Я впервые задумалась о том, что такая прислуга в доме стоила своих денег. Кухня, по словам девушки, находилась внизу, но более удобный проход в нее лежал через длинный коридор второго этажа. Минуя одну дверь за другой в узком проходе, я думала о том, что изнутри дом казался гораздо больше, чем снаружи. У меня не было возможности заглянуть в каждое из помещений, но что-то подсказывало, что все они пылились в забвении. Если Нейк Брей жил здесь один, и то приходил лишь по ночам, – зачем ему столько места? Словно в ответ на мои мысли, за одной из дверей кто-то подал признаки жизни.

Приблизившись, я услышала музыку – тихую, еле уловимую мелодию, исходящую, как мне показалось, не из программы, а от настоящего музыкального инструмента. Да, это определенно была не запись: звук был более живым и естественным, с небольшими паузами и неточностями, словно его исполнитель периодически сбивался, подбирая гармонию на слух.

– Здесь живет кто-то еще? – спросила я у Леи.

– Это комната Его Высочества, – коротко пояснила она, бесстрастно минуя проход, поворачивая в сторону кухни и явно не намереваясь давать более подробные комментарии.

Его Высочества? Пытаясь лучше уловить мелодию, я слегка приложилась ухом к двери и едва удержалась на ногах, когда та бесшумно отворилась и чистые звуки инструмента вырвались в коридор.

Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к темноте. Сумрачную комнату освещал лишь маленький ночник, прикрепленный к крышке большого рояля, который занимал почти половину всего пространства. Инструмент стоял у самого окна – такого же, как и в моей комнате, только здесь оно выходило не на поляну перед крыльцом, а на густую чащу леса по обратную сторону дома. Я постаралась представить, какой, должно быть, красивый вид можно наблюдать здесь на закате или с рассветом, когда местное солнце только показывалось над горизонтом.

С другой стороны, напротив рояля, стоял широкий стол, заваленный до самых краев. Чего там только не было – грязные кружки с недопитым кофе, пара тарелок с остатками завтрака, ноты, что-то из одежды и книги, книги, книги повсюду. Настоящие книги с твердыми и мягкими кожаными переплетами и бумажными страницами, которые вживую последний раз я видела лет пять назад в национальной библиотеке на Кериоте, и то лишь за стеклом. Здесь же старинные бумажные книги, которые в привычном мне мире были раритетом и стоили целое состояние, небрежными стопками громоздились на столе, а некоторые из них были и вовсе брошены в открытом виде с замятыми страницами.

Чуть поодаль от стола, ближе к стене, виднелась узкая кровать со скомканным одеялом и грудой чистой одежды, которую хозяин, должно быть, еще не успел разложить по местам.

Мне не сразу удалось разглядеть музыканта, в котором я с удивлением узнала Андрея: по его влажным волосам и мокрым пятнам на широкой белой футболке я поняла, что он только что из душа. Он сидел спиной к двери и был слишком сильно увлечен разбором мелодии, чтобы замечать что-либо еще вокруг. Музыка поглотила его: тонкие длинные пальцы бегали по клавишам, лишь изредка отрываясь для того, чтобы перевернуть или скинуть вниз очередную страницу нот, которые, к слову, были повсюду – на пюпитре, крышке рояля, столе и даже на полу под босыми ступнями парня. Мелодия развивалась, становясь все глубже, быстрее и волнительней, будто рассказывала историю. В том, как Андрей отдавался ей, с жаром склоняясь и возвышаясь над клавишами, ловко цепляя педаль правой ступней и резко, словно в порыве ярости откидывая листы с пюпитра на пол, было что-то интимное, искреннее и не предназначенное для чужих глаз. Мне следовало выйти, прикрыв дверь, и не нарушать эту идиллию, но музыка была настолько прекрасной, что я замерла, не в силах пошевелиться. Мне хотелось, чтобы она не заканчивалась, чтобы она наполнила весь дом, уводя за собой в другой мир, как можно дальше от пугающей реальности последних дней. Чувствуя, как к горлу подступают слезы – от пережитого ужаса, боли очередной потери и опустошающей усталости, я слегка облокотилась на дверной косяк и прикрыла глаза. Еще пара минут – и я обязательно найду в себе силы закрыть дверь с другой стороны.

– Вы удачно устроились? – резкий вопрос юноши моментально вернул меня в реальность. Андрей не обернулся, и музыка не прервалась: его пальцы по-прежнему бегло скользили по клавишам, пока он терпеливо выжидал моего ответа. – Может, вам чего-то не хватает? Лея не угадала с размером одежды?

Вздрогнув от неожиданности, я резко выпрямилась и прочистила горло. Мне пришлось приложить усилия, чтобы голос прозвучал невозмутимо.

– Благодарю, с одеждой все в порядке.

Андрей еле заметно кивнул, или мне так показалось из-за его неестественного наклона головы.

