Глава 3
Доверие должно быть обоюдным

– Почему вы сидите в этих трущобах? Что вами движет? – поинтересовался я, когда четверть часа спустя мы (я, мой брат и сам Д’юма) зависли над крышкой круглого стола, привинченного к полу личной палатки контрабандиста тросом. Чтобы не порхать по неопределенной траектории, приходилось упираться коленями в специальный обруч под столом.

Хозяин угощал травяным чаем, подававшимся в прозрачных пластиковых шарах. Посасывая через трубочку терпкий горячий напиток из листьев ламма, выращенного в здешнем гидропонном саду, я ощущал себя аборигеном, что несколько нервировало. В конце концов, мы же сюда не чаи распивать явились. Но, стоило признать, подобного угощения прежде пробовать мне не доводилось.

– Что движет, спрашиваешь? – пробормотал Д’юма задумавшись. – Оглянись, малыш. По-твоему, что движет коддас, обитающих здесь? Любовь к экстриму?

– Им деваться отсюда некуда, – качнул головой я. Слишком сильно хлебнул чаю и обжег небо. – Но не вам, Д’юма.

По обстановке, пусть и весьма скромной, было видно, что палатку используют в качестве постоянного жилища уже не один год. Два инфопланшета торчали в специальных держалках, рядом стопочка электронных книг, инструменты, за одну из множества гибких петелек по периметру палатки цеплялись мешки с одеждой, личными вещами, травами и необходимыми для готовки мелочами, ну и спальное место – мягкая капсула на застежке. Не очень-то в духе космического бродяги, о котором рассказывал Мекет.

– Я лишь стараюсь помогать бедным коддас по мере сил. Только и всего, – ответил он.

На мой вкус не вполне убедительно.

– Чистый альтруизм?

Д’юма присосался к трубочке.

– А почему нет? Почему всегда надо ждать, что кто-то возьмет и сделает что-нибудь хорошее? Почему нельзя сделать это что-то самому? Ты, пока добирался до меня, приметил кого-нибудь конкретного, среди всей серой массы бездомных, ютящихся в латаных-перелатаных палатках?

Я промолчал. И не потому, что ответ был отрицательным.

Но Д’юма расценил это по-своему.

– А все оттого, что нищета – она безлика, – вымолвил он, утерев пухлые губы рукавом. – Особенно нищета коддас. Ты видишь, в какой обстановке им приходится существовать? Когда-то Кодда Секундус была провинцией Риомма, питавшей их и без того жирную тушу своей плазмой. Это был ценный мир. До того, как произошла катастрофа. И что сделала империя в благодарность? Просто впихнула выжившим сеть техносфер и помахала ручкой – удачи, мол. Вся цивилизованная Галактика в курсе, что техносферы – это временное жилье. В них даже не предусмотрены гравигенераторы. О радиации я вообще молчу. С каждым оборотом вокруг местного солнца слой защиты постепенно выгорает. Придет день и его вообще не станет. И куда тогда деваться коддас из этого загона?

Меня слегка покоробило от того, насколько фальшиво и претенциозно прозвучали его слова. Почесав переносицу, я спросил:

– Почему никто не поможет им перебраться на какую-нибудь планету или луну? Да даже астероиды сейчас сплошь и рядом переделывают в дома.

Контрабандист хохотнул, да так резво, что чуть собственный чай с шаром не выпустил.

– Думаешь, все так просто?

Я похлопал глазами.

– Риомм еще не прибрал каждый уголок этой Галактики. В космосе полно незаселенных миров. Вы могли бы подыскать что-нибудь подходящее. Или даже выкупить. Но вместо этого просто тратите огромные деньги на поддержание здешнего уклада. Это какая-то трисилева услуга.

Д’юма осклабился:

– Я не знаком с этим Трисилем, малец. Может статься, отличный был типчик. Но вся загвоздка в том, что Риомм совсем не хочет, чтобы коддас отсюда куда-то делись.

– Что? – удивился я и перевел взгляд на молчавшего все это время брата. – А почему?

Мекет как всегда сморщился, но промолчал.

– Потому, – пропел Д’юма, – что империи выгодно выставлять себя благодетельницей. Коддас здесь уже несколько лет болтаются, будто дерьмо, которое никак не смыть, а Сенат продолжает трепаться о том, сколько сил тратит на помощь местным бедолагам. Думаешь, кого-то там на сияющем Риомме устроит, если вся эта возня немедля прекратится?

– А почему нет? Разве это не снизит затраты и все такое?

– Не будь наивным. Там только болтают о суммах, которые тратятся на поддержание техносфер. На самом деле все до последней ломаной монетки оседает в карманах сенаторов и лоббистов, которые всю эту схему и затеяли.

– Тогда я тем более не понимаю, что держит всех этих людей здесь. Давно бы сбежали, и дело с концом.

