– Что ж, хорошо, я с благодарностью приму от тебя любую помощь, мудрый Хабибулла. – поразмыслив, сказал Бурцев. – Но объясни, ради Аллаха, как ты оказался на этом судне?
– Вернувшись в Эль Кудс[14], я стал свидетелем великих перемен. И перемен не в лучшую сторону.
Бурцев навострил уши.
– Что так?
– После того, как схлынули реки крови, пролитые на наших землях крестоносцами, – торжественно начал араб, – мусульмане и христиане долго учились жить среди общих святынь без войн и насилия. Но едва в Иерусалимском королевстве установилось царство мира и гармонии, невесть откуда появились могущественные маги, что говорят по-немецки, именуют себя Хранителями Гроба и носят знамена сломанного креста. Эти чародеи, коим подвластны стихии огня, металла и колдовского грома, вступили в союз с тевтонскими рыцарями. Устроили резню. Захватили Святой Город, а захватив, превратили Эль Кудс в логово шайтана. И миру на многострадальной земле моих предков пришел конец. Наблюдать за такими переменами, стоя в стороне, я не мог.
– И теперь ты служишь королеве Алисе? – изумился Бурцев.
– Я никому не служу, кроме Всемогущего Аллаха, – с холодком ответил Хабибулла. – Я лишь выбираю, кому помогать и против кого драться. Нынче мой враг – зарвавшиеся немецкие рыцари с черными крестами на белых плащах и колдуны-германцы, поклоняющиеся кресту с поломанными краями. Кто считает тех и других своими врагами, всегда может полагаться на Хабибуллу.
“Что жтогда и мы с тобойполадим”, – решил про себя Бурцев.
– А врагами Хранителей Гроба и тевтонов считают многие, – продолжал араб. – Даже – иоанниты-госпитальеры, тамплиеры-храмовники и прочие франки – не желают мириться с владычеством немцев. Франки ищут союза с нами.
“Франками”, насколько понял Бурцев, сарацин называл всех европейцев-негерманцев, обосновавшихся в Палестине. Но вот что значит “с нами”?
– С кем ищут союза франки? Кто еще выступает против Хранителей Гроба и немецких рыцарей? Какую силу ты представляешь, Хабибулла?
– Силу джихада!
– Ого! А поподробнее?
– Я говорю о правоверных мусульманах, объединяющихся с франкскими рыцарями-христианами ради общей победы над германцами.
Бурцев поскреб в затылке. Да… О таком джихаде слышать ему еще не доводилось.
– В Палестинских землях еще остались опытные бесстрашные воины, умеющие наносить врагу молниеносный удар и растворяться, в городских кварталах, в песках пустыни или в безлюдных скалах. Есть и лазутчики, умеющие слышать и видеть то, что врагу очень хотелось бы скрыть.
– Хм, лазутчики?
– Один из них стоит сейчас перед тобой, каид Василий-Вацлав.
Так-так-так… Рыцарско-бедуинские отряды Иерусалимского сопротивления? Партизанская война во славу Аллаха и Иисуса Христа? Мусульманское подполье, поддерживающее отношения с братствами тамплиеров и госпитальеров? Плюс собственная разведсеть? И Хабибулла – ее тайный агент? Сарацинский “Штирлиц”, блин! Очень-очень интересно.
– И насколько же велико ваше христианско-мусульманское воинство? – поинтересовался Бурцев.
Араб погрустнел.
– Под Аккрой наши силы были разбиты и рассеяны смертоносной магией Хранителей Гроба, но скоро, – в глазах Хабибуллы вспыхнул огонек надежды, – скоро они возрастут многократно. Султан Египта ал-Малик ас-Салих Наджм-ад-дин Аййуб, да хранит его Аллах! – уже спешит к нам на помощь.
Ладно, будем считать, диковинный палестинский расклад более-менее прояснился. Но вот каким боком здесь замешана королева Кипра? Ей-то отчего приходится бежать со своего островного государства?
– Вдова Алиса Шампанская и ее сын Генрих I Лузиньян – не только властители Кипра, но и претенденты на трон Иерусалимского королевства, – пояснил сарацин, – а значит, оба стоят у немцев костью в горле. Вот в чем их беда. Пока Лузиньяны живы, германский король Фридрих II, коего Хранители и тевтоны желают видеть на престоле Эль Кудса, не сможет носить иерусалимскую корону, не опасаясь претензий со стороны кипрского семейства. Впрочем, Генриха немцы уже устранили. Сын Алисы Шампанской погиб.
– Погиб? – переспросил Бурцев. А ведь, действительно, в пиратских трюмах никаких королевичей не было.
