Действие 15
Брат по крови

Лето. Застава Тир-Харот. Гостевая. Утро.

Дни в покое тянутся так уныло и бесполезно, как один за декаду.

День сменяет ночь, и Люциан идёт на поправку всё больше чувствует силу в руках. С передышками начал ходить по комнате и вскоре позволил себе выйти на улицу. Он сбился со счёта проведённых взаперти дней, сколько потерял времени, но ему никогда не было одиноко. Не отпускает чувство чужого присмотра, то сиделка зайдёт, покудахчет, то Табрис нагрянет, опять походит из угла в угол, особо ничего не скажет и уйдёт. Но ни разу не зашёл генерал Небирос. Неуважительно с его стороны: наследник у него в гостях, а он ни разу и не побеспокоился, чем больше вызывает к себе подозрений.

– Ну что, наследник, Вам, я вижу, гораздо лучше? – добродушно усмехнулся Табрис, застав его на крыльце дома.

– Приветствую, Табрис, – он протянул ему руку, ожидая его сегодня. – Я очень рад твоему визиту.

– Я сам рад захаживать к Вам, здесь зачастую в пыльном Тир-Харот и делать нечего. Весь Лупанарий мне известен, Арена раз в неделю, я читать здесь начал, о тренировках позабыл, в общем, скука, да и только.

– Так, значит, весь Лупанарий ты познал? – засмеялся Люциан, опираясь на пернач, используя его как костыль.

– Да, есть там парочка девчат, и с ними очень интересно. Такое вытворяют, чертовки, что хочется ещё.

– Они тебя без гроша оставят, им только дай волю, – Люциан чуть покашлял от слабости, но всё же улыбнулся.

– Мне следует Вас представить им?

– О нет, без любви и Лупанарий – скука… – у Люциана слегка поник настрой.

– Как будет Вам угодно, но если вдруг, если только… – Табрис опять усмехнулся. – Вы мне скажите, я дорогу покажу.

– Договорились, – Люциан шагнул с крыльца. – Ты мне поможешь проветриться?

– С удовольствием, наследник, – Тарбис подошёл и закинул его руку себе на плечо. – Куда изволите?

– В Храм.

Устало перебирая ногами, наследник слегка повис на плече эрелима. С виду затруднительно, но в то же время быстро подошли они к Храму. Двери закрыты, но внутри, как и прежде, чувствуется присутствие. Табрис толкнул дверь, и она без труда открылась. Протоиерей Соннелон всё также стоит спиной и читает псалтырь. В пустом пространстве Храма стоит прохлада, даже свежесть и лёгкий запах горящих свечей. Умиротворение и покой – вот что нужно для скорого выздоровления Люциана.

Они молча зашли и сели на скамью возле входа. Протоиерей, не меняя темпа, дочитал и обернулся.

– Храм нынче не пользуется популярностью в Тир-Харот, но прихожане всё же есть, – он закрыл псалтырь и, разведя руками, поприветствовал гостей. Его улыбка не скрывает за собой ни лжи, ни обмана, она по-настоящему праведно-добрая. – Я весьма рад Вашему возвращению, молодой паладин Люциан, во всех смыслах, если позволите, – протоиерей подошёл и приветственно протянул руку.

– Моё почтение, отец, – Люциан приложился к его руке и почувствовал благодать в сердце, что согрелось теплом.

– Я слышал, что случилось на Арене, – протоиерей перевёл руку к эрелиму, и тот так же приложился. – Хвала Создателю, что уберёг, а то бы я не стерпел потерю двух паладинов на своём веку, – он с грустью во взгляде посмотрел в слабый свет очей Люциана и тяжело вздохнул. – Я молился за тебя…

– Благодарю Вас, отец, молитвы помогли…

– Хотел зайти, но всё боялся потревожить, спасибо, что сам теперь пришёл.

– Только здесь я ощущаю покой и мир в сердце, – Люциан глубоко вздохнул, окинув взором Храм.

– Так ради этого мы здесь сейчас и всегда.

– Не только это привело меня сегодня к Вам. Там, на Арене, я не был сражён орками… – у Люциана участилось дыхание, в гневе забурлил голос, как только он заговорил об этом. – Меня отравили, и я даже знаю кто.

– Ужасно, можно приравнять к предательству Империи, – отшатнулся в ужасе протоиерей, его глаза забегали, ища успокоения, но будто натыкались на острие обмана.

