Цитаты из книги «Феноменология психических репрезентаций»

Если же в мышлении человека появляются «подмены понятий и суждений» и он начинает считать одновременно истинными два исключающих друг друга суждения, если его мысли становятся «недостаточно обоснованными» (то есть непоследовательными, разорванными, паралогическими[104]), то речь уже идет не просто о том, что его мышление «становится нелогичным», так как не соответствует «логическим законам», а о том, что оно становится болезненно измененным, например шизофреническим. И здесь нет других вариантов, так как нормальное мышление репрезентирует окружающую реальность только адекватно, непротиворечиво и последовательно. Другое дело, если мы обсуждаем языковую «продукцию» людей – их высказывания и тексты. Вот она-то даже у формально здоровых людей часто не соответствует не только логическим законам, но и даже вообще «здравому смыслу». Сказанное заметил, кстати, еще Р. Декарт (1989), который, обсуждая один из аспектов нормального мышления, пишет: …дедукция же или чистый вывод одного из другого… никогда не может быть неверно произведена разумом, даже крайне малорассудительным [с. 81].

Первый процесс идет практически постоянно, когда мы бодрствуем. Второй же включается только тогда, когда мы специально обдумываем какую-то проблему и хотим получить то, что принято называть «решением». Если присутствует второй, процессы эти протекают параллельно. Второй использует результаты первого и сам неясным образом стимулирует первый. Обычно наше решение – это новая вербальная модель той или иной части окружающей нас или вымышленной реальности, которая делает для нас понятной ее структуру или изменения, протекающие или возможные. Логика может принимать участие только во втором процессе, так как лишь он сознателен и только в него мы можем произвольно вмешиваться.

Вместе с тем в процессе создания собственных языковых конструкций мы действительно способны перестраивать собственные вербальные конструкции, а это уже, безусловно, вербальное мышление (или размышление). Мы тщательно и придирчиво рассматриваем возникшие непроизвольно в нашем сознании идеи, заменяем в них одни понятия другими или «включаем» процесс создания новых мыслей и выстраиваем из них новые вербальные конструкции. Тем не менее само возникновение в нашем сознании мыслей не подчиняется нашему произвольному контролю. Мы, по сути дела, можем лишь менять, пересматривать и переделывать результаты собственного мышления. Следовательно, у нас есть все основания разделить собственное мышление на два процесса: 1) протекающий вне сознания, а потому недоступный нашему произвольному регулированию, биологически детерминированный процесс, заканчивающийся появлением в сознании конструкций из невербальных и вербальных образов; 2) протекающий в нашем сознании, произвольный процесс рассмотрения, оценки и отбора понятий и вербальных конструкций среди возникших в сознании.

же способны лишь удерживать какую-то тему в виде образа, понятия, идеи, вокруг которых в нашем сознании спонтанно возникают ассоциации. Следовательно, наши возможности управления собственным мышлением весьма ограниченны. Поэтому утверждения о том, что мы можем и тем более должны следовать каким-то законам, выстраивая собственное мышление, которое нам не очень-то и подчиняется, выглядят довольно странно.

Отвлечемся ненадолго от логики и поговорим о психологии мышления. Насколько человек способен управлять своим мышлением? Несмотря на то что механизмы мышления еще слабо изучены, интроспекция с очевидностью демонстрирует, что мы не можем управлять возникновением собственных мыслей, то есть мысли появляются в нашем сознании непроизвольно, независимо от нашей воли. Они просто возникают как бы ниоткуда. Мы

Эти законы: …необходимо соблюдать, чтобы мышление было правильным. …Таких основных законов мышления четыре: 1) закон тождества, 2) закон противоречия, 3) закон исключенного третьего и 4) закон достаточного основания [М. С. Строгович, 2004, с. 26].

Принято считать, что логика – это «наука о законах и операциях правильного мышления» [А. А. Ивин, 1999, с. 9], «о формах, законах и методах познавательной деятельности; способность правильно (логически) мыслить» [Новейший философский словарь, 1998, с. 371]. Она «служит повышению формальной точности сознания и объективности содержания мышления и познания» [Философский энциклопедический словарь, 1998, с. 245]. Общепринято, что:

Итак, факты являются сущностями человеческого сознания, сущностями объективной психической реальности. Исходя из этого, метафору Э. Левинаса (1998):

Итак, факты – это сущности, создаваемые нашим сознанием на основе окружающей нас «реальности в себе» и репрезентируемые пропозициями. Они могут репрезентировать что-то в окружающем нас мире, могут конституировать что-то, возможно существующее в нем, а могут конституировать нечто, явно принадлежащее к вымышленным сущностям. Факт – это не ощущение, не образ восприятия и не понятие, это всегда уже мысленный вывод, репрезентирующий нечто в форме простейшей вербальной конструкции – пропозиции или элементарного суждения. Например, таким выводом является пропозиция, возникающая на основе чувственной репрезентации, в виде факта – вот он (то есть предмет есть), или Имар черный, или цветок (этот) пахнет.

судья решает, рядовой служит и т. п. Таким образом, многие реальные факты трудно отнести к тому, что, как полагает Б. Рассел, «имеется налицо, независимо от того, признают его таковым или нет» и «не зависит от нашего воления». По крайней мере, очень многие реальные факты явно являются конструкциями нашего сознания. Что, однако, не исключает того обстоятельства, что «реальность в себе» как-то способствует их конституированию в нашем сознании.