– А комната? Комната вам подходит? Возможно, вы предпочитаете окна на другую сторону, чтобы солнце с утра не светило так ярко. Мы можем переселить вас, если желаете…

– Комната прекрасна. Лучше всех, что у меня когда-либо были до этого.

Я нервно сглотнула, неловко переступив с ноги на ногу. Почему, даже когда Андрей сидел спиной ко мне, у меня было чувство, что он сканирует меня взглядом? И несмотря на то что пальцы все быстрее и громче бегали по клавишам, его голос звучал как и ранее – учтиво и бесстрастно.

– В таком случае, может быть, вы голодны?

– Я знаю, как пройти на кухню… – соврала я, чувствуя, как в темноте краска все больше заливает лицо.

– Тогда позвольте спросить, что вы до сих пор делаете в моей комнате?

Резко прервав мелодию, он положил руки на колени и обернулся. В сумрачном свете я заметила, что его лицо пошло пятнами от возбуждения и быстрой игры. Мокрые волосы были небрежно взъерошены, а изумрудно-зеленые глаза бешено уставились на меня с нескрываемым презрением. Я почувствовала, как покрываюсь потом под его тяжелым взглядом, который, казалось, мертвой хваткой припечатал меня к стене, не давая пошевелиться.

– Прошу прощения, – ошеломленно произнесла я. Звук застрял где-то в горле, из-за чего слова прозвучали почти шепотом. – Я не собиралась вас беспокоить…

– Но побеспокоили, – скривился Андрей.

– Я не совсем понимаю… Я оскорбила вас?

Его глаза расширились от удивления:

– И чем же вы могли меня оскорбить?

– Тем, что на глазах у всех начала расспрашивать о семье, которую вы так оберегаете, – сглотнув, ответила я. – Вы не хотели говорить о ней и боялись…

– Боялся?! – встав, перебил Андрей и расхохотался. От его чужого, жестокого смеха с металлическим оттенком у меня похолодело внутри. – Да что вы вообще знаете о моей семье?!

При слабом освещении его прекрасное лицо вдруг показалось мне жутким. Я изумленно смотрела на Андрея и не могла поверить, что вижу того же человека, что час назад спокойно и вежливо беседовал со мной за хертоном. Его глаза выжидающе сканировали меня, и я чуть не задохнулась от внезапно нахлынувшей ярости. Мне хотелось закричать, подойти и выплеснуть в его перекошенное лицо остатки кофе с заваленного стола, чтобы привести в чувство. Но все внутри словно окаменело, и я приложила все силы, чтобы мой голос не дрогнул.

– Когда я впервые увидела вас, – тихо начала я, – то подумала, что вы, должно быть, сын Нейка Брея, но когда вы представились, стало очевидно, что это не так. Потом вы сказали, что принадлежите к тридцать седьмой касте, и я поняла, что вас и вовсе не связывают никакие родственные узы. Я попробовала предположить, что вы его ассистент, доверенное лицо, которое он ценит за особые заслуги.

Андрей не шевелился, лишь слегка приподнял брови в ожидании продолжения. Чувствуя себя животным, загнанным в угол, я медленно отошла от двери, непроизвольно сделав пару осторожных шагов в сторону стола и тем самым увеличив безопасное расстояние между нами.

– Но то, как вы говорили с доктором Килси, то, как смотрели на всех этих людей вокруг… Вы общались с ними на равных.

– Снобы рождаются не только в лиделиуме… – криво улыбнулся Андрей. Обведя комнату взглядом, я покачала головой:

– Ваше лицо не случайно показалось мне знакомым. Мы встречались ранее, хоть вы, вероятно, и не помните этого. Я пыталась вспомнить где и кое-что поняла.

Усмехнувшись, Андрей скрестил руки на груди:

– И что же вы поняли?

– Когда вы сказали, что вашей семьи нет на базе, я задумалась. Как так? Вы находитесь в самом защищенном месте в галактике под опекой самого Брея, но не позаботились о том, чтобы обезопасить родных.

– И вы не подумали о том, что они не нуждаются в моей защите или же попросту не желают ее?

– Может, и так. – Я согласно кивнула, делая осторожный шаг навстречу Андрею. – А может, угрозу для них представляют не только кристанские миротворцы, но и те, кто вас окружает.

– Считаете, я не доверяю тем, кто ежедневно рискует жизнью вместе со мной?

Его вопрос показался мне настолько наивным, что я засмеялась.

– Уважаете – да, сотрудничаете – безусловно, возможно, даже любите, но доверяете… Вам ли не знать, что никто не застрахован от предательства? И что-то подсказывает мне, что не всех, кто вас окружает, вы называете друзьями. Так что, возвращаясь к вопросу о риске жизнью, вы действительно уверены, что они делают это ради вас, а не своих интересов?

