Конечно, голограмму, которую видели два пограничника упившихся саке, чачи, и даже арака, к нашему острову никакого отношения не имеет. У нас самый настоящий остров, как и поставленная задача. Но связь между событиями есть.
Итак, эта эпохальная, историческая, международная, многонациональная, археологическая экспедиция, может быть, так бы и осталась не ведомой народу, если бы недалеко от острова, от нашего острова, не стала на якорь странная, древняя галера под странно раздутыми чёрными парусами. И если бы не чуткие сны пограничников, мимо глаз и ушей которых ничего не проходит, даже миражи, а дальше пошли слухи…
Нос галеры украшала чёрная голова пуделя с высунутым красным языком. Меж ушей пуделя была установлена огромная подзорная труба, в которую смотрел очень приличного вида гражданин, в котором, по-видимому, всё было прекрасно. Он смотрел в подзорную трубу на остров с кратером и, казалось, готовился к его извержению.
Наконец, гражданину надоело смотреть на остров, он развернул подзорную трубу и что-то крикнул в неё. К нему со всех ног подбежали два лихих матроса, почему – то в штатском, хотя оба были перепоясаны портупеями, на которых висели наручники, дубинки, носящие в народе название «демократизаторы», кривые ятаганы, наганы и прочие атрибуты весёлой жизни. Их одежда, в сумме, представляла какой-то непонятный гибрид восточных шальваров с картин палехской росписи и европейских смокингов, и даже портупеи не портили экзотику.
Они дружно дунули в подзорную трубу, превратив её в большую лодку. Лодку спустили на воду и помогли сойти в неё гражданину, который, видимо, был капитаном. Затем двое с галеры так дунули в сторону синего моря, что галера пошла ко дну, а лодка моментально оказалась на островном берегу.
Пока галера тонула, из её трюма гурьбой повалили гребцы. Они бегали по палубе, орали и лихо прыгали в воду, норовив оттолкнуться непременно от красного языка пуделя. Наблюдавшие за галерой с берега члены экспедиции сначала обрадовались надежде на прибывшую смену. Но увидев выбегавших из трюма гребцов, очень смахивающих на пиратов, размахивающих кривыми саблями и орущих АЛЛА, УРА и что-то матом, пришли в ужас. Спокойствие сохраняли только островитяне из состава коренных жителей страны опыта, думая про себя, мало ли что могло произойти на их Родине за время их отсутствия.
Остальные члены экспедиции бросились к радиостанции подавать позывные сигналы SOS в правительства направивших их на этот остров стран. У радиостанции образовалась толкучка, сильно пополнившая доходы еврея, так как бесплатно незапланированные депеши он подавать отказывался, да и бессермянин команду не давал.
На всякий случай, во всех островных министерствах, комитетах и ведомствах была проведена мобилизация приписанных к ним копателей, с имеющимся у них инвентарём. Именно в этот день связь, к счастью, была хорошая. Из правительств стран участниц шли слова поддержки.
Страна опыта по секретной связи передала «морзянку», из которой следовало два варианта развития событий:
Первый вариант предполагал, что до острова докатилась волна демократии, и членам археологической экспедиции предлагалось отдать всё добровольно, включая и археологические находки.
Второй вариант предполагал прибытие к ним мага и волшебника, правительственного консультанта. На чём он убыл на остров, в правительстве не знают, может быть и на галере под чёрными парусами. Если это он, то его встретить, величать уважительно – Консультант или Маг, и все дальнейшие действия согласовывать с ним.
Словом ясности правительство в островную жизнь не добавило.
Так как отдавать островитянам было нечего, то археологи вооружились лопатами, кирками, скребками и даже кисточками для более тонкой работы и рассыпались вдоль всего кратера в надежде, что не побьют.
Гребцы в это время барахтались и фыркали в воде, продолжая при этом не то хохотать, не то орать: «Тону». Плавать они не умели и дружно стали пускать пузыри. Спастись удалось только одному. Археологи видели, как этот пират изо всех сил нырял за остальными, но каждый раз всплывал.
Даже огромная воронка, образовавшаяся на месте окончательно ушедшей на дно галеры, не поглотила, а наоборот вытолкнула его, как пробку из бутылки, на берег.
