Читать книгу «Богатство и Драма Семьи Меньшиковых» онлайн полностью📖 — Сергея Серпа — MyBook.

Глава шестая

Перепуганный Иван Иванович трясущимися руками собирал разлетевшиеся справки, записки и квитанции, изредка поглядывая на лежащее рядом обгоревшее женское тело. Последние две квитанции с приклеенными чеками, Зайцев подцепил отломанной веткой, боясь слишком близко подходить к трупу. Закончив бумажные дела, Иван Иванович быстрее ветра покинул место происшествия, оставив о себе и отсутствующем начальнике-Терехове все возможные данные и координаты. После ухода Зайцева Шилов сделал еще несколько снимков с близкого расстояния.

На вид девушке было около тридцати, возраст определяли приблизительно, скорее по фигуре, нежели по лицу. Голова была сильно обожжена. Само лицо напоминало черную застывшую лавовую породу, глазницы пусты, брови и ресницы сгорели. Присмотревшись, становилось понятно, что в некоторых местах кожа отсутствовала, и поверхность лица формировала обгоревшая мышечная ткань вперемешку со свернувшейся кровью. Зрелище крайне неаппетитное. Тонкие балетки прикипели к ступням, мягкая подошва растеклась, оставив несколько комков застывшей резины в том месте, где ноги касались забора.

Надев перчатки, Шилов, сидя на корточках производил первичный осмотр. Криминалист прощупал карманы в поисках личных вещей, но у погибшей ничего не оказалось, тем не менее, на одном из пальцев имелось кольцо без камней, предположительно золотое. Маленькое колечко так по-детски смотрелось на тонком обожженном пальце. Эта детскость навела Шилова на мысль, что кольцо вполне могло быть подарено родителями, но все это еще предстояло выяснить, а для начала требовалось установить личность погибшей.

– Ну что там, Ген? – Борисов, убрал в карман телефон. – Есть что-нибудь полезное?

– Нет, ничего, – покачал головой криминалист.

– Значит где-то должна быть сумка, я прав?

– Конечно, Жень, где-то должна. Если это не убийство с целью сокрытия ограбления.

– Только что об этом подумал, – мрачно заметил следователь, – тогда, скорее всего, глухарь, и до свидания премия.

– С таким лицом опознание будет нелегким.

Борисов махнул рукой. Две вещи, которые он ненавидел в работе следователя – это опознание и общение с плачущими родственниками. Ни того ни другого избежать было невозможно. Следователю казалось, что эти процедуры своей эмоциональной окраской угнетают его профессиональное чутье. Пусть это воспримут как эгоизм и неспособность к сопереживанию, но Евгений был первостатейным человеком действия, сухим, но уверенным, что можно сэкономить на чувствах к мертвым, оставив силы и эмоции на помощь живым.

– У неё какие-то шрамы на лице, на шее и ниже спускаются. Видишь, рубчики? – приглашая коллегу опуститься на корточки, криминалист взял девушку за шею и немного повернул ей голову, подставив профиль лица для обзора. На шее девушки виднелись крестообразные зарубцевавшиеся шрамы. Присмотревшись, можно было насчитать как минимум два десятка.

– Что это за хрень?

– Шрамы.

– Да я вижу, что не родинки, от чего они могут быть?

– М, – задумался криминалист, – может, ошейник?

– Ошейник?

– У бойцовых собак бывают ошейники с шипами внутрь. Пока поводок не натянут, и ошейник болтается свободно, собаке не больно, а если пес начинает буянить или не слушается – то эти шипы ему в шею и впиваются.

– Ты знаешь, Ген, я собак не очень люблю, но это уже какой-то мазохизм, или садизм, – задумчиво произнес Борисов.

– А вот, судя по всему, и место удара током.

В затылочной части головы, у самого основания черепа, виднелся красный продолговатый ожег, спускавшийся ниже вдоль позвоночника.

Послышался хруст щебня. Полицейские обернулись и увидели, как к ним приближается участковый. В руках у Кошкина дымился стакан горячего чая.

– Эксплуатируешь Климова? – кивая на чай, спросил следователь.

– Неправильная формулировка, господин следователь. Я не эксплуатирую, а наоборот, разрешил сержанту отлучиться и купить себе горячего чайку, а заодно и мне. – Кошкин сделал небольшой глоток. Крепкий чай в прозрачном стакане с плавающим треугольничком лимона показался Борисову настолько аппетитным, что он не постеснялся протянуть руку и попросить отхлебнуть глоточек.

– А то вы, Сергей Анатольевич, работы подкинули, а сами чаи гоняете.

– Ты не дуй, а то слюней мне напускаешь. Так пей.

– Спокойно, не надо меня учить, как на работе пить чай.

– Наглости у тебя, Борисов на цыганский табор хватит.

– Ай-на-не-на-не, – возвращая стакан участковому, пропел следователь.

