Читать книгу «Орел нападает. Орел и Волки» онлайн полностью📖 — Саймона Скэрроу — MyBook.

Глава 3

– O боги! – Несса вздрогнула. – Ну, теперь нам достанется.

Когда Празутаг принялся сердито оглядывать зал, разговоры, как по команде, умолкли. Все выпивохи замерли, старательно пряча глаза и в то же время боковым зрением прилежно следя за каждым движением разгневанного гиганта. Тот пока не мог видеть Боадику с Макроном, так как те сидели у него за спиной. Катон приметил, как Боадика резким тычком пальца велела Макрону лезть под скамью, но центурион отрицательно помотал головой. Она опять ткнула пальцем в пол, но Макрон заупрямился, и дело кончилось тем, что девушка, торопливо допив свою кружку, нырнула под лавку сама. При этом она задела стол, и тот зашатался. Одна из кружек свалилась на пол и раскололась.

Празутаг выхватил из-под плаща кинжал и развернулся, готовый сразить любого врага, подкравшегося к нему сзади. Макрон уже стоял на ногах. Могучий икен быстрым взглядом оценил стать коренастого римлянина и внезапно расхохотался.

– Эй, дубина, над чем ты смеешься? – рявкнул Макрон.

Несса сжала руку Катона и ахнула:

– Твой друг глупец!

– Нет, – прошептал Катон. – Глупец ваш родич. Лучше бы ему поостеречься. Злить Макрона не стоит.

Празутаг тяжело похлопал центуриона по плечу и пробурчал на своем языке что-то примирительное. Нож исчез под плащом.

– Убери лапы! – проворчал Макрон. – Ты, спору нет, паренек здоровенный, но мне случалось потрошить и ублюдков покрепче.

Воин оставил его слова без внимания и повернулся к другим столам, возобновив поиск своевольных беглянок. Несса, вскочившая от волнения с табурета и напрочь забывшая о какой-либо осторожности, быстро втянула голову в плечи, но это мало чему помогло.

– А-а-а! – взревел гигант и пошел сквозь толпу, грубо расталкивая всех, кто мешал ему двигаться к цели. – Несса!

В ту же секунду, не успев даже испугаться, Катон прыгнул вперед и загородил собой девушку.

– Оставь ее в покое! – выкрикнул он, однако голос его предательски дрогнул. До него вдруг дошло, чем чреват этот шаг.

Празутаг без малейшей заминки отшвырнул его в сторону, схватил Нессу за плечи и, как она и предсказывала, принялся во всю глотку орать на нее. Далеко отлетевший, но все же сумевший устоять на ногах Катон бросился к бритту. Тот даже не шелохнулся. Через мгновение огромный кулак встретился с головой Катона. Последовала белая вспышка, и свет померк.

Макрон, утробно рыча, стал проталкиваться к очагу. Боадика, выбравшись из-под лавки, кинулась следом:

– Макрон! Стой! Он убьет тебя!

– Пусть попробует.

– Остановись! Прошу тебя!

Она повисла у него на плечах.

– Отпусти меня, женщина!

– Макрон, ну пожалуйста!

Празутаг, заслышавший за спиной какую-то возню, замер, перестал трясти Нессу, потом бросил взгляд через плечо и, развернув свой массивный корпус навстречу центуриону, разразился яростным монологом. Макрон ничего в этой варварской тарабарщине не понимал, но зато хорошо понимал, что для схватки с таким громилой лучше чем-нибудь вооружиться. Римлянин огляделся по сторонам, ища предмет, который помог бы ему в какой-то степени уравнять шансы, но в тот самый миг, когда он подхватывал с пола чью-то дубинку, его сшибли с ног, огрев по затылку разлетевшимся вдребезги глиняным кувшином. Причем удар нанес вовсе не бритт, а вконец разозлившаяся Боадика. Ошеломленный и растерянный, Макрон с трудом приподнялся на четвереньки.

– Не вставай! – прошипела Боадика. – Не высовывайся и помалкивай, пока хуже не стало!