– Риомм не помогает коддас, как я уже сказал, но это еще не значит, что он за ними не приглядывает. Раз в четверть оборота вокруг местного светильника орбиту сфер пересекает акаш. Не сближается и на связь не выходит. Но одного его появления достаточно, чтобы вся местная братия забилась в норы и тихонько ждала, когда напасть минует.

– Жуть какая-то, – признался я.

– Вот именно! – кивнул контрабандист, стукнув кулачком по столешнице. – Жуть. И еще какая! Коддас накрепко заперты в этом гадюшнике. И пока Риомм не передумал, единственный их выход – нищенствовать и молиться.

– И кому же они молятся? – поинтересовался Мекет, впервые за время скромной трапезы открыв рот не для того, чтобы отпить чаю.

– Всем богам, каких знают, – заявил Д’юма с убийственной серьезностью, – потому что больше им не на кого рассчитывать.

– Не на кого, кроме тебя, очевидно, – заметил брат.

Отпустив шарик с чаем, Д’юма уставился на него.

– Ты, Динальт, пытаешься мне польстить или нагрубить?

На что Мекет ответил с не самой искренней улыбкой:

– Думаю, всего понемногу. – Перехватив в воздухе едва не сбежавший чай, он вернул его Д’юме со словами: – За всей этой болтовней об угнетенных беженцах, мы упустили из виду настоящую причину нашего появления. Меня не интересует, насколько ты сроднился с коддас. И каким героем они все тебя считают – тоже. Мы оба знаем, что ты на самом деле за фрукт, а потому даже не надейся, что я позволю завербовать братишку в твою унылую конторку.

Поперхнувшись чаем, Д’юма закашлялся.

– С чего ты взял, что он вообще мне нужен? – поинтересовался контрабандист, пытаясь утереть выступившие на глазах слезы и не смотреть в мою сторону.

– Кончай уже, – бросил Мекет.

Д’юма сразу как будто сник, чем удивил меня сверх всякой меры. Я и не подозревал, что у брата на него такое влияние. Или это очередная игра?

– А чего это ты за него решаешь? – внезапно спросил контрабандист, указывая на меня пухлым пальцем. – Что, если он сам решится?..

– Не решится.

– На что не решусь? – попробовал уточнить я.

Мекет без капли энтузиазма пояснил:

– На священный поход Д’юмы против Риомма, который он уже затевает гнарк-его-знает-сколько лет. Или ты думаешь, он просто так из тебя тут слезу выжимает? Этот хитрый хрен давно мечтает, чтоб империя захлебнулась в крови, но все никак не подгадает хорошего момента. А местные – это так, способ развязать конфликт. Да он плясать будет, если однажды Риомм действительно вдарит по коддас.

– Это правда? – изумился я, уставившись на пухлого контрабандиста.

Тот с кислым видом отозвался:

– Твой братец – большой любитель все упрощать. Да, я не поклонник империи. Однако это не значит, будто готов жертвовать несколькими тысячами коддас, лишь бы надеть Риомму трусы на голову.

И все же он не признал, что не планирует вытворить нечто подобное в будущем.

– Вот что тебе стоит усвоить, пацан, – сказал Д’юма. – Первое, что ты сделаешь, когда вернешься на свой блестящий кораблик, отправишь провонявшие шмотки в утиль и примешь душ. Этим же бедолагам такой роскоши не видать как своих ушей! Я уже не говорю о нормальном сне при стандартной гравитации и горячей еде. Об этом тут и мечтать забыли. И если парочке лоснящихся от устриц политиканов придется немножко понервничать из-за того, что я и мои парни попробуют сделать что-нибудь шумное, что ж, я считаю, невелика беда. Потерпят. Как все мы терпим.

– Смотри не заиграйся, – бросил Мекет. – Ты не хуже моего знаешь, какими мелочными бывают риоммские чинуши.

– Тебе-то что, Мекет? – откликнулся Д’юма. – Ты к Риомму привязан так же, как небесный прыгун к земле. Сегодня ты здесь, завтра – там. На одном месте не удержишь. Я слыхал, как ты наподдал тому серому стражу. На твоем фоне, я для них просто пустышка.

– Это пока. К тому же у Риомма всюду уши.

– А у меня тоже! Старый Д’юма еще способен учуять, откуда и куда дует солнечный ветер. А здесь так и подавно. Заранее знаю, кто и когда чихнет. Пусть даже чихотой страдает истинный лейр.

– Я уже сказал, что я не лейр.

Но на мои слова внимания не обратили.

– Поэтому ты так страстно заинтересовался Мозголомом? – спросил брат сощурившись. – Увидел что-то, что пришлось тебе по душе?

Плотоядная улыбка расцвела на физиономии контрабандиста.

