Читать книгу «Майская свадьба» онлайн полностью📖 — Роксаны Гедеон — MyBook.
image
cover

– Какая вы гордячка! – прошептала мне на ухо Диана де Полиньяк. – Это очень нехорошо – поступать таким образом, да еще на глазах у стольких придворных. С принцем нужно искать мира…

– Мира! – Я разозлилась. – Но не такой же ценой!

Оставаться в салоне принцессы мне не хотелось, и я искала причину, чтобы вообще уйти. Диана знаком подозвала лакея, взяла у него бокал с шампанским, почти насильно передала его мне.

–– Выпейте. Хотя бы пригубите. Провинция сделала вас дикой.

–– Не обольщайтесь, мадам. Я всегда была такой.

–– Ах да, вы же дочь итальянской матери, – сказала герцогиня. – Дикарка в Версале, будто дитя природы! Это модно сейчас. Не удивительно, что принц так сердится. Такая красавица – и выходит замуж! Он несколько раз просил вашего отца сохранить вас для него.

Я чуть не поперхнулась шампанским.

–– Что за вздор? О чем вы говорите?

–– Я прекрасно знаю это, – невозмутимо сказала герцогиня. – Мы с принцем друзья, у него нет от меня тайн. Он красивый и страстный мужчина, немногие красавицы были жестоки к нему. Но вы – его особая слабость.

–– Как же можно… адресовать моему отцу такую просьбу, даже не переговорив со мной?!

–– Это Версаль, – усмехнулась герцогиня. – Тут так принято. Но ваш отец ответил отказом. Он хочет выдать вас замуж и пошел только на один компромисс: согласовал с принцем кандидатуру вашего мужа.

Все это казалось мне отвратительным. Да, все, включая эту развратную всезнающую герцогиню! Я не понимала, зачем она со мной возится. Наверное, чтобы сделать принцу крови приятное. У нее полно долгов, вот она и служит ему, внушая мне то, что ему выгодно. Как мерзок порой этот дворец! После Мартиники я это особенно ощущала. И сочувствовала королю, который со дня своего восшествия на престол пытается изменить нравы придворных, нисколько не преуспев в этом…

Сдержавшись, я спросила:

–– О каком пари говорили в салоне?

–– Чистое сумасшествие! Именно то, что свойственно д’Артуа… Год назад он приобрел у своего ловчего землю в Булонском лесу, а недавно поклялся ее величеству, что сумеет за три месяца построить там павильон, достойный принимать королеву.

–– За три месяца? Я не ослышалась?

–– Все задают этот вопрос, когда узнают об условиях спора. Три месяца, да! Пока королева будет в Фонтенбло, павильон будет закончен.

–– Если это и возможно, – сказала я убежденно, – то будет стоить невообразимо дорого.

–– Безусловно. Но его высочество на все готов, когда добивается своего. – По губам Дианы скользнула улыбка. – На все готов.

Склонившись ко мне, она прошептала мне прямо на ухо:

–– По слухам, его высочество без ума от Розали Дюте. Возможно, этот павильон он строит, чтобы вскружить ей голову.

Хотя дыхание герцогини было вполне душистым, я сделала движение, чтобы поскорее отодвинуться от нее. Розали Дюте, надо же! Я слышала это имя раньше: оно принадлежало знаменитой актрисе, красавице лет тридцати, что мне тогда казалось возрастом увядания. И все же будто острая игла кольнула мне в сердце, когда я узнала об этом. Мне хотелось думать, что принц крови никем и никогда не был так увлечен, как мной. Но это убеждение было бы явно поколеблено, если б нашлась женщина, ради которой он затеял столь безумный спор.

Однако я не позволила герцогине насладиться моим замешательством. Я своенравно повела плечами и сказала ей, что, ради каких бы целей ни затевались подобные пари, недопустимо пускать на ветер огромные суммы в то время, когда король не может справиться с финансовыми трудностями в государстве.

Герцогиня удивленно посмотрела на меня, словно впервые слышала о подобных проблемах, и ничего не ответила.

3

Маргарита с двумя горничными, ползая по полу, подкалывала булавками подол моего подвенечного платья, а модистка Роза Бертен, стоя чуть в отдалении, металлическим голосом отдавала приказания.

Я была как каменная и стояла не шевелясь. Приготовления были уже почти закончены. Корсет затянут до двадцати одного дюйма, на платье, сшитом Розой Бертен, разглажены все складки. Оно было из ослепительно-белого бархата с вплетенными в него серебристыми нитями. Обнаженные плечи окутаны белым прозрачным муслином. Белоснежные перчатки, в руках – букет флердоранжа… Невесомая фата держится в золотистых локонах с помощью жемчужной диадемы.

– Это все потому, что ваш отец, в отличие от прочих, не влез по уши в долги, – проворчала Маргарита, поднимаясь с колен.

– Можно ли сказать то же самое и о моем будущем супруге? – спросила я насмешливо.

– Ну, сам принц д'Энен еще не успел наделать долгов – ему всего двадцать два года, и, говорят, он весьма скромен. Вы хоть видели его после возвращения, мадемуазель?