– Это сильное обвинение, отец, – вступился Табрис и склонил голову.

– Соглашусь с серьёзностью обвинения, но я вижу и серьёзность твоих побуждений изменить мир к лучшему, молодой паладин. Поэтому и осмелюсь заявить, – протоиерей перевёл взгляд на Люциана, ища в нём поддержки, – эта застава погрязла в корысти и заговорах. Да что там говорить – она носит имя орка, как может быть иначе.

– Прошу прощения, – опять прервал его Табрис, – но разве это не имя паладина, что повёл войско на стада сатиров – Тираэль?

– Мой благородный эрелим, у заставы двойное имя – Тир-Харот, хочу напомнить, – протоиерей пусть не со зла, но нахмурился. – Я, глупец, ещё надеюсь принести слово Создателя в ряды мирян. В Храм давно не заходят, здесь любят Лупанарий и Арену, люд живёт во грехе.

– Да, мы только намедни обсуждали с Табрисом тот же вопрос… – Люциан покосился на эрелима, и у того проскользнула неловкая ухмылка.

– Молодёжь не чтит отцов, уже никто в Тир-Харот не служит Создателю, не говоря о служении Императору. Всё, что вы видите, – это личина лжи их культа лжебога.

– Лжебога? – возмутился эрелим, и от его неловкости и следа не осталось. – О каком боге идёт речь?

– Козлиный бог здесь нынче в спросе, он одурманил мысли каждого из них, даруя сладкие обещания, и настраивает против Императора.

– Не слышал о таком… – Табрис нахмурился, и взгляд его скользнул ко входу.

– Здесь никого, эрелим, не переживайте, Храм забыт и никому не нужен здесь, – протоиерей поймал встревоженный взгляд эрелима и успокоил его.

– Кто он и откуда взялся? – тот вернул взгляд на протоиерея и проникся верой его слов.

– Народ рогатый приходил, но перед вашим приездом скрылся весь…

– Сатиры вернулись? – Люциан приподнялся с места. – Их же Тираэль перебил двадцать лет назад, разве нет?

– Да, было дело, но теперь они вновь объявились…

– Отец, Вы их своими глазами видели? – Люциан встал и подошёл к нему, нависая тучей потерянного доверия.

– Своими глазами я не видел, но очень много говорят, и всё сразу сходится…

– Так это слухи? – эрелим подошёл и встал рядом. – Отец, так нельзя, так может зародиться Ересь.

– Моим словам вы можете верить, мне нечего скрывать, – протоиерей склонил голову перед ними, перед молодыми мира сего. – Я как служил Создателю и Императору, так и буду служить, умру, но служить продолжу.

– В вашей верности сомнений нет, – Люциан поклонился ему, заметив блик слёз на глазах старика, – но нам нужны доказательства.

– Я всё понимаю. Самое главное – чтобы не было слишком поздно, когда доказательства станут явными… – он на мгновение замолчал, будто в мыслях перечитывая псалмы. – Когда же придёт Сын Человеческий во славе Своей и все святые Хранители с Ним, тогда он сядет на престол славы Своей. Соберутся пред Ним все народы, и отделит он одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов, и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую.

– Ну и зачем? – Табрис от его слов даже вздрогнул, они пробрали его до глубины души.

– Для праведности чистой и непоколебимой. Вот увидите: явится мессия со славою судить живых и мёртвых, чтобы создать новый мир, которому не будет конца времён. Главное – чтобы не поздно… – неожиданно его прервал горн снаружи Храма.

– Отец, благословите нас в наших начинаниях? – Люциан заторопился. Сложив ладони друг на друга, он протянул их, ожидая ответных действий.

– Пусть прибудет с вами Хранитель и поможет в деяниях, – протоиерей покрыл своими руками их головы и отпустил с миром.

– Видишь, – захлопнув за собой двери Храма, Табрис сразу обратился к Люциану, – тебе тоже нужны доказательства слов, и это нормально…

– Согласен, – слегка хромая, он торопится к стене, где воет горн, – но так тяжело держать себя в руках, когда говоришь правду, а тебе не верят.

– Я не говорил, что не верю тебе. Мне просто нужно убедиться в этом.

– Мне незачем обманывать тебя, Табрис, не ищи в моих словах подоплёки, – они уже подошли к стене и ощутили на себе взгляды солдат, что смотрели с каким-то неявным презрением.

