А теперь мне не надо. Когда уже в душу тебе наплевали – тогда уже только спасибо надо говорить. Что ты сейчас для меня сделаешь – это мне уже без удовольствия. Я от вас не подачек прошу – я требую четкого исполнения ваших святых обязанностей. Встань в строй и стой!

Алевтина (ворчливо). Обязанностей, потребностей… Можно встать в строй?

Тренер держится руками за виски, которые стучат.

Не пойму я: нельзя?

Захныкал ребенок. Девушки быстро передают младенца из рук в руки.

Сверток опять у Дакашиной.

Тренер, по виду, сильно удивлен.

Художник (бросает тревожный взгляд в сторону поролоновых матов). Потише, детка, прошу.

Пыжова. Он маленький, он не понимает.

Художник. Поймет, если ласково. Дети ласку любят так же, как взрослые.

Тренер (растерянно смотрит на капитана команды). Надежда, что это?

Пыжова. Ребенок, Гоген Петрович! Грудной! Еще маленький!

Тренер. В каком смысле?

Пыжова. В прямом! Очень маленький – видите?

Калинкина. Мамку позвали в кабак – подкинула, вот…

Пыжова (заигрывает с ребеночком). Славная детка, мамку в кабак отпустила, пускай мамка кайфует, да?

Тренер (полон недоумения). Тренировка, при чем тут кабак?..

Пыжова. Иногда оттянуться полезно, Гоген Петрович!

Алевтина. Пускай, а чего?

Тренер (держится руками за голову). Действительно, а чего?

Пыжова. Я бы тоже пошла, меня не позвали.

Кусакина. Х-ха кому ты нужна?

Пыжова. А ты?

Тренер. Через неделю соревнования…

Кусакина. Я хотя бы не лезу, как ты.

Пыжова. Это ты-то не лезешь?..

Тренер. Предчувствие у меня – забодают нас в этот раз!..

Калинкина. Не забодают.

Тренер. Сотрут в порошок…

Кусакина. Кого – нас?

Тренер. Вас, и нас…

Кусакина. А мы не дадимся.

Тренер. Вас никто даже спрашивать не станет.

Калинкина. Напрягемся и вмажем, как раньше.

Тренер. Как раньше не получится: не воодушевлены.

Пыжова. Я воодушевлена, Гоген Петрович.

Кусакина. Х-ха!..

Пыжова. Я – честно, я – очень!.. И Надя, я знаю, и Аля… Аля, ты как, воодушевлена?

Алевтина. Ага.

Кусакина. Да врежем, Гоген!..

Пыжова. И Лора Горькухина – тоже воодушевлена! Я с ней как раз говорила перед Стамбулом…

Тренер (вздрогнув). Перед Стамбулом?

Пыжова (вдруг, пугается). Гоген Петрович, перед Стамбулом…

Тренер. Я же ей запретил.

Пыжова. Ой, серьезно?..

Тренер. Я ей категорически запретил ехать в Стамбул…

Пыжова. Да неужели?..

Тренер (потрясенно). Какое страшной силы предательство…

Калинкина. Черепашкин соблазнил, змей… И меня тоже звал в нападении побегать, но я ему сразу сказала: Гогену сперва скажи…

Кусакина. Лорку Горькухину – в нападение? У нее же один глаз вправо на 30 градусов косой!

Пыжова. А будет, значит, левее на 30 градусов бить! Еще по пустым воротам! Вратарь как увидит, что Горькухина вправо глядит – так и выскочит вправо, а она в это время влево – ка-ак вмажет!

Калинкина. Он мне за победу «Рено» обещал, я ему прямо сказала: «Тойоту». (Вдруг, с опаской глянув на Тренера.) И то еще, после Гогена… Если еще, сказала, это… если Гоген меня отпустит…

Кусакина (недоверчиво). Лорке – «Рено»?..

Калинкиной. Я, например, сказала: «Тойоту» и точка. (Вдруг, опять с опаской глянув на Тренера. Если еще Гоген даст добро…

Кусакина. «Рено» – ни хрена…

Пыжова. Да она за «Рено» куда скажешь ударит – и вправо, и влево, и мимо…

Тренер (потерянно). Я же не разрешил ей ехать…

Кусакина. «Рено»!

Калинкина. Соблазнил…

Кусакина. Меня – не. Я Черепашкину прямо сказала: ты, что ли, думаешь, все покупается и все продается?

Калинкина. Не все!

