16

Опыт чтения на русском языке у него был, так что службу он отчитал на ряду, разве что позволил себе при заключительном чтении Трисвятого, которое осталось в память о молитвах первого часа, прочесть «Отче наш» на церковно-славянском. К этому времени народу в храме оставалось совсем мало, так что его хулиганства по сути никто и не заметил, даже отец Глеб не стал обращать внимания.

– Завтра извольте пораньше, – сказал он только, когда Стас брал благословение в конце.

– Пораньше?

– Там есть особенности, – сказал Глеб. – Надо обсудить.

Стас согласно кивнул и ушел.

Хористка Светлана с юной подружкой на голову ниже ее дожидались его на выходе.

– Вы спешите, Стас? – спросила Светлана.

– Не очень, – отвечал Стас. – Вы хотели о чем-то спросить?

– Это Вера, она поет первым голосом, – представила Светлана свою подругу.

Стас кивнул. Вера была совсем юной и стеснительной.

– Я – Стас. Станислав, то есть.

– Мы бы хотели попросить вас записать нам кое-какие молитвы на церковно-славянском, – произнесла Вера смущенно. – Если вам нетрудно.

– Мне не трудно, – кивнул Стас. – Кстати, вы хоть заметили, что я прочитал «Отче наш» в прежнем виде?

Вера заулыбалась.

– Конечно мы заметили… Только не хотели, чтобы отец Глеб обратил внимание. Он ругается.

– Я без мысли, – признался Стас. – Просто, по привычке.

– Пройдемте, – предложила Светлана. – Вера тут неподалеку живет, с родителями. Она у нас еще не замужем.

Квартира у Веры была совсем не такая шикарная, как у Агаты, при этом ее мать встретила их ворчливо, и они быстро прошли в комнату Веры, где та поспешно закрыла за собой дверь.

– Фу, – сказала она. – Хорошо, папы не было.

– У вас проблемы с родителями? – спросил Стас.

– Они ее постоянно сватают, – смеясь, сказала Светлана. – По сути они ее любят, только таинства брака не принимают.

Вера села к компьютеру, а Светлана устроилась в кресле.

– Присаживайтесь, Стас. Нам уже успели про вас рассказать.

– И что же? – спросил Стас, усаживаясь на стул.

– За что вас выперли из сана? – спросила Светлана.

Стас посмотрел на нее хмуро.

– За участие в боевых действиях, – сказал он.

– Я так и думала, – кивнула Светлана. – А вы сами это признаете?

– Что признаю?

– Ну, извержение из сана. Это же незаконно, это же против апостольских правил!

Стас потянул воздух носом.

– Это жизнь, Света, – сказал он философски. – Где бы я был, если бы стал перечить решениям церкви?

– Готово! – сказала Вера.

Стас пересел за компьютер, где уже были готовы некоторые известные тексты, которые ему надо было перевести на церковно-славянский. Тексты были знакомые и перевод проблем не составлял. Он вздохнул, и стал печатать.

– А вам приходилось служить еще на церковно-славянском? – спросила Вера.

– Разумеется, – сказал Стас, продолжая печатать.

– Здорово…

– А вам батюшка про ваш целибат ничего не говорил? – спросила Светлана.

– Минутку, – сказал Стас. – Я сейчас закончу.

– А вы покаянный псалом знаете? – интересовалась Вера.

– Конечно, – отозвался Стас. – Хотите, я и его напечатаю.

– Ой, здорово!

– Вы там полегче, – напомнила Светлана. – Наши компьютеры тоже под наблюдением, имейте в виду.

– Волков бояться, в лес не ходить, – усмехнулся Стас.

Он перевел девушкам все выбранные ими молитвы, дополнил их 50-м псалмом, и опустил руки.

– Теперь нас точно вычислят, – сказала Светлана шутливым тоном.

– Если вы меня пригласите на ваши пения, – сказал Стас, – я буду очень рад.

– Конечно пригласим, – обрадовалась Вера.

– Нас наш регент собирает, – пояснила Светлана. – Когда у него время есть.

– Вам хоть понравилось, как мы поем? – спросила Вера.

Стас усмехнулся.