– Нет, Маргарита, – произнесла я с отвращением. – Я не видела его с прошлого года. И как жаль, что мне придется видеть его так часто.

– Принц д'Энен такой душка! – воскликнула Маргарита, желая меня утешить. – Нет, я не скажу, конечно, что он блещет умом, однако с таким мужем легко живется, уж вы поверьте: я дважды была замужем. Вы ровно ничего не потеряете. Ваш муженек будет вам в рот смотреть… И ваш отец уже не сможет вам докучать…

– Если бы все было именно так…

Я повернулась к камеристкам, гневно топнула ногой:

– Вы уже закончили работу? Убирайтесь! Я не хочу вас видеть, дайте мне побыть одной!

Испуганные, они почти бесшумно покинули комнату, и я дважды повернула ключ в замке.

– Если бы ты знала, Маргарита, каково мне сейчас!

Она смотрела на меня с сочувствием, и по ее лицу было видно, что она сожалеет о том, что ничем не может помочь.

– Жанно у меня забрали. Моя душа пуста, как колодец… Можно было бы оставить меня в покое, правда? Так мой отец никак не желает униматься. Представляешь, что сегодня будет?

– Да что же будет? Будет званый обед, потом венчание, и все тут. Вы зря волнуетесь.

––  А потом?

Меня даже передернуло от гадливости.

– Наступит ночь, нас оставят вдвоем… Он станет требовать любви, нежности. Какой бы он ни был размазня, но дружки-офицеры наверняка его многому научили. Я должна буду лечь с ним в постель. Ведь он мой муж, он имеет право. Но какое, к черту, право? Этот молодчик совсем чужой для меня. Я заранее терпеть его не могу… Так и сбежала бы куда-нибудь, лишь бы не насиловать себя.

– А вы почаще в Версале оставайтесь ночевать, у королевы. У вас там будут покои.

– Ты права. Но это будет потом. А сейчас, этой ночью?

– Да уж перетерпите как-нибудь. Говорят, принц д'Энен хорош собой.

Я раздраженно пожала плечами:

– Какое это имеет значение!

– Нет, мадемуазель, имеет! Если бы муж ваш был старый и уродливый, вам бы хуже пришлось.

Я невесело посмотрела на Маргариту.

– Ты что, советуешь мне примириться?

– Да, мадемуазель. Ведь ничего не изменишь, правда? Так зачем же зря себя изводить. Кто знает, может быть, принц д'Энен тоже вас не любит.

Я покачала головой:

– Кто бы его заставил жениться, будь я ему противна? Он совершенно свободен в своих решениях. Родителей у него нет… И все-таки он почему-то отлично спелся с моим отцом!

– Успокойтесь, ради Бога. Вот увидите, все будет хорошо. И для начала постарайтесь не выглядеть букой. Незачем пугать вашего будущего супруга.

– Ладно уж, – произнесла я со вздохом. – Я постараюсь. Только мне до смерти надоело быть игрушкой. Все мною распоряжаются, словно я не способна иметь собственную волю.

– Эти законы установлены задолго до вас, мадемуазель, и не нам их переделывать.

В дверь постучали, и я услышала голос лакея, передающего мне приказание отца поторопиться. Я взглянула в зеркало: нужно же запомнить саму себя в день свадьбы! Платье сидело на мне безукоризненно, из тщательно уложенных волос не выбился ни один локон. «Завтра я проснусь уже свободной, – подумала я, пытаясь ободрить себя. – В новом доме, где я буду хозяйкой… и где не будет места моему отцу». Эта мысль действительно воодушевила меня. Вскинув голову, я царственной походкой вышла из комнаты, очень надеясь, что новая жизнь, которая для меня вскоре откроется, будет лучше прежней.

Эмманюэль д’Энен, который должен был стать не более чем ключом к этой моей новой жизни, ждал меня в карете. Усевшись и расправив юбки, я приветствовала его, а он послушно приложился губами к моей руке. Вздохнув, я отодвинулась от него как можно дальше, не желая вот так сразу сближаться с этим человеком или, по крайней мере, пытаясь отодвинуть час сближения. Я толком-то и не разглядела принца, но все в нем вызывало у меня неприязнь: любой жест, любое движение, даже запах одеколона, которым он был надушен. На Эмманюэле был великолепный голубой камзол, расшитый золотыми галунами, белый шелковый жилет с горой кружев на манишке и шпага на сверкающей перевязи. Кто-то придал ему вид настоящего щеголя. Эти пряжки на туфлях, эти чулки, этот безукоризненный парик… Я отвернулась, пытаясь скрыть свое раздражение.

Свадебные торжества были составлены с учетом традиций наших с Эмманюэлем аристократических семей и могли бы показаться удивительными обычному человеку. Начинались они не с венчания, а с довольно тихого семейного обеда, который должен был состояться под крышей парижского дома принца д’Энена. Поскольку из родственников у него была только престарелая тетушка, которой он был обязан своим воспитанием, а с моей стороны присутствовали лишь отец и мачеха, то обед прошел как нельзя более скучно и скромно: пять человек за столом, совершенно не совместимые по возрасту, а зачастую и плохо знакомые друг с другом, не столько обедали, сколько выдерживали навязанную им церемонию.

