– Всё правильно, только здесь есть одна маленькая особенность, комиссар, о которой вам еще не известно: гул в состоянии прочитать не все мысли человека, а только то, о чем тот в данный момент думает. И в этом состоит один из способов защиты: знающий человек может легко защититься от проникновения гула в свой мозг – для этого достаточно думать о чем-то постороннем или же поступить еще проще – начать что-то читать, тогда гул ничего не увидит в сознании человека. Однако незнающий человек может легко оказаться в опасности – встретив гула и думая о чем-то одном, он может по его наводящим вопросам начать вспоминать что-то другое, так что дьявольское существо без труда прочитает все его мысли… Именно таким образом гулы учат язык людей и получают необходимые им знания, причем делают это в считанные часы. Кроме того, гулы могут вызывать у человека неприятные воспоминания, связанные с другими людьми. И чем агрессивнее человек, тем легче гулу заставить его вспомнить что-то плохое о тех, кто находится рядом, ощутить ненависть и подчинить своей воле. В результате такой человек впадает в прострацию и становится способным выполнить любой приказ гула!

– Например, расстрелять своих же приятелей? – понимающе выдохнул Гольди, вспомнив трех мертвецов, найденных этой ночью на «складе».

– Да, неприятные воспоминания, подогреваемые навязанной извне ненавистью, могут привести к тому, что человек убьет оказавшихся рядом людей. Чем моложе гул, тем слабее у него эта способность, и он может действовать только на одного человека. Однако, чем старше гул, тем на большее число людей может влиять, и результат вы уже видели – Вассах Гул уничтожил двести карабинеров одним лишь усилием воли!

Когда Аз Гохар замолчал, под тентом повисла гнетущая тишина: Гольди молча обдумывал услышанное; Джей Адамс с сомнением смотрела на старика; Паола же, движимая одной ей известными мыслями, встала из-за стола и подошла к демонологу… Наконец, проведя мрачным взглядом по склону горы, комиссар произнес:

– Вы сказали, что по внешнему виду невозможно отличить гула от человека. Но если мы собираемся бороться с этими существами, нам нужно научиться это делать – чтобы не спутать гулов с людьми… Неужели не существует надежного способа с одного взгляда узнавать этих тварей?

Старик вновь потер свою руку:

– Вообще-то такие способы есть, но большинство из них нам не подходят… – Увидев нахмурившиеся брови комиссара, он пояснил: – Для того чтобы отличить гула от человека, к нему надо приблизиться на короткое расстояние. Тогда, если это молодой гул, его можно будет узнать по отсутствию ногтей на руках; если же гул старый, то внешне он не будет отличаться от человека, но и его можно узнать, если уметь читать линии рук…

Комиссар машинально напрягся.

– …Из четырех главных линий⁵ на руке человека у гула есть только две – он не может любить, поэтому не имеет линии сердца; к тому же, изначально он мертв, поэтому линия жизни у него также отсутствует, – пояснил Аз Гохар. – Это печать, наложенная Ормаздой на руки детей Аримана, по которой знающие люди всегда могут их отличить… Правда, в теперешней ситуации этот способ нам не подходит – сейчас любого увиденного человека гулы будут убивать, так что подойти близко к ним не получится. Поэтому остаются только два способа опознать гулов, один из которых отпадает сам по себе. Гулов чуют собаки – по их поведению можно легко узнать адскую тварь, – но Вассах сделал так, чтобы собак в этом городе не осталось!..

Внезапно старик замолчал. Гольди ждал продолжения, но секунды тянулись, а Аз Гохар сидел молча, скорчившись за столом и глядя через парапет на долину…

Когда прошло полминуты, комиссар осторожно сказал:

– Синьор Аз Гохар, вы сказали, что существуют два способа отличить гула от человека, не приближаясь к нему. Один из них отпадает, потому что он связан с собаками, выходит, остается второй. Объясните: в чем суть этого способа?

Аз Гохар снова вздохнул и перевел взгляд на Гольди. Пару секунд еще сидел молча, наконец, протянул:

– Существуют люди, способные «слышать» гулов: они встречаются редко – в среднем, на каждые сто человек лишь один. Впрочем, даже если кто-то и наделяется подобной способностью от рождения, это не значит, что он «слышит» гулов. Для того чтобы начать чувствовать их, человек должен побывать на месте рождения гула в тот момент, когда дьявольское существо уже родилось, но еще находится под землей. Только после того, как подобное произошло, человек начинает «слышать», и это самый верный способ находить детей Аримана – «слышащий» может чувствовать их на большом расстоянии… – Внезапно глаза Аз Гохара стали глубокими, словно он заглянул в прошлое. – Среди людей моего рода такие люди ценились всегда – они безошибочно находили гулов и становились тахши, как только достигали возраста, когда могли взять в руки оружие, минуя все испытания!