– Кто я, чтобы вас судить, – сказал он. – Я даже нот не знаю. Нет, все было ладно и красиво…

– Но? – спросила Светлана.

– Что – но? – спросил Стас.

– Это вы должны сказать, но… – пояснила Светлана. – По интонации угадывается.

Стас покачал головой.

– Ну, если хотите, мне не хватало молитвенного сосредоточения.

Светлана хлопнула ладонями.

– Вот! – сказала она. – Я сама постоянно об этом говорю! Нет в русском языке молитвы, он не для того придуман!

А Вера огорченно надулась.

– Я не думаю, что виноват русский язык, – вмешался Стас. – Хотя следует признать, что смысл языка целиком помещается в область его применения. Изначально русский язык предназначался для бытовых нужд, потому и не вписывается теперь. Хотя нельзя не признать, что язык сам по себе достаточно поэтичный. Если появятся святые, которые станут писать молитвы на русском, то может быть и получится.

Вера рассмеялась, а Светлана фыркнула.

– Откуда они появятся, святые!..

Стас поднялся.

– Ну, спасибо за приглашение, – сказал он. – Не буду вам больше мешать.

Светлана кашлянула.

– Мы с вами еще хотели кое-что обсудить, – сказала она.

– Что же?

– По поводу вашего целибата, – напомнила Светлана. – Они ведь непременно потребуют от вас жениться.

Стас хмыкнул.

– Посмотрим, – сказал он.

– Епископ даже бумагу по приходам разослал, – заметила Вера. – Чтобы весь причт непременно должны быть церковно венчаны.

– В обязательном порядке, – добавила Светлана.

– А как же монахи? – спросил Стас насмешливо.

– А монахов больше нет, – сказала Светлана. – Даже шумная компания была, когда монахов венчали. Вы там не смотрели?

Стас удрученно вздохнул.

– Пропустил, – сказал он. – И что же, все венчались?

– Конечно, не все, – фыркнула Светлана. – Но других просто выгнали и определили под отлучение.

– И сами епископы?

– Эти первые под венец пошли, – хмыкнула Светлана.

Стас качнул головой.

– Странно, – сказал он. – Почему же они меня не принуждали?

– Наверное, ждут чего-то, – предположила Светлана.

– Еще принудят, – вздохнула Вера.

Стас заметил, как она бросила быстрый взгляд на подругу.

– Мы тут подумали, – сказала Светлана. – Если что, может вам на Вере жениться?

– Что? – обомлел Стас.

– Это только понарошку, – пролепетала красная от стыда Вера. – Мы официально поженимся, а реально останемся в девственности. Так многие из наши поступают, вроде как тайное монашество.

Стас покачал головой.

– Это здорово придумано, – кивнул он. – И я благодарен вам за заботу, девочки. Но обет целибата не предполагает никакого обмана, даже в благих целях. Я не могу венчаться, понимаете? У нас не бывает венчания понарошку.

Они сразу осеклись.

– Мы думали помочь, – проговорила Светлана насуплено.

– Я понял, – отвечал Стас. – И я еще раз выскажу вам свою благодарность. Но уж если я обещал Господу остаться неженатым, то скорее предпочту неприятности, чем обман.

– Конечно, – сказала Вера, все еще красная. – Вы совершенно правы. Я с самого начала была против…

Светлана вскочила.

– Да хватит вам! – воскликнула она возмущенно. – Не принимаю я вашего ригоризма, вот что! Мы живем в мире, где надо обманывать, и никуда от этого не деться. Больше того, мы же сами себя обманываем, думая, что мы верующие. Мы уже сотнями цепей повязаны с этим миром, и нам давно надо вырабатывать правила выживания, потому что без обмана уже нельзя! И правда будет в том, что мы признаемся в необходимости этого обмана.

Она хотела еще что-то сказать, но вместо этого быстро замахала руками, и выбежала вон.

Стас встревожено посмотрел на Веру.

– Мы сказали что-то не то?

– Да нет, – отвечала Вера. – Она из-за мужа своего нервничает.

– А что у нее с мужем?

Вера вздохнула.

– Он пошел в Дом Любви, – сказала она.

