Глава 4

Нечего было и думать о том, чтобы просить Фаруха помочь нам избавиться от трупов. Наоборот, после всего, что произошло сегодня у Нэрского Столпа, нам вообще не стоило заезжать к Стервятникам. Среди них наверняка скрывался осведомитель Владычицы Льдов, и Сенегалец об этом подозревал. И если сейчас ее соглядатай мог подтвердить непричастность Фаруха к случившейся здесь бойне, то после нашего появления в поселке у того останется единственный выход: арестовать «Гольфстрим» и нас до прибытия очередной делегации из Антарктиды.

И арестует, потому что иначе дон Балтазар спросит у него, почему он помогал грязным убийцам – сиречь нам – заметать следы преступления. А заодно осведомится, не отыскался ли ненароком на Нэрской равнине неиссякаемый источник воды, раз Сенегалец вздумал напрочь рассориться с хозяйкой водоналивных танкеров. В общем, дабы подобная проруха не сгубила старину Фаруха, о дегустации его хваленого виски нам пришлось категорически забыть.

Хоронить останки шестерых гвардейцев и трех лошадей (двух покалеченных животных Убби тоже из жалости добил) своими силами у нас попросту не было времени. Выжившие рапидо разбежались по округе, и даже успей мы избавиться от улик, вскоре беспризорные скакуны так или иначе прискачут в поселок, к поилке. Поэтому нам пришлось спешно бросить все и рвать когти на восток до того, как весть о случившемся достигнет Стервятников.

Само собой, я никогда не поступил бы так без крайней нужды. Добраться до Сенегальца, все ему объяснить, дождаться дона Балтазара, отдать ему эти треклятые контейнеры и доказать тем самым, что мы непричастны к гибели его людей… Вот что я намеревался предпринять после резни, учиненной этим кровожадным чокнутым северянином. В отличие от него я не псих и вовсе не горю желанием затевать войну с Владычицей Льдов…

Однако все опять обернулось крайне невыгодным для нас образом. Не успели мы прийти в себя, как Сандаварг тут же объявил, что отныне мой буксир принадлежит ему вместе с экипажем и грузом. Всего на один рейс, уточнил при этом Убби, но для меня это было весьма сомнительным утешением. Видеть «Гольфстрим» во власти такого чудовища, даром что временной, я не мог даже в самых страшных своих кошмарах.

На первый вопрос Сандаварга – как меня зовут? – я, в отличие от капитана гвардейцев, ответил без черепно-мозговых последствий. А вот на более щекотливый второй вопрос – куда, загрызи нас пес, подевался наш наниматель Макферсон? – дать ответ было уже не так-то легко. К счастью, пока я подбирал нужные слова, мне на помощь пришел Гуго. Будучи тоже в некотором роде северянином, он счел своим долгом выручить меня на переговорах со своим «земляком». О котором Сенатор – какое удачное совпадение! – был вдобавок мало-мальски наслышан.

– Имеем ли мы честь говорить с тем самым мсье Сандаваргом, чей отец некогда входил в совет старейшин Аркис-Свальбарда? – полюбопытствовал де Бодье, выступив вперед и отпустив крепышу-коротышу учтивый полупоклон.

– Твой слух в порядке, толстяк, – подтвердил тот, протирая кистень ветошью, найденной в седельной сумке одного из своих мертвых врагов. – Я – Убби Сандаварг, сын Эйнара, внук Бьорна и потомок Родерига Сандаваргов. А ты, я вижу, уроженец Аркис-Капетинга – дыры, где пьют самое кислое пойло и дрючат самых дорогих шлюх в мире?

Сенатор, конечно же, не оскорбился. Напротив – представился со всей присущей ему галантностью и отметил, что еще не слышал более лаконичного и емкого описания своей горячо любимой родины.

– Если вы и есть тот человек, с кем мсье Макферсон планировал здесь встретиться, – продолжал Гуго, – боюсь, мы вынуждены сообщить вам пренеприятное известие. Крепитесь, мсье: сломленный неизлечимым недугом, ваш друг покинул бренный мир вчера на рассвете и был погребен в Пуэрто-Риканской бездне, как и подобает, со всеми почестями…

– Не думаю, что эта новость станет для сеньора Убби чересчур тяжким потрясением, – фыркнула Малабонита, окинув взором поле отгремевшего побоища. Я незаметно толкнул ее локтем в бок, дабы помалкивала. Сандаварг не производил впечатление человека, способного терпеть в свой адрес усмешки, даже самые безобидные.