К вечеру обстановка оживилась, потому что начали прибывать гости. Само венчание должно было состояться вечером в домовой церкви д’Эненов. Обряд должен был провести аббат Баррюэль, духовник моего отца. На следующий день мы с Эмманюэлем собирались отправиться в Версаль, чтобы засвидетельствовать почтение их величествам и дать несколько свадебных приемов, уже более веселых и пышных, нежели то, что было запланировано в Париже.

Дом, в котором я должна была отныне жить со своим нелепым мужем, находился возле дворца Тюильри, на площади Карусель. Это был большой особняк в стиле позднего барокко, с колоннами и довольно просторным садом, который сразу же привел меня в восторг. Столько деревьев, цветов, зелени – и это в самом сердце Парижа! После обеда, освободившись от докучной опеки новых родственников, я обошла оба этажа, с изумлением ощущая, что этот дом нравится мне. Наконец-то мне хоть что-нибудь нравится! Особняк был довольно новый, свежий и выглядел очень празднично. Каков бы ни был Эмманюэль, но надо отдать должное его предкам: они создали жилище, куда совсем не стыдно привести жену!

Чуть позже служанки провели меня в туалетную комнату, чтобы я могла привести себя в порядок перед праздничным приемом и освежиться. От волнения меня мучила жажда. Только выпив два стакана ледяного лимонада, я позволила горничным взяться за мой туалет. Они все были новые, и мне это не очень нравилось. Было бы куда лучше, если бы Маргарита занималась мною.

В течение такого знаменательного дня принято было переодеваться трижды, поэтому я сняла расшитый алмазами корсаж и надела такой же, только с более смелым декольте, чтобы наряд приобрел статус вечернего, а также добавила одну нижнюю юбку, чтобы платье было еще пышнее. Только потом я наконец огляделась по сторонам. В комнате негде было повернуться из-за обилия коробок, ларцов, шкатулок и футляров с подарками. Диадемы, ожерелья, кольца, горы золотой тесьмы, венецианских кружев, черепаховых гребней и бриллиантовых заколок, прочих дамских мелочей… Я даже не знала, кто именно преподнес мне тот или иной подарок.

И тут я заметила среди всей этой роскоши нечто совершенно особое. На хрупком стеклянном столике стояла изящная фарфоровая ваза, а в ней был огромный – я даже удивилась, как столик выдерживает подобное великолепие, – благоухающий букет. В жизни я еще не видела такого. Десятки снежно-белых роз… крупных, холодных. Их бутоны показались мне выточенными из снега.

– О Боже! – выдохнула я, не зная, что и подумать. Вид цветов вызывал и восторг, и легкое недоумение. – Кто же это принес?

Служанка подала мне записку. Там была одна строка: «Цветы от того, кто восхищался вами на острове и восхищается поныне».

Ниже стояли инициалы – Р. К. Всего две буквы. И я не сразу поняла, кто за ними скрывается. Речь идет об острове? Но, Боже мой, там я была просто ужасна. Кто может восхищаться беременной женщиной? Я быстро припомнила всех мужчин, которых встречала на Мартинике, – губернатор, Воклер… Потом меня осенило – Клавьер! Тот самый, что поддержал меня в таверне на лестнице!

Но ведь он только торговец… Конечно, красивый, богатый и известный, но он – буржуа, не аристократ! Я разочарованно улыбнулась. Подарок утратил всю свою романтику, едва я узнала, что он от банкира.

Этого человека даже на свадьбе не будет. Стоит ли о нем думать?

– Унесите… эти цветы, – через силу приказала я. – Я не хочу держать их в своих комнатах.

Мне было как-то не по себе. Почему этот человек помнит меня? Знает день моей свадьбы? Зачем ставит меня в известность о своем восхищении?

В легком замешательстве я спустилась вниз, в гостиную, и заняла свое место в салоне. Прием длился долго, и за окном уже стало смеркаться, когда начались танцы. Впервые в жизни мне не хотелось танцевать. Я поискала глазами своего супруга. Он сидел в окружении министра финансов епископа Ломени де Бриенна и вольнодумца маркиза де Кондорсе. Прелат был облачен в фиолетовую сутану из дорогого шелка, подпоясан поясом из тонкой шерсти, его белые руки, унизанные кольцами, гладили шерсть маленькой белой болонки, которую его преосвященство держал на коленях. Драгоценные камни, украшавшие крест на его груди, затмевали своим блеском свет свечей.

Аббат Баррюэль, скромный незаметный человек с соломенными волосами, едва прикрытыми черной шапочкой-палеолусом, в простой черной сутане с белым воротничком, занимал кресло поодаль и по сравнению с епископом выглядел почти как слуга, и я даже задалась вопросом: почему именно этот непрезентабельный священник избран моим отцом для того, чтоб совершить сегодня свадебный обряд?

Конечно, в кругу этих людей говорили о политике. Мне эта тема никогда не была интересна, но надо было хоть несколько минут за день провести рядом с Эмманюэлем, чтобы не возбуждать толки, поэтому я скрепя сердце присела рядом.

1
...