«Бутерброды на тарелке…»

 
Бутерброды на тарелке
Составляют мой обед,
Вечно чистые горелки
Выдают, что счастья нет.
Мотивация пропала,
А тоска взрастила лень,
Я ворчала, что устала,
А теперь хоть целый день
Отдыхай, мусоля книжку,
Иль внедряйся в сериал,
Там всегда есть третий лишний,
У меня такой же край!
И до чёртиков обидно,
Бес в ребро – и жизнь под хвост,
Бутерброд солёный рыбный,
И тоска аж в полный рост.
 

«В убогой хате, что на ладан дышит…»

 
В убогой хате, что на ладан дышит,
Жила старушка на краю села,
Знал дождь давно прорехи в её крыше,
И в тазик совершал свои дела.
А жизнь старушку эту не щадила,
Распухли руки от тяжёлых дел,
Но не было ни мужа и ни сына,
И старый пёс недавно околел.
А вечерами, когда выла вьюга,
И кости ныли, значит, не спалось,
Смотрела в ночь беззубая старуха,
Почти что ведьма, в седине волос.
И вспоминала бабка, вспоминала,
Как муж построил эту вот избу,
Как сына она в счастье пеленала,
Да вот погибли, милые, в войну.
И позабыта бабка целым миром,
У всех свои насущные дела,
Ведь не она, а муж был командиром,
Страной забыта – Бог, прости! – вдова.
Конечно, время было не из лёгких,
И каждая вторая слёзы льёт.
Всё ничего, да вот собака сдохла…
Стакан воды последний кто нальёт…
Мальчишки озоруют – эко дело.
Похоже, ведьма иль того страшней.
А как на свадьбе классно песни пела,
И платье очень подходило ей.
И в день дождливый, на все дни похожий,
Хоть были не доделаны дела,
Но срок пришёл, что ей отмерил Боже,
Старушка эта тихо померла.
Мальчишки любопытные примчались:
Что там, в шкатулке, ведьма берегла?
Открыли – и как будто испугались.
Хоть были там не лапки и рога,
А там лежали Родины награды
И похоронки, стёртые до дыр.
Мальчишки убегали старым садом,
Казалось, что догонит командир.
А дождь хлестал – вода текла в избушку…
Надеюсь, тех мальчишек мучил стыд,
Что ведьмой называли ту старушку.
Её избушка плакала навзрыд…
 

«В лабиринтах судьбы гаснет счастья фонарь…»

 
В лабиринтах судьбы гаснет счастья фонарь,
И теряются люди в дороге,
Только сердцем, мой друг, в грязь, прошу, не ударь,
Даже если судьбой правят Боги.
Разве можно забыть навсегда островок,
Где хватало и солнца, и света?
Пусть пути разошлись на развилке дорог
И другой островок найден где-то,
Чтоб пред Богом предстать в свой назначенный час
И не прятать глаза от смущенья,
Ты храни в своём сердце светлой памяти глас
Про счастливые жизни мгновенья.
 

«Греховной мысли жаркий след…»

 
Греховной мысли жаркий след
Окрасит щёки алым цветом,
Но только я при всём при этом,
Как дева, давшая обет
Пред Богом быть и в мыслях чистой.
Нет, не грешу, иду на свет
Души твоей и глаз лучистых,
И полнится моя душа
Любовью светлой и надеждой,
И всякий грех очистит нежность:
Коснусь руки, едва дыша.
 

«Цветочница осталась без работы…»

 
Цветочница осталась без работы,
Цветы поникли, а потом завяли,
В то время их совсем не покупали,
И, бедная, скучала до зевоты.
Какой-то сумасшедший математик,
Он ночи две уж, видимо, не спал
И вычитал, всё время вычитал,
И кстати, и, увы, совсем некстати.
Из МЫ он вычел ТЫ,
Но, к сожаленью, гений был не Бог
(Вот оттого увядшие цветы),
Обратно уж сложить никак не смог.
Если из МЫ вычесть ТЫ,
То получится ОДИНОЧЕСТВО,
В нём не значится Я. Там не дарят цветы.
Маг увлёкся – страдает цветочница,
Математик уснёт, утопая в мирах
Из законов, что зиждутся в вечности,
И во сне он увидит всю землю в цветах,
И программу цветка в бесконечности.
 