– Давно, еще в битве под Аккрой. – Несмотря на свой юный возраст, Генрих с небольшой дружинной дрался под командованием доблестного франкского каида Жана д’Ибелена и пал от магического грома немецких колдунов. Королева с тех пор ненавидит немцев лютой ненавистью и готова ради мести на все.
– Что ж, женская месть бывает страшна и слепа, – заметил Бурцев.
– Это так, – согласился араб. – Но, чтобы вершить ее, нужны реальные силы и возможности. У Алисы Шампанской нет ни того, ни другого. А между тем, Хранители Гроба и тевтоны начали подготовку к нападению на Кипр. Только скрыть переброску войск к портовым городам они не смогли. Нам стало известно о тайных планах германцев. И поскольку я был вхож во двор Ее Величества, всегда благоволившей к опытным путешественникам и знатокам наук, то вовремя предупредил повелительницу Кипра об опасности. Я говорил уже, что любой противник немцев – мой друг, а друзьям следует помогать. Особенно, если эта помощь вредит врагу.
Алиса Шампанская отплыла с острова в сопровождении верных слуг, рыцарей и солдат. Королевский эмир ль-бахри[15] Жюль повел судно. Сначала он должен был высадить меня в Александрии, после чего Ее Величество намеревалась отправиться в Европу и уже там искать союзников для дальнейшей борьбы с германцами.
Их прервали. Ее Величество Алиса Шампанская напомнила о себе, Вернее, за королеву это сделали «эмир ль-бахри» и тайный убийца. Жюльчто-то тихонько шепнул брави. Тот, в свою очередь, склонился к уху Бурцева:
– Невежливо говорить в присутствии королевы на языке, которого она не понимает. К тому же Ее Величество изъявила желание познакомиться со своими спасителями.
Да, в самом деле. Неучтиво как-то получается.
– Хорошо, давай знакомиться. Ты вот первый и начинай.
Папский шпион начал. Выступил вперед и…
– Банд, – церемониально поклонился брави Алисе Шампанской. – Джеймс Банд.
Бурцев едва сдержал улыбку.
Тем же манером представился и китаец.
– Цзян. Сыма Цзян.
Почтительно-дружелюбный оскал на желтом морщинистом лице, по-восточному низкий поклон…
Джеймс что-то шептал Жюлю. Тот – королеве. Вводили в курс дела, видать.
– Алексич, – растерянным басом подхватил эстафету богатырь-новгородец. – Гаврила Алексич.
– Освальд. Пан Освальд.
– Адам. Дядька Адам…
– Вася. Просто Вася.
Бурцев с трудом сохранял на физиономии приличествующее случаю торжественно-железобетонное выражение. Сохранил, справился.
Представились все. Когда Жюль закончил объяснять, кто есть кто, Алиса Шампанская шагнула к Бурцеву. Улыбнулась приветливо и очаровательно, однако спрятать затаенную грусть так и не смогла:
– Бонжур, мсьё Вася!
Голос у ее величества оказался с нежной – на грани интима – хрипотцой.
– Здрасьте, – Бурцев немного обалдел. Надо же! «Мсьё Вася»! А сам виноват. Надо было не поясничать, а представляться нормально.
– Д'у вёнэ ву?
– Спрашивает, откуда ты родом, – подсказал Джеймс.
– Так это… Сам же знаешь – с Руси…
– Же сюи рюс[16] – приблизительно так прозвучал его ответ по-французски.
Народ благоговейно внимал. Никто не смел вмешиваться в беседу.
– Кель аж авэ ву?
А вот это уже был вопрос личного характера. Как пояснил брави, ее величество изволит интересоваться возрастом собеседника.
– Э-э-э…
Ну, и на кой это сдалось королеве? Бурцев замялся, не зная, что и сказать. Минус семьсот с хвостиком лет – вот он, возраст… Именно столько ведь прошло с ненаступившей еще даты его рождения. А королева опять что-то нежно курлыкала.
– Слышь, Джеймс, спроси, может, она того… по-немецки понимает?
Джеймс спросил. Королева понимала!
Разговор сразу пошел бойчее.
В общем-то, все было очень мило, но обстоятельства не располагали к продолжительной беседе… Бурцев намекнул ее величеству, что время поджимает, и он был бы рад поскорее добраться до Палестины.
– Зачем вы направляетесь в Святые Земли, мсьё Вася? – спросила королева.
Напряженный взгляд немигающих глаз… Алиса Шампанская хотела знать правду и вовремя распознать обман, если собеседник пожелает солгать.
Бурцев всей правды не сказал – долго объяснять. Но и лгать не стал.
– У меня… у меня там дела, – уклончиво ответил он, – и кое-какие личные счеты к Хранителям Гроба.
– Значит, вы следуете не в паломничество, а на битву?
– Да, ваше величество. Можно сказать и так.