На берегу, этот пират держался особняком от капитана и двух его помощников.
Археологи, видя своё численное превосходство и сострадая не утопшему, бросились сначала к нему. Пират, не дожидаясь пока они до него добегут, а с него самого стечёт вода, достал трубку и закурил. Подбежавшие к нему островитяне увидели причину спасения пирата. Вместо ноги у него была деревянная культя, а на голове широкая треуголка, подвязанная под подбородком, и вообще от него так несло ромом, что утонуть он просто не мог.
Пират с тоской взирал на остров и что-то бормотал, похожее на: «Опять. Снова». Археологам он не обрадовался, но могилокопателей приветствовал кашлем и лёгким кивком головы. Он определил их по запаху спиртного. После молчаливого приветствия он спросил скрипучим и берущим за душу голосом: «Где мой попугай?».
Пират был настолько колоритен, что все члены экспедиции забыли о других гостях острова, тем более, что причалившая к берегу лодка испустила из себя воздух, а вместе с ней исчезли и гости.
Пират же, не получив ответа на свой вопрос, продолжил: «Кто тут главный?». Вперёд вышел бессермянин и заявил, что сегодня начальник он. Пират внимательно осмотрел начальника и произнёс: «Так, значит, мою птичку вы ещё не нашли, плохо копаете. Только она помнит, где лежат сокровища. Может быть птичка сдохла». На скорбном выдохе пирата «сдохла», из кратера раздался истошный крик: «Пиастры, Пиастры, Демократия, Демократия». Членов экспедиции истошный крик из недр земных испугал. Пират же снисходительно произнёс: «Вот сволочь пернатая, где-то успел нахвататься демократических ценностей».
Что такое пиастры в экспедиции знали только археологи. Они бросились первыми обратно к кургану и стали ползти по его насыпи наверх, примерно так же, как ватага смелых солдат на стены крепости.
Могилокопателям больше было знакомо слово демократия, поэтому они несколько медлили, но видя, что и одноногий пират заспешил к кургану, присоединились к нему, больше из вежливости, чем из любопытства. Просто, всё как всегда просто, могилокопатели признали в пирате начальника и главного демократа на этом острове, а археологи поспешили делить славу…
Попугай сидел на дне кратера, на огромной груде разного барахла. Он был доволен и орал во всё горло:
«Пятнадцать человек на сундук мертвеца,
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Пей, и дъявол тебя доведёт до конца,
Йо-хо-хо, и бутылка рому!»*
Орал он на английском языке, поэтому приятную, щемящую тоску почувствовал только англичанин, который тут же проникся гордостью за своих великих предков, и на всякий случай первым бросился в жерло кратера, забыв о внешней безопасности, за которую отвечал.
Он перепугал птичку, которая тут же заорала: «Караул, грабят» на чисто русском языке, и вылетела из кратера, усевшись пирату на плечо. Другие члены экспедиции, видя, как англичанин чем – то набивает карманы (яма, которую я именую кратером, была глубока, ибо труден путь к демократии), застыв от удивления, смотрели вниз, не решаясь прыгать в глубины, в недра Земли. Они точно помнили, что на дне кратера не было ничего, кроме пары здоровых зубов выбитых арабом у еврея или наоборот, толком никто не помнил, банок из-под «пепси», которыми американец метил свою территорию, и бутылок из-под водки, которой русский согревал свою душу и ещё душу чукчи.
Все стояли и думали о миражах, галлюцинациях, поругивая туркмена, афганца, узбека, чеченца за их привязанность к «сильным» травкам. Помянули и индуса, никогда не выходящего из состояния нирваны.
Но по верёвочной лестнице на дно кратера к англичанину уже спускались еврей, испанец, американец, а турок уже мутузил армянина прямо на краю ямы, не давая приблизиться ему к лестнице.
Наконец, и до остальной части экспедиции стало доходить понимание того, что возможно, они попали на «праздник жизни», на «свой» вокзал, к которому подошёл их поезд. Археологи и могилокопатели, давя друг друга, бросились вниз.
Внизу было всё.