Кусакина. А я ему так и сказала: не все!

Пыжова. Спортивная совесть и честь не продаются – точно, Гоген Петрович?

Художник (мечтательно). Никогда не бывал в Стамбуле! Ах, Стамбул, Истамбул!..

Художник с кедами другого размера в руках совершает новый набег на холст, топочет и оставляет следы.

Все за ним молча наблюдают.

Тренер (задумчиво). Кричи караул: за «Рено» – в Стамбул…

Художник. За красотой люди ездили дальше!

Тренер. Так то же – за красотой!..

Алевтина срывается с места – Тренер едва успевает перерыть ей путь.

Назад!

Алевтина. Я выскочу!

Тренер. Не выскочишь, я сказал – назад!

Алевтина (отступает). Ну, мне надо!

Тренер. Только что мы талдычили о дисциплине – тебя не касается?

Алевтина. Да при чем тут?..

Тренер. При том!.. Говорим – ты, как стенка, а мы, как горох! На тренировку являетесь время отбывать! Как повинность! А радость? Как будто вы мне должны и отдаете! Как будто вы мне!.. Нет, милая: если радости нет, если желания нет… Что такое? Действительно думаете, мне больше всех, что ли, надо? Больше, чем вам? Думаете, буду терпеть? Как сказал Тарас Бульба: я вас сделал, но я вас и – так сказать!.. Я лично не стану дожидаться, пока начнем бороться за двадцатое место. Я вам не аутсайдер! Я или впереди, или!..

Алевтина. Выскочу, все равно же стоим?

Тренер. Для кого мы стоим, Алевтина? Для тебя же стоим. Чтобы ты, наконец, поняла, ради чего бегать.

Алевтина. Да поняла я, чего!

Тренер. Что ты поняла?

Алевтина. Я – все, чего надо!

Тренер. А что надо?

Кусакина (с презрительной усмешкой). Понимать нечего: костылями передвигай…

Тренер. А спортивный дух? Без него, ты думаешь, на костылях далеко?.. А чувство ответственности? А личный энтузиазм, переходящий в общий?

Пыжова. Это не у всех.

Тренер. Не у всех?

Пыжова. Я говорю, не у всех. Не у всех переходит. К сожалению, говорю.

Тренер. А почему?

Пыжова. А потому, Гоген Петрович…

Тренер (обрывает ее). Потому что, знаешь, половина из вас ради общего дела своими личными штуками пожертвовать не желает. Потому что за долбанное «Рено» идеалами готовы!..

Кусакина (с презрительной усмешкой). За долбанное, х-ха…

Тренер. Тредолбаннное, передолбанное «Рено»!.. (Пыжовой.) Что ты дергаешься?

Пыжова. Я пожертвую, Гоген Петрович. Если вы скажете – личными штуками всякими, я, чем хотите…

Кусакина. Х-ха!..

Пыжова. Я пожертвую, точно.

Кусакина. Тебя целых три месяца на четыре кило похудеть просят.

Пыжова. Я уже на два похудела.

Кусакина. Незаметно!

Тренер. Отставить.

Кусакина. Вчера к ней в общагу заваливаюсь – она у меня на глазах жирнющую колбасятину с багетом, с маслом заглатывает!

Тренер. Прекратили, прошу.

Кусакина. Вот и вся твоя жертва.

Пыжова. Я между прочим в желудок к тебе не подглядываю!

Тренер. Команда, равняйсь!

Кусакина. А я между прочим не обжираюсь!

Тренер. Могу я начать работу? Имею право когда-нибудь?

Пыжова. Гоген Петрович, имеете, все имеют!

Тренер. Команда, равняйсь!

Дакашина с ребенком торопится к поролоновым матам. К ней подбегает Художник.

Художник. Разбудит, не надо!..

Дакашина. Он маленький…

Художник. Маленький, но громкий…

Дакашина. Пускай полежит…

Тренер. Надежда, быстрее!

Художник. Я с ним побуду… давайте-давайте…

Дакашина передает грудного Художнику, сама возвращается в строй. Младенец недовольно хнычет.

Детка, не плачь, тебя художник просит…

Тренер. Команда для всех была: равняйсь!

Спортсменки ровняются; ребеночек хнычет.

Художник. Хочешь чего-нибудь, хочешь? Чего хочется, маленький, ну-ка, скажи мне словами?

Кусакина. К маме он хочет – чего хочет!

