Читать книгу «Скульптор и скульптуры (сборник)» онлайн полностью📖 — Сергея Минутина — MyBook.
image

Глава вторая. Сказка действительности[1] (Небесная разведка)

Чёрный кудрявый Пудель лежал в глубоком кожаном кресле, высунув длинный красный язык. Ему было жарко. Он свесил с кресла обе передние лапы и положил морду на огромное окно, из которого была видна Земля. Делать ему было абсолютно нечего. Не то, чтобы о нём забыли, как можно забыть Шефа разведки по сбору, обработке и архивации земного юмора. Просто на Земле даже повторы стали выглядеть хуже, чем её прежний искромётный юмор-экспромт.

Но Пудель не был бы назначен шефом разведки, если бы впал в уныние. Кобель он был тёртый, и знал, что если на Земле с юмором застой и стагнация, значит на Небе его Руководство занято чем-то более серьёзным, чем медленное скручивание или раскручивание земных спиралей развития. Ещё он твёрдо знал то, что покой – дело относительное даже в Космосе, а уж на Земле, тем более. Сколько их, героических полководцев в разных эпохах и цивилизациях, едва успев отвыкнуть от службы и начав подолгу тянуться на кровати, было отозвано и вновь поставлено в строй.

Так что, пока его Руководство было занято, а на Земле народ воспользовался передышкой и «курил бамбук», ему, красавцу кобелю, необходимо было трудиться, дабы не упустить зарождение какого-нибудь нового юмора на Земле. Тем более, что теперь он знал, почему его, совершенно понятно, чуть не ставшего президентом страны опыта, оставили в обличье клички, хотя и наделили огромными полномочиями. За шутки и оставили до лучших времён.

Лёжа в глубоком кресле, Пудель от вынужденного безделья начал делать открытия. Он обнаружил, что именно сейчас, лёжа в одиночестве, он плодотворно трудится, в то время как на Земле все его собаки-собратья, разлёгшиеся в разных местах, воспринимаются как отъявленные и сытые бездельники.

Тем не менее, начальство молчало. Пуделя клонило в сон, и, чтобы не спать, он тёр себе лапами морду и в большую увеличилку смотрел на Землю, где подсматривал в окно одной из квартир, которую только что занял новоиспечённый министр по внутренним делам, чем он занимается.

По своей картотеке Пудель уже проверил министра на счёт юмора, и оказалось, что юмор у министра отсутствует полностью.

Как не странно, но это пса обнадёживало. Он решил исправить этот серьёзный недостаток, тем более, что человек, ставший министром, возглавил одно из самых весёлых земных министерств – Внутреннее Министерство.

Пудель основательно взялся за его семью, как и положено опытному разведчику. Он в тихую подкинул им свой любимый мультфильм про господина Д, Артаньяна в образе бравого кобеля на службе у Королевы и Короля Франции. Впрочем, королю он служил плохо и занимался лишь «спиливанием рогов» на его голове. Да и работа была не из лёгких, Кобеля окружала свора котов – правдоискателей, состоящих на службе у кардинала Ришелье и Короля Франции, а как же иначе.

Коты к юмору не имели никакого отношения. Так, по крайней мере, считал Пудель, чем поднимал шерсть дыбом на всём кошачьем братстве во главе с Котом Бегемотом [2], который по своему примусу предупредил Пуделя, чтобы тот не хамил, ибо коты чаще трутся у ног Королевы.

Супруга и дети министра смотрели мультфильм с утра до вечера. За ужином супруга давала главе семьи правильные советы, тем более, что для её мужа это Внутреннее дело было абсолютно новым. Когда министр, благодаря жене, детям, мультфильму и Пуделю, а последнему, надо было грехи замаливать, наконец-то, стал чуть-чуть соображать, а для земного министра и чуть-чуть – это ого-го, Пудель подключился к одному из телефонов министра и голосом его тайного советника, а таковой есть у каждого министра, начал «сливать» ему интереснейшую информацию о днях минувших.

Пудель голосом советника постоянно намекал на то, что для кого-то эти минувшие дни минули, кто – то в этих минувших днях застрял, а кто-то до них ещё и не скоро доберётся, но ему, министру, было бы лучше побыстрее перемахнуть через них.

