«Колька мой в Америку попал…»

 
Колька мой в Америку попал.
Он точил детали на станке.
Он деньгу кувалдой зашибал
От родного дома вдалеке.
 
 
Он вернулся, солнцем опален,
По поселку ходит, хвост трубой,
Он в очках и шляпе, как шпион,
Кофий пить пришел ко мне домой.
 
 
Я на Кольку искоса гляжу.
Вроде он, а вроде и не он.
Страсти нет, порыва, куражу,
Прямо как в меня и не влюблен!
 
 
Раньше было все, как у людей:
Брал за шкирку, нес на сеновал,
Песни пел, свистел, как соловей,
Стих, сонет мне на ухо шептал!
 
 
Он родные, русские слова —
Тыщу, две, а может, даже три
Знал до буквы – умник, голова,
Все забыл, не помнит, хоть умри!
 
 
Я кидаю шишки в самовар.
Он мне цифры пишет на листке,
Где какая скидка на товар,
Что почем от дома вдалеке.
 
 
Я ему: «Как жизнь у них, Колюнь,
Как искусство, Гегель там, Матисс?»
Он помаду, пудру и шампунь
В нос сует мне – на, мол, подавись!
 
 
Он в кульке гостинцы приволок,
На столе рядком их разложил.
В столбик ручкой вычислил итог
И сидит, как мумия, застыл!
 
 
Он налил сухого по чуть-чуть.
Мы в окно смотрели на закат.
Зодиак искали, Млечный Путь,
Жвачку ели, чипсы, шоколад!
 
 
Он со мной все грани перешел,
А потом не в шутку, а всерьез
Все, что он рядком ложил на стол,
Что осталось, взял да и унес!
 
 
Я хожу по стенке на ушах.
Коля, милый, родный, дорогой,
Где твоя широкая душа,
Что они там сделали с тобой?
 
 
Где он, где страстей твоих накал,
Нежных чувств огонь и фейерверк?
Лучше б ты уж водку выпивал,
Но со мною вел, как человек!
 
 
Месяц в небе скрылся, как птенец.
Дождь по крыше польку проплясал.
Колька, сволочь, вспомни, наконец,
Все, что ты мне на ухо шептал!
 
 
Он к Танюхе лазит по ночам.
Мол, культура, Запад, все дела!
Танька в школе учит языкам
И сама, вон, в курс меня ввела:
 
 
Он пять букв заморских изучил,
Для него и восемь не предел!
Я стою, рыдаю, нету сил,
Он слова родные позабыл,
А чужих запомнить не сумел!
 
 
Страх на сердце давит, как свинец.
Ветер бьет по морде наповал.
Коля, милый, вспомни, наконец,
Все, что ты мне на ухо шептал!
 

1994

«Дом постарел, даже стены как будто кривы…»

 
Дом постарел, даже стены как будто кривы.
Вот ты и здесь, и тоскою полно через край
Сердце твое. Все вокруг – чуть живое, увы! —
Эти летящие клочья последней листвы,
Этот раздолбанный вдребезги старый трамвай.
 
 
Ты – вот отсюда. Ты парень не промах, —
Лихо взлетел, – говорят, даже пьешь
Кофе с дружками в Кремле на приемах
И миллионы лопатой гребешь.
 
 
Старая ведьма, соседка-злодейка
Чушь, ерунду у тебя за спиной
Сдуру несла: «Пропадет за копейку
Тот, кто забудет дорогу домой!»
 
 
Кризис пришел, и дружки озверели твои,
С кем ты последнюю банку ли, бочку икры
Мирно делил, а теперь, хоть им лоб раскрои,
Запросто, влегкую спляшут канкан на крови —
Да ведь и пляшут уже, как шакалы, шустры!
 
 
Искоса так посмотрели, сурово,
Спор был недолог про совесть и честь, —
Все им отдал подобру-поздорову, —
Банков одних – аж на пальцах не счесть.
 
 
Вот и похмелье, как водится, – словно
Кончился космос. А дальше вразброс
Годы твои, как дубовые бревна,
Вниз полетят под уклон, под откос.
 
 
Вон, посмотри, деревянный красавец-гусар
Возле качелей бессменно стоит на посту.
В окнах знакомые вроде звучат голоса
Слушай, не спи! Ты своих узнавал за версту!
 
 
Слышишь, гитара! – поют – уж не те ли,
С кем ты расстался, кого променял
Черт-те на что, а потом еле-еле
Ноги унес и себя потерял.
 
