***

Кто там говорил, что крысы – умные животные?

Разве что лабораторные, которые от лаборантов и аспирантов интеллектом заразились.

Мне попалась тупая, как пробка.

Я с ней полчаса потерял, пока из норы вылез. Все бегала и бегала кругами, тыкаясь в тупики и нюхая хвосты у других крыс. Кстати, другие были поумнее и, наверное, что-то чувствовали, потому что разбегались от нас так, что только лапки сверкали.

Короче, выбрались мы с ней в коллектор, оттуда в канализацию и вот тут-то и началось межвидовое недопонимание. Для меня – вонь, грязь, дерьмо плавает. А для нее все такое красивое, ароматное. Будто в ресторан завернула. То к одной вкусняшке метнется, то к другой. И отключить совсем я ее не могу. Пробовал – тут же скорость падала. Ну не могу я так быстро лапками перебирать.

Кое-как вытолкал ее из этого крысиного общепита в подходящую трубу, а там и до метро оказалось близко.

Зачем метро? Ну а как еще до места на другом конце города добраться? Пешком на крысе я бы год добирался. Можно, конечно, залезть в носителя побыстрее, но я уже чувствовал, что дневной лимит переносов исчерпан. Все-таки пять раз за день – это много. Может и разрыв долбануть, если не повезет. А разрыв – это такая штука, что не приведи господь. Во-первых, это больно. Ну и так далее.

Падаю я, значит, из трубы на платформу. И тут как раз нужный поезд подходит. Бегу к нему сломя голову, между ног лавируя. Тут все, конечно, «Крыса! Крыса!». Визги, вопли. Бабы в обморок падают. Какие-то пьянчужки поймать пытаются. Я – в вагон. А там – толпа. Воплей стало в разы больше. Народ жмется, ногами топает. Половина ничего не понимает.

В общем забился я под скамью, в самое узкое место, куда даже швабра по размеру не пролезает. Сижу, жду. Ехать долго. Народ бурлит, оглядывается, под ноги зыркает. Через пару остановок, впрочем, все успокоились. Половина испуганных выбежала. Новые зашли.

Успокоился я. Стал перебирать задачи на сегодня. Крысиные мозги маленькие, много не запоминают.

Значит, добраться до Логова. Азуми посадить на поиск инфы по сегодняшним персоналиям. Что за араб, что за профессор, кому мешали? Синти пусть роет про дуализм и прочее происхождение, ее тема. А Бетти…

И тут у меня душа падает в лапки.

Флэшки-то в зубах у меня нет!

Выронил, наверное, на платформе, пока сквозь толпу пробирался.

В панике высовываю нос наружу. Мигаю глазами бусинками. И – о, чудо! – вижу. Валяется моя флэшка метрах в трех, между ног какого-то сидящего бугая.

Бросаюсь туда, снова слышу визги «Вот она, вот она!», подхватываю флэшку.

И тут же получаю жестокий удар сапогом в бок от сидящего бугая.

Взлетаю в воздух и шмякаюсь о стекло входной двери.

Больно.

Очень.

Тут двери открываются, и я из последних крысиных сил под вопли баб и угрозы мужланов скатываюсь на платформу, под скамейки для ожидающих, а оттуда – в спасительную темноту подсобных помещений.

Флэшка у меня в зубах

Изо рта сочится кровь.

Этот урод мне, видимо, все потроха в фарш превратил.

Я оглядываюсь.

Это не моя станция. Моя следующая. Но у крысы нет сил ждать следующий поезд. Если она остановится, она умрет.

Я бегу по тоннелю дальше, почти на автопилоте, прижимаясь к сырым стенам, когда мимо грохочут поезда. Сворачиваю на полпути в трубу очередного коллектора, потому что так ближе, поднимаюсь чужими крысиными норами. Чужие крысы разбегаются, даже не пытаясь меня добить. Выбираюсь на поверхность через водоотводную решетку.

Мое Логово – это целый административный корпус давно заброшенного завода. Семь высоченных этажей, красный кирпич, стиль «модерн», витражные окна. Я выкупил его через подставную контору, когда денег было много. Хотел делать модный ночной клуб с рейвом, бабами и играми для взрослых дяденек. Но успел сделать только жилой лофт для себя. Половина седьмого этажа сверкает, как рождественская елка. Остальные этажи темны, окна разбиты или забиты фанерой. Там все заброшено и разрушено.

Я тащусь к Логову через парковку с ржавыми остовами машин, и когда пробираюсь внутрь, в пыльный, темный и огромный холл, замираю.