– То-то я гляжу, старика с вами нет, а вы стоите передо мной, словно в дерьмо опущенные, – хмыкнул просветленный северянин. – Однако я рад, что вы не задали деру и мне не пришлось гоняться за вами по Атлантике, дабы познакомить вас с братом Ярнклотом.

– С кем познакомить, прошу прощения? – переспросил де Бодье, расплывшись в вежливой улыбке. Которая вмиг слетела у него с лица, когда крепыш уточнил, кого или, вернее, что он имеет в виду.

– Брат Ярнклот, – пояснил Убби, ткнув пальцем в лежащее у него на ладони шипастое ядро. После чего указал на прислоненный к колесу буксира щит: – А это – брат Ярнскид. Советую также относиться к ним с почтением. Дороже и ближе их у меня сегодня никого нет.

– Как трогательно! – проворчала Долорес, проигнорировав мое давешнее предостережение. – Только вот семейное сходство в упор не прослеживается.

– Мистер Сандаварг! – возмутился я, оттеснив плечом невоздержанную на язык Малабониту. – Присваивать себе чужой товар не входит в наши правила, поэтому не наводите на нас напраслину! Мы, как и вы, тоже, знаете ли, соблюдаем свой кодекс чести! Однако бойня, которую вы здесь учинили, нам категорически не нравится. В цивилизованном мире спорные вопросы так не решаются. Согласен, кабальеро тоже перегнули палку и угрожали нам, но вряд ли они привели бы свои угрозы в исполнение. Если у вас есть документы на этот груз, вам следовало предъявить их гвардейцам. Если нет, но вы все равно считаете себя его владельцем, вы могли бы обратиться лично к дону Балтазару и оспорить этот вопрос с ним. Но убивать посланников Владычицы из-за имущественных разногласий – дело в высшей степени неосмотрительное!

– Да мне плевать, что ты обо всем этом думаешь, Проныра! – ответил северянин. – Во-первых, мертвый старик никакой мне не друг. Я – такой же, как вы, наемник, только нанял меня не Макферсон, а кое-кто другой. Во-вторых, меня послали сюда проследить, чтобы вещи старика доехали до места назначения. И, пока я жив, я в лепешку расшибусь, чтобы они туда доехали, с хозяином или без. И третье: если, загрызи вас пес, вы намерены мне в этом помешать, с вами буду говорить уже не я, а брат Ярнклот. Он, конечно, не так любезен, как этот ваш толстый болтун, но доводы у него всегда железные. Все ясно? Еще вопросы есть?

– Да. – Я немного оклемался от пережитого потрясения и решил, что каким бы скорым на расправу ни был Сандаварг, прогибаться и лебезить перед ним мы не станем. В конце концов, у нас тоже есть гордость, пусть и живущая в извечном конфликте с инстинктом самосохранения. – А ваши братья Ярнклот и Ярнскид умеют управлять буксиром и читать шкиперский Атлас? Это я к чему: ведь если они вдруг обидят кого-то из моего экипажа…

– Этого не случится, если вы выполните все условия вашего договора с Макферсоном, – перебил меня Убби.

– Но ты – не Макферсон, чтобы нами распоряжаться! – выкрикнула у меня из-за спины Долорес. Гуго вжал голову в плечи и отступил от нас на два шага. Видимо, затем, чтобы брат Ярнклот не забрызгал его нашими мозгами.

– Кто эта женщина, которая имеет наглость встревать в мужской разговор? – прищурившись, вгляделся в Малабониту Сандаварг. Такое впечатление, что он лишь сейчас ее заметил. Мне даже стало за нее обидно, ведь Моя Радость всегда казалась мне такой очаровашкой. Да и не только мне. Везде, где бы она ни появилась, всегда невольно притягивала к себе взгляды мужчин.

– Это моя жена Долорес. Она – полноправный член нашей команды, поэтому ей тоже разрешено принимать участие в переговорах, – поспешил я объясниться.

