Глава 2

Яркий свет в комнате… Он хочет укрыться с головой, поспать еще чуть-чуть. Но жена начинает будить его. Он пытается встать с постели, мышцы не слушаются. Сегодня утром Эрик чувствует себя дряхлой развалиной, да, именно так. Сон, который приснился ему сегодня ночью, словно забрал всю его энергию.

Доброе утро, товарищ Эрик Леонардович! – она улыбалась.

– Доброе утро, жена, – не открывая глаз, ответил он.

– Будете завтракать? – она присела рядом с ним на постель, поглаживая его по голове.

– Пожалуй, выпью с тобой чаю крепкого… Оставь, пожалуйста, мою лысую голову в покое…

– Ты для меня самый красивый мужчина, голова у тебя правда лысая, но любимая…

Он не смог вымолвить ни слова в ответ.

– Тебе сюда принести?

– Что?

– Чай.

– Нет. Дай мне ещё три минуты, ноги не слушаются. С утра не очень хорошо себя чувствую…

– Ничего, милый, сейчас выпьешь крепкого чаю, и все пройдет… Ты же знаешь, как я умею заваривать чай.

– Знаю… Дождь все ещё идет?

– Без остановки.

– Где Лана? Спит еще?

– Лана, тебя зовет папа!

Лана подбежала к отцу и обняла его, он тоже обнял её и поцеловал в щеку, усмехнулся:

– Мой птенец… – он, казалось, думал о чем-то своем, и эти мысли явно не прибавляли ему хорошего настроения.

– Пап, а пап, – позвала Лана.

– Да?

– Ты меня любишь?

– Конечно.

– И я тебя люблю… Знаешь, что хотела тебе сказать?

– Да, моя маленькая. Что ты?

– Ты каждое утро обнимаешь меня и целуешь в щеку, и что-то говоришь шепотом с закрытыми глазами. Я много раз пыталась понять, но не могла, что ты там говоришь?

– А зачем тебе это знать, дочка? – он нахмурился.

– Ты же знаешь, я любопытная, – улыбнулась Лана.

Он, тоже улыбнувшись, сказал:

– Молюсь Богу за тебя и благодарю его за то, что у меня есть ты. Отцовские молитвы Бог всегда услышит. Это мне говорила моя мама. Сейчас я говорю тебе, а потом ты расскажешь своим детям и внукам, – он встал с постели.

– Ты сегодня не закрыл глаза, когда обнимал меня, я заметила, – она начала барабанить ногами по полу.

Эрик Леонардович не ответил. Сегодня утром он был рассеян и погружен в свои мысли и вопросы дочки пропускал мимо ушей. Выйдя из комнаты, он распахнул застекленную дверь на кухню. Жена, Мария Михайловна, уже готовила завтрак.

– Ой, Господи! Ты что так хлопнул дверью, чуть стекло не разбил.

Эрик, ничего не говоря, подошел к ней и поцеловал в шею, сел в углу на свое привычное место и закурил сигарету.

– Поставь мне пепельницу, – он нервно кусал себе губы. Жена хорошо знала эту его привычку, годы совместной жизни не прошли попусту.

– Нет, дома нельзя, ты же знаешь, Светлана плохо чувствует себя после этого. Что с тобой вообще? Ты сам на себя не похож с утра. Дверями хлопаешь… – она отошла от плиты и пристально посмотрела на мужа:

– Ну, что случилось?

– Сегодня во сне видел родителей… Мама почему-то злилась на меня. Так странно все было… Торопились, бежали куда-то, куда – непонятно…

– Она что-нибудь говорила? Отца тоже видел? – у Марии задрожали руки.

– Да, там были мы с тобой и папа с мамой. Сначала я ничего не понял, потом увидел, что мы в старой деревенской бане все вместе паримся. Мама все время говорила мне: «Зачем ты так? Ну зачем ты так поступил!» А я ничего не понимаю, почему она меня ругает…

– А Лана где была? – поспешно спросила Мария у мужа.

– Я её увидел через окно, она крутилась вокруг бани, ей было лет пять-шесть на вид… Она хотела зайти, но мама не открывала дверь. К чему все это, не знаю…

Мария Михайловна задумалась. Сон был не к добру: мыться во сне – это к болезни. Но мыться с покойными родителями – это еще хуже. «Сегодня после работы схожу в церковь, давно не была», – подумала она.

– Что молчишь? Скажи что-нибудь…

– Все будет хорошо, – она не стала расстраивать мужа. – Главное, Лана не с нами была.

– Да, она была не с нами, – Эрик задумался. – К чему это все мне приснилось?

– Забудь. Тебе чай или кофе?

– Наверное, кофе.

Он потушил сигарету, встал и открыл окно. Дождь лил как из ведра. Из окна их маленькой кухни были видны горы, поросшие деревьями. В доме напротив свет горел только в одном окне. Было еще рано, на улице никого, только стояла черная служебная «Волга». Слышно было, как барабанит дождь по крыше.