Я с ужасом понимаю, что не могу попасть на седьмой этаж.

Для этого нужно обладать достаточным ростом, чтобы нажать кнопку лифта или шагать по ступенькам.

Крыса хрипит и тяжело дышит.

Мозг отказывает.

Весь мир в черном тумане.

Дверь сзади скрипит. Кто-то вваливается в холл следом за мной.

Я вижу две пары стройных женских ног. Одна пара – в кедах «Конверс». Вторая на «лабутенах». Я откуда-то их знаю, но уже не помню откуда. Я не помню кто я и что здесь делаю.

– О! – доносится сверху. – Смотри! Крыска!

– Судя по виду, – бурчит вторая, – это зомби-крыска.

– Ее просто кто-то ударил.

«Лабутены» присаживаются на корточки и осторожно берут меня в руки.

– С ума сошла? – буркает «Конверс». – Укусит же.

– Не. Мы ее вымоем, вылечим и будет у нас домашнее животное.

– У нас уже есть домашнее животное. Только он куда-то запропастился. Зачем ему дались эти Беллы? От них один геморрой.

– Ой! Смотри! У нее что-то во рту.

Тонкие девичьи пальцы вытаскивают флэшку. От них вкусно и знакомо пахнет лавандой.

– Странно… Крыса с флэшкой в зубах.

– Ага. У нашего входа.

– Ты думаешь о том же, о чем и я?

Крыса при смерти.

Я тоже.

– Мать твою, – шепчет «Конверс». – Надо к тушке. Бегом!

Они срываются с места. Залетают в лифт.

Старая решетчатая конструкция тащится, как черепаха, выматывая нервы. Быстрей, быстрей, подпрыгивают «лабутены», словно опаздывая на встречу с унитазом.

– Не прыгай, дурища! Он совсем сломается.

Тяжеленная металлическая дверь тоже медленная. Медленно отпирается, медленно открывается.

За ней стоит рыжая красотка в одних стрингах. Зеленые глаза мечут молнии. Руки уткнуты в бедра.

– Вас только за смертью посылать… А это еще что?! Я вас за жратвой посылала, а вы мышь притащили?!

Двое проскальзывают мимо нее.

– Это крыса!

– А может и не совсем!

– А ну выкиньте немедленно!

Они несутся через гигантскую полупустую гостиную, залетают в ванную комнату.

В ванне, наполовину заполненной синим раствором, лежит тело молодого парня. На физиономии трехдневная небритость, на голове слипшиеся пегие космы. Глаза закрыты. Он либо спит, либо мертв. Либо пуст. Я знаю, в нем никого нет.

Потому что это мое тело.

Девчонки в замешательстве останавливаются.

– И что дальше?

– Я откуда знаю? Он никогда при мне этого не делал. Будем пробовать.

«Лабутены» кладут крысу на грудь парню.

Крыса уже мертва.

Ее голодная душа летит в крысиную валгаллу, где много жратвы и канализации. Прости, я тоже обещал тебе много жратвы, но, получается, обманул. А ты мне жизнь спасла.

Я осторожно выбираюсь наружу.

Мои пси-агенты не спеша занимают пустой мозг. Я прогоняю на автомате диагностику.

Убеждаюсь, что все в порядке, и открываю глаза.

***

Да, мы живем здесь вчетвером.

Я и эти три девчонки.

Японка Азуми, талантливый хакер. За взлом серверов Гугла ее до сих пор ищут. Вечно ходит в кедах, свитшотах и черных очках. По праздникам может надеть короткую клетчатую юбку вместо штанов с карманами. Вот как сейчас.

Натуральная блондинка Бетти. То ли из Польши, то ли из Словакии. Модель, сбежавшая из модельного агентства, когда там стали принуждать спать со старыми, лысыми и уродливыми. Мастер находить и выуживать полезную информацию. Ногу за ногу закинет, попой покрутит – сами все рассказывают. Одета соответствующе. Неважно во что, главное – лейбл известный. Можно вывести девушку из модельного агентства, но модельное агентство из девушки – никогда.

И рыжая Синти из Колумбии. Девушка выдающихся форм, которые она любит всем показывать. На эти ее видные за километр формы мужики слетаются как комары на огонек, и некоторые норовят ее обидеть. Но обидеть Синти может каждый. Не каждый может убежать. Потому что Синти – это черный пояс по каратэ и многократный чемпион бара «Иглтон» по метанию ножей, А еще у Синти раньше была официальная работа. Снайпер первого разряда в частной военной компании. Ей до сих пор звонят какие-то хмыри, и если она их не посылает сразу, то берет свой футляр от саксофона, где лежит вовсе не саксофон, и исчезает. Возвращается через несколько дней с большими деньгами и хмурой физиономией.