С этими словами она сама, гневно пофыркивая и сверкая глазами, бросилась к разъяренному великану. Тот все еще что-то орал, размахивая огромными ручищами, но девушка, привстав на цыпочки, с ходу осыпала его градом хлестких увесистых оплеух и не останавливалась до тех пор, пока он не притих.

– Нет, Боадика! – запротестовал Празутаг. – Нет!

Девушка снова ударила его и, вскинув стиснутый кулачок, замерла, словно веля гиганту заткнуться. Ее глаза выжидательно полыхали, но великан, крепко сжав зубы, не издал больше ни звука. Завсегдатаи кабачка, забыв о выпивке, молча ждали, чем разрешится конфликт между могучим гороподобным воителем и худощавой бесстрашной икенкой. Наконец Боадика опустила руку. Празутаг кивнул и тихонько заговорил с ней, робкими, едва заметными кивками указывая на дверь. Боадика подозвала Нессу, и обе девушки вышли на улицу. Празутаг сердитым взглядом обвел зрителей, проверяя, нет ли среди них любителей посмеяться, потом пнул распростертое тело Катона и поспешил прочь из кабака, видимо сообразив, что его подопечные опять могут скрыться.

Лишь после того, как стало ясно, что гигант уже не вернется, и разговоры за столиками возобновились, пожилой галл кивнул вышибале. Тот направился к двери, закрыл ее, а потом словно бы невзначай подошел к Макрону:

– Ты в порядке, приятель?

– Бывало получше. – Макрон потер голову и поморщился. – Вот дерьмо! Больно.

– Неудивительно. Женщина у тебя еще та.

– О, это да!

– Можешь считать, она спасла твою шкуру. И того парня тоже.

– Катон!

Макрон повернулся к оптиону, который, приподнявшись на локте, тряс головой.

– Ты как, жив?

– Не уверен, командир. Такое впечатление, будто на меня обрушился дом.

– Ты недалек от истины! – хохотнул вышибала. – У этого Празутага рука тяжеленная.

Катон поднял глаза:

– Это чистая правда.

Галл помог юноше встать, отряхнул солому с его туники.

– А теперь, если вы, ребята, не против, я бы хотел, чтобы вы оба покинули заведение.

– Это еще почему? – хмуро спросил Макрон.

– Да потому, что вы меня уже достали, – вскипел вышибала, но тут же смягчился: – Задирать местных – последнее дело, особенно если те под хмельком. Мне даже думать не хочется, что станется с этим заведением, если Празутаг вернется сюда с парой-тройкой приятелей и увидит, что вы еще здесь.

– Ты думаешь, он вернется? – нервно оглядываясь на дверь, спросил Катон.

– Как только сообразит, что те две девицы и вы были знакомы и раньше. Так что уж лучше топайте себе, ладно?

– В общем, все верно. Пошли, Катон. Мы еще найдем, где нам выпить.

Плотно закутавшись в свои плащи, Макрон и Катон, пригнувшись, чтобы не задеть низкую притолоку, вышли на улицу, и дверь за ними тут же закрылась, вмиг погасив оранжевое световое пятно. Празутага и девушек уже нигде не было видно, по снегу в темноту переулка уходили следы.

– И что теперь? – спросил Катон.

– Я знаю тут еще одно место. Правда, не такое славненькое, как это. Но, на худой конец, сойдет и оно.

– Не такое славненькое?

– Ты хочешь выпить или не хочешь?

– Хочу, командир.

– Тогда заткнись и следуй за мной.

Стоило римской армии где-то остановиться, и рядом с ней, как по волшебству, появлялось все, на что у солдат этой армии мог возникнуть спрос. Вот и сейчас в самом мрачном квартале Камулодунума финикийские сводники уже развернули свои передвижные бордели. Скупленные по дешевке ветхие амбары и развалюхи, наскоро подлатанные и аляповато расписанные, украсились вывесками, дававшими легионерам понять, какие там оказывают услуги и по какой (иногда очень сходной) цене. Самые оборотистые дельцы предлагали не только любовные утехи, но и выпивку, за которую, правда, драли втридорога, что неминуемо привело к росту количества кабаков и борделей. Все они, чтобы привлечь посетителей, рьяно соперничали между собой. Вокруг этих заведений роились во множестве всякого рода знахари, маги и выдающие себя за них шарлатаны, гарантировавшие чуть ли не моментальное исцеление любых недугов – от сифилиса до мужского бессилия, а также уличные лоточники с неограниченным выбором «заговоренных» товаров. Там были мечи, которые никогда не тупились, амулеты, защищающие от стрел, игральные кости, всегда падающие «шестерками» вверх, и тому подобные вещи. Правда, Катону все это было далеко не в новинку: в римских трущобах такая торговля тоже велась денно и нощно, только имела куда больший размах.