– Давать слово глупой женщине?! О, как же я ненавижу ваши распущенные южные нравы! – признался северянин. – Но раз у вас так заведено, значит, традицию нужно уважать. Как, впрочем, и чужих жен – это уже священная традиция наших краев… Да, женщина, ты абсолютно права: я не Макферсон и не ваш наниматель. Но я – человек, который отвечает за этот груз гораздо больше, чем вы! Поэтому ваши колебания и нерешительность вынуждают меня объявить, что отныне «Гольфстрим» переходит под мое командование, а его шкипер будет выполнять мои приказы всю дорогу отсюда до Гексатурма. Что вам грозит за неподчинение, я уже сказал и не намерен повторяться. А теперь, Проныра, поднимайся со своей командой на борт и приступайте к выполнению ваших прямых обязанностей! И без разговоров, загрызи вас пес! Здесь нам задерживаться не только глупо, но и опасно…

Нэрский Столп скрылся за горизонтом вечером, примерно за полчаса до ночной остановки. Впрочем, его исчезновение не придало мне ни покоя, ни уверенности в завтрашнем дне. У посланных на наш перехват гвардейцев наверняка имелись при себе почтовые голуби. Так что когда Сенегалец отыщет трупы кабальеро, он обязательно отправит дону Балтазару тревожную весточку, где бы тот ни находился. После чего Кавалькада ринется за нами в погоню и будет скакать без отдыха и сна до тех пор, пока нас не настигнет. Демерарские рапидо несут всадников по хамаде сутки напролет, а вот наш тяжелый, неповоротливый «Гольфстрим» может уповать лишь на глаза впередсмотрящего. Какой бы зоркой ни была Малабонита, проницать взором ночь она, увы, не умела.

Настроение у всех, кроме ублюдка Сандаварга, было подавленное. Появлению на борту нового пассажира – или, точнее, захватчика – обрадовался один Физз. Завидев его, вальяжно разлегшегося на крыше рубки, Убби неожиданно подошел к варану и, почтительно склонив перед ним голову, проговорил что-то на непонятном языке, в котором преобладали шипящие и свистящие звуки. Нас это, однако, не слишком удивило. Вся Атлантика наслышана о культовом поклонении северян животным, обладающим способностью фосфоресцировать. Но мы все равно затаили дыхание, предвкушая, что ответит ящер на почтительность Сандаварга. «Херьмо!» – вот как старина Физз без обиняков ее оценит. То-то, поди, после таких слов у краснокожего рожа от злобы вытянется…

Херьмо не херьмо, а рожи в итоге повытягивались у нас. И не от злобы, а от изумления. Варан и впрямь ответил Убби! И не по-человечески, а на том же самом тарабарском языке, на каком обращался к нему захватчик!

И ладно бы этим их коротким разговором священнодействие завершилось! Нет, ящеру этого показалось мало! Прошипев приветствие (или что он там сейчас произнес), он спустился с рубки, подковылял к северянину и, взъерошив чешую, позволил тому почесать ему шею. Что, между прочим, всегда считалось исключительно моей привилегией! Вид у Физза при этом был настолько довольный, как будто раньше, когда я оказывал ему подобную любезность, он лишь из вежливости притворялся, что млеет. И вот в кои-то веки отыскался в Атлантике человек, доставивший ему истинное, ни с чем не сравнимое наслаждение!

– Предатель! – сжав кулаки, процедил я и демонстративно отвернулся, не желая смотреть на это безобразие. – Ну погоди, старый лежебока, ты еще поклянчишь у меня курадо! До самого Гексатурма будешь одними мотыльками питаться!..

Пристроив неразлучных братьев Ярнклота и Ярнскида в пассажирском кресле, сам захватчик расположился возле них прямо на палубе, подстелив себе под зад лишь тонкое одеяло. Убби достал его и прочие бытовые мелочи из своего вещмешка, что во время стычки с кабальеро дожидался хозяина на вершине холма.

Пожалуй, единственный плюс в ситуации, когда ваш бронекат захватывают северяне, это их хваленая неприхотливость. Они никогда не потребуют от вас обслуживать их по высшему разряду и вообще не станут докучать вам ни просьбами, ни придирками. Я также не сомневался, что несмотря на свое пренебрежение к нам, Сандаварг не побрезгует взять в руки лопату или другой инструмент, когда в его помощи может возникнуть нужда. Ну и, разумеется, за ним еще оставалась охрана груза. Хотя в нашем безысходном положении рассчитывать на кулаки Убби – все равно что отбиваться полотенцем от стаи кактусовых ос. При мысли о доне Балтазаре, перед которым нам вскоре придется держать ответ, мне хотелось подойти к брату Ярнклоту и от отчаяния самому разбить себе голову о его шипастый бок.