Выслушав Аз Гохара, Гольди нахмурился:

– Вы обладаете подобной способностью, синьор Аз Гохар?

Старик отрицательно покачал головой.

– А что вы имеете в виду, говоря: «слышать» гула? Какой-то особенный звук?

Аз Гохар вновь качнул головой:

– Нет, здесь отсутствует четкое определение – каждый человек «слышит» гулов по-своему. Чаще это описывают как «шорох» – звук, похожий на шуршание морского прибоя или потрескивание тростника, усиливающий при приближении к гулу и ослабевающий при удалении от него. Однако бывает, что это напоминает неясный «зов», который человек слышит, но не может понять, что это такое, поэтому…

Не договорив предложения, старик замолчал – глядя в лицо комиссара, он вдруг заметил, как на лбу у последнего выступил пот, а зрачки стали темными.

– Комиссар, что с вами? – нахмурился Аз Гохар. – Вы в порядке?..

* * *

Выйдя из гаража, Франческо отправился к вилле. Меньше, чем за минуту, дошел до крыльца, поднялся на веранду, пересек холл и оказался у входа в библиотеку, где замер, опустив обе канистры к ногам. Он чувствовал, как стучит его сердце, спина превратилась в гранит, а лицо стало мокрым, но не обращал на это внимания, думая об одном: то, что он собирался проделать, сделать было необходимо, но всё его существо восставало против этого: он должен сжечь дом и находящихся в нем людей – сжечь Мальду и Фернандину!..

То, что ему предстоит это сделать, он понял в тот миг, когда убрал палец с крючка пистолета и опустил его вниз. Если он собирается уничтожить тех тварей, что погубили весь город, он прежде должен быть абсолютно уверен, что его дочь и жена не превратятся в тех, кого он собирается убивать. Он помнил слова старика – о том, что для рождения гулам нужны человеческие тела. Он не знал, каким образом из трупов рождаются дьявольские создания, но то, что это возможно, он понял – так же, как то, что мертвые Мальда и Нанда, Рокко и его жена, жена Армандо и его телохранители могут превратиться в гулов, если он оставит их лежать в этом доме. Спрятать полторы дюжины трупов он не мог, как не мог и увезти их отсюда, а значит, у него остается один выход – сжечь их и не дать гулам возможности использовать эти тела. Пускай это ничего не изменит, и гулы смогут использовать тысячи других тел, но его жену и дочь они не получат!..

Еще с минуту он молча стоял, прислонившись плечом к косяку и чувствуя огромное нежелание входить в библиотеку и делать то, что задумал, но сделать это было необходимо.

Наконец, взяв канистру, он шагнул за порог. От двери библиотеки не увидел лежащих за шкафами тел Мальды и Нанды, впрочем, на это он и рассчитывал – сейчас он находился в таком состоянии, что если бы увидел их, то, возможно, не смог бы сделать того, что задумал.

Сделав пару шагов от порога, Франческо остановился возле стены, открыл канистру и перевернул ее горлышком вниз. Горючее хлынуло на пол, заливая тела лежащих людей, попадая им на одежду и руки, в открытые глаза, искаженные ужасом рты…

В течение половины минуты он лил бензин, не обращая внимания на то, что тот попадает на его собственные ботинки. Через короткое время лежащие возле двери трупы пропитались горючим. Франческо не стал проходить за шкафы – он чувствовал, что просто не смог бы выплеснуть бензин на тела своей дочери и жены. Кроме того, он хорошо понимал, что уже вылитого горючего достаточно для того, чтобы всё здесь сгорело – оно пропитало ковер, растекшись от двери до противоположной стены…

Когда бензин перестал вытекать, Франческо отбросил канистру, подошел к окну и распахнул его настежь; затем развернулся и, не глядя на мертвые тела, вышел в холл.

Через четверть минуты, наклонив вторую канистру, он начал поливать пол горючим, начав с трех покойников, лежащих посреди холла; потом перешел к мебели. На этот раз он действовал осмотрительней: бензин следовало экономить, чтобы его хватило на большую часть этажа…

За пару минут он обработал холл, примыкающие к нему столовую, бильярдную и коридор. Он старался лить равномерно, но когда вернулся в гостиную, бензина почти не осталось. Остатками он прочертил дорожку через гостиную, но у дверей на веранду горючее кончилось. Остановившись, Франческо встряхнул канистру, но не услышал характерного плеска. Тогда он отшвырнул ее и вышел на улицу.

Спустившись с крыльца, он двинулся по дорожке к будке охранника – Франческо решил, что немного бензина можно найти в стоящих возле нее легковушках…

Через короткое время он оказался у ближайшей машины, открыл водительскую дверцу и щелкнул кнопкой, поднимающей крышку багажника, однако, заглянув в него, не увидел ничего похожего на канистру. Тогда он перешел ко второму автомобилю. Когда крышка багажника откинулась вверх, Франческо заглянул под нее и на пару мгновений застыл, глядя на то, что находилось в багажнике.

