В Ленинграде их уже ждали. Все вопросы с поездами, местами, билетами были решены ещё до момента их прибытия. А уж как Алекса ждали в Москве… Впрочем, после той информации, которую он приволок, это было немудрено. Чемодан и рюкзак с распечатками Зорге отправил «по адресу» с парой сопровождающих прямо из дома под Унтершехеном практически одновременно с их отъездом в Берлин. Так что все сведения уже давно были в Москве. И, несомненно, произвели там фурор.

Алекса сняли с поезда в Химках и, заверив, что семью встретят и обустроят по полной программе, на новеньком американском «Паккарде» доставили прямо в Кунцево, на Ближнюю дачу, где его уже ожидал весь «триумвират» в полном составе. Причём дорога была проложена довольно кружным путём. Похоже, «триумвират» чего-то серьёзно опасался. Ну да это было немудрено. После принесённых материалов-то…

Сталин не просто поздоровался с ним за руку, но ещё и крепко его обнял, а затем, заглянув Алексу в глаза, проникновенно произнёс:

– Спасибо. Информация, которую вы нам доставили, очень важна. И дело не в наших жизнях. Я более чем уверен, что всё произошедшее очень сильно откатило страну назад. И война на этот раз прошла для СССР куда тяжелее.

– Ну да, – несколько смущённо отозвался Алекс, слегка выбитый из колеи столь неожиданным проявлением эмоций со стороны человека, которого он считал настоящим «камнем». – Потери были больше, и немцы в этот раз также продвинулись дальше. Но в общем это был ещё не самый плохой вариант. Хотя откат был действительно сильный…

– Понятно, – серьёзно кивнул Сталин. – И всё равно спасибо. И хотя мы, как коммунисты, готовы, не колеблясь, отдать свои жизни за свободу рабочего класса и победу первого в мире социалистического государства, просрать их бездарно и бесполезно было бы весьма обидно. Так что за нами – долг жизни.

Алекс смущённо кивнул. И постарался перевести тему:

– Там часть материалов – скорее предположения, чем факты. Те, кто готовил эту информацию, сказали, что сразу после «путча» партийные и государственные архивы сильно почистили. Так что многое пришлось восстанавливать по косвенным сведениям – архивам НКПС, кадров РККА, милиции, табелям учёта рабочего времени некоторых контор и так далее. А многое восстановить и не удалось. Нет, общей информации – вагоны, как и всяких глубокомысленных рассуждений и предположений, а вот достоверной конкретики заметно меньше. Но вам же нужна именно конкретика… Так что сделал всё, что мог. – Он сделал паузу и добавил: – А насчёт долга жизни… не думаю, что я так уж его заслужил. Информацию по путчу я бы вам по-любому принёс.

– Вы второй раз используете это немецкое слово. Оно у вас в будущем так распространено? – поинтересовался Фрунзе.

– Немецкое? – удивился Алекс. Он считал его испанским или португальским. Поскольку оно у него ассоциировалось скорее с Латинской Америкой…

Как бы там ни было, благодарности закончились быстро. После чего перешли к вопросу, который, похоже, волновал собравшихся более всего.

– Ну, возможность перехода в будущее не только одного вас мы, благодаря не очень… хм-м… разумному поступку фрау До’Урден, теперь можем считать доказанным. И это открывает перед нами весьма интересные перспективы, – сразу взял, так сказать, быка за рога Сталин.

– Не думаю, что эту возможность уже можно учитывать как реальную, – попытался немного притушить его энтузиазм Алекс. – Пока не выяснен механизм предоставления доступа, утверждать ничего невозможно. Возможно, он завязан на…

– ДНК, – согласно кивнул Сталин. Вызвав у Алекса настоящее изумление. Откуда… Ах да, Зорге ехал с ними в одной машине. Говорили же они с Эрикой по-русски. Опасаясь таксиста. Бы-ыстро тут дела делаются. А он-то думал, что они тут, засучив рукава по локоть, с «путчем» разбираются…

– Это – вполне может быть, – согласно кивнул Иосиф Виссарионович. – Но мы считаем более вероятным другой вариант – непосредственный телесный контакт с вами. Хотя он, конечно, требует тщательной проверки. И-и-и… хочу вас успокоить. Если всё подтвердится, конечным итогом всех наших исследований, несомненно, станет переправка в будущее всей вашей семьи. Более того, я гарантирую, что это произойдёт точно до начала боевых действий во Второй мировой войне…

А вот этим Сталин мгновенно купил Алекса со всеми потрохами. За подобную возможность парень был готов на всё. Тем более что, когда они уже подплывали к Ленинграду, Эрика обрадовала его одной необычной новостью.

