– Дело в таких как ты, да-да, именно таких как ты, – с укоризненной ноткой парировал сокамерник, – такие идеалисты и служители фемиды – есть гарант его власти. – Вооружённые до зубов полицейские, армия, чёртовы убийцы – все вы являетесь не более чем его ручными псами, что загнали свободный народ в нищету и голод. Он держит вас только для того, чтобы сохранить свои баснословные капиталы и удержать власть в стране.

– Ты ошибаешься, я стою на страже закона и порядка, – возразил Артур, – я пытаюсь сохранить мир от войны.

– Мир от войны? Ха-ха, посмотри на себя, – в голос рассмеялся Милен и резко спрыгнул с кровати. – Ты сам попал под колёса системы, которую так расхваливаешь. Об тебя вытерли ноги и использовали как презерватив, выкинув в помойку к таким как я, но это только начало, мой друг. Они никогда не дадут тебе выйти отсюда. Ты сдохнешь в этих стенах точно так же, как и я.

Конечно, Артур сейчас ненавидел своего сокамерника. Его слова больно отдавались в душу. Но самым страшным было то, что именно эти слова сейчас являлись той самой правдой, в которую так не хотелось верить. К сожалению, суть правды и заключается в том, что она не требует в себя верить, она просто есть и всё. А уж принять её или остаться в своём выдуманном мирке – дело каждого.

– Если ты такой умный и так сильно ненавидишь мир, то почему сам не пытаешься изменить его? – Артур постарался взять себя в руки и не проявлять ненужных эмоций.

– Знавал я одного такого, кто пытался…Арест, суд, инъекция и готово, – хихикнул Милен. – Анархистом был или как сейчас модно говорить – революционером. Верил в то, что может победить эту машину и сделать мир лучше. К сожалению, не успел, да и кто знает, что твориться в головах у этих людей…Проще жить одним днём, как я.

При этом Милен как-то странно взглянул на Артура, словно выжидая нужную ему реакцию. Хотя, возможно, это была лишь маска придурковатого парня, затерявшегося в своих же больных фантазиях.

– Неужели ты сам никогда не хотел другой жизни? – спросил Артур, – не хотел нормальной семьи, свой дом, детей?

– Посмотри на меня, ты думаешь, что такому как я получится пробиться в этой жизни? Я вырос на улице, приятель, начал воровать ещё раньше, чем ходить. Что я могу получить от жизни? Конечно, я верю, что когда-нибудь удастся ограбить какого-нибудь толстосума из правительства и, если меня не поймают и не убьют, – мечтательно произнёс Милен, – я смоюсь из этой насквозь прогнившей дыры на белоснежный пляж тропического острова. Найду себе красивую пышногрудую аборигенку и заживём, да, ещё как заживём…

– Пышногрудую аборигенку, – непроизвольно повторил Артур. Почему-то ему вспомнилась Аня. Даже спустя столько лет он всё ещё любил её. Десятки женщин, с кем приходилось делить пастель, были умнее, красивее, состоятельнее, но даже все вместе взятые они не шли ни в какое сравнение с ней. Артур никогда по-настоящему не верил в любовь, но тех чувств, что некогда пылали между ним и Анной, он не испытывал больше никогда. После её ухода осталось лишь разбитое сердце и вечная пустота. Мир рухнул в одночасье. Трагедия унесла всё, чем до этого жил Артур. Вся правда и осколки счастья оказались на дне очередной бутылки крепкого алкоголя, заливаемого каждый день после изнуряющей службы. Нечто в его душе тогда надломилось, и даже спустя годы облегчение так и не пришло. Он винил весь мир. А больше всего себя…

– Да, сейчас было бы не плохо оторваться с какими-нибудь девчонками, – продолжил мечтать Милен, выводя Артура из томительных мыслей. – Бывал я как-то в одном борделе. Чёрт, как же он назывался, хм, а, вспомнил – «Шальные губки». Вот там было реально круто. С той девчулей мы устраивали такое. Короче, снимаю я с неё трусы…

– Хватит, – одёрнул его Артур, – мне сейчас не до твоих историй.