Ступив на палубу, разложив вещи и отобрав у нас все оружие вплоть до отверток, наймит отправился изучать наши палубные баллестирады – кормовой и носовой «Сморкачи» и две бортовые «Плаксы». Не сказать, чтобы они привели Сандаварга в восторг, но функция их автоматической перезарядки ему очень понравилась.

Этот механизм представлял собой отходящую от раздаточного узла ДБВ целую систему валов. Они были проведены внутри орудийных стоек и заканчивались храповиками, которые в ходе боя непрерывно вращались. Чтобы натянуть толстые тетивы баллестирад, стрелку стоило лишь нажать на специальную педаль. После чего орудие чуть опускалось на стойке, его червячно-рычажное взводное устройство входило в сцепление с храповиком и выполняло свою работу. После взведения срабатывала автоматика, «Сморкач» либо «Плакса» возвращались посредством пружины на место и отсоединялись от заряжающей системы. А после выстрела все повторялось заново. Такая вот в целом немудреная схема. Однако судя по реакции ознакомившегося с ней северянина, прежде ему не доводилось сталкиваться с подобного рода механизмами.

Пока захватчик вникал в принцип перезарядки баллестирад, Гуго позвал меня к себе якобы для консультации по «одному техническому вопросу». Я застопорил штурвал – впереди по курсу был как раз ровный и прямой участок пути – и спустился в моторный отсек. Взяв для отвода глаз из ящика с запчастями какую-то шестерню, Сенатор сделал вид, будто демонстрирует мне на ней некий дефект, а сам при этом повел речь совсем о другом.

– Неужто вы, мсье шкипер, собираетесь мириться с таким положением дел? – спросил он, нахмурившись и указав глазами на палубу, где по-хозяйски расхаживал Сандаварг. – А если, перемахнув через Срединный хребет, этот тип прикажет нам двигаться не в Гексатурм, а на север? Например, к Исландскому плато, где, по слухам, еще живут остатки таких отморозков, как Убби. Это же как минимум пять тысяч лишних километров туда и столько же назад! И ладно бы оплаченных километров! От Сандаварга мы, ясное дело, награды не дождемся, но ведь и в обратный рейс придется порожняком идти! Или вы считаете, мы найдем себе на безлюдном севере подходящего клиента?

– Я бы на вашем месте, Сенатор, переживал сейчас совсем не об этом, – заметил я, укоризненно покачав головой. – Сомневаюсь, что мы вообще доберемся до Хребта. Уже послезавтра мы будем делать в лучшем случае полторы сотни километров в день – расстояние, которое Кавалькада покроет намного быстрее. Плюс она может передвигаться ночью, а мы – нет. Дон Балтазар настигнет нас еще до каньона Зеленого Мыса. Так что давайте подумаем, как нам отбрехаться от всего этого, когда гвардейцы прикончат северянина. Живым-то он им точно не сдастся, тут и спорить нечего.

– Вот я и думаю, мсье Проныра, а не лучше ли нам самим, как бы это правильнее выразиться… – Де Бодье смутился и уставился на шестерню, словно она могла помочь ему сформулировать мысль. – Хм… ускорить, так сказать, естественный ход событий. Ведь северянин так и так не жилец, вы согласны? Поэтому нет ничего зазорного в том, если мы его… э-э-э… Ну, вы, надеюсь, меня понимаете.

– Безусловно, mon ami, – кивнул я, многозначительно прищурившись. – И каким же образом, по-вашему, мы его э-э-э?..

– Да мало ли есть на свете способов ссадить с палубы неугодного пассажира! – Гуго патологически ненавидел называть вещи своими именами, если они – вещи – имели отношение к умышленному им беззаконию. Когда Сенатор начинал говорить со мной в такой манере, я тоже невольно заражался ею и брался отвечать ему подобными туманными намеками. – Вам что, никогда не доводилось раньше этим заниматься?

– Вы будете смеяться: нет! – честно признался я. – Все прежние пассажиры «Гольфстрима» были, как правило, честными и добропорядочными людьми. Так что прошу вас: не сочтите за труд и просветите меня в этом малознакомом вопросе.