Художник. А ну, пойдем к мамочке… (Лезет с младенцем по лестнице вверх.)

Пыжова. Ой, упадут, не дай Бог…

Художник. Вот она, наша мамочка… Вот она, наша красивая… (Вертит ребенка и так, и сяк перед прелестной нарисованной головкой.)

Младенец стихает.

Кусакина. Х-ха, мамочка!

Тренер. Пыжова! Кусакина! Кто так равняется?

Пыжова. Скажите, Гоген Петрович, как надо, я сделаю.

Тренер. Плечи расправь. Подбородок выше. Носки по линии. Ближе встань, ближе, по линии! (Дакашиной.) Надежда, и ты чуть вперед. Да не хмурься, Надежда. Команда смотрит, пожалуйста, слышишь? (Кусакиной.) Антонина, подвинься. Вот каждой вам надо сказать, а сами уже вы не можете! Сдвинься еще. Встань так, чтобы видеть грудь четвертого.

Кусакина. Мне тетка мир заслоняет. Мне третьего через нее не видно, а вы говорите – четвертого!

Тренер. Мария, подвинься назад на пару сантиметров.

Пыжова (сдвигается с готовностью). Так, Гоген Петрович?

Кусакина. Отрастила.

Пыжова. А тебя завидки берут?

Тренер заходит сбоку и проверяет равнение.

Художник (сидит с младенцем в руках на самом верху лестницы, баюкает его и негромко напевает). Тише-тише, кот на крыше, а котята еще выше…

Тренер. В чем дело, художник?

Художник (приставляет палец к губам, шепотом). Жизнь продолжается…

Тренер. Не понял.

Художник (шепотом). Малыш наш уснул…

Тренер (вздохнув). На первый-второй рассчитайсь!

Калинкина. Первый!

Алевтина. Вторая.

Пыжова. Первый, Гоген Петрович!

Тренер. Отставить. (Алевтине). Я, кажется, вас попросил на первый-второй, а не на первый-вторая. Тебя касается, не стучи глазами. Внимание, команда, на первый-второй рассчитайсь!

Калинкина. Первый!

Алевтина. Вторая.

Пыжова. Первый, я первый!

Тренер. Отставить! (Едва сдерживая гнев, пристально глядит на Алевтину.)

Алевтина. Да нужно мне, правда, чего!

Тренер. Не надо дурочкой, Алевтина.

Алевтина. Вы сами, чего!..

Тренер. Я не дурочка, ты – не дурочка. В строю – мы четко договорились – ты номер второй. Где-нибудь там – не тут – будешь вторая, а тут, понимаешь, не там…

Алевтина. Я же женского рода, если бы другого была!..

Тренер. В строю, сколько раз повторять, вы все одного рода.

Алевтина. Вот раздолбон…

Тренер. Напра-во!

Девушки поворачиваются направо.

Стук в двери. Алевтина с криком: Юван !» бежит к выходу.

Тренер с воплем: «куда?» – успевает ее перехватить.

Алевтина. Стучат!

Тренер. Назад, в строй!

Алевтина. Да стучат же, стучат!

Тренер. Тебя не касается, даже если стреляют! (Силой утаскивает ее в строй.)

Снова стучат по дверям.

Команда, слушай мою команду: правое плечо вперед – марш!

Алевтина. Я только открою – я погляжу!

Тренер. Правое плечо вперед – марш! Правое плечо вперед – марш!

Команда, наконец, тронулась с места и пошла правым плечом вперед.

И снова кто-то отчаянно стучит по дверям, и опять Алевтина срывается с места и уносится к выходу – на этот раз Тренер грудью перекрывает ей путь.

Алевтина. Юван!

Тренер. Чаще шаг! (Алевтине.) Встань в строй! (Команде.) Чаще шаг, еще чаще!

Алевтина. Юван, это ты?

Стук по дверям повторяется с новой силой.

Художник (баюкает младенца и полушепотом напевает). Баю-баю, баю-баю, ничего не понимаю…

Тренер (Алевтине). Умру – не пущу, быстро в строй! (Команде.) Чаще! Чаще! Чаще! Чаще!

Калинкина. Это… может, открыть?

Тренер. На бег перешли, побежали! Легким бегом, сказал, и быстрее!

Команда бежит легким бегом.

Углы не срезать! Алевтина, просил, не срезать!

Художник (полушепотом, но слышно). Я совсем не понимаю, где же мамочка гуляет?..

