Цитаты из книги «Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х. Дополненное издание»

Так вот у этой самой «Нивы» на самом спуске в коридоре, огражденном камнями, лопнул тормозной шланг, отчего машину понесло на толпу молодых людей. Остановить ее тогда уже было невозможно, и чтобы не въехать в толпу, водитель вывернул руль влево, после чего автомобиль, придавив ногу девушке, уперся в каменную стенку. В результате этого у девушки случился обыкновенный перелом бедра. И если бы не пьяная молодежь, то все обошлось бы благополучно для нее. Но вместо того чтобы дождаться приезда кареты скорой помощи, толпа начала передавать девушку над головами из рук в руки в начало колонны. Из-за этого острые края сломанной кости бедра повредили множество кровеносных сосудов. И когда врачи в больнице сделали снимки, то увидели обычный перелом, и на ногу наложили гипс. Однако ей становилось все хуже, и на третий день врачи поняли, что надо ампутировать ногу. Но никто из докторов не согласился на такую операцию, и поэтому девушка скончалась от закупорки сосудов.

И вот однажды, когда стражи порядка попытались вмешаться в ситуацию, драчуны мгновенно объединились против них и оттеснили. Милиционеры укрылись в УАЗике, толпа попыталась его опрокинуть. Водитель дал газу и задавил насмерть одну девчонку.

В те годы у нас в милицию шли служить только парни из деревни – ради возможности бросить родные колхозы и осесть в городе, т. е. фактически пополнение нашего ОВД шло за счет «лимитчиков». Причем уже после погрома выяснилось, что много лет в местные «органы» из горожан на службу не пришло ни одного человека. И это только усиливало неприязнь городского населения к своей родной милиции, пропасть становилась все глубже.

В то же время были случаи, когда они встречали нарков, которых знали с детства, на ломках, могли отдать им героин. На, мол, подлечись, им-то он без надобности был. А могли и избить. У них не на страхе держалась вся организация, как у других ОПГ города, а на дружбе.

В 1998-м начался героиновый бум. Они дежурили на точках в своем районе, ловили нарков, отнимали деньги, а если он успел купить – отнимали героин.

Тут один чувак решил у нас видеосалон открыть. Мы к нему пришли, сели. Он говорит: гоните деньги за билеты. Мы популярно объяснили, что живем здесь и ходить будем бесплатно, когда захотим. Он не понял. Пришлось как следует объяснить. Закрыл свою лавочку и смотался.

Ну, а уж если в Москву пацан отправился на промысел, «автор» ему целый список в дорогу приготовит: сколько и какого барахла следует привезти и сдать «начальству». И не должен пацан проявлять нескромность, интересуясь, почему «авторы» нигде не работают и все дни напролет сидят в ресторане. Не его ума это дело. Бескорыстие и бесстрашие – вот кодекс чести настоящего пацана.

Я выдвинул гипотезу предпосылок появления в городе группировок: 1. Большое количество молодежи – это главный признак. Классический пример: Набережные Челны – новый город, в котором в какой-то момент произошел всплеск рождаемости. 2. Появление в городе чужих – это значимый фактор. Например, общежития с приезжими молодыми мужчинами, которые начинают знакомиться с девушками и задираться. Я сталкивался со случаями, когда появлялись женские общежития и начиналась борьба за них. 3. Либо появление криминальных групп. 4. Такого рода сообщества часто возникают в пригородах. 5. Наличие криминальных заработков, наличие криминальных лидеров – тоже важный фактор.

Наиболее известными и опасными очагами подростковой преступности журналисты центральных СМИ считали подмосковные Люберцы, украинский Кривой Рог с «бегунами» [189], Улан-Удэ, Алматы, Дзержинск, Ульяновск, Ростов… И если история бурятских «чанкайшистов» и «хунхузов» тянется с 1950-х, то в других городах всплеск подростковой активности, как и в Казани, пришелся на начало 1980-х. А на родине Ленина, в небольшом городе Ульяновске, история с молодежными группировками по казанскому типу сейчас находится в самом разгаре.

На дороге Набережные Челны – Казань, которую в восьмидесятые называли «трассой смерти» (когда становилось скользко, все бились)