Макрон привел Катона к приземистой, неприглядной хибаре, ютившейся в плохо освещенном проулке, прямо посередине которого, промыв в снегу темную дорожку, текла струйка мочи. Внутри заведения витал приторный дух дешевеньких благовоний, призванный, видимо, перебить еще более неприятные ароматы. Римляне через узкую дверь с трудом протиснулись в дымное помещение с щелястым полом, несколькими беспорядочно расставленными столами и стойкой, представлявшей собой доску, покоившуюся на двух бочках. Хозяин заведения и две тощие шлюхи сидели возле нее с тоскливыми, скучающими выражениями на лицах, никак не вязавшимися с настенной росписью, где развеселые мужчины и женщины весьма изощренными способами тешили свою похоть.

В зале были заняты лишь два стола: за ближним к стойке гуляли рядовые легионеры, видимо только сменившиеся с дежурства и прямо в доспехах закатившиеся в кабак. В дальнем углу расположилась группа центурионов Второго. Катон узнал пару лиц. Один из сидящих посмотрел на вошедших, и по его широченной физиономии тут же расплылась радостная улыбка.

– Макрон, дружище! – взревел он так громко, что даже шлюхи подпрыгнули на своей лавке и изумленно воззрились на крикуна. – Греби-ка с твоим приятелем к нам, выпьем вместе.

Когда все сидевшие за столом потеснились, впуская вновь прибывших в свой сплоченный кружок, Макрон провел церемонию представления.

– Парни, это мой оптион, его имя Катон. Катон, могу тебя заверить, что эти пропитанные вином обормоты представляют собой цвет и гордость нашего доблестного легиона. Будь здесь света побольше, ты и сам бы смекнул, что к чему. Пожалуйста, познакомься с Квинтом, Бальбом, Сципионом, Фабием и Парнезием.

Римляне, по большей части уже основательно нагрузившиеся, подняли затуманенные глаза и приветственно покивали.

– Славная компания, – сердечным тоном продолжил Макрон. – Я тянул с ними солдатскую лямку еще до того, как они – один за другим – были представлены к повышению. А нынче, гляди, все мы, и я в том числе, вышли в центурионы. Уверен, что в один прекрасный день к нам присоединишься и ты. Если, конечно, доживешь. Я прав, парни?

Парни дружным ревом выразили согласие, и Катон, чтобы поменьше робеть в столь крутом обществе, поспешил угоститься вином. Оно оказалось сущей кислятиной, видимо не нашедшей в Галлии сбыта, и юноша невольно поморщился, сделав первый глоток.

– Пробирает? – ухмыльнулся Бальб. – Самое то, когда собираешься подвалить к шлюхе.

Катон согласно кивнул, хотя он, собственно, ни о чем этаком вовсе не думал. Шлюхи как таковые, особенно второсортные, подобные тем, что дремали у стойки, никогда его не привлекали, да и тоска по Лавинии была еще очень сильна. Но вот для того, чтобы заглушить эту тоску, требовалось, конечно, напиться.

После нескольких кружек кислого, но, похоже, и впрямь забористого напитка у него перед глазами все поплыло, а когда он закрыл их, стало лишь хуже. Нужно было на чем-то сосредоточиться, и взгляд юноши метнулся к столу, где гуляли простые легионеры. Только простые ли? Ведь на каждом из них красовались новехонькие пластинчатые доспехи.

Катон поскреб пальцем тунику Макрона:

– Есть ли прок в этих штуковинах, командир?

– Штуковинах? Каких еще штуковинах?

– Ну, железяках, которые понавешаны на тех вон парнях. Вместо кольчужных колец.

