Март вскочил со стула.
– Если этот Крест реальный и такая ценность, то наверняка в интернете о нем есть сведенья.
– Точно, Мартец. Молодец! Еще не все мозги пропил.
– За мною, к компьютеру.
Март сунул в рот сигару, подхватил со стола фужер и бутылку и быстро зашагал в комнату.
– Пепельницу не забудь, – бросил он мне на ходу.
Я поспешил за ним, прихватив пепельницу и свой фужер.
Мы уселись у компьютера. Перейра привычно застыл у меня за правым плечом, неотрывно глядя в монитор.
Сентябрев вбил в поисковик слова: «Крест Иоанна Крестителя». Через секунду открылась первая страница с длинным перечнем сайтов. Ничего, что даже отдаленно напоминало бы предмет наших поисков, не нашлось.
Перейра досадливо махнул рукой и прошелся два раза по комнате.
Мы стали открывать все сайты подряд, начиная с верхнего. На первой странице мы ничего не нашли. Открыли вторую страницу, третью, десятую. А дальше я уже сбился со счета, в глазах рябило от бесконечного количества текстов, а мы все открывали и открывали новые и новые сайты. Сколько времени мы просидели за компьютером, не знаю, часа три, не меньше. Наконец, не помню уж на какой по счету странице, мы нажали на ссылку какого-то сайта, и она послушно открылась.
– А! А! А!
Вдруг я услышал у своего уха истошный вопль Перейры.
От неожиданности я тоже заорал изо всех сил:
– А! А! А!
Календарь даже подпрыгнул на стуле от испуга.
– Ты чего орешь, псих?!
– Это он! – заорал Перейра.
– Это он! – заорал я, тыча пальцем в монитор.
На экране застыло изображение Креста. Рисунок был цветным, на светло-сером фоне. Выполнен он был с мельчайшими деталями, с бликами, рефлексами, тенями и со скрупулезной передачей фактуры материала. Видно было, что рисунок сделал хороший мастер. Под изображением стояла надпись: «Крест Иоанна Крестителя. Рисунок 17 века. Художник неизвестен».
Ниже шла небольшая статья, буквально несколько предложений:
«Крест Иоанна Крестителя (Предтечи) представляет собою огромную христианскую ценность. Именно им освятил воды Иордана Иоанн Креститель (Предтеча) перед Крещением Иисуса Христа. Во время Крещения на Иисуса сошел Святой Дух в виде голубя. Одновременно с этим Глас с Небес провозгласил: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение».
Помимо того, Крест имеет большую художественную ценность. Габариты его составляют двадцать восемь на шестнадцать сантиметров. Изготовлен он из чистого золота с искусной гравировкой, украшенной множеством небольших бриллиантов. На концах Креста расположены четыре крупных рубина, которые символизируют кровь Спасителя, а в центре – огромный бриллиант чистой воды как символ кристального, искреннего сердца Иисуса. Точная материальная ценность Креста не определена, но по качеству и количеству затраченных материалов можно с достоверностью предположить о внушительной сумме в твердой валюте. В настоящее время местонахождение Креста Иоанна Крестителя (Предтечи) неизвестно. Крест был утерян в конце 17 века».
***
Огромный «Боинг», мягко коснувшись колесами бетонной площадки, резво покатил по взлетно-посадочной полосе, постепенно притормаживая ход. Я смотрел в иллюминатор на бескрайний небесно-синий океан, на ярко-зеленые зонтики пальм, на разноцветные автомобильчики, снующие по набережной, и мое сердце наполнялось радостным предчувствием.
Через бортовые динамики зазвучал голос стюардессы:
– Уважаемые пассажиры! Наш самолет произвел посадку в аэропорту города Нассау. Температура воздуха за бортом плюс двадцать восемь градусов. Благодарим вас за то, что выбрали нашу авиакомпанию. Всего вам доброго. До свидания!
Я встал с кресла, достал свою сумку с антресолей, перекинул ремень через плечо и пошел к выходу.
Мною овладело легкое волнение, так далеко от дома я никогда не уезжал. Финляндия, конечно, не в счет. Это даже не заграница, – несколько часов на машине. А Багамы – это же на другой стороне Земли! Дас ист фантастиш! Я был сильно возбужден и даже не заметил, что в самолете я один.