Стас вскинул брови, но не стал ничего говорить. Он еще слишком мало знал о жизни этих людей, чтобы лезть со своими суждениями.

– Я пойду, – сказал он. – Когда будете устраивать кружок пения, позовите меня, хорошо?

– Конечно, – кивнула Вера и добавила. – Извините нас, батюшка.

Стас остановился на выходе.

– Нет, Вера, – сказал он. – Я все-таки не батюшка. Если мы члены церкви, то мы должны принимать ее решения беспрекословно. Ведь так?

– Кончено, так, – согласилась Вера.

Стас кивнул ей, и вышел.

17

Возвращаясь по вечерним улицам, он размышлял о своем первом дне в храме, куда он так стремился вернуться, и пытался разобраться, то ли он разочарован, то ли еще не вписался. Было совершенно очевидно, что прежнего благоговения перед богослужением он явно не испытал, что множество оговорок, русский язык, опасения батюшки – все это вместе никак не сопрягалось с его прежним ощущением от храма. Он понимал, что все его переживания есть лишь продолжение сомнений, что обуревали его в последние годы, и с которыми он пытался бороться. Но ему казалось, что возвращение к регулярной церковной жизни вернет ему прежнюю уверенность, а уверенность упорно не возвращалась. Собственно говоря, рассуждая логично он понимал, что его возвращение будет сопряжено со множеством трудностей, но во всех этих трудностях хотелось бы оставить проблеск надежды. А проблеск не появлялся.

Какая-то старушка с сумкой вышла на тротуар с перехода, и остановилась отдышаться.

– Вам помочь? – спросил Стас, останавливаясь.

– Это было бы чудесно, – обрадовалась та. – Мне эту сумку тащить на третий этаж!

Стас подхватил сумку и не нашел в ней особой тяжести.

– Справимся, – сказал он, и предложил ей руку.

Они пошли вдоль дома, и старушка стала рассказывать:

– Я живу здесь уже почти пятьдесят лет, вы можете представить? Мы поселились, когда у нас только начиналась эта самая перестройка! Вы помните, что это такое?

– Мне рассказывали, – отвечал Стас.

– А я вот хорошо помню Советский Союз, – похвасталась старушка. – Причем, чем больше проходит времени, тем больше приятного вспоминается. А ведь мы были в числе борцов с режимом!..

В доме, куда они вошли, был лифт, и на третий этаж они поднялись уже на нем.

– Я здесь живу, – указала старушка. – Мой муж погиб на войне, дети тоже… Осталась только жена моего старшего сына Варечка и ее дочь Нюся… Она меня навещает, хотя и живет в другом конце города.

Они вошли в ее квартиру, и Стас поставил сумку на пол.

– Ну вот и пришли. Всего вам доброго, я пойду…

– Не торопитесь, – сказала старушка. – Тут вас ждут.

В коридор вышел какой-то мужчина, и Стас насторожился. Мужчина смотрел на него вопросительно, но не задавал никаких вопросов.

– В чем дело? – спросил Стас.

– Не пугайтесь, лейтенант, – сказал тот. – У нас вам ничего не грозит.

Старушка посмотрела на Стаса чуть виновато.

– Вы уж меня простите, но я займусь своими делами.

Она подняла свою сумку и прошла в комнату, а Стас остался стоять в нерешительности.

– Что вам угодно? – спросил он.

– Я Олег Неделин, – сказал мужчина. – На войне я был сержантом, попал в госпиталь, и там меня интернировали.

– Что значит, интернировали? – не понял Стас.

– Просто схватили и перевоспитали, – сказал тот. – Это было самое начало войны, так что раненых они не добивали, как потом. Я остался работать при госпитале санитаром, и это позволило мне избегнуть адаптации.

– Адаптации?

– Так назывался процесс промывания мозгов, – пояснил Неделин. – Им были нужны люди с измененным сознанием.

Стас кивнул.

– А что вам нужно от меня?

Неделин шагнул вперед, скрестив руки на груди.

– В самом конце войны на юге Африки к нам попали в плен раненые гвардейцы. Это были представители в основном уже африканских армий, но руководил ими один русский полковник. Его фамилия была Антипов.