– Это, сынок, доспехи нового образца. Скоро у всех солдат будут такие.

Парнезий приподнял голову, покоившуюся на столе, и меланхолически пробубнил:

– Пластинчатые доспехи – мечта каждого легионера. Надеваешь их на… я имею в виду, на себя, и ты в полном дерьме!

– Не обращай на него внимания, – прошептал Макрон Катону.

– Он у нас, чтоб ты знал, интендант.

– Я так и понял.

– Эй! Парни! – крикнул Макрон через зал. – Кто-нибудь… подойдите-ка к нам. Нашему оптиону охота полюбоваться, что вы там на себя нацепили.

Легионеры переглянулись. Тон приглашения, по их мнению, был грубоват. Наконец один солдат недовольно ответил:

– Нечего тут командовать. Кабак не казарма, а мы сейчас не на службе.

– О, вот те раз, ни с того ни с сего пошла вонь! А ну оторвали от лавок свои ленивые задницы и живо сюда! Я к кому обращаюсь?

Легионеры, один за другим, неохотно поднялись со своих мест и подошли к оживившимся командирам. Мысль устроить маленький смотр явно взбодрила уже осовевших от выпитого вояк.

– Как все это носится? – спросил Макрон, выбираясь из-за стола и скептически озирая необычное снаряжение.

– Неплохо, командир, – ответил легионер, который первым подчинился приказу. – Эти доспехи легче кольчужных. И попрочней, ведь пластины сплошные.

– А с виду полное барахло. Двигаться эта хрень не мешает?

– Панцирь гибкий, командир. Приспосабливается к движениям.

– Да ну?

Макрон подергал одну из пластин, потом зашел со спины, задрал плащ.

– Крепится с помощью этих пряжек, как я понимаю?

– Так и есть, командир.

– А легко ли их одевать?

– Ничего сложного, командир.

– Они дорогие?

– Дешевле кольчужных.

– А как же так вышло, что вы, пареньки из Двадцатого, получили их первыми? Вроде бы в настоящие битвы-то вас еще не совали.

Центурионы засмеялись, тогда как легионер покраснел от обиды.

– Не могу знать, командир. Я всего лишь солдат.

– Перестань называть его командиром, – прошипел самый рослый из рядовых. – Сейчас это вовсе не обязательно.

– Но он ведь и впрямь командир.

– Да, но не твой. И ты не в строю. Мы сейчас не на службе, и центурионы других легионов нам не указ.

– Ты! – Макрон ткнул ершистого малого пальцем в грудь. – Заткнись! Будешь говорить, когда тебя спросят. Понятно?

– Мне все понятно, – хмурясь, ответил солдат, – но подчиняться тебе я не стану.

– Еще как, на хрен, станешь! – взревел Макрон и ткнул строптивца кулаком в солнечное сплетение.

Он тут же выругался, ощутив острую боль, ибо кулак угодил в стальную пластину. Правда, это не помешало центуриону другой рукой заехать болтуну в зубы. Ошеломленный солдат повалился на своих товарищей, а Макрон – на него, увлекаемый силой удара.

– Ладно, парни! – со смехом выкрикнул он. – Раз уж мы все не на службе и не в строю, то предлагаю хорошую, честную драку. Намнем друг другу бока без чинов, а?

Все офицеры, кроме Катона, мигом повскакивали со своих мест и бросились на опешивших легионеров. Однако замешательство молодцов из Двадцатого длилось недолго, и, как только на них обрушились первые удары, они, стряхнув с себя хмель, начали отбиваться. Заведение моментально наполнилось грохотом, криками, бранью. Трактирщик поспешил вывести в заднюю дверь своих шлюх.

– Катон! – орал Макрон, сцепившись с рослым легионером. – Помогай!