Эрик пару минут смотрел в окно на улицу, потом тяжело вздохнул и заговорил:

– Мы с родителями жили очень бедно. В городе Аксае в западной части Казахстана. У нас была одна маленькая комната, девять квадратных метров, и крошечная кухня, – он говорил очень тихо, почти шепотом. – Когда я был маленьким, всегда сидел на подоконнике и смотрел на улицу, ожидая маму с работы. Рисовал на оконном стекле разные фигуры, особенно любил рисовать волка…

– Вот, оказывается, в кого Светлана, – прервала его жена.

– Конечно, вся в отца, – гордо сказал он.

– Я, вообще-то, говорю о рисовании, товарищ Эрик Леонардович!

– Можно уже «мистер», а не «товарищ», – он пытался улыбнуться, но не смог. Все-таки настроение – это единственное, что ему не удавалось скрыть…

– А дальше что было?

– Из окна сквозил ветер, и мама всегда ругала меня за это, боялась, что я заболею. В одном углу стояла старая железная кровать, в другом – шкаф со сломанной дверью. Мама все мечтала купить новый шкаф… – он покачал головой. – Какая странная жизнь, люди отличаются так же, как их мечты. Ты мечтала о новой квартире, а моя мама – о новом шкафе…

– Философ ты мой… А что было потом?

– Я помню, как я обманывал маму, говорил, что мне страшно, хоть уже не был маленьким, лишь бы она обнимала меня ночью. Во сне держал ее за руку, и мне казалось, тогда видел чудесные сны, цветные. Еще в квартире был стол с одним стулом на троих. Мама никогда не садилась ужинать без папы, а когда он приходил домой, то первым садился за стол, после него – я, а в конце – мама. Я всегда бурчал по поводу того, что незачем ждать папу, раз всё равно мы не можем все вместе сесть за стол. А она всегда отвечала, что, пока мы с папой не накормлены, она не может есть спокойно. Мама очень сильно любила папу.

Мы жили в небольшом военном городке. Папа преподавал в школе математику, мама работала в библиотеке. Потом она устроилась в школу уборщицей по вечерам, так как я рос, и денег не хватало, – он потушил сигарету. – Времена тогда были трудные, страна только поднималась после войны.

Из-за дополнительной работы мама стала позже приходить домой. Когда ее не было дома, папа не мог найти себе места, наша тесная комната словно становилась еще теснее. Стены, как сейчас помню, были ободранные, ремонта там, наверно, не было никогда. Так проходили дни, месяцы и годы… Через некоторое время папа начал помогать ей по работе. Они вместе убирались в школе, а когда возвращались домой, их глаза сверкали от счастья. Меня это тогда удивляло: дома папа не делал никакой домашней работы, но ходил помогать маме в школу…

– Что с тобой сегодня, Эрик? Тоска по родителям, или скучаешь по тесной комнате? – улыбнулась Мария.

Она хотела поменять тему, но муж продолжал:

– Ты знаешь, до сегодняшнего дня все сны, которые я видел, всегда происходили в этой комнате. Люди были разные, а место – одно и то же. А сегодня совсем другой сон, и место другое. Вот поэтому я все это рассказываю. Почему-то мне хочется, чтобы ты знала… Мы были бедными, но счастливыми тогда. Мне кажется, места, где мы провели свое детство, имеют свою особенную ауру. Туда всегда хочется вернуться, особенно когда нам плохо. Мне в такие моменты так и хочется забраться на подоконник и ждать маму, хоть и знаю, что она никогда уже не придет. Но мне все-таки кажется, что она всегда рядом со мной…

– Конечно, ты ведь часть ее, она носила тебя в животе девять месяцев. Потом кормила и ухаживала за тобой, когда ты еще сам ничего не мог. Ты же помнишь, как мы намучились со Светланой?

– Разве это можно забыть, – он улыбнулся и снова погрузился в воспоминания: – Когда я учился в третьем классе, отец внезапно заболел и умер. Помню, перед смертью мама сидела у его постели и все плакала, а папа говорил ей: «Родная, береги себя, ведь ты не одна, у тебя есть Эрик. Ты ему нужна». После того как он умер, мама перестала жить полной жизнью. Она больше не вышла замуж, все время посвящала мне. Однажды она пришла домой поздно, я, кажется, тогда учился в пятом классе, прошло два года после смерти папы. Шел дождь, и она пришла вся промокшая, уставшая… Одежда ее была грязной, в глазах застыл страх. Она не смотрела мне в лицо, глаза были потухшими. Я никогда ее такой не видел… Прошло много лет, я уже вырос, вернулся из армии и как-то раз попросил маму рассказать, что тогда случилось. Я часто вспоминал об этом дне, никак не мог избавиться от этих мыслей.

– Рассказала? – спросила Мария Михайловна.

– Да… Директор школы, дождавшись, пока все уйдут, стал приставать к маме, когда она мыла полы.

– Он её изнасиловал? И она никому не сказала?! – спросила жена быстро.

