Более подробно изучены различные аспекты истории развития суда и процесса в отдельных улусах Монгольской империи XIII–XIV вв. В последние годы появился ряд работ, посвященных проблемам организации суда в Золотой Орде (Улусе Джучи) [Почекаев, 2004; Сапронова, Ярошенко, 2018; Шургучиев, 2016; Шургучиев, Лиджиева, 2017; Якушева, Калашникова, 2017]. Кроме того, исследователи уделяют внимание проблемам суда и правосудия в монгольском Иране – государстве Хулагуидов [Lambton, 1988; Hope, 2016b; Vásáry, 2016а]. Ряд работ посвящен суду и судьям в империи Юань [Hodous, 2012/2013; 2017a].

Проблемы ханского правосудия в более поздних государствах, возникших после распада Монгольской империи и ее улусов-наследников, освещены в историографии в меньшей степени. При этом основное внимание уделяется либо вопросам религиозного (преимущественно мусульманского) правосудия или суда на основе обычного права, либо проблеме иностранного влияния на развитие суда и процесса в соответствующих государствах. Таким образом, речь идет уже о процессе упадка ханского правосудия на основе принципов и норм монгольского имперского права, продолжавшего действовать в течение нескольких веков после распада Монгольской империи.

В ряде работ о суде и процессе в Крымском, Бухарском и Хивинском ханствах лишь кратко упоминается о ханской судебной компетенции, тогда как подробно раскрыта деятельность шариатских судей-кади [Абибуллаева, 2016; Аметка, 2004; Аметка, Хаваджи, 2019; Ваниев, 2022; Лунев, 2004, с. 100–106; Мухитдинов, 2020; Рустемов, 2015; 2016a; 2016б; Сартори, 2022, с. 68–142; Юсупов, 2016; Çiğdem, 2005a; 2005b; 2005c; 2010; 2011]. Лишь отдельные исследования посвящены истории именно ханского суда в Крыму [Krolikowska-Jedlinska, 2015] и Хиве [Абдурасулов, 2013; 2015].

Изучая вопросы суда и процесса в Казахской степи, специалисты уделяют внимание преимущественно правосудию выборных народных судей – биев, действовавших на основе обычного права (см., в частности: [Зиманов, 2008; Мажитова, 2016; Фукс, 2008, с. 466–593]). В некоторых работах рассматривается суд биев в период пребывания казахов в составе Российской империи и, соответственно, русское влияние на этот институт (см., например: [Мартин, 2012, с. 104–131]). К ханскому правосудию в Казахской степи исследователи практически не проявляют интереса – вероятно, в силу отсутствия достаточного количества источников.

Обращаясь к изучению организации суда и процесса в Монголии XVII – начала XX в., специалисты прежде всего исследуют вопрос о постепенном распространении на эти институты влияния законодательства империи Цин, которое выражалось в урезании местных ханов и владетельных князей (дзасаков), а также в усилении контроля за их судебной деятельностью со стороны маньчжурских чиновников. Подобные тенденции исследователи рассматривают как на основе анализа историко-правовых памятников [Heuschert-Laage, 2011; 2012; 2017; Тутаев, 2021б], так и на примерах конкретных судебных дел [Bawden, 1969a; 1969b].

Таким образом, можно констатировать, что история суда и процесса в тюрко-монгольских государствах рубежа XII–XIII – начала XX в. – тема довольно специфическая и не всегда в достаточной степени освещенная в источниках, что и обусловило весьма скромное внимание к ней исследователей. Кроме того, большинство авторов сосредотачивается на изучении системы органов, осуществлявших правосудие, статусе судей и источниках принятия решений, тогда как анализ непосредственно процессуальных действий в исследовательской литературе практически не представлен. Настоящая книга является первой попыткой устранить этот пробел и дать комплексную характеристику развития ханского правосудия, т. е. функционирования судов, основанных на принципах и нормах монгольского имперского права, в которых правосудие осуществлялось либо самими ханами, либо назначенными ими судьями, действовавшими в соответствии с ханскими предписаниями, причем преимущественно на основе анализа конкретных судебных разбирательств.

Источниковую базу нашего исследования составил широкий круг историко-правовых и в большей степени общеисторических памятников. К первым относятся, в частности, ярлыки ханов Монгольской империи, ее улусов и последующих государств-преемников. До нашего времени дошли отдельные образцы ярлыков, касающиеся организации судебной деятельности в монгольском Иране [Нахчивани, 1976, с. 29–32 араб. паг.; Hammer-Purgstall, 1840, S. 466–468] (см. также: [Мелиоранский, 1900; Хатиби, 1985, с. 103–104; Vásáry, 2016а]). Сохранились документы, связанные с одним длительным судебным процессом в Золотой Орде [Григорьев, Григорьев, 2002, с. 185–217]. Довольно большое число ярлыков Крымского ханства представляет собой судебные решения по искам отдельных групп подданных (см., например: [Фиркович, 1890, с. 63–102]). Сравнительно недавно в научный оборот была введена целая коллекция ярлыков, представляющих собой результаты ханского правосудия в Хивинском ханстве [Sartori, Abdurasulov, 2020].

Однако гораздо больше сведений о суде и процессе, включая конкретные разбирательства, содержится в нарративных источниках. Среди таковых следует прежде всего назвать памятники монгольской имперской историографии – «Сокровенное сказание» [Козин, 1941]; «История завоевателя мира» [Джувейни, 2004], «Сборник летописей» [Рашид ад-Дин, 1952а; 1952б; 1960], «Юань ши» [Золотая Орда…, 2009; Анналы…, 2019]. Отдельные сообщения о судебных разбирательствах в государствах Чингисидов – наследниках Монгольской империи можно обнаружить также в памятниках, содержащих информацию о Золотой Орде [ПСРЛ; СМИЗО], монгольском Иране [Ахари, 1984; Рашид ад-Дин, 1946; Хафиз Абру, 2011], Чагатайском улусе [Бабур-наме, 1992; Ибн Арабшах, 2007; Йазди, 2008; Фасих, 1980], Крымском ханстве [Абдужемилев, 2018a; 2018б; 2019; Абдулгаффар Кырыми, 2018].

