Глава 4

Защитный костюм прекрасно изолировал от окружающего мира. Снег и холод горного склона не пробирались внутрь и не вредили Фоксу. Надетый на голову шлем отрезал все звуки, оставляя для связи с миром традиционное радио в шлемофоне.

Только вот с кем сейчас беседовать по радио? Сомнительно, что мощности передатчика хватит для серьёзного разговора.

– А как же информационная сеть, ретрансляторы? – спросил цифровой помощник.

Его вежливый голос прозвучал в голове Фокса, вторгаясь в размышления.

– Молчи, – ответил Фокс. – Захочу, так свяжусь. Пока что желания немного, учитывая опыт с ориентированием на местности.

– Но ведь сеть не виновата…

– Сказал же – молчи!

Фокс оборвал помощника, давая ему сигнал перейти в режим ожидания. Тот вынужденно выполнил прямое указание и замолчал.

«Вот же неугомонный, – подумал Фокс. – Знаю я ваши секретики, уважаемые киберсистемы». Ещё в интернате он изучал вопрос и пришёл к интересному выводу. Созидание информационного контакта с миром таило важную особенность. Возможно, Фокс нашёл только одну из многих, но хватало и этого.

Оказалось, что интеллектуальные системы научились параллелить человеческие ощущения, впечатления и представления с генерированием, хранением и передачей информации в сети. Это радовало и пугало одновременно.

Хранилища изливали реки образов, собирали озера звуков и моря их переработанных отражений. Всё это накладывало отпечаток на человеческое восприятие. Заплывы в «реках», входы в «озёра», не менее чем погружения в глубины «моря» грозили занять едва ли не всё время жизни пользователей.

«Видел я, всё видел, – думал Фокс. – Столько людей утонуло в цифровых иллюзиях. Теперь они вряд ли знают иные пути общения. Приходится довольствоваться совместными и не очень сопереживаниями! Вот и гоняют по кругу данные, полученные при подключении своего импланта к чужому…»

Между тем Фокс окончательно вылез из подземного хода, прорытого землеройной машиной, и осмотрелся. Вокруг раскинулись заснеженные склоны горы. «Здесь-то хоть всё не иллюзия?» – пронеслось в голове.

Обстановка вокруг дарила реализм, чувство натуральности и подкупала ранимой наивностью. «Я есть, – заманчиво вещал мир. – Посмотри, услышь, понюхай, потрогай меня». Такая почти интимная близость шокировала.

«Разве мир в сети не столь же близок?» – пронеслось в голове Фокса. Одновременно он вспоминал, как ходил по улицам родного поселения, заходил в здания, трогал вещи. Однако простые действия не всегда гарантировали общность восприятия с другими жителями. Конечно, наличие или отсутствие вещей обычно подтверждалось из нескольких источников. Но их внешний вид снаружи и материал внутри…

Давно канули в Лету ситуации, в которых люди передавали друг другу кружку, и у всех обязательно имелась ёмкость, наполненная чем-то одинаковым. Что видеть и как ощущать – это теперь дело вкуса и личных пристрастий. Общность кончалась за пределами уверенности в том, что передаётся именно кружка, а не тарелка или кастрюля, и то с натяжками.

Века развития технологий сняли ограничения. Сейчас двум людям одновременно уже можно видеть, скажем, кружку и кошку, шар и квадрат, только зачем? Какое благо для общения из этого проистечёт? Получился бы обман доверившихся, да и только.

Одна лишь этика сдерживала напор иллюзий. Да, гении инженерной мысли раздвинули границы применения техники. Но следовало ли поступать так и с этикой? Сомнительно! Иначе просто не за что стало бы держаться…

Фокс смотрел на снег и осознавал, что тот представал совсем в ином облике, нежели обычно. Главное, что не Фокс, юноша шестнадцати лет, видел снег. В некотором смысле это как раз снег «видел» Фокса, точнее подталкивал видеть себя таким, как есть на самом деле. Что поделать, если реальность давала о себе знать только в экстремальных ситуациях, во время спортивных состязаний или далёких космических походов?