– У нас на борту есть какая-нибудь… э-э-э… вредная для здоровья химия?

– Кроме машинного масла – ничего, – почесав макушку, ответил я.

– Нет, боюсь ложка этой доисторической гадости нашему здоровяку не повредит, – засомневался механик. – Разве только нам удастся каким-нибудь образом заставить его выпить целое ведро. К примеру, на спор. О, а это отличная идея! Как вы считаете, Убби – азартный человек?

– Скорее всего, да, как и все наемники. Только вы запамятовали, что по правилам подобных состязаний первому пить масло придется зачинщику спора. Мне рисковать нельзя – я как-никак шкипер. Долорес – женщина, а с женщинами северяне в состязания принципиально не вступают. Остаетесь вы, поскольку больше некому. Да и кто еще из нас троих способен теоретически выдуть залпом полведра жидкости?

– Полведра?! – Лицо Сенатора перекосилось от отвращения, словно я уже поднес ему чашу с ядом.

– Никак не меньше, – подчеркнул я. – Но и не больше, ведь вам непременно нужно проиграть, не забыли?

– Знаете, мсье шкипер, кажется, я предложил вам необдуманный план, – сразу сник и пошел на попятную де Бодье. – Интуиция подсказывает мне, что я даже со стакана масла отойду к праотцам, а Убби вылакает ведро и еще добавки потребует. Нет, забудьте, эта затея откровенно глупая… А вот несчастный случай – то, что надо. Падение на ходу за борт. Прямо под колеса. Никто не застрахован в пути от такой трагической участи.

– Только не на «Гольфстриме»! – категорически отрезал я. – Мой прадед, да поднесут ему райские повара самую большую ложку, затем и соорудил здесь высокие борта, чтобы не встречаться раньше времени в Раю со своими потомками. Да и как вы заставите Сандаварга споткнуться? Даже накинься мы на него скопом, скорее всего, это нам потом не повезет споткнуться и полететь под колеса, нежели наоборот. Нет, mon ami, исключено.

– Тогда, может быть, вам понравится de nuit asphyxie?

– А если по-простому?

– Я имею в виду ночную асфиксию… Знаете, иногда люди ложатся спать и не просыпаются. Задыхаются во сне по множеству различных причин.

– Или кто-то им в этом помогает, – договорил я. – Я вас правильно понимаю?

Гуго вновь с опаской покосился на палубу и кивком молча подтвердил мою правоту.

– Убби явно не первый год путешествует в одиночку по хамаде, – недовольно поморщился я, – поэтому можете представить, какой у него чуткий сон. Вы полагаете, нам удастся застать врасплох профессионального наемника? Да он зубами отгрызет руки своим душителям еще до того, как начнет задыхаться! Если вообще даст подкрасться к себе под покровом темноты. У него всегда ушки на макушке и глаза на затылке. Хотите, проверим? Но, чур, проверяете вы. А я, так уж и быть, попробую отвлечь от вас внимание Сандаварга. Только делать это я буду издали, договорились? Просто не хочу оказаться рядом, когда он начнет разрывать вас на части.

Де Бодье подбросил на ладони шестерню и крепко призадумался. Всем нам не раз приходилось убивать нападавших на нас хищников и бандитов-кочевников. Последние являлись, как правило, неопытными налетчиками, которые, ограбив один-два мелких каравана, наглели и пытались покуситься на бронированные и хорошо вооруженные бронекаты перевозчиков. Захватив «Гольфстрим» и отобрав у нас оружие, Убби стал, по сути, тем же бандитом, пускай он и принуждал нас выполнять обязательства перед покойным Макферсоном. Непростая дилемма: следовать букве контракта и погибнуть с честью, или нарушить его, отдать злополучный груз дону Риего-и-Ордасу и, возможно, получить от него прощение. Во втором случае нам требовалось найти способ избавиться от захватчика. Любой способ, вплоть до его убийства. В моральном плане мы были к этому почти готовы. Однако одной такой готовности для устранения Сандаварга явно недоставало.

– Он не может постоянно следить за нами, – сказал Гуго после минутного раздумья. – Сутки, двое, но не неделю же! Нам надо хорошенько усыпить его внимание. И когда он зазевается, сразу, не мешкая, вернуть вам «Гольфстрим».