Поднявшись с лавки и расставив пошире нетвердо державшие его ноги, Катон размахнулся, целя кулаком в ближайшую из солдатских насупленных физиономий, потом ударил что было сил, но промазал и, угодив в стену, сильно ушиб костяшки пальцев. Следующий удар, правда, задел-таки челюсть противника, но отозвался в ушибленной руке болью. Долей мгновения позже Катон заметил чей-то кулак, подлетавший уже к его собственному лицу, и во второй раз в эту ночь окружающий мир сделался для него белым. Охнув, юноша пал на колени и затряс головой, пытаясь прояснить зрение. Когда оно вернулось, молодой оптион увидел над собой дюжего молодца с высоко вскинутым табуретом и, инстинктивно подавшись вперед, боднул противника головой в пах. Легионер взвыл, выронил табурет и сложился вдвое, схватившись руками за низ живота.

– Хорошая работа, сынок! – крикнул Макрон.

От полученного удара и излишка выпитого вина голова юноши непрестанно кружилась. Он попытался встать на ноги, но потерпел плачевную неудачу, однако сквозь гвалт и треск мебели ухитрился расслышать отдаленный топот.

– Провосты! – крикнул кто-то. – Сматываемся, пока нас не схватили!

Драка вмиг прекратилась, и римляне всей толпой устремились к заднему выходу из заведения, в то время как в главную дверь уже вваливались патрульные – в черных плащах и грозно позвякивающих доспехах. Макрон подхватил Катона и вытащил во двор, через который торопливо бежали участники потасовки. Оптион, плохо соображая, что происходит, перевалился вслед за Макроном, решившим, видимо, оторваться от основного скопления беглецов, через какой-то забор, и, шатаясь и ковыляя, устремился в путаный лабиринт переулков. Скоро звуки погони стихли, но тут юноша понял, что в пылу бегства потерял своего командира.

Он остановился и прислонился к какой-то стене, пробуя отдышаться. Мир вокруг него все вращался. Тело корежили рвотные спазмы, но из желудка не шло ничего, кроме желчи.

– Макрон! – жалобно простонал он. – Макрон!

Неподалеку послышались голоса, зазвенели доспехи.

– Дерьмо! Я пропал!

Неожиданно кто-то схватил его за руку и рывком втащил через дверь в темноту ближней лачуги. В следующее мгновение мощный удар под дых швырнул юношу на пол. Он сжался в комок, ловя открытым ртом воздух. Снаружи по снегу проскрипели шаги, и опять стало тихо.

– Прости, малыш, – сказал Макрон, помогая Катону подняться. – Мне надо было хоть как-то тебя заткнуть. Ничего плохого я не хотел. Ты в порядке?

– Н-нет! – задыхаясь, ответил Катон. – Меня мутит.

– Проблюешься потом, а сейчас есть занятие и получше. Иди-ка сюда.

Центурион буквально впихнул юношу в небольшую каморку, освещенную одной-единственной лампой. Две девицы, сидевшие на убогого вида постели, завидев Макрона, расплылись в улыбках.

– Катон, это Броанн и Денеб. Поздоровайся с ними.

– Привет, красавицы, – промямлил Катон. – Кто они? Ты их знаешь?

– Сказать по правде, не очень-то хорошо. Только что познакомился. Но так уж вышло, что сейчас эти девушки совершенно свободны. Броанн моя. А ты получаешь Денеб. Наслаждайся.

Макрон подошел к Броанн, чью профессиональную обольстительную улыбку несколько портило отсутствие передних зубов. Подмигнув юноше, центурион скрылся с избранницей за потрепанной занавеской.

Оптион повернулся к Денеб. Лицо у той было столь густо размалевано, что ее возраст так бы и оставался загадкой, если бы морщинки, проступавшие в уголках рта, не позволяли с уверенностью предположить, что она по меньшей мере вдвое старше своего нынешнего клиента. Красавица взяла юношу за руки и потянула к себе. Когда колени Катона смяли тюфяк между ее призывно раздвинутыми ногами, Денеб расстегнула по всей длине свое шелковое одеяние, обнажив большие плоские груди с темно-коричневыми сосками и поросший редкими волосами лобок. Катон, замешкавшись, смущенно оглядел все это богатство. Денеб игриво поманила его пальчиком, но когда молодой римлянин склонился к пурпурным, щедро накрашенным чем-то липким губам, хмель наконец взял над ним верх – и он без чувств повалился пластом на распростертое женское тело.

1
...
...
23