Пока Борисов с Кошкиным обменивались любезностями за стаканом чая, Шилов продолжал осмотр, и обнаружил крестообразные рубцы не только на шее, но и на груди и боках погибшей. Некоторые были похожи на звездочки, некоторые, на кометы с тонкими продолговатыми хвостами. Криминалисту показалось очень странным, что шрамы располагались симметрично, и по обеим сторонам тела образовывали, приблизительно, одинаковую картину.

– Брянскому будет любопытно на это взглянуть. Слышишь, Жень?

– А? Что там еще?

– Эти крестики рваные не только на шее. Они и на боках, и на груди, и самое странное, что они симметричные.

– Может, она вообще сектантка какая-нибудь, и все это суицид. Сама взяла и прыгнула, оставив дорогого Сергея Анатольевича без чая и телевизора. Где это видано, чтобы участковый работал в рабочий день.

– О да, – протянул Кошкин, допивая чай, – у нас только следователи работают.

– Да я шучу, – отмахнулся Борисов, наклоняясь к телу погибшей, – где там еще эти крестики?

– Вот, вот.

Задрав майку, криминалист демонстрировал коллегам подозрительные шрамы.

– Мда, ну без опознания, хрен мы что выясним. Секта не секта, я такого раньше не видел. Что думаешь, Сергей Анатольевич?

– Епта, во-первых, я думаю, что ты совсем охренел, Евгений Иванович, а во-вторых, – Кошкин присел на корточки и, взяв у Шилова чистые перчатки, приступил к осмотру, – а во-вторых, хм, ну шрамы, положим, старые.

– Это ты как определил?

– Я не эксперт, но у меня есть несколько шрамов. И вот эти, – Кошкин ткнул пальцем в одну из звездочек, – напоминают мои старые.

– Любопытно. – После ухода Зайцева, Борисов впервые стал серьезен. – Ген, можешь её набок переложить?

Шилов повернул девушку набок и задрал обгоревшую майку.

– Ну что?

– Да ничего. Чертовщина какая-то.

На спине у девушки не оказалось ни рубчиков, ни звездочек ни чего-либо подобного. В некоторых местах майка прикипела к коже, но на боках, четко прослеживалась граница, где заканчивались старые повреждения неясного происхождения.

– На крылья чем-то похоже, только растут они не между лопаток, а между груди, – заметил участковый.

– Абстракционизм? – протянул Борисов.

– Скорее долбо… какой-то, где там эти труповозы, тьфу. – в рифму выругался Кошкин, после чего поднялся и, сняв перчатки, полез за сигаретами. – Пусть Брянский ковыряется, а то с таких находок спать не будешь.

– О, Сергей Анатольевич, – следователь в точности повторил действия участкового и, выпустив струйку табачного дыма, продолжил, – я почему-то уверен, что спать мы будем без задних ног, правда, часа по два в сутки.

– Хах, – улыбнулся участковый, и, оттопырив большой палец, почесал переносицу.

С гулом набирая скорость, мимо проехала электричка. В полумраке моста зеленые вагоны казались серыми с легкой синевой, как вечернее пасмурное небо. Пассажиры мирно сидели на своих местах, погруженные кто в раздумья, кто в книгу, кто в звуки музыки. Кто-то дремал, прильнув лбом к прохладному стеклу, но всех сидящих, дремлющих, дымящих в тамбуре объединяла жизнь. Жизнь, изуродовавшая и покинувшая, лежащее в нескольких метрах от путей, женское тело. На границе этой жизни, невидимые замыленному, обывательскому глазу, стояли трое мужчин. Не призраки и не миражи, их невидимость была совсем другого, не волшебного сорта, культивированного человеческим безразличием. Интерес к полиции проявляют лишь два типа людей: нуждающиеся в защите закона и его нарушители. Как хомяк, привыкший что в поилке есть вода, а в клетке опилки, человек редко замечает порядок, считая спокойствие обычным делом, и даже не догадывается, какими незримыми силами оно поддерживается. Но стоит поилке высохнуть, и хомяк это сразу почувствует, его начнет мучать жажда, и он, скорее всего, умрет, если не вмешается та невидимая и в тоже время обыденная сила, поддерживающая шаткое равновесие. Мы не любим ментов, страховых агентов, навязчивых продавцов, телефонных операторов, но они есть, и мы можем лишь потешить себя мыслью, что сама цивилизации произвела их в противовес космонавтам, ученым и героям-полярникам, когда лежим у поилки на чистой сосновой стружке.

Санитары приехали в начале второго. Заметив дежурившего у ленточного ограждения Климова, двое мужчин в черно-серых куртках направились к трансформаторной подстанции. Захрустел гравий, зашуршал новый целлофановый мешок, и над запротоколированной и сфотографированной со всех ракурсов погибшей, сомкнулась желтозубая пасть молнии.

– Начальник-то где?

