильевич, пожалуйста, не удивляйтесь моим словам, я буду говорить странные вещи, но так вам будет понятнее моя цель. Итак, там в гостиной сидит человек. Ваша задача – перевести его в пограничное состояние, но так, чтобы он был готов в любой момент вернуться к нам. Если для этого требуются какие-то особые препараты, только скажите, а лучше напишите – всё доставят, как можно скорее. Уточню, что ни у меня, ни у вас, ни у этого человека нет вариантов, – Седой кивнул, подтверждая сказанное мной. Виктор Васильевич мрачнел с каждым сказанным мной словом, происходящее ему не нравилось с самого начала, но там он хоть как-то формально выполнял роль именно врача, заботящегося о жизни пациента

по назначению, то есть в другое тело. Но в том теле уже есть душа, поэтому импортируемая станет на задний план. Свое тело так просто с душой не расстанется, по себе знаю – стоит только намекнуть, что жизнь возвращается, как тотчас же примчится, метеором прилетит! Но! Какое-то время души нет в теле, если оно находится в состоянии между жизнью и смертью. Тут без доктора не обойтись, это совершенно точно не получится ни у кого из нас. Ведь человек должен реально оказаться на пороге смерти, а потом гарантированно вернуться к жизни. Это вам не за папиросами в ларёк смотаться, тут квалификация нужна многолетняя! Один важный вопрос мучил меня неразрешённостью – каждый раз я считаю аксиомой, что личность и знания человека неразрывно связаны с душой. Более того, когда моё тело лежало без сознания, душа получала знания, вернувшиеся вместе с ней в тело. Всё правильно, но как быть с теми, в ком нет души? Ты как-то легко объяснил себе, что жизненный опыт таких людей не передается дальше и всё! Но это лишь часть ответа. Если в такое тело вселить другую душу, что произойдёт с сознанием человека? Он отлично жил без души и вдруг гости в дом. Душа, имеющая собственный жизненный опыт и знания, полностью заместит то, что знал и умел человек до этого? Тогда при уходе этой души, к нему вернутся разом прежние знания и умения? Прямо доктор Джекилл и мистер Хайд какой-то получается! Тогда вполне понятны и вселения бесов, как и их изгнание. Многое становится понятным в той же психиатрии, но вопрос, самый важный для нас со Светланой вопрос, остается открытым – как с точки этики выглядит наше желание вселить в кого-то душу Маши? Голова кругом идёт, стоит

– Но сами понимаете, с первого раза может не получиться. И они фактически начнут жизнь с нуля во взрослом теле, то есть закончат новую жизнь маразматиками. – И ладно, они же всё равно покойники, – без тени сожаления откликнулся Седой. – Два раза не помрут. * * * Машку привезли почти к утру. Я уже весь извёлся, ожидая самого худшего, но в этот раз обошлось без стрельбы и трупов. По всей видимости, Удальцов не посчитал нужным ставить засаду на наших квартирах, логически рассудив, что мы не станем там светиться. Людей у него не так много, приходится выбирать только самые вероятные направления. – Слышь, Седой, я тут бумажку со стенда сдёрнул. Они по всему городу развешаны, ты там натурально вышел, любая собака в раз срисует. И этого с какой-то бабой тоже ищут. – Ишь ты, быстро они, – удивился Седой. – Ночь на дворе, когда всё успели? Видать, мы им конкретно планы поломали, раз такой шухер подняли. Хвоста не привели? – Кроме этого, – бандит кивнул на Машку, – вроде нет. Тихо на улице, вообще никого нет, как вымерли все. – Ладно, всем спать, – приказал Седой, – завтра работать будем, пока не посинеем. Машка мигом прыгнула ко мне под бок, мелко дрожа то ли от пережитого страха, то ли от холода, тихонько поскулила и уснула, согревая меня живым теплом. Пора и мне спать! * * * Обычно собака старалась быть ближе к Светлане и никогда не спала со мной рядом. Скорее всего, томящаяся внутри собаки Машка тянулась к матери. Даже будучи скованной внутри чужого сознания, она как-то умудрялась управлять собакой, заставляя её делать то, что ей самой было нужно. Согласитесь, что женщины кем угодно могут управлять, а уж простой собакой вообще не проблема. Сон мне снился самый необычный, если так можно сказать о человеке, постоянно общающемся с покойниками. Мы шагали втроём: я, Светлана и Маша, по изумрудно-зелёной траве навстречу рассвету. Нам было весело, хотелось скорее добраться до какого-то особенного заветного места, где нас ждал долгожданный сюрприз. Над головой распростерлось безграничное лазурное небо, причудливо украшенное легкими белыми облачками, весело бегущими к неведомым нам берегам и странам. Неожиданно всё вокруг задрожало, с неба посыпался густой колючий холодный снег, Светлана внезапно пропала, а Маша повернулась и отчаянно закричала мне: «Миша, спаси меня!»