Короче, Азуми, Бетти и Синти – мои АБС, сотрудницы моего детективного агентства, мои «ангелы Чарли» и по совместительству мой гарем. Хотя если я назову их гаремом вслух, они меня уроют.

Сейчас Азуми и Бетти вытаскивают меня из ванны и тащат в спальню. Синти прыгает вокруг и отдает ценные указания.

Они сваливают меня на нашу даже не королевских, а императорских размеров кровать. Синти и Бетти залезают следом.

У меня тут же возникает нехорошее предчувствие.

– Эй, вы же не хотите…

– Хотим, – плотоядно улыбается Бетти.

– У нас по твоей милости четыре дня секса не было, – говорит как всегда откровенная Синти. – Ты же не хочешь, чтобы мы сюда привели какого-нибудь красавчика с тридцатисантиметровым агрегатом?

– Я только что был при смерти! – протестую я.

– Ничего. Будем оживлять, – заявляет Бетти и склоняется над моим пахом. По ее довольному мурлыканию я понимаю, что там уже что-то оживает.

– Расслабься, парниша, – говорит Синти, стаскивает с себя стринги и нависает над моей головой всеми своими формами. – Получай удовольствие.

– Озабоченные, – фыркает Азуми и выходит из спальни. Она не очень любит групповухи, а сексом предпочитает заниматься на кухонном столе, в темноте и свитшоте.

Дальше я уже ничего не помню.

***

Меня словно выталкивает что-то из сна.

Раннее утро. За нашим гигантским, почти пять метров в высоту, окном лезет наверх солнце и надрываются птицы.

Справа от меня возвышаются загорелые сочные холмы Синти. Слева тянутся длинные ноги модельной стройняшки Бетти.

Рядом с кроватью стоит Азуми. На ней вчерашний свитшот. По красным моргающим глазам видно, что она не ложилась.

– Яр, кажется, у нас проблема, – говорит она.

Я осторожно перебираюсь через Бетти и ковыляю вслед за Азуми к окну.

Внизу, на стоянке перед входом, в ряд стоят пять черных внедорожников.

Десятка два бойцов в черном камуфляже разбегаются по площадке, перекрывая выходы.

– Я пробила номера машин, – говорит Азуми. – Это клан Белл. Они тебя как-то вычислили. Может, этот твой мажордом проболтался?

– Мажордом не знает это место.

– Значит, уже знает. Там тоже не дураки сидят. Что делать будем?

Издалека доносится дребезжащий грохот. Гости стучат во входную дверь чем-то большим и железным.

– Уходи через крышу. Мы как-нибудь отбрехаемся.

– Бесполезно. Крышу они тоже наверняка перекрыли.

Я показываю на едва заметный в солнечных лучах ударный беспилотник.

Голые девки на кровати начинают спросонья ворочаться.

– Подъем, – кидаю им, проходя мимо. – Сидите здесь и не отсвечивайте.

Тащусь через гостиную к двери.

В нее снова барабанят.

Открываю сразу, не глядя в видеофон.

На площадке толпятся бойцы в черном. Экипированы они так, будто собрались брать Форт Нокс.

Впереди стоит, опираясь на клюку древняя старуха. Ее темное, изборожденное морщинами лицо кажется деревянным.

На секунду у меня перехватывает дыхание.

Я впервые вижу главу клана Белл так близко.

Бойцы молча отталкивают меня с дороги и вбегают внутрь.

Старуха входит следом. Оглядывается и смотрит мне в глаза. Взгляд у нее холодный и немигающий, как у рептилии.

– Вы Яромир Прайд? – спрашивает она. Ее голос напоминает скрежет стекла по наждаку.

– Я, – киваю.

– Мой мажордом, господин Геллер, рекомендовал вас как лучшего частного детектива в этом городе. Сказал, вы можете найти черта лысого в стоге сена. Не знаю, что это означает. Его слова.

– Э… Польщен.

– Вчера у меня похитили правнучку. Вы ее найдете. Быстро.

Она не глядя протянула руку назад. Кто-то из свиты тут же подал ей пузатый кейс.

– Здесь материалы для расследования и аванс. Когда найдете, получите в три раза больше.

– Э-э…

– У вас два дня. Не советую терять время.

Старуха поворачивается и выходит.

Бойцы выбегают следом. Последний с грохотом захлопывает дверь.