В древности даже думали, что именно тяга к реализму послужила одним из импульсов, толкнувших людей на путь космической экспансии. Учителя в интернате, не исключая выходцев из кибернетических людей, всерьёз допускали парадоксальное убеждение. Человеку и человечеству, которые погрязли в потоках иллюзий, стало однажды банально скучно. Вот отдельные люди и всё человечество взяли и полюбили далёкий и чужой космос. Опять полюбили, как когда-то на заре космонавтики.

Конечно, серьёзные историки находили много причин, по которым Галактика подверглась заселению: войны, эпидемии, планетарные катастрофы… Всё это толкало вперёд. Но скуку не стоило сбрасывать со счетов. Людей вело элементарное чувство неудовлетворённости миром, доступным в сфере виртуальных отображений!

«Интересно, – подумал Фокс. – Вот это белое пушистое сверху и плотное внизу покрывало гор – каково оно на ощупь? А как пахнет? Что будет, если нырнуть туда с головой?» Возникло почти непреодолимое желание пережить новый опыт, чтобы понять, прочувствовать, закрепить в памяти.

Фокс смотрел на снег. Построение планов двинуться к занесённому им гравимобилю заняло буквально секунду или две, максимум три. Фокс поразился, как много переживаний доставило уже одно зрительное восприятие.

Насколько же много можно узнать, потрогав, понюхав, лизнув? Лишь тонкая прочная ткань костюма преграждала путь к реальному снегу. Эластичный барьер отдалял и одновременно единил два мира: человеческий и природный.

Фокс заглушил голос сети, звучавший через имплант. Следовало отрезать поток информации, который только смущал и сбивал с толку.

Мир находился рядом – протяни руку. Но он же виделся очень далеким, ибо рука в перчатке не передавала уже вес предмета, не говоря об упругости или внутреннем наполнении. И то же со шлемом и другими элементами защитного костюма. Мир здесь, за тканью, и с тем же успехом – в миллионе световых лет, ибо за гранью прямого восприятия.

Дела торопили. Ага, надо бы откопать гравимобиль, запустить двигатель, подняться в воздух. Потом следовало вернуться в поселение и готовиться к отправке в далёкое путешествие. Разве всего этого мало?

Но… отчего не повременить? Неужели следует миновать мягкое белое одеяло, которое небеса накинули на склон горы? Конечно, надо спешить… Однако катастрофа так далека и нереальна сейчас.

Фокс снял с головы шлем и сделал глубокий вдох.

Холодный сухой воздух гор ворвался в лёгкие, волной свежести разнёсся по телу. Фокс закрепил шлем на поясе, отстегнул перчатки и оставил висеть их там же. Потом он осмотрелся ещё раз, снова вздохнул полной грудью и с разбега нырнул в мягкие объятия наметённого ветром сугроба.

Глава 5

Прыжок в снег произвёл странное впечатление. Совершенно иных «откликов» Фокс ожидал от белых покровов горного склона. Ведь прежде всего выяснилось, что снег холодный. «Ого, а по внешнему виду так и не скажешь: мягкий, пушистый, почти как синтетика», – подумал Фокс. Но синтетика чаще всё-таки теплая и лишь в худшем случае прохладная.

Однако, как бы до этого момента он понял, каков снег на ощупь? Фокс встречал снег в поселении, точно встречал. Но там всецело властвовала сеть и управляющие в ней киберсистемы. Поэтому встречи текли в сопровождении образов сурового, но в общем-то дружелюбного мира.

Имплант в мозгу реагировал на состояния тела и задавал варианты восприятия, которые даже теоретически не могли травмировать носителя. Более того, с внешней средой зандарцы сталкивались в основном в защитном снаряжении. И худшие проявления норовистого характера планеты просто-напросто блокировались.

Поэтому да, окрестности поселения, в котором родился и вырос Фокс, иногда заносило снегом. Но тот снег смотрелся почти игрушечным и ничем не отличался от подобия ваты или пуха, которыми засыпали героев сказок.