 
Снова ты шепчешь: «Прощайте, ребята!»
Саблею машет гусар: «Да постой!
Здесь тебя помнят и ждут, ну куда ты?
Сгинут навек, пропадут без возврата
Все, кто забыли дорогу домой…»
 

2015

«Две дырищи в голове…»

 
Две дырищи в голове —
             возле уха, сбоку, с краю,
Меня возят по Москве,
             а я кровью истекаю.
«Скорой помощи» сестра
             лезет, бедная, из кожи —
С часа ночи до утра
             сдать, спихнуть меня не может.
Эй, водила, жми напропалую,
             сквозь метель рули назло врагу!
Из «двадцатой» в «шестьдесят седьмую»
             мы летим по встречной сквозь пургу!
Мне бы только в койку, как в берлогу,
             вон туда, где стены и уют.
Я с носилок в дверь просунул ногу,
             а меня по ней щипцами бьют!
Нет ни коек, ни бинтов,
             ни еды, ни персонала!
Я им денег дать готов —
             я даю, кричат, что мало!
Пациенты на пути
             ненароком возникают:
«Ты подох уже почти!» —
             и пиджак с меня снимают.
Я опять в пути: ворота, стенка,
             снова слезы лью, как из ведра.
То ли это госпиталь Бурденко,
             то ли Соколиная гора!
Впереди приемные покои,
             мы в гудок гудим – никто не рад.
Мужики в халатах, оба-двое,
             дверь плечами держат и молчат.
На меня наполз туман,
             я в критическую фазу
Впал, как в море-океан,
             пульса нету, меркнет разум.
Я шепчу: «Привет братве!
             Будь здорова, мать родная!»
Меня возят по Москве,
             а я кровью истекаю!
И, как пес шальной с цепи,
             в рай душа сорваться хочет.
«Братик, милый, потерпи», —
             медсестра, крестясь, бормочет.
Мне ножом раскрыли рот,
             дали курева, жувачки,
Вот водила достает
             самогонку из заначки.
Дали выпить в меру сил,
             морду тряпками протерли.
Я уже глаза раскрыл,
             кайф возник в груди и в горле.
Шеф, серьезен и силен,
             мне шприцом, нахмурив брови,
Колет в вену самогон:
             «Вот тебе, заместо крови!»
Он со мной, спаситель, спец,
             он трясет меня за плечи:
«Оклемался? Молодец!
             А чего, вот так и лечим!»
Фонари. Туман. Луна.
             Звезды, знаки-зодиаки.
Хвори нету ни хрена!
             Зажило, как на собаке!
В голове, легки, чисты,
             мысли кружатся, как чайки,
По сугробам, сквозь кусты,
             я иду к Смирновой Райке.
«Скорой помощи» сестра
             мне сигналит: «Дай ей жару!»
«Шагом марш, – кричат, – ура!» —
             вместе с шофером на пару!
Я машу им варежкой вдогонку,
             я ору, восстав из забытья:
«Верьте в жизнь, гоните самогонку,
             я пошлю вам сахару, друзья!
Дай вам Бог веселья и здоровья,
             ясных глаз, бутылку и бокал,
Чтоб душа гуляла, чтобы кровью
             никогда никто не истекал!»
 

1994

«Вот такое вышло дельце…»

 
Вот такое вышло дельце —
В нас буржуй вонзил клешню, —
Наш завод сменил владельца,
То бишь продан на корню.
 
 
У буржуя, как у волка,
Страсть на роже, кайф, азарт,
И на тыкве треуголка.
И кликуха – Бонапарт.
 
 
Цифры, цифры – в оба уха
На него со всех сторон,
Сколько бабок надо вбухать
Плюс к тому, что вбухал он, —
 
 
Услыхал, а после стрелку
С губернатором забил
И назад, на опохмелку
В Монте-Карло укатил.
 
 
Мы с трофеями от домны
Сквозь туман домой бредем,
Чугуна стране даем мы
И себе чуть-чуть берем.
 
 
Нам с охранником Илюшкой
Дружбу нравится водить,
По балде чугунной чушкой
Он не хочет получить!
 
 
Мы от бед не унываем.
Из-за туч глядит луна,
Как мы весело шагаем
В пункт приема чугуна.
 
 
Вьется по лесу тропинка
Меж оврагов и болот,
То березка, то рябинка,
Кто их, на хрен, разберет?
 
 
Там у бабушки Матрены
Возле рощи, впереди,
Огонек горит зеленый —
Кому надо, заходи!
 
 
В сундуке, в печи, в корыте
На учете каждый пуд, —
Вот сюда, сынки, кладите,
Кому надо, заберут!
 
 
Самогон в стакане синий,
На тарелке помидор.
«Приносите медь, люминий,
Расширяйте кругозор!»
 
 
С машинистом дядей Колей
Мы знакомы тыщу лет.
Тыщу лет он с нами в доле,
У него вопросов нет.
 