– Не знаю, это пока ещё не точно, но, похоже, любимый, ты скоро снова станешь папой. У меня задержка уже на две недели…

Следующие тридцать с лишним часов Алекса с Ближней дачи не выпускали. Нет, «пытали» его не непрерывно. Были и обеды, и ужины, и завтрак, и даже почти шесть часов оказалось выделено на сон. Более того, Сталин предложил прерваться и посмотреть «новый американский фильм», но Алекс отказался, попросив лучше истопить ему баню, где с наслаждением вымылся. К бане он пристрастился именно в СССР. Увы, все остальные способы помывки здесь заметно уступали своим аналогам из будущего, а вот баня практически всегда была на уровне. А то и с какой-нибудь изюминкой… Впрочем, приёмы пищи вряд ли можно было засчитать за отдых, поскольку вопросы и обсуждения продолжались и во время них.

К удивлению парня, одной из наиболее заинтересовавших его собеседников тем стало то, как кораблестроение смогло пройти через развязанные «путчистами» репрессии, практически не сбавив оборотов. Ведь, судя по тем данным, которые приволок Алекс, все остальные отрасли пострадали, и довольно заметно.

– Ну-у-у… специально этим вопросом я не занимался, – осторожно заговорил Алекс. – Но, по-моему, дело в том, что кораблестроители успели до начала масштабных репрессий выйти на, так сказать, серийное производство.

– Судя по приведённым вами цифрам, автомобилестроители или, например, танкостроители – тоже. А у них провал оказался очень большим, – возразил Киров.

– Э-э нет, тут как раз всё по-другому. Да, основные предприятия этих отраслей к тридцать пятому году действительно вышли на конвейерное производство серийной продукции. Но – старой! А тридцать пятый – тридцать восьмой годы в этих отраслях – это практически во всех предыдущих тактах как раз освоение совершенно новых моделей и образцов, во время которого значимость инженерно-технического персонала среднего и высшего звена резко возрастает. То есть для того, чтобы поставить на производство новую модель автомобиля, трактора или, там, станка либо турбины, очень сильно требуются не только конструкторы и инженеры-разработчики, но и технологи, и инженеры производств, и многие другие специалисты, которых как раз в тот момент и начали грести за «контрреволюционную деятельность». А без них начались проблемы даже при производстве освоенной серийной продукции. Потому что даже налаженный цикл, вследствие действий по постановке на производства новых образцов, неизменно начинает сбоить. И его приходится постоянно, так сказать, «править по месту». Регулировать. Выводить одни мощности на реконструкцию под новые образцы и перебрасывать производство каких-нибудь комплектующих на другие. А кое-что вообще снимать с производства, предварительно создав необходимый запас. И вот тут как раз и нужны люди с инженерными мозгами и опытом работы в имеющемся производственном цикле. А их начали сажать! – Алекс вздохнул. – Самым разумным в этой ситуации было бы вообще не дёргаться, а, отложив переход на новые модели на несколько лет, продолжать тупо гнать пусть и устаревшую, но уже освоенную в производстве продукцию. Но ведь уже принятые планы из-за репрессий никто отменять и не подумал! А в них был записан именно переход на новую продукцию. Вот всё и посыпалось…

– А с кораблестроением разве не так?

– В том-то и дело, что не так! Там загребли верхушку, самые сливки – разработчиков, самую элиту технологов и так далее. И в обычной ситуации это было бы фатально. Но-о-о… в ситуации, когда все вопросы внедрения, в том числе и с моей посильной помощью, были уже решены, это оказало на уже налаженное и набравшее хороший темп серийное производство чрезвычайно малое влияние. – Тут Алекс запнулся и, поняв, что, кажется, переоценил способность внятно излагать собственные мысли, решил зайти несколько с другой стороны: – Не знаю, рассказывал ли я вам, что такое «ноу-хау»^[16]…

Рассказ затянулся, а когда Алекс закончил, Киров задумчиво произнёс:

– То есть вы считаете, что чертежей и чего-то типа сходной освоенной технологии может быть мало? И подобные «знать как» могут быть в любом технологическом процессе?