Получалось, что просмотр шедевра «Щелкунчик и Мышиный король» давал лишь отдалённое представление о том, с чем сталкивались герои. Сказка показывала зиму, но зиму волшебную. И в основном лишь такую Фокс ожидал увидеть, а иного, как оказалось, даже не представлял. Поэтому нырок в реальный снег удивил и озадачил.

А как же подземные гонки? Неужто и они не давали возможности наблюдать реальные проявления родного мира? Было, всё было. Проблема лишь в том, что обычно Фокс всецело доверял защитным системам и просто выполнял программу соревнований, а от маршрута не отклонялся.

Кроме того, гонки дважды в одном месте не проходили. Чисто технически не получалось понять, с чем реально встречаешься в том или ином случае.

Однако при столкновении с реальностью ещё кое-что дополнило переживания Фокса. Он пролежал в сугробе совсем ничего, а уже осознал, что окружён не только холодом. Белая субстанция касался щёк, рук, попадала через край ворота внутрь защитного костюма и таяла. Так Фокс уяснил, что снег мокрый.

В теории Фокс знал, что снег и вода – это состояния одного вещества. Но знать в теории не то же самое, что испытать на себе. К тому же сейчас не имелось прикрытия от интеллектуальных систем. Фокс осознал, что внешняя притягательность мягкого пушистого снега, тающего у него за шиворотом, на самом деле неприятна.

«Ещё один урок, – подумал он. – Не всё, что выглядит привлекательным и приветливым, таково на самом деле. Мир не настолько дружелюбен, как я привык считать. Жаль разочаровываться, но…»

Фокс вскочил, стал отряхиваться. Снег падал с него, неохотно скользя по поверхности защитного костюма. Ещё недавно столь заманчивое белое покрывало распалось на части, подтаяло в стыках, прилипло и плохо вычищалось. Хуже обстояло с тем, что творилось внутри костюма.

Фокс переключал режимы восприятия, открывал доступ сети в мозг, стремился выбрать установку, которая избавила бы от неудобств. И ничего не помогало. Режимы менялись, но, к вящему удивлению, приемлемого не обнаруживалось.

Да, онемение всего тела сводило на нет ощущения от контакта со снегом. Но в таком состоянии Фокс не чувствовал вообще ничего, ни хорошего, ни плохого. Хуже того, терялась связь с миром. Напоминало ощущения от недавней изоляции внутри костюма, только без реальной защиты, которая сопровождала ту изоляцию.

По счастью, нашёлся не связанный с сетевыми установками автономный режим вентиляции. Только это примитивное действие убрало остатки снега изнутри. Возникшие от влажности неудобства удалось устранить. Фокс немедленно надел шлем и застегнул перчатки.

Костюм затруднял контакт с внешним миром, и это ничуть не изменилось. Однако теперь изоляция представала перед Фоксом в ином свете. Он понял, что в реальном мире защитный костюм не лишает комфорта, а как раз, наоборот, обеспечивает его, усмиряя дурной нрав недавно ещё такой вожделенной реальности.

«Нет-нет, – подумал Фокс, – хорошо, что попробовал. Как бы узнал, что такое «реальный снег»? Но более экспериментировать не стоит». Тем самым разочарования от достигнутых итогов не возникло. В конце концов, он же потомок первопроходцев, ему ли не быть стойким!

Но накопленный опыт хорошо дополнял уроки, полученные в детстве. «Зря, получается, мало внимания уделял учительским наставлениям», – подумал Фокс. А ведь учителя говорили и о противоречивости реального, и о необходимости держаться виртуального наполнения сети. Да кто бы их слушал!

Виртуальный мир, конечно, иллюзорен. В нём никто не может до конца отличить, что испытывает в данный момент, от того, что должен бы испытывать «на самом деле». В большинстве случаев, что хочет пользователь, то ему и предоставляют. Нюансы контактов с реальностью проявлялись лишь в ситуациях, подобных той, с которой столкнулся Фокс.