Машка там одна в квартире, с ней может случиться всё, что угодно. Если квартиру вскроют, её могут отправить в приют или просто прибить, чтобы не мешалась. В конце концов, я могу сейчас требовать любые, самые абсурдные вещи, ведь никто не знает, в чём именно заключается процесс реинкарнации. С другой стороны, я не вру, потому что именно Машка больше всех других нуждается в той самой реинкарнации и должна быть рядом, как только у меня получится этот процесс. – Хорошо, парень, если не врёшь, сделаем, но это в последний раз, когда я иду у тебя на поводу. Из-за твоей бабы двоих моих парней завалили. Седой вышел в большую комнату, подозвал одного из подельников и приказал вытащить из нашей квартиры собаку, но не светиться и никого не подставлять. – За собаку головой отвечаешь, Серый! Если ещё кого из наших завалят, я тебя лично задушу! Научитесь головой думать, а не буром переть! Наступило томительное ожидание. Сознание моё было совершенно чистым, благодаря волшебному составу, влитому в меня доктором. Барьер сиял, как начищенный пятак, готовый к немедленному сотрудничеству. Я черпал из него энергию, заполняя себя до отказа, готовясь к не очень понятной для меня работе. Самое время поразмыслить, что делать дальше, но не мешает соломки подстелить, а то ведь опять скажет, что время тяну. – Нужен кандидат, на котором будем проводить испытание и ещё один для финальной пересадки. Седой встрепенулся. – Вот это правильно сказал, вовремя, Мишаня! А то я чуть не рехнулся, думая, как ты будешь это делать, в кого этих покойничков вселять? Не в моих же парней! И что за человечки нужны, какие-то особые? – Любые люди, лишь бы не померли сразу после сеанса. К тому же с первым, возможно, придётся работать несколько раз, пока не добьёмся уверенного результата. Боже мой, я чувствовал себя доктором Менгеле, рассуждая на темы экспериментов над живыми людьми. И пусть я не вскрываю их скальпелем, не испытываю на них воздействие холода или низких давлений, но у этих людей я отбираю самое важное – их душу. Ладно, душевные терзания оставим на потом, теперь нужны добровольцы с того света. И они должны понимать, на что идут, когда соглашаются попробовать. Думаю, что желающих будет тьма, вопрос, как к ним обратиться, с кого начать? – Слышь, Мишаня, а тебе ведь и покойнички нужны для экспериментов, – вклинился в мои мысли Седой. – Там два моих пацана прямо сейчас парятся, если получится их вытащить, буду в долгу. – Нормально, – согласился я. Хороший вариант, ведь я к ним никаких чувств не испытываю.

Последнего гонца Седого я не нашёл. От слова совсем. Причина лично мне была понятна, но как об этом сказать Седому? С другой стороны, если не скажешь, он продолжит убивать людей, пытаясь добраться до Клеща. И не факт, что это будут лишь его подельники. – Ты, Мишаня, не молчи, своим молчанием ты всем нам могилу копаешь, – не выдержал Седой. – Что там с гонцом? Проблемы? – Да… проблемы… нет его уже… – слова давались мне с трудом, я так и не решил, что и как сказать Седому, чтобы не попасть в ещё большую засаду. – И почему его нет, Мишаня? По глазам вижу, что знаешь причину, не тяни резину, колись, парень, – в голосе Седого звенела уверенность взявшей след гончей. – Смысла нет молчать и телиться, давай расклад, парень! – Их всех выводят из игры, как только они выходят на Клеща, – признался я. – Кроме меня есть ещё один экстрасенс, который может разговаривать с душами. Зовут Панкрат, работает с Удальцовым и Лопуховым. На него вышел Клещ. Они договорились в обмен на ваши камни вытащить Клеща с того света. – И давно ты это знаешь? – недобро прищурился Седой. – Лады, потом разберёмся, сейчас по делу. Как они избавляются от моих пацанов? – Возвращают обратно в наш мир. – Так просто? – не поверил Седой. – В чем проблема вытащить Клеща, почему тянут? – Не всё так просто, – уточнил я, – при вытаскивании у них отключается память. До нуля отключается, на выходе полные идиоты. Клещ рисковать не будет, пока Панкрат не научится выводить чисто. – Поэтому им нужен ты? – Так думают они, но я не умею того, что умеет Панкрат, точнее, я этого не пробовал. – Что мешает? Религия? Принципы? Ну, один-то раз можно и попробовать, так, Мишаня? Нам бы только Клеща вытащить, а там, хоть всю жизнь не греши! – Седой явно повеселел. – Пробовать нельзя, можно только наверняка, если не хотите угробить своего человека. – Тут ты прав, идиот нам не в масть, он должен в точности помнить, куда камешки спрятал. Чего хочешь, что нужно, чтобы вытащить эту суку на свет белый? – Для начала мою собаку! – Какую собаку, Мишаня? Я тебе потом хоть сто собак куплю, не тяни резину! – Мне нужна именно моя собака, это важно для вашего дела, – упёрся я, понимая, что другого удобного случая не будет.