Мистика

 
До тебя дойти можно лишь по лунной дорожке,
Лбом прижавшись к стеклу, я стою у окошка,
Улетает мечта прямо в звёздное небо,
Долетит до тебя, как далёко б ты ни был.
И, коснувшись души, как звезда, засияет,
Хоть не веришь в то ты, но такое бывает.
Я к рассвету вернусь, о тебе вспоминая.
Я тебе позвоню – ну вот, видишь, живая!
Я вернулась домой, и теперь под луною
Стала ближе чуть-чуть наша встреча с тобою…
 

«Сложились звёзды не про нас…»

 
Сложились звёзды не про нас,
Тобой я не целована,
В цветы не прячу радость глаз,
Я с грустью окольцована.
Но попрошу случайность я
На подвиг изготовиться
И подтянуть к нам радость дня,
Где сможем познакомиться.
Ведь звёзды, звёзды далеко,
Не сразу и дотянутся,
И это, скажем, нелегко,
А в жизни всё случается.
Столкнёмся мы в толпе с тобой,
Как будто на тропиночке,
Махнут нам звёзды вслед рукой:
Живите, половиночки.
 

«История на гребне перемен…»

 
История на гребне перемен
Быть иль не быть
В который раз решала,
Заложница всех мировых проблем,
Она меж тем своим путём шагала.
Порой, как мак, краснела от стыда:
Её деянья и лицо меняли —
То власть имущих вечная беда.
Как инквизиция, где ведьм сжигали,
Как книги, что горели и горят,
Как храмы, что без страха разрушали,
И, в шутовской одев её наряд,
Во всех грехах и бедах обвиняли.
А звон монет за искажённый вид
Ей душу рвал и оседал в карманах,
У тех, кто до сих пор её гнобит,
Не сожалея о слезах и ранах,
Когда она кричала: «Оглянись!
Не делай зла, такое уже было!»
Но чья-то безусловная корысть
Не хочет слышать, пропускает мимо
Её слова, а через сотню лет
Добавят сурика во тьму деяний
И на букет заменят пистолет,
Чтоб возложить его на гроб страданий.
История шагает по земле,
Смывая зло могучими цунами.
А мы? А мы почти на дне,
Гриб ядерный растёт уже над нами.
 

«По тебе скучает Петербург…»

Посвящается О. П.

 
По тебе скучает Петербург,
А тебе удобнее в столице.
Карта перемен легла на круг:
Человек ведь к лучшему стремится.
И вздыхает гордый Петербург,
Погружаясь в дрёму белой ночи,
Сердца твоего не слыша стук,
А тебя взрастил он, между прочим.
Только утро вечера мудрей:
Коли жизнь построила вокзалы —
Для тебя открыта ширь дверей,
Ждут тебя дворцы, Нева и залы.
По тебе скучает Петербург,
Возвращайся, дома всяко лучше,
Если одиноко станет вдруг,
Если ностальгия станет мучить
По прозрачным питерским ночам,
По дворов нахмуренных колодцам,
Невской лавры трепетным свечам,
По Неве, в которой тонет солнце,
Иль почаще в гости приезжай,
Ждёт тебя культурная столица.
За укор, однако, не серчай,
Просто белой ночью плохо спится.
 

«Судьбы последняя насмешка…»

 
Судьбы последняя насмешка —
Твои печальные глаза.
Но увлеклась я, делом грешным,
Мой разум против, сердце – за!
Пусть стану, наконец, я дурой,
Поверив в чистоту монет,
Борясь с разумностью натуры,
Судьбе я не отвечу: «Нет!»
Пусть дальше будет так, как будет,
Ведь скоро поцелуй и в лоб,
И если кто-нибудь осудит:
Печаль его – переживёт.
 

«Между нами – не судьба!..»

 
Между нами – не судьба!
Бездной.
Безнадёжность – никогда!
Бледность.
Утомлённого лица
Горе,
Гиблым морем у крыльца
Поле.
Я как рыбка без воды
Чахну.
Далеко ли до беды?
Ахну!
Жить не может без воды
Рыба.
Как не можем я без ты
Глыбой.
Между нами не судьба!
Справлюсь.
Я тебе как никогда
Нравлюсь.
 