– Да ладно, я же просто хотел повеселить тебя, а то ты стоишь, как унылая какашка, да, какашка, какашка, – вновь хохотнул Милен и стремительно забрался на верхнюю койку.

– А ну заткнуться! – из коридора раздался свирепый голос охранника и по металлической двери ударили чем-то увесистым.

В камере вновь воцарилась тишина.

– Нам никогда не выйти отсюда, – тихо прошептал Артур, словно бы соглашаясь со словами своего случайного друга по несчастью.

Теперь уже Милен решил ничего не отвечать. Скорее всего, он продолжал путешествовать по лазурным берегам в своих фантазиях, а по факту лишь вглядывался пустым взглядом в постоянно меняющиеся надписи яркой голограммы. Сейчас на ней был изображён строгий мужчина, указывающий пальцем и надпись: «А ты встал на путь исправления?»

_______________________

Так прошло ещё около недели. После очередной встречи с тем самым адвокатом, Артур окончательно убедился, что надежды на объективное расследование нет. Словно весь мир ополчился против него. Странным было то, что на его ничем не примечательную личность потрачено не мало сил и средств, дабы стереть все следы прошлого. Не осталось даже пресловутого номера кредитной карточки, не говоря уже о долголетней истории безупречной службы. Даже имена друзей и начальников, с которыми некогда служил Артур, и то оказались удалены из системы. По крайней мере, так звучало из уст нерадивого адвоката.

– Выхода нет, это финал, – думалось с болью и страхом. Хотелось закричать, а может даже и расплакаться как девчонка-подросток, но вместо этого Артур со всей силы ударил кулаком о стену, с которой тут же на пол посыпалась штукатурка.

– Завтра суд? – спросил Милен, не покидая своего поста на втором ярусе кровати.

– Да.

– Тогда времени у нас совсем нет, совсем нет, нет… – как обычно с незатейливой загадочностью пробубнил сокамерник.

– На что нет? – слегка раздражённо поинтересовался Артур.

– Как на что? – вдруг нарочито удивлённо переспросил Милен, и на его устах возникла странная улыбка, – на побег конечно, а ты думал я реально собираюсь гнить в этих стенах? Нетушки, хрена лысого, меня там ждёт чернокожая красотка…красотка, да, именно красотка…

– Какой к чёрту побег? – не веря своим ушам выпалил Артур, – отсюда сбежать не реально или ты захотел раньше времени получить пулю в башку?

– Ну если ты ещё громче будешь орать, то сейчас сюда точно ворвутся вооружённые охранники и выбьют из нас всё дурь, выбьют, да, выбьют… Хм, кстати, сейчас было бы неплохо достать дурь, – хихикнул Милен, – ах да, о чём это я, – продолжил он. – Если не завтра, то уже никогда. После приговора тебя отвезут в тюрьму, а вот оттуда уж дорога будет заказана лишь на небеса. Так что не глупи…

Слова Милена показались как всегда странны и прямолинейны, но не лишёнными смысла. Надеяться на оправдательный приговор было по меньшей мере глупо. Единственным способом доказать свою невиновность являлся побег и поиск того, кто заварил эту кашу.

– Ну, что решил? – нетерпеливо спросил Милен, – хочешь пулю сейчас на пути к воле и с надеждой на удачу или немного погодя в какой-нибудь дыре, но уже как преступник и террорист?

– Я докажу им, кто есть на самом деле! – твёрдо заявил Артур и тут же спросил, – и как ты думаешь свалить отсюда?

Милен помолчал и, словно собравшись с мыслями, выдал:

– В здании полно охраны, но завтра сразу после суда тебя этапируют на машине в федеральную тюрьму.

– Ну и? – нетерпеливо произнёс Артур.