– Маша, я не знаю, было это или нет. Когда она начала говорить об этом, то заплакала, и я не стал настаивать. Если бы она сказала мне тогда, что я мог сделать, я учился в пятом классе. А он был директором школы. Это сейчас школы в каждом дворе, а в то время в маленьком городе школа была одна-единственная, и директор был не из простых смертных. А когда я это узнал, он уже был в ином мире. Бог ему судья, Господь все видит. Если это правда, насколько же он низкий человек! Изнасиловать беззащитную женщину! – он с шумом выдохнул.

– Почему ты вспомнил об этом сейчас?

– Когда идет дождь, я всегда вспоминаю лицо мамы, каким оно было в тот день… С тех пор дождь у меня ассоциируется с несчастьем… Хотя, наверное, это неправильно.

– Ладно, хватит философии на сегодня. Давай ешь, – сказала Мария, ставя на стол чашку кофе и тарелку с кексами. – Закрой окно. Все это уже прошло, родители наши давно в другом мире.

Эрик сделал большой глоток кофе. С его лица постепенно спадало напряжение.

– Кстати, где твоя подруга? – он решил сменить тему. – Она давно у нас не была. Вы что, поругались?

– Ну, во-первых, ты не так часто бываешь дома, вот и не застаешь ее у нас. Во-вторых, отношения у нас как-то изменились в последнее время. Я и сама не очень хочу с ней встречаться. Не люблю, когда меня учат жить, дают всякие наставления, пытаются изменить мой характер. Она себя со мной ведет как учительница, а мы с ней почти ровесницы.

– Но почему? Я не понимаю, – он пожал плечами.

– Ну, это все женские дела, мне кажется, она всегда судит меня, находит какие-то недостатки. Как будто хочет подорвать мою уверенность в себе. То туфли мои не подходят к платью, то наоборот. Еду готовлю неправильно, мол, надо раз в неделю ходить на рынок за свежими продуктами, а не покупать полуфабрикаты в супермаркете… Ну и тому подобная ерунда…

– Не суди, да не судим будешь, – прошептал он.

– Вот именно! – ответила Мария.

– Постой, ведь мы же, кажется, полуфабрикаты и так не покупаем?

– Во всяком случае, это не её дело, я устала от этих непонятных разговоров. Сама она при этом покупает все в дешевом магазине напротив дома, а на рынке всегда торгуется. Все время экономит, хоть денег у нее достаточно. Я не хочу с ней ссориться, все-таки мы столько лет дружили, я это ценю, даже если она – нет. Кто-то должен быть умнее… Все, не хочу о ней больше говорить, слишком много чести!

– Если честно, я думаю, она тебе завидует. Я это давно понял и, кажется, уже тебе говорил об этом.

– Наверное, завидует тому, что у меня есть семья, работа, которую я люблю… Она ведь разведена. Сейчас, к сожалению, многие люди живут с завистью к другим, хоть внешне и поддерживают видимость нормальных отношений. Их зависть прежде всего разрушает их же самих изнутри, она, как медленный яд, рано или поздно убьет, это лишь вопрос времени… Ты ей нравишься, я обращала внимание, как она смотрит на тебя, как всегда говорит, что мне повезло, мол, муж у меня симпатичный, интересный, мудрый и семьянин хороший…

– Ладно, давай закроем тему. Лана может услышать.

– Лана, – позвала Мария Михайловна, – иди, завтрак готов.

Лана представить не могла, что это утро станет последним из тех, когда родители были рядом. Что люди, которые всегда принимали её такой, как есть, со всеми капризами, уйдут в иной мир. Что ее счастливая жизнь закончится так быстро и неожиданно, и она останется одна в огромном мире, где ей придется привыкать к новым условиям. Что радость надолго уступит место боли…

Дети её возраста уже давно умеют ходить, но еще не научились ориентироваться в сложностях этого мира. Пока за них это делают родители, показывают дорогу и направляют детей…

Лана вошла в кухню.

– Мама, налей мне чаю, пожалуйста…

После завтрака, в семь сорок пять, всей семьей спустились вниз.

Шофер Эрика Леонардовича Сергей махнул рукой, показывая, что он сейчас подъедет ближе к подъезду. Дождь лил как из ведра.

– Мои красавицы! Что бы я без вас делал?

– Ничего, нашел бы другую жену, она бы родила тебе девочку, и так далее, – засмеялась Мария Михайловна. – Ты что говоришь? Мы с тобой всегда будем вместе, а Лана выйдет замуж за хорошего парня, сыграем красивую свадьбу человек на сто с рестораном, оркестром, танцами. У Ланы будет красивое белое платье, туфли…

– Ты как будто сама собралась снова замуж выходить, – усмехнулся Эрик Леонардович.

– Ну дай помечтать. Обожаю свадьбы, ты же знаешь. Жених и невеста счастливы, гости пьют, развлекаются, танцуют… Ну а потом начинается обычная жизнь с ее проблемами и заботами. Ты, Светлана, если станет грустно или еще что-нибудь, сразу звони мне, поговорим, хорошо?

– Конечно, позвоню, – сказала Лана.