Глава 5
Шепот шаманки

– Тассия?! – Я вытаращился на огианку. – Вы здесь откуда?

– Одну минутку, – невозмутимо откликнулась старуха и перевела внимание на Лоскута, пытавшегося уползти с поля боя. – Куда это вы собрались, господин? Воспитанные молодые люди всегда отвечают за свои поступки.

Лоскут не собирался внимать нравоучениям. Даже не оглянулся. Тихо поскуливая, он старательно карабкался к противоположному краю проулка, чем крайне раздосадовал шаманку. Я ощутил, как Тени вокруг нее вспенились. Невидимые для неподготовленного сознания, они юркими дымными змеями устремились в сторону бандита. Обвили его канатами. Тугими и жесткими, как пальцы шаманки. Скрутили, спеленали, а потом выгнули так, как ни один антропоморфный разумник без посторонней помощи выгнуться не в силах.

Я ждал, что Лоскут завопит, но все его корчи происходили в полной тишине. Отчего смотреть на них было еще отвратительнее.

– Тассия, хватит!

Шаманка оторвала светящийся взгляд от едва ли не обручем свернутого бандита и посмотрела на меня.

– Раз уж ты сегодня такой добрый, – проговорила она и прищелкнула пальцами.

Послышался глухой звук, похожий на выстрел старинного пулевика, и хребет Лоскута переломился, словно прутик. Труп мгновение провисел в воздухе, а затем полетел в ближайшую кучу мусора. Стайка оранжевых птиц, гнездившихся там, испуганно вспорхнула в небо.

Я, ожидавший совсем иной развязки, то ли выдохнул, то ли всхлипнул – сам не понял, пока не захотел как следует проблеваться. Тошнило от ситуации. От того, как она разрешилась. И, что главнее всего, – от самого себя.

– Смотрите, какие мы нежные, – проворковала огианка и выглядела при этом страшно довольной собой. Словно ничего грандиозней в жизни своей не вытворяла.

Меня затрясло. Почему-то захотелось сделать ей больно.

– Зверски расправились с уличной шайкой, – проговорил я, затолкав Исток с его жаждой убийств поглубже. – Ну не молодцы ли?!

Шаманка если что и заметила, то виду не подала. Лишь беззаботно проговорила:

– По большей части ты расправился, Риши. Но в целом я готова с тобою согласиться. Если, конечно, это не сарказм.

Я попытался передать ей все без слов.

– О! – сказала она удивленно. – Так тебя мучает совесть?

Я осмотрелся. Число мертвецов на квадратный метр маленького проулка зашкаливало. Как и количество убийц.

– А разве не должна? – Желание наказать ублюдков за ни чем неспровоцированное нападение все еще не выветрилось, но чувство вины, явившееся на смену нарезвившейся твари, заскреблось стальными когтями о нежное нутро.

Саму шаманку подобные мелочи явно не волновали.

– Я полагала, мы разобрались с моральной подоплекой твоих поступков. Ведь я предупреждала, что дальше будет только хуже, и тебе придется принимать меры. Я говорила. – Она покосилась на четверку трупов, разбросанных по проулку, точно манекены, и с нескрываемой брезгливостью поинтересовалась: – Что они натворили? Унизили тебя? Избили? Ну, теперь они уже ни с кем так поступить не смогут. Разве тут нечем гордиться?

Я уставился на нее, приоткрыв рот:

– А гордиться убийством можно?

Шаманка подняла на меня светящийся взгляд. Выражение ее лица, как обычно, скрытое дыхательной маской, было не разобрать, но я сумел уловить улыбку.

– Если знаешь, что оно в итоге служит благим целям, то очень даже можно. Во всяком случае, большая часть героев именно этим себя и успокаивает. Ты что, вчера родился?

– Думаю, эти ребята с вами бы поспорили.

– Точка зрения определяет восприятие, Риши. Или ты думаешь, они терзались муками совести, пока тащили тебя на улицу, намереваясь ограбить и убить?

Если честно, мне было плевать, какими принципами Лоскут и его прихвостни руководствовались. Покоя не давал тот факт, что я по итогу оказался намного хуже их. Да, они были отбросами, готовыми на все ради наживы. А я? Зная кровожадность существа, которого в себе носил, я даже не попытался остановить его. И упивался каждым мгновением, пока их убивал. Словно в их лице хотел отомстить всем тем, кто меня когда-то обижал. Настоящее ничтожество.

– Тебе станет легче, если мы уйдем отсюда, – сказала шаманка таким тоном, будто это решало все проблемы.