Стас никак не отреагировал. В его жизни была встреча с полковником Антиповым, но меньше всего он был готов говорить об этом со случайным человеком.

– Его серьезно допрашивали, и именно поэтому мы должны были его каждый раз восстанавливать, – продолжал Неделин. – В конце концов, он умер. Если честно, я сам дал ему яд, потому что он страшно боялся проговориться.

Стас усмехнулся.

– Только не говорите, что перед смертью он передал вам что-то чрезвычайно важное для меня, – сказал он.

Он невольно улыбнулся.

– Вы ищете в моих словах какую-то подставу? – отметил он. – Я это понимаю. Однако вы все же знаете, что я хочу вам сказать. Не так ли?

– Нет, не знаю, – покачал головой Стас.

– Прекрасно знаете! Вы последний из той четверки, кто присутствовал при смерти маршала Гремина. Остальные, а это тот же полковник Антипов, капитан Хаустов, лейтенант Штерн – все погибли.

Стас невольно качнул головой.

– Это Антипов вам рассказал?

– Это я узнал позже, – сказал Неделин. – В ходе развития дел. Я ведь потом стал офицером разведки, у меня открылся доступ к материалам. Кстати, сейчас этот доступ уже наглухо закрыт.

Стас пожал плечами.

– Не буду отрицать, я действительно присутствовал в палате маршала в последние мгновения его жизни. Но он никак не мог ничего сказать, потому что был без сознания.

Неделин глянул на него пристально.

– Так ли это? Антипов рассказывал совсем другое.

– Я не могу знать, о чем вам рассказывал Антипов, – сказал Стас. – Меня десять лет из пятнадцати допрашивали по поводу всех этих дел с маршалом Греминым, пока это не надоело самим допрашивающим.

Неделин усмехнулся и кивнул.

– Вы прекрасно держались, лейтенант!

– Если бы вы тщательно изучали дело, вы бы знали, что я был в звании старшего лейтенанта.

– Это только у русских, – махнул рукой Неделин. – Наш штат строился по меркам НАТО. Я дослужился до звания майора, если угодно.

– Что вынудило вас вернуться к этой теме, майор? – спросил Стас нервно. – Прошло больше пятнадцати лет, все эти тайны войны уже никого не интересуют!

– А вы хорошо знаете, о какой тайне идет речь? – внимательно посмотрел на него Неделин.

– Не знаю, и знать не хочу!

– Нам известно, что маршал овладел самой большой тайной этой войны, – со вздохом произнес Неделин. – Энергетический удар по Крыму последовал именно затем, чтобы уничтожить маршала.

Стас вздохнул.

– Это просто легенда, – сказал он. – В конце войны среди военных ходило множество самых нелепых легенд.

– Может вас заинтересует от факт, что вашим появлением в Верейске уже заинтересовались несколько самых секретных организаций?

Стас скривился.

– Интересно бы знать, чем занимались эти организации до того, как я вышел из лагеря.

– Не будьте наивным, лейтенант, – сказал Неделин. – В этой банке с пауками всегда есть место силовым операциям. Вы не главный объект их наблюдения.

– Почему они тогда мной заинтересовались? Что изменилось из того, что я вышел из лагеря?

– Вы должны их понять, вы прекрасно держались пятнадцать лет, но они надеются, что выйдя на свободу, вы проявите себя неожиданно.

– Я не буду проявлять себя неожиданно, – раздражено отвечал Стас. – Я так старался все забыть!..

– Но вы же знаете, что ваш секрет остался нераскрытым!

– Тогда и вы знаете, что я о своем пресловутом секрете знаю еще меньше, чем вы!

– Конечно, – улыбнулся Неделин. – Я это знаю. Но при этом нет никакой гарантии, что в один прекрасный момент все изменится, и вы станете обладателем стратегической тайны.

Стас смотрел на него исподлобья.

– Вы же не исключаете такого варианта?

Стас пожал плечами.

– Всякое может случится. Что вы от меня хотите?

Неделин прислонился к стене.

– Ну, представьте себе, что несколько конфликтующих между собою группировок сосредоточили на вас все свое внимание. При этом они открывают своих заказчиков, что позволяет нам понять, какие силы замешаны в игре.