По тому, как потемнели глаза Андрея и участилось его дыхание, я поняла, что задела его за живое. Он не ответил, и я лишь пожала плечами.

– Конечно, нет, вы явно неглупы. Вы знаете, что как минимум половина из них с вами ровно до тех пор, пока вы можете предложить им больше, чем корона.

Я медленно прошла вдоль стола и приблизилась к роялю, внимательно изучая лицо юноши. Мой взгляд уловил его мимические морщины на лбу, проскользил по широким гладким скулам, прямому носу, спустился к резкому подбородку и вновь вернулся к ярым зеленым глазам, которые впервые говорили со мной громче слов.

– Когда я спросила, как вас зовут, вы ответили: «Мое имя при рождении Андрей Лагари».

– Лагари – фамилия моего отца, – почти бесстрастно подтвердил Андрей.

– А матери? – Я старалась не упустить ни единой детали в его мимике. – Знаете, слухи имеют свойство плодиться, как зараза. Я слышала многое на базах, некоторые из них были столь бредовыми, что лишь дурак мог принять их за чистую монету. Но один из них был особенно популярен и на фоне других казался весьма здравым. Снова и снова, сначала на Кериоте, а потом на Мельнисе, люди повторяли историю о маленьком мальчике из императорского рода Деванширских, который, как все думали, исчез с падением Рианской империи.

Стоя в паре шагов от Андрея, я видела, как перекосило его лицо, словно его одолевали тысячи чувств одновременно.

– И о чем рассказывала эта история? – еле слышно спросил он.

– Она рассказывала о том, как герцог Нейк Брей узнал, что род Деванширских не был уничтожен, посвятил несколько лет поиску настоящего наследника, а в конечном итоге нашел лишь одинокую женщину и маленького умирающего мальчика, который едва стоял на ногах и понятия не имел, кто он такой на самом деле.

– Слухи врут, – сдавленно произнес Андрей, когда на его лице расползлась болезненная улыбка. – Женщина была не одинока, а мальчик хоть и умирал, но на ногах стоял вполне твердо. И что ваша история говорит дальше?

Я сочувственно посмотрела на юношу. По нездоровому блеску глаз и пылающим красным пятнам по всему лицу я поняла, что у него жар.

– У мальчика была диагностирована редкая болезнь, лекарства от которой для его семьи были недоступны. Нейк Брей пообещал женщине вылечить ее сына взамен на то, что она отдаст того под его опеку.

– Она согласилась?

– Да, насколько мне известно.

– И снова ложь, – жестко усмехнулся Андрей. – У вас отвратительные источники. Хотите услышать, как все было на самом деле?

Не дождавшись моего ответа, он продолжил, выплевывая слова с ошеломляющим равнодушием:

– Женщина отказалась. Она сказала, что ее сын – не оружие в чужой войне и что пусть лучше его убьет болезнь, чем совесть за бесполезно погубленные жизни. А знаете, что ответил ей на это Нейк Брей?

Видя, что Андрей дожидается моего ответа, я обессиленно покачала головой.

– Он сказал: «Тогда зачем мне, позвольте спросить, бороться за одного никчемного больного, когда я могу спасти миллиарды здоровых?» – произнес Андрей, криво пародируя интонацию Нейка Брея, после чего, резко отшатнувшись, страшно улыбнулся во весь рот, раскинул руки и посмотрел на меня так, будто только что заметил. – Поздравляю, Мария, вы разгадали тайну, которую и так знает здесь каждый!

Отведя взгляд, я опустила голову, рассматривая свои ладони и пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Может ли быть так, что в этой истории упущены детали? Например, в ней не упоминается, сколько детей было у женщины. И что, если больной мальчик был не единственным наследником?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с силами для финального удара:

– Это брат или сестра? А может, их несколько? Сколько тех, кого вы пытаетесь защитить? Эту тайну тоже все знают? – Я собрала всю волю, прежде чем вскинуть голову и заглянуть Андрею в глаза.

В два коротких шага он приблизился ко мне и склонился так, что я ощутила его прерывистое дыхание на своей коже. Он коснулся моего лица и, с силой сжав подбородок, приподнял его.

– Кажется, мы наконец добрались до финала истории, – прошипел он сквозь зубы. – Вы уже догадались, что ответил мальчик на слова Нейка Брея?

Я закрыла глаза и лишь слабо кивнула. Он был так близко, что я чувствовала жар его тела, а мокрые волосы касались моей щеки.

– Он сказал, что если его смерть поможет спасти брата, то он не такой уж и никчемный. А теперь убирайтесь!

Я растерянно попятилась, но так и не поняла, что потрясло меня сильнее – безумие в его глазах или грубость, с которой он оттолкнул меня.

– Убирайтесь!

Повторять дважды и не требовалось. Я мигом вылетела из комнаты Андрея. Оказавшись у себя, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной. Сердце бешено стучало в ушах.

Твою мать…