– Не перебивай меня, ты сбиваешь с мысли, – огрызнулся Милен и заговорщическим тоном продолжил, – такой шанс упускать нельзя, но мне нужно ещё подумать, да, подумать, подумать… – затараторил он.

– Не тяни, или говори как мы уберёмся отсюда, или не пудри мозги своими бреднями, – не менее грубо ответил Артур, – сейчас, как ты заметил, не самое лучшее время для того, чтобы нести всякую чушь.

Милен ничего не ответил. Он будто бы вновь ушёл в себя, провалившись в чреду глубоких мыслей, казавшихся Алексу полной ахинеей. Конечно, в глубине души ему безумно хотелось верить в призрачную свободу, отдаляющуюся с каждой минутой, проведённой в этом ужасном месте. Его сокамерник вновь запрыгнул на верхний ярус и продолжил молча вглядываться в неоновые голограммы. Очередная глупая надпись гласила – «Осуждённый, помни! Только примерное поведение приблизит день твоего освобождения».

– Идиот, – разочарованно подытожил Артур, и тяжело вздохнул, – а я уж и вправду поверил, что у нас есть шанс.

Смириться с судьбой было очень тяжело, но осознание неизбежности проявлялось всё чётче и чётче. Выхода не было. Да и с другой стороны, мир не особо будет переживать из-за столь незначительной потери. Что такое крошечная жизнь одинокого человека по сравнению с тысячами смертей от голода и разрухи, утопивших некогда прекрасную страну в пучине ада? Артур умыл лицо холодной водой, но облегчения от этого не почувствовал.

В камере приглушили свет, словно бы указывая на наступление ночи. К сожалению, для её сидельцев разницы практически не было. Яркий неоновый свет от окна всё так же продолжал заливать камеру разными красками. На мгновение картина стала словно волшебной. Частички пыли крошечными вихрями пролетали сквозь лучи холодного света. Они напоминали хлопья белёсого снега, танцующего замысловатый танец и неторопливо опадающего на землю. Всё казалось настолько простым, насколько и красивым. Когда разум находится на грани и уже кажется, что ты вот-вот сойдёшь сума, начинаешь видеть вещи, которые никогда не замечал прежде, а даже если и видел, то просто проходил мимо, погрязнув в бесконечной рутине бестолкового существования. Возможно, об этом сейчас думал и несуразный сосед по несчастью. Милен был очень странным типом. Он мог часами молча смотреть в одну точку, находящуюся по ту сторону окна камеры. Что он там видел? Да и видел ли что-то, кроме своих сумасшедших идей, оставалось загадкой. Вообще сейчас весь мир казался странным. Грань добра и зла, правды и подлой лжи стёрлись в людях, не вызывая ничего кроме отвращения и злости. В итоге злость оставалась лишь только к самому себе.

Завтра день страшного суда. Артур прекрасно понимал, что это его последний шанс на оправдание, которое он не получит. До конца не верилось, что один день, одно событие может вот так сильно изменить жизнь и поставить человека по ту сторону всего того, что он некогда поклялся защищать даже ценой собственной жизни.

Спать совершенно не хотелось. В голову постоянно лезли пугающие мысли. Неужели он больше никогда не увидит Анну? Никогда не почувствует прикосновение её сладких губ? Не коснётся нежной кожи? С другой стороны, даже будучи на воле, даже прожив тысячу лет он и так бы не испытал всего этого как бы сильно ни хотелось. Тот день, что разделил судьбу на до и после. Если бы они тогда оказались в другом месте или хотя бы на несколько минут позже… Жизнь могла стать другой. Чудовищная случайность, помноженная на кровожадность одних и желание жить у других. Оправдать или осудить тех людей невозможно, но и понять Артур был не в силах. Судьба не оставила ему надежды. Но, как ни крути, человек упрямое существо, он верит. Верит даже в то, что произойти никогда не сможет…

Под тяжестью тяжёлых мыслей ему всё же удалось провалиться в тревожный сон, а Милен так и остался сидеть и молча вглядываться в туманное будущее, ждущее их обоих.