В пластиковой коробке возле запаски лежало оружие: несколько автоматических пистолетов, помповое ружье с пачкой патронов к нему, три гранаты и самое главное – что и заставило его замереть, – ярко-зеленая труба с маркировкой армейского гранатомета на боку; рядом с трубой лежал кожаный подсумок с зарядами.

Протянув руку, Франческо коснулся бока гранатомета. Оружие было немецким, достаточно мощным для того, чтобы разнести вдребезги дом. «Или пару гулов,» – шевельнулось у него в голове.

До сих пор у него не было четкого плана действий. Он знал только одно: он сделает всё, чтобы уничтожить как можно больше тварей, убивших его дочь и жену. Подспудно он понимал, что ему не обойтись без оружия, но пока не знал точно, где его возьмет. На его вилле оружия не было – он никогда не держал его, чтобы не дать властям повода прицепиться к нему, – вооружены были только охранники, имевшие официальные лицензии на ношение пистолетов. Франческо понимал, что оружие охранников для него бесполезно – ведь пули на гулов не действуют. Он знал пару мест, где Доминик и Армандо хранили серьезные «игрушки», но одно из них находилось возле Кальва-Монтанъя, а другое – недалеко от Мертвых Холмов. Он думал, что в случае необходимости съездит к Холмам и возьмет что-нибудь из запасов Эрбы, но теперь, глядя на гранатомет, решил, что ехать туда не придется – эта штука способна разнести на куски любого монстра.

Еще какое-то время Франческо стоял неподвижно, а потом перевел взгляд вправо от ящика – между ним и стенкой багажника находилась пластиковая бутылка. Он медленно протянул руку, открутил крышку бутылки и почувствовал запах бензина. Вытащив бутылку наружу, повернулся и снова отправился к дому…

Пяти литров горючего ему хватило на то, чтобы обработать треть кухни, гостиную и лестницу, ведущую на верхний этаж. Оказавшись на веранде, Франческо обрызгал стены и стол, вышел на крыльцо, спустился на землю и отправился к воротам, держа бутылку горлышком вниз и оставляя за собой дорожку бензина.

Он отошел от дома метров на двадцать, когда горючее кончилось. Остановившись, Франческо бросил бутылку, повернулся к дому и с минуту смотрел на него…

Он глядел на дом, в который когда-то ввел Мальду и в котором родилась Фернандина. Здесь он испытал величайшие радость и горе. Когда-то он думал, что этот дом заменит ему потерянную Америку, что он обретет здесь семью. И до сегодняшнего утра так и было: десять лет он просыпался в этом доме, зная, что рядом с ним его дочь и жена. Отсюда он руководил своим делом, и всё в его жизни было устоявшимся, не предвещающим никаких перемен. Он думал, что доживет здесь до старости и успеет понянчиться с внуками. Теперь же этот дом стал терновым шипом, который ему ни за что не вырвать из памяти – даже, если ему суждено пережить этот день. Он знал, что если не погибнет сегодня, то уже никогда не сможет вернуться сюда – не только к этому дому, но и в Террено. Потому что отныне этот город проклят!

Франческо вытащил из кармана спичечный коробок.

В тот момент, когда его пальцы выудили из него спичку, он ощутил страшную горечь, представив, что через секунду своими руками уничтожит то, что строил всю жизнь, вычеркнет из бытия тех, кого любил, и что же ему останется?.. На мгновение захотелось просто уехать отсюда. Ведь не могут же гулы использовать все трупы в городе, все восемьдесят тысяч? Может быть, этот дом они обойдут стороной, и когда всё закончится, он вернется сюда и похоронит дочь и жену как полагается, по обычаю…

Какое-то время он стоял на дорожке, стиснув зубы и готовый поддаться этому желанию; но другая мысль поднималась из глубин подсознания и обжигала огнем: если есть шанс, что находящиеся в доме покойники превратятся в гулов, пусть даже малейший, он должен уничтожить его!

Медленно приподняв руку, Франческо чиркнул спичкой об коробок. Маленький огонек взметнулся вверх, проглотив дерево, словно демон ада – душу покойника. Секунду Франческо был похож на каменное изваяние – глядя на дом, в котором лежали Мальда и Нанда, он словно губка старался впитать и запечатлеть те эмоции, которые появились в нем в тот момент, когда он шагнул из холла в библиотеку, и владели сейчас, – это было необходимо ему словно воздух…

Наконец, разжав пальцы, он позволил горящему огоньку соскользнуть вниз, развернулся и отправился к воротам – огненная «змея» метнулась за его спиной по крыльцу и через секунду ворвалась в дом.

Франческо не видел, как, выбив стекла, языки пламени взметнулись по стенам и огненными лианами соединились над крышей – он слышал только хлопок. Прикусив губы и не оглядываясь назад, Франческо Борзо шел по дорожке к воротам, где его ждали машины…