– Идет, – кивнул помощник участкового.

Неформальным в общении полицейских и санитаров был лишь привет, переданный Борисовым патологоанатому.

– Ну что, Ген, поехали начальству докладывать, – сказал следователь без особого энтузиазма. – Сергей Анатольевич, не прощаемся.

Глава седьмая

Полковник Гончаров Владимир Сергеевич, сидя в кожаном кресле с высокой спинкой, нервно курил в кабинете в ожидании оперативников. Известие о неожиданной находке взволновало начальника отделения. Вся комната с пола до потолка пропиталась табачным дымом. На конец мая была назначена проверка подготовки к летнему сезону и еще несколько областных административных мероприятий, которые, как известно, всегда некстати. С финансами и так было не густо, а за неудовлетворительные показатели работы могли и должности лишить, в связи с утратой доверия или по какой-нибудь схожей формулировке. Как все руководители, добившиеся своего положения любым способом, кроме родственных связей, Гончаров был уверен, что где-то наверху под него давно копают и собирают компромат, и сегодняшнее происшествие лишь подольет масла в огонь.

– Черт бы побрал этого Кошкина, – бормотал Владимир Сергеевич, ругая участкового за дурные вести. – И эта проверка, будь она – сука трижды проклята. – Гончаров редко выбирал выражения, а если и делал это, то выражения от этого только страдали, приобретая все более густую матерную окраску.

Полковник частенько вспоминал чью-либо мать и обещал, что если не он лично, то группа третьих лиц совершит противоправные действия сексуального характера, с человеком, заставившим его так сердиться; выражал он эту мысль, естественно, в более короткой и удобоусвояемой форме. Вот и сейчас Гончаров матерился, со злобой выплевывая слова в щелку между губами и десятой сигаретой. Как это не парадоксально, но при всем гневе и даже в порыве ярости, Владимир Сергеевич не старался ужалить или унизить собеседника.

– Хоть бы суицид, господи. Пусть это будет суицид, – начальник отделения покачал головой, затушивая окурок в переполненной пепельнице, когда раздался стук, и дверь открылась.

– Можно?

– Давай, – рявкнул Владимир Сергеевич заглянувшему следователю, – дверь не забудь, – добавил он тише, но от этого ничуть не спокойнее.

– Тело отвезли в морг, ждем заключение после экспертизы.

Слов Борисову хватило ровно на столько, чтобы дойти до стола начальника. Рядом, словно тень, скользил Шилов.

– Епта, все что ли?

– Фото сделали, но… – опомнился следователь, покосившись на скрывшуюся под окурками пепельницу.

– Запрягай уже! Суицид?

– Нет, точнее, вряд ли, – покачал головой Евгений, поджав нижнюю губу.

Услышав ответ следователя, Владимир Сергеевич осел, как старое тесто, закатил глаза, и тихо, но отчетливо протянул шестую ноту.

– Висяк? Документов нет, нихера нет?

– Нет, – оживился Борисов, – документов нет, но, совсем не обязательно, что это глухарь. На теле погибшей обнаружены странные шрамы. Мы думаем, что экспертиза сможет объяснить их происхождение и тогда, вполне вероятно, будет проще вычислить подозреваемых.

– Их было несколько? Почему подозреваемых?

– Владимир Сергеевич, – Борисов игнорировал вопрос начальника и продолжил свою мысль, – если заявлений от родственников не будет, можно ведь и дело покамест не заводить?

С придыханием Гончаров вновь взял ноту ля.

– Вы вообще, что ли охренели? Можно, конечно, можно, но это уже полный… Если потом это говно всплывет, что мы дела не заводим, дабы рейтинг этой гребаной раскрываемости не портить, это все, мать его, хештег. – Полковник сложил указательные и средние пальцы на обеих руках так, что получилась решетка. – Что за удивление? Дочка недавно показала символ, говорит модный. А, хрен с ним, – затряс головой начальник.

– Да нормально всё будет, Владимир Сергеевич, – подключился к разговору криминалист, – шрамы действительно странные. Я уверен, что Брянский даст ответ об их происхождении и точном времени смерти, а это уже полдела. Там, глядишь, и алкоголь найдется, тогда прикинем ее маршрут, близлежащие магазины, кафе.

В словах Шилова была логика, они внушали доверие, надежду и даже некоторую уверенность, но Владимиру Сергеевичу было не до этого. Полковнику требовалось собраться с собственными мыслями.

– Фото оставьте мне и валите работать, – махнул рукой Гончаров, не поддавшийся на увещевания криминалиста.

Вернувшись в кабинет, Борисов налил воду в чайник и, присев за стол, стал осматривать кружку. Кружка оказалась из-под кофе, а это значит, была достаточно чистой, чтобы в ней можно было вновь растворить пару ложек бодрящих коричневых гранул южноамериканского, если верить упаковке, происхождения.

– Идеи есть, а, Ген?