Большой интерес представляют записки путешественников, которые могли быть свидетелями (или даже участниками) судебных разбирательств либо получали информацию о суде и процессе в тюрко-монгольских государствах из первых рук – от непосредственных участников и свидетелей. Сохранились такие документы, относящиеся к Монгольской империи [Книга…, 1997; Плано Карпини, 2022; Рубрук, 1997], Золотой Орде [Хаутала, 2019], Чагатайскому улусу [Клавихо, 1990; Шильтбергер, 1984], Крымскому ханству [Броневский, 1867; Михалон Литвин, 1994; Калашников, 2013; Пейссонель, 2013; Эвлия Челеби, 1996; 2008], Джунгарскому ханству [Унковский, 1887], ханствам Средней Азии [Вамбери, 2003; Трионов, 1910]. Значительную ценность представляют труды представителей российской имперской администрации, в которых нашли отражение сведения об упадке ханского правосудия в Казахской степи и ханствах Средней Азии (см., например: [Материалы…, 1940; 1948; История…, 2002]; см. также: [Абдурасулов, 2015]).

Наконец, нельзя обойти вниманием произведения народного творчества, которые отражают оценки и отношение различных слоев общества в тюрко-монгольских государствах к суду и судьям. В качестве примера можно привести многочисленные эпические произведения [Идегей, 1990], сказки [Носов, 2015; Носов, Сэцэнбат, 2020], пословицы и поговорки [Кульганек, 2017; Лупарев, 2014] и т. д.

Сочетание сведений вышеперечисленных источников позволяет создать, полагаем, достаточно объективную картину эволюции ханского права в тюрко-монгольских государствах с учетом особенностей развития в различных регионах и в разные эпохи.

Книга состоит из трех частей, в которых последовательно рассматриваются основные этапы развития ханского правосудия в тюрко-монгольских государствах. Первая часть посвящена становлению суда и процесса на раннем этапе развития Монгольской империи. Во второй части рассматривается период расцвета ханского правосудия и различные формы его проявления. Соответственно, эта часть, как самая объемная, разделена на тематические главы, посвященные различным аспектам истории суда и процесса в тюрко-монгольских государствах. Наконец, в третьей части анализируются примеры и причины упадка (кризиса) ханского правосудия, который оно переживало в разное время в различных странах и регионах Евразии и по разным причинам. В заключении подводятся итоги проведенного исследования: систематизируется информация об основных институтах процессуального права, характерных для системы ханского правосудия в тюрко-монгольских государствах.

Ряд очерков, вошедших в книгу, был опубликован ранее в виде статей в специализированных журналах или представлен на конференциях в форме докладов. Включая их в книгу, я доработал их содержание, приведя в соответствие с общей концепцией исследования, в ряде случаев обновил библиографию по исследуемой тематике.

Завершая введение, считаю своим приятным долгом выразить благодарность тем друзьям и коллегам, без которых написание этой книги было бы невозможным.

Прежде всего хотелось бы сердечно поблагодарить своих дорогих соавторов, в сотрудничестве с которыми написан ряд очерков, – Ю.В. Дробышева (ИВ РАН, Москва), Д.А. Носова (ИВР РАН, Санкт-Петербург), Л.Ф. Абзалова, М.С. Гатина (КФУ, Казань), И.А. Мустакимова (ЕНУ им. Л.Н. Гумилева, Астана).

Выражаю также искреннюю благодарность многочисленным коллегам, которые в процессе написания данной книги консультировали меня, предоставляли мне возможность ознакомиться с источниками и исследованиями и обнародовать промежуточные результаты работы на научных мероприятиях и в виде статей, – А.В. Белякову, А.Д. Васильеву, Д.В. Васильеву, П.И. Гайденко, Д.В. Жигульской, И.В. Зайцеву, А.И. Кобзеву, Н.В. Руденко, Ж.С. Сыздыковой, В.В. Трепавлову (Москва), В.А. Беляеву, Д.В. Волужкову, И.В. Герасимову, А.А. Дорской, К.А. Костромину, И.В. Кульганек, Ю.А. Иоаннесяну, А.В. Майорову, Т.А. Пан, М.С. Пелевину, С.В. Сидоровичу, Т.Д. Скрынниковой, А.В. Сумину, А.Г. Юрченко (Санкт-Петербург), И.К. Загидуллину, И.М. Миргалееву (Казань), Ю.В. Селезневу (Воронеж), Ю.В. Оспенникову (Самара), Д.В. Сеню (Ростов-на-Дону), В.В. Кукановой (Элиста), С.В. Любичанковскому (Оренбург), Д.Н. Маслюженко (Курган), А.А. Васильеву, Ю.А. Лысенко (Барнаул), А.К. Кушкумбаеву, Л.К. Мукатаевой (Астана), Н.А. Атыгаеву, К.З. Ускенбаю (Алма-Ата), Г.Б. Избасаровой (Актобе), З.К. Картовой (Петропавловск), И. Кемальоглу (Стамбул), моим многоуважаемым рецензентам А.В. Ильину и В.А. Воропанову, коллективу Издательского дома Высшей школы экономики – за постоянную поддержку моих проектов и неизменно высокое качество редактирования и издания и, конечно же, моей супруге Ирине и сыновьям Михаилу и Даниилу.