Я с огромным трудом удержал себя от того, чтобы подобрать арматуру и запустить ею в фонарь огианки, и проговорил:

– С особой жестокостью убито четверо разумников, и кого-то это определенно заинтересует. Дайте только время.

Тассия Руэ усмехнулась.

– Надеюсь, ты не надумал сдаться на милость местных властей? Жест благородный, конечно, но бессмысленный. Никогда не понимала идеи самобичевания.

Тут я опять промолчал. Но не потому, что не нашелся с ответом. Я вообще довольно редко лез в карман за словом. Просто увидел в проходе Мекета, и попытки оправдаться вмиг потеряли всякий смысл.

Брат, быстро оценив ситуацию, раздельно и очень жестко произнес:

– Что, вашу мать, здесь произошло?

Шаманка, резко крутанувшись, воскликнула с небывалым радушием:

– О, здравствуй, мой дорогой Мекет! Какой приятный сюрприз! Мы тут немножко тренировали способы самообороны. Как видишь, все прошло вполне успешно.

Брат, даже не взглянув на нее, метнул в меня суровый взгляд:

– Что эта здесь делает?

Я ни на миг не задумался над ответом:

– Понятия не имею. Явилась, когда все уже закончилось.

– Когда все закончилось? – переспросил он, удостоив трупы не бо́льшим вниманием, чем мусор под ногами. – Твоих рук дело?

Я обреченно кивнул.

– Не нарочно. Ситуация немного вышла из-под контроля.

– Немного? – Бровь брата преломилась.

– Его спровоцировали, – вмешалась шаманка. – Атаковали беззащитного, а в итоге нарвались на свою смерть. Весьма поэтично вышло.

– А ты что, мимо проходила? – едко осведомился Мекет. С последней встречи отношение брата к огианке ничуть не переменилось.

– Думай, как нравится, – фыркнула она и отвернулась, будто не при делах.

Меня, кстати, момент ее неожиданного появления тоже интересовал, но время выяснять детали казалось не лучшим.

Мекет недолго прикидывал, что со всем этим делать.

– Ладно, – выдохнул он в итоге. – Возиться с трупами некогда. Свалим отсюда и забудем.

Я не знал, как реагировать. Облегчение оттого, что брат не стал орать и читать нотации, быстро вытеснилось осознанием, что он, по сути, принял сторону Тассии Руэ и готов примириться с любыми моими выходками, если они не противоречат основной цели. А это, в свою очередь, сыграло роль катализатора и вынудило меня вспыхнуть фейерверком.

– Бросим их просто?! Вот так?!

Брат и бровью не повел.

– А ты ждал другого? Ну, прости. Нет у меня возможности сопли тебе подтирать. Пошли уже!

Такое безразличие оглушило. Притом настолько, что я практически не обратил внимания на пару безопасников, будто на зов моей совести, нарисовавшихся в переулке. Те самые ребята, с которыми мы пересеклись по прилете, остановились на выходе и без разговоров направили бластеры на нас троих.

– К стене и руки за головы! – скомандовал один из патрульных.

Я, стараясь держать ладони так, чтобы было сразу ясно, что проблемы мне не нужны, шепнул брату:

– Ты вроде говорил, здесь никому нет дела до чужих разборок.

Тот, скопировав мою позу, процедил в ответ:

– Я всегда так говорю. Не замечал?

Я счел этот вопрос риторическим, поскольку один из безопасников решил сделать шаг в нашу сторону. Взгляд его с кровавых разводов на стенах перетек на четверку трупов в неестественных позах всю эту прелесть украшавших.

– Что здесь произошло?

И что на это ответить?

Я переглянулся с братом. Несмотря на то что силы, затраченные на размазывание банды Лоскута по стенкам, еще не восстановились в полной мере, я знал, что могу призвать Исток и избавиться от нежеланных свидетелей. Дайте только волю.

Но тот еле заметно качнул головой и шепнул:

– Не пори горячку.

Тассия Руэ, видно, разделяя его мнение, вмешалась.

– Спокойно, – приказала она и, загородив меня собой, выставила перед блюстителем указательный палец.

– Это еще что? – начал было тот, но огианка поводила пальцем из стороны в сторону, заставив обоих безопасников сфокусироваться на кончике длинного кривого ногтя.

– Здесь ровным счетом ничего не происходит, офицеры. Ровным счетом. Ни-че-го. Но, кажется, я слышала женский крик за квартал отсюда.