– Тогда прошу вас пройти в мою каюту, мсьё Вася. Поговорим там. С глазу на глаз. Без свидетелей.
Каютой, тем более, королевской, это тесное, обитое голой доской помещеньице в кормовой надстройке, можно было назвать с большущей натяжкой. Массивный сундук, два грубо сбитых табурета, да кусок парусины в полтора метра шириной, подвешенный к балкам наподобие гамака, – вот и весь комфорт. Впрочем, как пояснила Алиса Шампанская, на корабле и это считается неслыханной роскошью. Отдельная каюта, отдельный гамак…
Оказалось, что остальные пассажиры и члены экипажа, включая капитана, ютятся в общих каютах и спят по двое на одном подвесном спальном месте. По крайней мере, так обстояло дело до встречи с пиратами, когда на судне было более многолюдно.
Бурцев посочувствовал мореходам, но поспешил сменить тему. Время, действительно, дорого, и тратить его на пустопорожнюю болтовню – жалко. Бурцев теперь сам старался задавать тон беседе. И легко преуспел в этом. То, что интересовало сейчас его, королеву так же волновало до глубины души. А потому говорила Ее Величество охотно и по делу. Только вот слишком часто прикладывала к уголкам глаз шелковый платочек.
После смерти мужа Гуго I де Лузиньяна – наследника Амори I де Лузиньяна, обладателя громких титулов короля Кипра, графа Аскалона, графа Яффы и коннетабля Иерусалима, Алиса Шампанская осталась в окружении немногих, но верных вассалов. Венценосная вдова с сыном Генрихом тихо, мирно и спокойно жили на острове-королевстве, не помышляя ни о большой политике, ни о великих свершениях, пока Иерусалим не попал под власть Хранителей Гроба и ордена Святой Марии.
Вот когда выяснилось, что королева с королевичем стоят на дороге фашистко-тевтонской машины, стремительно набиравшей обороты. Кроме того, юный Генрих – набожный и, в то же время, честолюбивый наследный принц – загорелся желанием биться за святыни, попираемые колдунами “поломанного креста”. Вопреки воле матери Генрих отправился на бессмысленную войну и сгинул под Аккрой. Потом было предупреждение Хабибуллы, бегство, пираты, освобождение…
– Теперь я хочу плыть в Рим, затем – во Францию. Хочу поднять европейское рыцарство в новый крестовый поход, – страстно закончила королева недолгий рассказ. – В поход против Хранителей Гроба итевтонского братства! И Господь, да поможет нам!
Безысходная печаль в красивых глазах Ее Величества уступила месту гневу. К щекам королевы прилила кровь. Бурцев аж залюбовался. Алиса Шампанская бурлила. Ну прямо как хорошее игристое вино в бокале. Пузырики зарождающейся ярости, однако, пришлось пригасить.
– Крестовый поход против немецких крестоносцев, – по-моему, это весьма сомнительное мероприятие, Ваше Величество. И совершенно бесперспективное, если уповать на одну лишь помощь свыше.
– Его Святейшество Папа Григорий Девятый выступит на моей стороне, – убежденно заявила королева.
– Я тоже думаю, что в Риме вы найдете поддержку, – согласился Бурцев. – Возможно, вам даже удастся собрать небольшое войско. Однако Хранители Гроба разобьют его еще на подходе к Святой Земле. А если ваши крестоносцы отправятся морем, немцы потопят весь флот.
Она молчала и ждала… Он вздохнул:
– Открою вам секрет, ваше величество. В бою с пиратами я использовал оружие Хранителей и лишь благодаря ему мы победили.
– Это для меня уже не секрет, – кивнула Алиса Шампанская. – Жюль мне обо всем поведал. До сих пор я и надеяться не смела, что кто-нибудь, кроме самих немецких колдунов, в состоянии овладеть смертоносными громами. Но сегодня Господь послал мне вас, мсьё Вася. Я поняла, что это знамение! Благоволение Божие, от которого грешно отказываться. И я решилась…
– На что?!
– Об этом, собственно, я и хотела поговорить наедине.
Ее глаза смотрели серьезно и внимательно. “А теперь о главном” – читалось в этих глазах. Отказать им Бурцев не смог.
– Хорошо. Что именно вас интересует, ваше величество? – Мне не важно, где и каким образом вы получили доступ к тайным знаниям Хранителей Гроба и как завладели их оружием, ибо я вижу в ваших очах и помыслах божественный свет, а не отблески адова огня. Сейчас у меня к вам только один вопрос. Один-единственный. Согласны ли вы выступить во главе войска, которое я намерена собрать во Франции?
– Я? – Бурцев вытаращил глаза. – Во главе войска?
– Вы ведь сами сказали, что у вас тоже имеются счеты к немецким колдунам?
О проекте
О подписке