Члены экспедиции решили, что это сам Бог вспомнил о них, и до краёв наполнил вырытую ими яму богатствами. Чего там только не было, и валюта всех стран мира, и самые немыслимые товары, включая самые демократические – порновидео, учебники по террору и грабежам и даже детские учебники по основам безопасности жизнедеятельности.
Еврей, чувствуя, что его обделяют, уговорил араба срочно дать телефонограмму на свою исконную родину общую с арабом о несметных сокровищах, найденных на острове, с напоминанием о причитающихся ему процентах от клада, и, так, на всякий случай отстучать телефонограмму в правительство страны опыта. Мол, кое-что нашли, но не заслуживающее вашего высокого внимания. Араб с радостью согласился с такими телеграммами, ветвь то одна, детишки хоть и получились разные, но про деньги всё разумели одинаково.
Только Пират и русский оставались безучастными к этому дележу. Пират хоть и бросился сначала вместе со всеми, но потом остановился и тоскливо стал смотреть в морскую даль, далеко за горизонт. Казалось, что он охраняет членов экспедиции от не прошенных гостей, стоя в дозоре. Русского же просто удерживал запах рома исходивший от Пирата. Надо заметить, что единственный член экспедиции, с которым не было никаких проблем, был русский Иван. Он подчинялся начальнику – бессермянину, помогал и чукче, и бедуину, и аборигену, и американскому индейцу, и всем тем, кому не удалось стать островным начальством. Он привык помогать всем и всегда и потому Бог наделил его особой ролью «скрепы» других несмышлёных народов.
Иван один был уверен, что все всё найдут. И когда из котлована, названного кратером, раздался истошный крик: «Пиастры, Пиастры, Демократия, Демократия», он понял, что нашли. Раз нашли, куда спешить. А тут и собутыльник выплыл и теперь просыхал. Иван, правда, не видел никакого сосуда на ремне у Пирата. Но он видел уходящую на дно морское галеру и по прежнему своему, казачьему, опыту знал, что с тонущего судна обычно всплывают бочки с вином, а не с порохом, семенами и ружьями, чем обычно писатели разочаровывают читателей. Он терпеливо ждал.
На Пирата он смотрел, как отец на сына, произнося в мыслях: «Сынок…поднеси». И тут море вытолкнуло из своих глубин бочонок рома. Иван не стал утруждать Пирата. Сам выкатил бочонок на берег, вышиб пробку и сказал Пирату: «Снимай свою треуголку». Пират ответил, что она ещё сырая, и ром будет иметь привкус морской воды, чего он пират не вынесет, так как только что её наглотался, пытаясь утонуть. Но он готов пить из иванового сапога. Кто бы возражал. Иван снял сапог и, налив полный сапог рома, протянул его Пирату как гостю.
Пират выдохнул воздух вместе с остатками морской воды и, решив, что пора менять топливо в организме, молча выпил весь ром из сапога, чем порадовал русского, который сразу проникся к нему доверием.
Иван опять наполнил сапог и, произнеся тост: «Ну, за нетонущих, – и тоже выпил весь ром из сапога. Попугай начал беспокоиться. Сапог был большой, а бочонок маленький. Попка ухватил Пирата клювом за ухо и заорал: «Давай поцелуемся».
Пират дыхнул на него, и Попка упал, как ему показалось, на белый морской песок ногами кверху, с открытым клювом и счастьем, застывшим в остекленевших глазах. Пират был милосерден, он поднял попугая с камней и бережно, со словами: «Как ослаб за тысячи лет», уложил его в большой карман морского плаща.
Иван порозовел маленько, с Пирата перестала капать вода, и они в унисон произнесли: «Ну что, ещё по одному?». Тут их внимание привлёк рёв мотора. К острову на полном ходу приближался катер. На борту катера огромными буквами было написано: «Правительственный». Телефонограмма еврея дошла до правительства страны опыта.
Катер шёл на огромной скорости и, не сбавляя её, вылетел на берег до самого винта.
Мотор ревел и винт ещё давал обороты, а ватага с этого катера уже прыгала в кратер, прямо на головы археологам и могилокопателям.
Появление членов Правительства не обрадовало членов островной экспедиции, тем более, что за всё время со дня отправки на этот остров, членами экспедиции ни разу никто не поинтересовался и не прислал ни денег, ни вина, ни жратвы.
О проекте
О подписке