Блюстители насторожились, хоть глаз с пальца шаманки по-прежнему не сводили. Она держала их, как приклеенных.

– Где именно это было? – спросил тот, что находился ближе к нам.

Шаманка, мастерски изобразив высшую степень беспокойства, ответила:

– По ту сторону переулка Джиптан. Прошу, поспешите! Возможно, там кто-то нуждается в помощи!

– Не волнуйтесь, мадам. Мы все проверим.

Оба отсалютовали и чинно ускакали прочь.

Когда звуки шагов затихли в отдалении, я с облегчением выдохнул. Шаманка опустила руку и с надменным видом посмотрела на нас.

– Устроили бы сейчас бучу. Одно дело избавиться от отбросов, но перестрелка с местной безопасностью?!

Мекет выглядел так, будто готовился в одиночку положить целый полк отборных риоммцев, да только возможность сорвалась. Позер. Не испытывая ни капли благодарности, он проворчал:

– Даже спрашивать не буду, что ты сделала.

Огианка усмехнулась.

– Тем лучше. – Она задумчиво оглядела место кровавых событий, будто не все детали еще запомнила. – Советую вернуться в таверну. Будет лучше, если завсегдатаи забегаловки убедятся, что с вами ничего не случилось. О трупах забудьте. Падальщики позаботятся о них через пару минут, как только мы уйдем.

И правда, метрах в пяти от того места, где мы стояли, из-за угла показался длинный вострый нос существа, похожего на гибридную смесь пустынного шакала с Семерки и обыкновенной скальной ящерицы.

Понятия не имея, что это за тварь такая, и явилась ли она одна, я решил, что спокойно проживу без ответов на эти вопросы и спешно предложил:

– Пойдемте отсюда.

Стоило появиться на пороге «Тибо», внутри повисла такая тишина, что на какой-то момент показалось, будто оттуда весь воздух выпустили. Каждый из завсегдатаев замер и с изумлением уставился на наше незабываемое трио. Даже бармен оторвался от протирания стаканов и вытаращился так, словно не ожидал увидеть меня живым. Это позабавило.

Нарочито громко усмехнувшись, я прошагал к единственному пустующему столику в самом углу таверны. Шаманка двинулась следом, а брат направился к стойке, где завел разговор с хозяином, который, судя по виду, был совершенно от этого не в восторге. Мало-помалу жизнь в забегаловке возвращалась в прежнее русло, но я кожей чувствовал жгучие взгляды и шепотки, что провожали меня через весь зал.

Расселись. Стали ждать. Я старался ни на кого в особенности не смотреть, надеясь, что постороннее любопытство, липшее ко мне, точно слизь, как-нибудь само рассосется. Понимая, чем оно вызвано, я осторожно потрогал расквашенный нос. На прикосновение тот откликнулся болезненно. Стало быть, к вечеру разнесет как переспевший плод бо-бо. Зрелище получится отменное.

– Повернись, я посмотрю, что можно сделать, – сказала шаманка.

Памятуя о том, с какой легкостью она излечила Мекета от колотой раны, полученной им в поединке с Аргусом, я слегка воодушевился.

Но сразу вспомнил:

– Кажется, вы говорили, что не стоит привлекать внимание подобными трюками.

– Если в деле замешаны лейры – безусловно, – откликнулась Тассия Руэ, бесцеремонно стиснув мое лицо между ладоней. – Однако от шаманов никто иного и не ожидает. Думаешь, тут все на тебя так пялятся? Ну-ну. В некотором смысле лечить – наша обязанность, и почти никого не интересует, каким именно образом мы это делаем. А сейчас помолчи, будь любезен. Я должна сосредоточиться на ранении.

Ранении. Даже в голове слово звучало пафосно. И это притом, что ничего общего с пафосом не имело. Как и большая часть моей жизни. Следуя за Мекетом от одного третьесортного мирка к другому, я давно открыл, что все приключения, что нам довелось пережить, в реальности совсем не так внушительны, какими представляются, когда о них говоришь.

Пальцы шаманки, остервенело мявшие мой нос, казались ледяными, но при этом вызывали сильное жжение. Тассия Руэ определенно знала свое дело, но действовала при этом так, будто собиралась заново вылепить мне лицо. Еще она что-то приговаривала на огианском наречии, побуждая Тени действовать по ее воле, восстанавливая хрящи и растворяя гематомы.

Я старался мужественно терпеть, но при особо болезненном тычке не выдержал и ойкнул.

– А чего так больно-то?!