Правда о нас

 
Я посмотрела сериал «Шаляпин»,
Сижу в печали, да простит пусть Бог.
Ушла эпоха с веером и в шляпе,
Настало время кирзовых сапог.
Дубинушка прошлась по чувствам метко,
И ухнуть мы готовы всякий раз.
Душа уткнулась к облакам в жилетку,
Ведь тонких струн осталось мало в нас.
Живём мы раздербаненным роялем,
До ноты «си» умом не дотянуть.
А наши души иногда ночами
Несут нас к звёздам, не дают уснуть.
 

«Сошла с ума: надумала влюбиться…»

 
Сошла с ума: надумала влюбиться,
Уж очень пресной стала моя жизнь,
Хотелось мне из пепла возродиться,
И губы поцелуев заждались.
Боялось сердце, помудрев за годы:
Любовь подчас сжигает жизнь дотла,
Я уязвима очень от природы,
Вот и страшусь любовного котла.
И ладно бы в сетях нашла я друга,
Или сосед бы приглянулся мне,
Иль с кем-то познакомила подруга,
Но он явился, он пришёл во сне.
О Боже мой, такого нет в помине,
А если есть, то он не для меня,
Не сплю в ночи, горит огонь в камине,
И в сердце мне не погасить огня.
Пречистой Деве я молилась страстно,
Прося избавить сердце от тоски,
Но образ его милый и прекрасный
Со мной навек, до гробовой доски.
Вот и живу, никто другой не нужен,
Сошла с ума, и как тут не сойти!
Уже зима судьбою моей кружит,
Да и мечта отстала по пути.
А я живу в придуманной любови,
Земные парни не подходят мне.
Приснившийся не водится в юдоли,
Живёт он лишь в мечтах или во сне.
 

«Изнурило лето зноем…»

 
Изнурило лето зноем,
Пот ползёт ленивой змейкой,
Плохо лёжа, тяжко стоя,
Не утешусь и скамейкой.
Мозг расплавленный меняет
О любви приоритеты,
Как он лето ожидает,
Но измучен этим летом,
Как мальчишка, что красотку
Добивался – жизнь ей в ноги,
Получил и глушит водку
Или думает о Боге.
А красотка ногти пилит
Или бьёт посуду в гневе.
Мозг, похоже, не осилит,
Что он хочет в самом деле.
 

«В инсультном небе молнии рвались…»

 
В инсультном небе молнии рвались,
Гром рокотал драконом всемогущим,
Разборки в тёмном небе начались,
И ливень был оправданно отпущен.
И он рванул в наш раскалённый мир
Безудержно, неистово, пугая.
Вода лилась, смывая с лета пыл.
И ветер выл, всё на пути сметая.
Смотрю, к стеклу прижавши лоб,
Стихии нет конца и края,
А в подсознании потоп
Активы жизни обнуляет.
 

«Окутана душа романса нежной шалью…»

 
Окутана душа романса нежной шалью
И грезит о любви – такой, чтобы навек,
Чтоб скрыться от тоски под белою вуалью,
Чтоб было всё равно – льёт дождь иль тает снег,
И плавится душа в очарованьи звуков,
Кончается концерт, а рядом – пустота…
А рядом пустота, души смятенной мука,
И ждёт её судьба на краешке моста.
 

«Божественно звучал чудесный голос твой…»

Народному артисту России Олегу Погудину

 
Божественно звучал чудесный голос твой
И душу уносил куда-то ближе к Раю.
Он сам оттуда, дивный, неземной,
И дарит нам, чего так не хватает:
То погружает в нежности купель,
То в омут неосознанной печали.
В нас возрождает трепетный апрель,
Который у судьбы давно в опале.
Век двадцать первый бешено спешит,
А наша жизнь, она апгрейд проходит,
Мир чувств отложен или позабыт,
Романтика давно уже не в моде.
Но, разрушая точку невозврата,
Врачует душу сильный голос твой,
Ведь чувства для неё дороже злата.
А твой концерт – свидание с душой.