– Но невозможно следовать слепо, нужна ясность, – Табрис остановился, а Люциан начал подниматься на стену.

– Будет тебе ясность, – Люциан, хромая, поднялся на стену, и перед ним возник генерал Небирос во всей своей красе. Всё это время он высокомерно наблюдал, как тот поднимается к нему.

– Молодой паладин, рад, что Вы ещё с нами, – это прозвучало из его уст до тошноты лицемерно.

– Приветствую, генерал, – Люциану ничего не оставалось, как так же лживо быть любезным с ним. – Спасибо за заботу, – он через силу пожал ему руку и встал рядом, рядом с тем, кто желает ему смерти.

– Уверен, что Тир-Харот и орки сбили необходимый слой спеси, как пожелал Ваш отец? – Люциан уже чётко отделяет лицемерие генерала и держит себя в руках.

– Будьте уверены, – он впился взглядом в генерала и даже бровью не повёл, не выдавая себя, – отец мой будет доволен.

– Вот и хорошо, а то говорить все мастаки, а держать слово – единицы.

– Я учту Ваш совет, генерал, – Люциан многозначно кивнул.

– Главное, чтобы опять не получилось, как на Арене, – генерал так и хочет оставить своё слово последним. – Слово дал, а не смог…

– Будьте уверены, генерал, – Люциан не позволяет вывести себя из равновесия, парируя спокойствием на его провокации и отвлекая внимание. Он выглянул со стены. – Опять орк?

– Да, и в казематах место закончилось, – генерал тяжело вздохнул, будто ему это всё не в радость, и поднял руку, чтобы отдать приказ арбалетчикам. – Опять придётся резать…

– Генерал, – остановил его Люциан, – позвольте я разомнусь? – тот усмехнулся и опустил руку.

– Спускайся, наследник. Открыть ворота! – Небирос махнул рукой, и Люциан, как смог, торопливо спустился по лестнице.

– Остановись, не надо, – попытался схватить его Табрис, когда тот прошёл мимо него, будто не замечая.

– Всё под контролем, – Люциан всё же остановился, но, увлечённый своим действием, отдёрнул руку, – тебе нужны доказательства, я покажу тебе.

Опираясь на пернач, он подошёл к воротам. Силы ещё не наполнили его жилы до конца, но кровь уже пульсирует в нём. Ворота захрустели и открылись, паладин медленно вышел за них.

Орк долбится в стену, что есть мощи, сбив кулаки в кровь. Чересчур длинные и сильные руки чётко выдают удары в стену. Серый, потный и вонючий, крепкого телосложения зверь под ритм своих ударов даже не заметил паладина, что приближался к нему.

Люциан отчётливо понимает, что животное не может наносить такие удары, только обученный воин, закалённый тренировками. В нём он видит обученную боевую единицу, а не дикого зверя. Он достаточно близко уже приблизился к нему, чтоб нанести всего один удар, которого было бы достаточно, чтобы сокрушить его, но вместо этого он ткнул пернач оголовьем в песок и опёрся на рукоять. Люциан привык доверять своему внутреннему голосу, и вот сейчас что-то необъяснимое остановило его руку. Молодой паладин почувствовал на себе чей-то взгляд из леса, точно незнакомый. На мгновение он распознал ловушку и тут же поторопился вскинуть пернач для отражения, но не успел.

– Нет! – крик порезал деревья в Дремучем лесу, и среди них появилось одинокое движение, еле заметное и неуловимое для обычного глаза, но Люциан его ухватил. Из первых рядов деревьев выбежал ещё один орк. Заметно меньше первого, но мчится как угорелый. Он вопит, что есть силы, то ли атакуя, то ли отвлекая на себя. Орк у стены развернулся и, воспользовавшись преимуществом, бросился на паладина. Чего и стоило ожидать, он повалил Люциана, и принялся избивать кулаками куда попадёт. Впалые глаза орка залиты кровью и переходят в чёрный цвет, маленькие острые уши и широкие ноздри с обонянием не хуже собачьего. Клыки в два ряда, приспособленные для мяса, и кровоточащие дёсны – вот что нависло над Люцианом. Стражники на стенах тут же вскинули арбалеты и прицелились.