Четыре стюардессы в голубой униформе стояли у выхода и старательно, как их учили, улыбались мне.
– До свидания, сэр! – с распевом произнесли они в унисон.
– До свидания, девушки! – пропел я в ответ, с приторной улыбкой.
У трапа меня ожидали двенадцать местных девушек, одетых в народные костюмы. Они выстроились в две шеренги, образуя живой коридор для меня. Я несколько сконфузился. Одеты девушки были в цветастые юбки, а сверху на них ничего не было, лишь только гирлянды из желто-лиловых цветов прикрывали объемные груди.
Откуда-то лилась очаровательная музыка в стиле реггей.
Одна из девушек повесила мне на шею огромный венок из местных цветов и взяла меня под правую руку, другая – под левую, и они повели меня к набережной. Остальные красотки последовали за нами.
У причала стояла большая пирога, украшенная цветами, разноцветными лентами и флажками. Мы спустились в лодку. Меня усадили на мягкую подушку, лежавшую на лавке. Две девушки сели со мною рядом, одна – слева, другая – справа. Остальные взялись за весла.
Эти две симпатичные туземки откровенно прижимались ко мне. Я ощущал жар от их тел, голову кружил густой аромат цветов. Моя буйная фантазия уже рисовала сцены, достойные фильмов только для взрослых.
– Ничего, скорее бы остров, а уж там я найду местечко, чтобы развлечься с вами, – думал я, прижимая к себе туземок.
Те совершенно не сопротивлялись, а, прильнув ко мне, слегка поглаживали мои руки, торс.
Где-то вдали эротическим подтекстом звучала упоительная, подстегивающая мои желания, мелодия в стиле реггей.
Вот наконец и остров. Он появился неожиданно, словно вырос из воды. Он был маленьким, утопающим в тропической зелени, с лагуной, обрамленной невысокими серыми скалами. Вода была нереально прозрачной, аквамаринового цвета.
Мы сходим на белый пушистый песок и идем в глубь острова, в изумрудно-зеленые заросли. Две девушки, словно приклеенные ко мне, идут рядом, а остальные следуют парами сзади нас.
Слышится мелодичное пение птиц, стрекот кузнечиков и очаровывающая музыка реггей.
Я оглядываю окрестности в поисках места для предстоящего интима, но ничего подходящего пока не нахожу. Наконец мы выходим на большую зеленую поляну. Девушки подводят меня к скале, в расщелине которой стоит старинный сундук.
– Мать честная! Да ведь это «кошель» Родригеса!
Красотки отлипли от меня.
В два прыжка я оказался перед сундуком. Ухватив за ручку, я потянул его на себя. Но сундук не сдвинулся с места, видно, много золота в нем было. Собрав все свои силы, я вновь рванул его на себя. Но тщетно, он даже не шевельнулся, словно врос в скалу. Раз за разом повторял я свои попытки вытащить чертов ящик из расщелины, но безуспешно. Сундук не сдвинулся даже на сантиметр.
– Не трожь чужое добро! Ворюга!!
Услышал я сзади себя громоподобный голос. Повернулся и обмер.
Передо мною стоял здоровенный мужик в синей треугольной шляпе, красном сюртуке и черных шароварах. Правый глаз у него был ниже, чем левый, и оба смотрели в разные стороны, и при всем при том я ощущал его тяжелый взгляд на себе. Позади его толпилось человек тридцать араваков с копьями и томагавками. Свирепые взгляды их не обещали мне ничего хорошего. Все мои двенадцать красоток перебежали на ту сторону и расположились за спинами своих суровых соплеменников.
Мужик в треуголке сделал знак, – и от толпы отделилось четверо крепких туземцев. Они словно охотничьи собаки на добычу бросились ко мне.
Сбив меня с ног, эти гады быстро связали мне руки и ноги, а между ними просунули длинный шест. Взвалив шест себе на плечи, они понесли его к центру поляны. Шест слегка прогибался под моим весом, а я раскачивался на нем как на качелях. Араваки установили шест на концах двух рогаток, вбитых в землю, – и я завис примерно в полутора метрах между небом и землей.