– Ну да, – кивнул Алекс, обрадованный, что ему удалось-таки объяснить именно то, что он и хотел. – Если на чертеже стоит деталь и код материала, но при этом отсутствует знание, что вот конкретно эту деталь нужно сначала нагреть до температуры тысяча десять градусов плюс-минус пятнадцать градусов и только при этой температуре осаживать на, скажем, казённик орудия, да ещё и разогретый не менее чем до семисот градусов, то, даже если все линейные и посадочные размеры и материал совмещаемых деталей будут полностью идентичны чертежу, ничего не получится. Причём вот такие детали зачастую выявляются именно в процессе дальнейшего совершенствования конструкции. На основании опыта эксплуатации. То есть первоначально никаких нагревов и не предусматривается, а вот потом – когда, скажем, казённая часть орудия начинает крошиться и трескаться уже после трёх-четырёх сотен выстрелов, инженеры и технологи и приступают к поиску путей решения выявленной проблемы. Смотрят, что может помочь – замена ли материала, дополнительная ли закалка или вот такие «технологические примочки», либо вообще полная переработка конструкции данного узла. Именно на этом этапе роль инженеров и технологов наиболее велика!

Киров усмехнулся.

– А в первый раз вы, Алекс, привезли именно чертежи. Поэтому у нас тогда всё так и застопорилось с кораблестроением.

– Да, в основном так. А вот во второй как раз я приволок много таких вот «ноу-хау», которые к концу тридцать пятого уже вполне освоили как на верфях, так и на заводах, производящих судовые установки, вооружение, средства связи, корабельную броню и так далее.

– То есть к моменту репрессий эти самые «ноу-хау» были уже полностью освоены, вследствие чего для поддержания производственного процесса в судостроении оказалось достаточно наличия на местах всего лишь квалифицированных мастеров, а кое-где даже и просто опытных рабочих, – задумчиво констатировал Киров. – В то время, как в других отраслях…

– Ну да, я именно это и имел в виду! – облегчённо выдохнул Алекс. – Конечно, это не позволило поставить в серию новые проекты, которые уже вовсю разрабатывались, но, как выяснилось, и те образцы серийных кораблей, которые мы с таким трудом осваивали, к началу войны выглядели вполне достойно. Даже на фоне более новых разработок других стран. Более того – эсминцы проекта девять^[17] наше кораблестроение вполне себе продолжало клепать аж до сорок девятого года. С некоторыми изменениями, конечно, но не такими уж и большими. И, должен заметить, даже к концу войны и на фоне самых новейших проектов других стран они смотрелись отнюдь не аутсайдерами, а, как минимум, крепкими середнячками…

– А почему вы сразу не привезли эти самые «ноу-хау»?

– А где бы я их взял? – усмехнулся Алекс. – В той реальности, в которой были подготовлены чертежи новых крейсеров и эсминцев, ну и всех других кораблей и катеров тоже, их ещё просто не существовало. Потому что подавляющее большинство «ноу-хау» появляется именно при организации производства и дальнейшего совершенствования конструкции. В процессе решения вполне себе приземлённых задач типа усиления отдельных элементов конструкции, повышения ресурса комплектующих и устранения недостатков, выявленных в процессе эксплуатации, и так далее. Нет, часть таковых, конечно, может, так сказать, перейти по наследству, если новый образец является развитием ранее освоенного… Но у нас ведь и наследства-то не было! Сами вспомните, с чего начиналось советское кораблестроение – с достройки лёгких крейсеров типа «Светлана», проект которых был разработан ещё до Первой мировой войны, то есть на технологиях самого начала века. Ну и какие «ноу-хау» оттуда можно унаследовать?..

До знакомого особнячка, в котором снова разместилась его семья, Алекс добрался только около одиннадцати вечера следующего дня. Дом встретил его тишиной. Охранник, притворявшийся швейцаром, молча принял у него пальто, после чего Алекс усталым шагом поднялся на второй этаж. Здесь также было тихо. Он ввалился в спальню, буквально содрал с себя одежду и побрёл в ванную комнату, которую ещё в прошлый такт ему удалось обустроить максимально близко к своим вкусам. Ну там ванная, душ, вместо стен, крашенных масляной краской в два цвета, – деревянные и мраморные панели и так далее… На задворках сознания мелькнуло удивление по поводу куда-то исчезнувшей Эрики, но Алекс был настолько уставшим, что никак на это не отреагировал.

Перед самой дверью ванной Алекс притормозил и смачно, едва не вывернув челюсть, зевнул, после чего толкнул дверь, сделал шаг вперёд и-и-и… замер столбом!

Ванная комната была освещена свечами, а трюмо и пол были усыпаны лепестками роз. Алекс чуть повернул голову и икнул. Эрика, нагая, сидела на краю наполненной водой массивной чугунной ванны и о-о-очень эротично улыбалась ему… Насладившись изумлением парня, его жена грациозно поднялась и, сделав два шага, от которых у Алекса стало дыбом буквально всё, провела своим пальчиком ему по груди и промурлыкала:

– Дорогой, Ванечка сегодня ночует у няни. А й-а-а-а… собираюсь хорошенько покричать. Присоединишься?