Пудель был готов подталкивать министра, так как тот задерживал его продвижение по эволюционной лестнице, и ему было не очень весело от того, что его эволюция зависит от кого – то на Земле, во внутреннем министерстве, но куда деваться. Собственно он отрабатывал то, что натворил ранее всё там же на Земле. Но и Пудель всего не ведал, и под своими тайными советами имел в виду только новый свежий юмор по аналогии, так как у него тоже был ПЛАН.

Отсутствие юмора у министра проявлялось во всём, так на всех его телефонах вместо привычного герба с серпом и молотом был герб – Орёл о двух головах. По одному из таких телефонов Пудель и вещал:

«В феврале 1908 г. на очередном заседании российского парламента – Государственной думы третьего созыва – разразился один из тех многочисленных скандалов, которые были так характерны для деятельности этого учреждения: группа левых депутатов внесла запрос председателю совета министров «по поводу незакономерных действий Виленского охранного отделения». Речь шла о провокации: сотрудники охранки переправляли из-за границы и распространяли среди местных революционных организаций оружие и нелегальную литературу…

На защиту охранки дружно выступили «правые и центр»…; в большинстве своём они пытались оспорить главный тезис своих противников, настаивая на исключительности фактов провокации. Тем замечательней была речь Н. Маркова – пожалуй, самого яркого лидера правых: со свойственной ему циничной откровенностью он, по сути, признал справедливость слов Маклакова о провокации как «профессиональном преступлении» и выразил этой преступной деятельности полное своё одобрение… «Невозможно заниматься сыском и вообще делами подобной категории и не пачкаться. Можно говорить: «Или прекратите сыск, уничтожьте всякую тайную полицию, или же примиритесь с этим». Охранка прибегает к подобным средствам вполне оправдано, ибо на извилистой тропе провокаций легче обойти революционеров, легче добиться решающего успеха в борьбе с ними, – вот основная мысль Маркова, встреченная на правых скамьях Думы бурными аплодисментами…» [3].

Как и ожидал Пудель, после общения с ним, единственным решением, которое может принять министр без юмора, это сделать из каждой политической партии отдел своего Внутреннего министерства. Словом, упорядочить процесс, при котором одни отделы выращивают политбойцов – пламенных революционеров, а другие отделы их ловят и сажают, или, по последней моде, отстреливают. Для этих целей при министре вертелся прыткий и столь же «пламенный» революционер из самой революционной национальности.

Вроде, в данной ситуации юмора нет, но это только потому, дорогие читатели, что вы не всё знаете о том, что происходило на острове, как, впрочем, и я.

И вообще, не надо забывать об обратной связи, а то нам, землянам, вечно хочется: всё нам, нам, нам одним. Конец приходит такой халяве, треба делиться.

Глава третья. Зарождение демократии на острове

А на острове, пока Пудель глазел в увеличилку, продолжали рыть землю и искать демократию или диктатуру, как повезёт. И вот, по прошествии времени, члены экспедиции сидели на кургане, всё больше и больше напоминающем кратер, и с тоской глядели вдаль, ожидая корабль, который бы их увёз обратно. Больше всех ныл еврей, он жалобно приговаривал, что во время отъезда в стране опыта была неопределённость с властью, и что в любом случае: демократия или диктатура, смены не будет, и их отсюда никогда уже не заберут. И тогда прощай родня и в Израиле и во внутреннем министерстве страны опыта, а жизнь только налаживаться начала. Когда нытьё еврея становилось невыносимым, к нему приближался радист – араб и прикладывал к его уху наушник, из которого доносились разные шумы из страны опыта. Шумы были вполне прежними: кое-где кое-что упало, утонуло, кто – то где – то пропал, был убит или наоборот нашёлся, многих просто сдуло ветром и унесло водой. Но успокаивали еврея не сами события, а достаточно картавая речь дикторов, из которой он делал заключение, что рыжий эталон всё ещё рулит этой страной, но он кожей чувствовал, что гидравлический усилитель руля уже «спёрли».

Еврей благодарил араба за короткие сеансы связи и каждый раз выдавал ему шенкель. Словом, экспедиция на острове вошла в состояние тоски, ничего неделания и ожидания каких-то непонятных событий. Она, может быть, так бы и вымерла, а что ещё ей оставалось, но в это время из-за горизонта показались чёрные паруса. Паруса были раздуты необыкновенно широко, хотя ветра не было. Бурные волны одновременно догоняли и обгоняли этот странный парусник.

Надо заметить, что парусник не сильно испугал членов экспедиции, почти все они что-то слышали о пиратах, поэтому большинство устремило вопросительные взгляды к голландцу и испанцу.