По дверям стучат все сильнее, это даже не стук – но грохот.

Тренер. Внимание, побежали правым боком! Боком, бочком, боком!.. Живее! Не резать углы! Антонина, не резать!..

Девушки послушно выполняют все команды Тренера.

Хорошо, сбавили темп! Руки на поясе, ноги прямые и побежали, выбрасывая носки вперед! Носки тянуть! Еще тянуть! Хорошо, прямо! Пыжова, команда была прямо, не боком!

Пыжова. Я прямо, Гоген Петрович!

Тренер. Не разговаривать, молча выполнять команды!

Пыжова. А я молча!

Тренер. Побежали коленками вперед, коленки повыше! Чаще, чаще! Алевтина, на уровень бедра! Что, болит?

Алевтина. Да нормально…

Тренер. Развернулись и побежали спинами вперед! Локтями работать активнее! Трудиться, сказал!

Девушки бегут спинами вперед, активно работая локтями.

Прямо бежим! Побежали, команда, рывками с ускорением! (Сам же торопится к поролоновым матам в углу зала, подхватывает верхний.)

Художник. Осторожней, пожалуйста!

Тренер , не обращая внимания на просьбу, торопится к воротам, оставляет мат, спешит за следующим.

Осторожнее, я умоляю!

Тренер внезапно – как столбенеет. И гандболистки к нему подбежали и

сгрудились. Алевтина , воспользовавшись моментом, выскользнула из зала.

Пыжова. Ой, как красиво лежит…

Жудожник (шепотом). Не будите ее…

Кусакина. Тренировка – она соньку давит…

Дакашина снимает с себя спортивную кофту, сворачивает и подкладывает спящей под голову.

Художник (шепотом). Только не разбудите…

Тренер гневно выдергивает кофту и швыряет в Дакашину.

Зачем вы, зачем? (Спрыгивает с лестницы, младенец орет.)

Тренер (орет, что есть силы). Еще чего не хватало – подъем!

Художник. Что вы? Зачем??

Тренер. Не спать! Подъем! Не позволю!

Люся , по прозвищу Голливуд , спит беспробудным сном.

Кусакина. Во, стерва, давит…

Художник. Бесчеловечно!..

Пыжова. Гоген Петрович, когда вы пришли, я ей прямо в ухо орала, что вы пришли.

Тренер (хватает спящую за руку и дергает). В зале! Святыня! Подъем! Тренировка!

Художник (свободной от младенца рукой вцепляется в Тренера). Не надо!..

Тренер (тоже в него вцепляется). Не ваше дело, не лезьте!

Художник. Она сладко спит!

Тренер. Кто вы такой?

Художник. Я – художник!

Дакашина, тем временем, пытается забрать у него младенца – Художник ее не понимает и не отдает.

Тренер. Почему вмешиваетесь?

Художник. Я обязан!

Тренер. Кому вы обязаны?

Художник. Всем!

Тренер. Исчезни, пока я тебе не врезал!

Художник. Попробуйте!

Тренер. У-у!.. (Замахивается, впрочем, удерживается; подхватывает мяч и бесцельно швыряет; еще и еще подхватывает, и швыряет.)

Тишина.

Бегом на цыпочках возвращается Алевтина и сразу попадается на глаза Тренеру.

Пыжова (неуверенно). Ой, девочки, побежали… Побежали, да, верно, Гоген Петрович?

Калинкина. Девчонки… а, ну-ка… бегом, что ли…

И без понуканий наставника гандболистки побежали по кругу. Дакашина опять подложила кофту спящей под голову и присоединилась к бегущим.

Команда бежит – Тренер молчит.

Пыжова. Гоген Петрович, Гоген Петрович… Гоген Петрович, мы уже бежим, видите? Командуйте нами, Гоген Петрович…

Тренер. Пыжова, не отставать.

Пыжова. Я не отстаю, миленький Гоген…

Тренер. Не разговаривать. Не отставать и не разговаривать. Евдокия! Направляющий!

Калинкина. Я!

Тренер. После поворота – рывок с ускорением!

Гандболистки после поворота побежали рывками, с ускорением. В зал заглядывает Юван.

Алевтина. Юван!

Юван. Алевтина!

Алевтина. Ты пришел, наконец?

Юван. Я пришел!

Алевтина. Я ждала! (Изо всех сил, с ускорением бежит к юноше и виснет на нем.)

Гаснет свет. Ненадолго. Чтобы скоро снова зажечься.