Красотки между тем деловито стали стаскивать сухие ветки, сучья, валежник и укладывать их подо мною, не забывая при том приветливо улыбаться мне.
Я недоумевал, что они делают? Может быть, это местный обряд гостеприимства? Но где-то внутри меня шевельнулся червячок сомнения в искренности и дружественности намерений местных жителей.
Неспешной, грациозной походкой, покачивая крутыми бедрами, ко мне подошли две девушки, сопровождавшие меня. Лица их были приветливы и беззаботны. Как всегда, одна подошла ко мне справа, другая – слева. Из складок своих юбок они вынули, каждая, по ножу, и быстрым движением разрезали рукава моей футболки.
– Что происходит, дамы? Зачем вы испортили мою одежду?
В ответ я получил две обворожительные улыбки и ласковое прикосновение к моей груди от красотки справа. В это время красотка слева ловко просунула лезвие ножа мне под футболку и быстро провела им вдоль моего торса. Футболка, скорее, то, что от нее осталось, соскользнула с меня, обнажив мое не очень мускулистое и не очень загорелое тело. Далее две гарпии просунули свои ножи мне под джинсы и умело распороли их от самого верха до низа. То, что осталось от моих штанов, полетело вниз. Ласково улыбаясь мне, они сдернули с меня кеды и носки, отправив их к искромсанным штанам и футболке. Я остался в одних трусах. Но не успел об этом подумать, как в одно мгновенье ока лоскуты от моих трусов свалились, и я остался в костюме Адама. Девушки убрали свои ножи. Левая и правая бесстыдно рассматривали мое причинное место и кокетливо улыбались мне. Потом одна из них что-то прошептала на ухо другой, и обе противно захихикали. День, начавшийся в аэропорту так радостно и красиво, уже переставал быть таковым. Но это были еще цветики ягодки ожидали впереди.
Левая и правая начали поливать меня из крынок какой-то жидкостью, равномерно распределяя ее по всему моему телу. Я принюхался, и мне сразу стало как-то не по себе, – это было оливковое масло. Умаслив таким образом каждый сантиметр моего тела, эти две мегеры принялись обильно посыпать меня мелко рубленной душистой травой, смешанной с крупной морской солью. Окончив эту операцию, они опустились на колени.
Я повернул голову, чтобы посмотреть, что будет дальше, и обмер. Две гарпии длинными спичками поджигали кучу хвороста, сложенного подо мною. Потянуло дымом, ветки затрещали. Правая и левая поднялись с колен, с их лиц не сходила улыбка, они послали мне несколько воздушных поцелуев и удалились к толпе.
Музыка в стиле реггей звучала все громче, все навязчивее, она меня уже раздражала, нет, просто бесила меня!
Костер постепенно разгорался, тепло от него уже доходило до моего тела. С каждой секундой становилось все жарче. Страшно хотелось пить. Нужно прокричать этим дикарям, что я гражданин великой России, и что у них будут неприятности. Я открыл рот, но не мог произнести ни слова, дикая жажда мучила меня так, что язык просто присох к гортани, и из горла вырывались только хриплые звуки.
– Нет, меня так просто не сожрешь! Я вам не шашлык, не кролик на вертеле, не цыпленок табака! Я российский артист!
Я закрыл глаза и сосредоточился, собирая силы, чтобы одним рывком разорвать путы, державшие меня на шесте. Раз, два, три… рывок! Веревки, опутывавшие меня, лопнули, и я полетел вниз…
– Черт возьми!
Я лежал на полу у своей кровати. Спальня была залита солнечным светом, стояла невыносимая духота.
– Приснится же такое!
Из-за стены лилась ритмичная музыка в стиле реггей. Я встал с кровати и открыл балконную дверь. Выйдя на балкон, я нашел там старую швабру и постучал ею в окно соседней квартиры. Через секунду на балконе появился парень с длинными волосами, заплетенными в дреды. Это был мой сосед Эдик, любитель творчества Боба Марли.
– Ты чего хулиганишь, Андрюха?
– Выруби своего туземца волосатого, – прохрипел я.