– Не стрелять! – раздался голос Люциана из-под орка. Он резким взмахом рукояти врезал орку в челюсть, но тот только головой дёрнул. Ещё раз в челюсть – и орк уже чуть потерялся, а с третьего удара он уже слетел с паладина. В этот момент подбежал второй орк, ещё детёныш, и хотел было напрыгнуть на Люциана, как тот резко поймал его за шею на лету, поднимаясь с земли. Маленькие заострённые уши, большие ноздри, чёрные впалые глаза с жёлтой радужной оболочкой и хвост из волос на голове. Клыки уже выросли в два ряда, как у прирождённого хищника, но дёсны не кровоточат, как у взрослых особей. Волчонок с глазами взрослого волка. Одет в тканую рубаху и обут в кожаные поршни^[13], почти не отличается от мальчишки лет десяти.

– Не убивайте моего брата… – прохрипел от удушения юный орк в крепкой руке, а тот, что побольше, потерянно пытался встать за спиной паладина.

– Генерал, они говорят! – Люциан, довольный собой, крикнул на стену, и из ворот в тот же момент выбежали стражники. – Свяжите того, а этот пойдёт сам, – Люциан опустил юного орка на землю, тот смирно замер. Даже не трясясь от страха, хотя стоило бы, он стоит и смело смотрит в глаза паладину.

– И что ты этим доказал? – встретил его на входе Табрис, всем своим видом показывая недовольство.

– Рассчитывал на другое, – усмехнулся Люциан, – но зато теперь у нас есть говорящий орк.

– Зачем он тебе? – Табрис перегородил дорогу ему, пронизывая взглядом.

– Мы как-то незаметно перешли на ты, я даже не уловил…

– Дело не в том, что мы перешли на ты, дело в том, что ты бросаешься в любую авантюру, не думая о последствиях.

– Ты моя совесть, что ли? – Люциан начал закипать от претензий Табриса.

– Нет… – осёкся эрелим.

– Тогда дай пройти, – Люциан, не дожидаясь ответа, прошёл и показательно толкнул его плечом.

– Смотри-ка, кого поймали, – генерал спустился со стены и встретил на подходе Люциана с юным орком. – Сделаем запеканку…

– Генерал, – остановил его Люциан, – позвольте я его допрошу?

– Что значит – допрошу? – удивился тот смелости паладина, он полагал, что уже сломал его. – Это же щенок несмышлёный, если взрослые ничего не могут сказать, то этот подавно…

– Он разговаривает, он сознателен, – Люциан взял орка за загривок и подтянул к себе.

– Парадокс в том, что навык речи – не показатель сознательности. Попугаи тоже говорят, но они лишь птицы.

– Разве Вы никогда не задумывались, почему на них одежда?

– Ну, может, их эльфы наряжают, как домашних питомцев, да бог с вами, к чему вообще эти рассуждения, если зверь остаётся зверем… – в мыслях Люциана остаётся осадок от слов Небироса, ему кажется, что он что-то скрывает, и от этого голос генерала растёт и начинает переходить в рёв. – Кажется, кто-то совсем забыл, чья застава и кто на ней устанавливает правила. Пока здесь я закон! – лицо генерала налилось кровью, глаза вылезли из орбит, он уже не сдерживает себя. – Вы приходите ко мне, ставите свои порядки! Да кто вам позволяет это делать?! – на такое откровение Люциан не рассчитывал. – Что, если родились в знатной семье, то всё можно?

– Никак нет, генерал, – вмешался Табрис, – никто даже не помышляет препятствовать Вашему порядку. Всё Ваше – Ваше.

– Я убивал за Императора, я стоял в рядах с Тираэлем и первый нёс его имя в земли варваров, – генерал перевёл взгляд на Табриса, и злости его не было края. – Я потом и кровью заработал всё, что имею, и не дай бог, если кто-нибудь посягнёт занять моё место…

– Ни в коем случае… – спокойно ответил Люциан. – Я просто прошу допросить орка.

– Только в казематах, – указав пальцем на дверь в стене. – Я скажу, когда будет можно… – ответил он и, повернувшись спиной, направился вверх по лестнице, обратно к себе на стену.

Стражники тут же забрали юного орка и потащили вместе с его братом в казематы. Люциан остался неподвижно смотреть, как они тащат почти человеческого ребёнка под стену. Юный орк держится храбро и идёт, наполненный достоинством.

– Мне достаточно доказательств, – вполголоса сказал Табрис Люциану. – Он упомянул бога, а не Создателя.

– Тир-Харот пал… – Люциан так же тихо ответил ему, соглашаясь с другом.