– Да брось, Мекет, ты прекрасно знаешь, что я не питаю слабости к смазливым молоденьким мальчикам, пусть даже с таким экстравагантным прозвищем.

– Только к их экстравагантным способностям, – вставил брат. – Ты прав, я очень хорошо тебя знаю. И потому моим ответом будет «нет». Ты понятия не имеешь, с чем пытаешься связаться.

Это заставило Д’юму продемонстрировать мелкие заостренные зубки.

– А мне кажется, имею. Я, знаешь ли, с Желтым Малышом делил не только постель…

Невольно представив себе этот неординарный дуэт, я чудом удержался, чтобы брезгливо не поморщиться. Вышло бы не очень красиво. К тому же внимательные глазки Д’юмы в этот момент как раз пристально за мной наблюдали.

– А можно без подробностей? – попросил Мекет.

Миниатюрный герой-любовник снова осклабился и спрятался за чайным шаром.

– Извольте. Все это я говорю к чему? Мне, знаешь ли, тоже ведомы кое-какие из ваших общих тайн.

– Так это ты даешь пищу тем слухам, что распускают пираты? – Мекет звучал чуть ли не обиженно. – Им всего-то пришлось искать новый притон, вместо разнесенного Дей-Прим.

– Слегка приукрашиваю, – скромно потупился контрабандист. – Да и то лишь для того, чтоб у определенных людей не сложилась истинная картинка событий. А сказки ведь все любят. Особенно такие, в которые трудней всего верится.

Под его изучающим взглядом я снова ощутил неловкость и дискомфорт, что донимали меня при первой встрече. Я нутром чуял, Д’юма что-то замыслил, притом с явным замахом на мое непременное участие. Стоило ли добавлять, насколько мне это не льстило?

Решив чуть изменить русло беседы, я поинтересовался:

– Что это, кстати, за инфочип, о котором вы столько болтаете?

Брат и контрабандист переглянулись, затем Д’юма проговорил:

– Кое для кого это почти такая же мифическая вещь, как Игла Дживана. В кругах контрабандистов и инфоброкеров нет тех, кто не мечтал бы ею обладать. Это чип, на котором собраны все данные обо всех сделках и операциях, что провернула Желтый Малыш за свою насыщенную событиями жизнь. И их участниках, разумеется.

Это меня не сильно удивило. Учитывая род деятельности Малыша, ждать от нее чего-то подобного было логично. Экстравагантная дамочка с не менее экстравагантным именем за свой век могла нажить немало влиятельных врагов, у которых хватило бы и сил, и упорства, чтобы постараться избавиться от той, что слишком много знает. Малыш это наверняка понимала и таким незатейливым способом обезопасила себя. Другой вопрос, зачем все это Мекету? Чего он там надеялся найти? Или наоборот, хотел стереть кое-то, способное открыть о нем нечто еще более неприятное? Сейчас, когда вся Галактике в курсе, что Малыш мертва, спрос на чип с секретами, должно быть, взлететь до космических высот. Как и интерес тех, кто мог захотеть припомнить моему братцу его прошлые делишки. В уме сразу же всплыло звучное имя клана Феб и лицо их очередного главаря Треззлы…

– Что ты хочешь там найти, Мекет? – напрямик спросил я.

– Это мое дело, а не твое, – откликнулся он, скомкав пластиковый шарик и отправив его в свободный полет. – А ты, Д’юма, лучше назови свою цену, и я выкуплю чип у тебя.

Д’юма хитро прищурился и опять потер округлый подбородок.

– Ты, видно, и впрямь располагаешь солидной суммой, раз так спокойно позволяешь мне ставить условия. Или этот инфочип тебе и вправду очень нужен…

– Мои финансы – мое личное дело.

– Ты абсолютно прав, дружище. Кроме того, чип все равно не продается, так что и говорить об этом нечего.

Удивление, отразившееся на лице брата, казалось неподдельным. Похоже, он рассчитывал, что уговорить Д’юму будет несложно. Даже переспросил:

– Что значит не продается?

Улыбка контрабандиста из ехидной превратилась в загадочную.

– Уж и не знаю, как прозрачней выразиться. Нет значит нет, приятель. – Поковырявшись кончиком кривого ногтя в зубах, он заметил: – Впрочем, всегда есть возможность договориться.

Мекету тон Д’юмы не понравился, и это было видно по тому, как заходили желваки на его скулах.

– Слушаю твое предложение.

Д’юма расцвел и довольно быстро затарахтел:

– Я хочу, чтобы ты отправился в систему Боиджия и достал для меня кое-что оттуда. Вещь небольшая, и с ее поисками особых трудностей не будет. Однако же, она весьма ценна и достаточно хорошо охраняется, чтобы ее невозможно было забрать так просто. Выкупить ее тоже нельзя. Только выкрасть.