– Зачем? – удивился Эдик.
– Спать мешает.
– Спать? Третий час дня.
Он постучал пальцем по циферблату часов.
– Я после ночной смены. Выключи.
– Понятно, – понимающе ухмыльнулся сосед и исчез за дверью.
Музыка прекратилась.
Я поплелся на кухню. В голове гудело и меня слегка пошатывало. В гостиной Перейра стоял перед журнальным столиком, на котором лежал пульт от телевизора, и старательно колотил по нему рукой.
– Ты чего, Диего? Заболел?
– Ангелы не болеют. Тренируюсь нажимать кнопку включения.
– И как?
– Пока никак. Не мешай. Иди, попей водички.
Я вошел в кухню. Открыл кран, подождал с минуту, когда пойдет холодная вода, и залпом выпил две кружки. Немного потоптавшись у раковины, набрал третью кружку и отправил ее следом за первыми двумя. Затем стариковской шаркающей походкой я вернулся в гостиную и грузно плюхнулся на диван.
– Ох, плохо мне, Диего, – простонал я.
– Можешь мне не жаловаться. Мне алкоголиков не жалко, – холодно ответил Перейра, продолжая свою тренировку.
– Злой ты, Диего. Бессердечный. А еще ангелом называешься.
– Сам виноват. Зачем вы после двух бутылок коньяка еще и бутылку шампанского осушили?
– А я-то тут причем? Март же сам предложил отметить успех.
– Какой успех? Еще ничего нет.
Перейра повернулся ко мне.
– Нет, не нравится мне твой компаньон.
– Да ладно. Он нормальный чувак. Просто ты придираешься. Ты и ко мне все время придираешься. Вот такой ты ангел. Душный ангел.
– Да иди ты… Поешь чего-нибудь!
Перейра махнул рукой в сторону кухни.
– Не говори мне о еде, иначе меня стошнит!
Перейра снова стал колотить по пульту, пытаясь вызвать в нем жизнь.
Я сидел на диване, тупо уставившись в стену. Мой организм отчаянно сопротивлялся навалившемуся на него похмельному синдрому. Борьба шла с переменным успехом.
– Все. Пьянству – бой! Поехали, Диего, в баню. Лечиться.
– В баню так в баню, – равнодушно произнес Ангел.
Баня находилась у Пяти углов. До нее я добрался на маршрутке минут за двадцать.
Два часа издевательств над собственным организмом сделали свое благое дело. Жаркая финская баня, раскаленная русская парная и ледяной бассейн вернули меня к жизни. Я сидел в своей кабинке и приходил в себя. Дышалось легко, во всем теле ощущалась необыкновенная легкость, так что хотелось порхать как бабочка.
Внезапно костлявая рука голода мертвой хваткой сдавила мне горло. Внутри меня проснулось дикое, первобытное желание кого-нибудь с чем-нибудь уплести. Быстренько одевшись, я почти бегом спустился на первый этаж в кафе, где удовлетворил один из своих основных инстинктов, умяв цыпленка гриль, стейк из лосося и запив все это большой кружкой клюквенного морса. Мне стало совсем хорошо, последствий от вчерашнего алкогольного безумства не осталось и следа.
Я вышел из кафе, прошел по улице Достоевского, свернул налево в Кузнечный переулок и, пройдя сотню метров, вошел в павильон метро Владимирская. Мне нужно было ехать опять в Купчино, к дому Марта, чтобы забрать свою машину.
Через пару часов я подъезжал на своем «Пежике» к театру, где работала Леночка. Я наизусть знал ее график, и сегодня она играла в паршивом спектакле, поставленном каким-то режиссером-авангардистом. Спектакль уже закончился, и первые зрители с мрачными физиономиями обманутых вкладчиков пирамиды покидали здание театра.
Я вошел через служебный вход, поднялся на второй этаж и пошел по длинному полутемному коридору, по обе стороны которого было множество дверей, а впереди, под потолком, путеводною звездою горело табло: «Выход на сцену». Старый рассохшийся паркет, брюзжа, поскрипывал под моими ногами: «Ходят тут всякие, понапрасну меня топчут».
О проекте
О подписке