Испанец проявил завидную выдержку, и весь его облик говорил о том, что он готов помочь, в случае чего…. землякам. Голландец почему-то побледнел.

Глава четвёртая. Острова в стране опыта

Читатель, выбравший из целой кучи бульварной литературы, мою повесть, наверное уже скис, думая «ну и галиматья». Но откуда знать и мне и тебя, дорогой, где дела зачинаются, если на Земле, они даже не всегда делаются. Например, космонавты давно гайки в космосе крутят. Но некоторые события имеют своей родиной, точно, Землю. Это я тебе, как военный, говорю.

Итак, примерно в это же время, на одном из островов Курильской гряды, в подземном бункере, на столе, обитом зелёным сукном, сильно поджав под себя ноги, спал человек в форме полковника пограничных войск. Его ноги, в сияющих кожаных сапогах освещала и одновременно согревала лампа под зелёным, цвета сукна, абажуром.

На земле, над бункером, солнце было в зените. Часовой, стоявший на маяке, изнывал под его лучами, и тихонько напевал, глядя в сторону Японии и морские дали:

 
«Злющее солнце за тучку зайди,
О ёхам – Палыч,
Мы песни поём наши мозги пусты,
Ты нас не бойся»
 

Часовой бы с радостью поменялся местами с полковником, которого звали Палыч, или зная о том, что командир всё равно спит, и сам бы начал кимарить, но авторитет Палыча не допускал даже рождения такой мысли.

А Палыч спал. Ему до остервенения надоел и этот укрепрайон, и морская рыба, и море-океан, и вообще всё по обе стороны границы. Но служба, переросшая в привычку, крепко удерживала его на месте.

Служба сыграла с ним злую шутку. Однажды он решил, что безопасность России на этой её окраине зависит только от него. Он даже в отпуск не ездил на материк, он вообще не брал отпуск. Правда, с распадом СССР и с учётом его заслуг перед Отечеством, ему разрешили посетить Японию, и года три подряд он на пару недель ездил туда туристом.

От Японии его остров отделяло всего 30 километров. Нейтральные воды начинались в 7 километрах.

Со стороны японцев границу охранял потомок древнего рода самураев Тосихито – Куро.

Надо заметить, что ни русский полковник, ни японский самурай не были разведчиками, конечно, насколько это возможно на границе. Они были простыми служивыми людьми, преданными до мозга костей своим народам, кастовые военные. Они были одного возраста и охраняли границы своих государств друг от друга уже лет по двадцать. Потихоньку враждебное отношение между ними, как представителями двух разных стран, сгладилось, и перешло сначала в нейтральное, а затем и в дружеское.

Они довольно часто встречались при выяснении принадлежности задержанных рыболовецких судов, а иногда и сами придумывали повод. А с тех пор, как Россия стала строить демократию и из неё стали всё тащить и тырить, поводы возникали ежеминутно.

Болезнь, в которую погрузилась Россия, была не нова. Причина болезни была, конечно, не в демократии, а в том, что очередной российский клан хорошо подготовился к воровству её богатств, а предлог – это пустяки. В этих условиях русский и японец следовали своим национальным традициям. Японец помогал своим «тырить», а русский, как мог, сдерживал этот натиск воров, причём с обеих сторон.

Полковник спал на столе. Ничего необычного в этом не было. Был ясный день, а ясные дни на границе одинаковые. Ночи бывают разные, в основном бессонные.

Палыч всю ночь пил саке с Куро, обсуждая потепление в отношениях между своими странами. Конечно, о чём они говорили, нам не ведомо, но мысли, которые ими владели, известны, по крайней мере мне, пишущему эти строки. Да и разведка небесная не дремлет.

Куро: Палыч, скоро твои острова, станут моими, я построю на них себе дом, с видом на ваши берега. Ты уж, если будешь взрывать свои подземелья, не сильно усердствуй, не повреди скалы. Я всегда буду встречать тебя как самого дорого гостя.

Палыч: Закатай губу обратно. У нас дураки на царство приходят и уходят, а землица только прирастает. Причём, чем больший дурак пришёл, тем больше землице после него прирастёт. Дураков Россия не помнит. Россия помнит Собирателей, Объединителей: Мономах – Моно, Иван Грозный, Пётр Первый, Сталин – заноза конкретная, ну а эти….