 
Он нарочно ход убавит
Возле лесополосы,
Подождет и дальше правит,
Усмехается в усы!
 
 
Из вагонов тонн по восемь
Мы за эти пять минут
Под откос тихонько сбросим —
Наших много, все возьмут!
 
 
Много тем у нас в запасе —
Фурмы, фитинги, цемент,
Гвозди, гайки, деньги в кассе,
И литье, и инструмент.
 
 
Металлурги – наше имя!
Жизнь и вправду удалась,
Если дружишь со своими,
Если есть взаимосвязь!
 
 
У бухгалтерши у Даши
Пляшут зайчики в зрачках:
«Это все родное, наше,
Значит, к черту рабский страх!»
 
 
«Для чего, – кричит, – для дела
Нам извилины даны,
Лишь бы все вокруг гудело,
Лишь бы не было войны!
 
 
Лишь бы колос в чистом поле
Колосился в меру сил,
Лишь бы друг наш дядя Коля,
Там, где надо, тормозил!»
 
 
Вот хозяин из Парижа
На побывку прикатил,
Ходит, смотрит. Ну, смотри же,
Пей, что раньше не допил!
 
 
Он глотает валерьянку,
Он живой едва-едва,
Он прочухал всю изнанку,
Кто из нас хозяева́!
 
 
«Ватерлоо, блин, подстава!» —
Он мотает головой, —
Типа шведа под Полтавой,
Типа фрица под Москвой!
 
 
Он сражен гипнозом, трансом, —
Это нежно так ему
Наш директор по финансам
Объясняет, что к чему.
 
 
Мол, старались, дохли, с понтом,
То да се, и денег нет, —
Дебиторка, капремонты,
Губернатор-мироед!
 
 
И заводу не житуха,
Если денег – полный шиш!
Ты еще немного вбухай
И обратно едь в Париж!
 
 
Он коньяк хлебает молча,
Он в печали день-деньской.
Воздух горек, и по-волчьи
Воют ветры за рекой.
 
 
Он хреначит водку с горя,
Он нажрался, как свинья,
Вспоминает сине море,
Хочет в теплые края.
 
 
Он не рад пейзажам нашим,
Не желает впасть в инфаркт,
Мы ему вдогонку машем:
«До свиданья, Бонапарт!
 
 
Оставайся в главной роли,
Лишь бы век твой долог был!
Лишь бы друг наш дядя Коля
Там, где надо, тормозил!»
 

2003

«Ветер гложет голую березу…»

 
Ветер гложет голую березу,
Волк в лесу петляет между пней,
А у нас поминки по колхозу,
Мы сидим, справляем сорок дней.
 
 
Что нам делать, если край родимый
Сбросил нас к чертям, как лишний вес?
За окном кудрявая рябина,
А у нас в душе дремучий лес!
 
 
Наша цель – спокойствие народов.
Мы сварили вкусного борща.
Мы не хочем распрей и разводов,
Хочем жить в колхозе сообща.
 
 
Мы три буквы пишем на заборах:
«SOS!» Спасите нас! Быстрей, сюда!
Жизнь, как талый снег, в родных просторах
Исчезает к черту без следа!
 
 
Бригадир Степан пришел в контору,
Чтоб сразить начальство наповал,
И ушел, и к трактору, к мотору
Сам себя цепями приковал.
 
 
Он сидит в промасленной одежке,
Он один, на холоде, в степи,
Без еды, без девок, без гармошки
Под луною воет на цепи!
 
 
Проезжают мимо паровозы,
Самолеты, сволочи, летят,
И по нам, по нашему колхозу,
Видит Бог, не плачут, не грустят!
 
 
…Мы в пучину мрака попадаем,
Как на шахте угольной в завал,
Мы прожектор в небо направляем,
Чтобы нас хоть кто-то увидал!
 
 
Комбайнер Колюха куролесит,
Машет в космос кепкой, пиджаком:
«Эй, – кричит, – мы вот они, мы здеся!
Мы не только жили, мы живем!»
 
 
…Думы в мозге пчелами роятся,
Как штрафную пили, посошок,
Как на зорьке шли опохмеляться,
Как нам вместе было хорошо!
 
 
Рыбаки на лодках проплывают,
Самосвалы грузами гремят,
Ни хрена про нас не понимают,
Мимо, вдаль – спешат, спешат, спешат.
 
 
Кто-то шлет любимым девкам розы,
Кто-то в бой ведет стальных коней,
А у нас поминки по колхозу,
Мы сидим, справляем сорок дней!
 
 
Ветры в поле воют, как шакалы,
И над ухом грохает стакан!
И Колюха звездам шлет сигналы,
И прикован к трактору Степан…
 

1989