– Я думаю, кто-то есть, в его свите я видела пару девушек-джентри, – Фальма после паузы ответила. – Но на людях он ведет себя скромно, а в спальне я ему свечку не держала. Разговоров о его распутстве мы тоже не слышали.

Разговор перескочил на другую тему.

Вот так мы и просидели за пяльцами весь день. Общались.

Между делом Фальма сходила, договорилась с капитаном замка о лошадях и сопровождении для наших поездок по графству.

* * *

Первый выезд состоялся на следующий день, после обеда.

Я поднялась к себе в покои. Служанки там не оказалось – то ли белье пошла относить прачкам, то ли к любовнику упрыгала, пока есть свободное время.

Я вышла в коридор, цапнула за рукав первую попавшуюся прислугу и приказала срочно найти мою горничную.

Села ее ждать. Мне же переодеться надо, как без нее? Теоретически, снять платье я могу и сама, не настолько это сложно, чтобы умереть, запутавшись в подоле. Но застежки платьев на спине. Да и вообще, со служанкой – это удобно и правильно.

Застежки на спине – потому что благородных всегда раздевают и одевают служанки. Им удобнее со спины, к тому же пуговки и крючки не портят красоту спереди. У мужчин на кафтанах, чтобы одежда сидела ровно и красиво, приходится нашивать множество маленьких пуговичек, обшивать их тканью под цвет одежды. Пока мужчина застегнет их все – устанешь ждать. Женщинам проще. На спине обычно крючочки, ты стоишь, служанка их застегивает.

Кстати вот, когда я только попала сюда, думала, тут все эти крючочки и застежки ужасно крупные и грубые. Думала я это, пока в первый раз не увидела своими глазами кольчугу. Каждое кольцо кольчуги имеет диаметр меньше сантиметра, а толщина проволоки, из которой его сделали, – миллиметр или около того. Но это еще не все. Каждое такое кольцо замкнуто, и концы его или сварены кузнецом, или… или в них сделана крошечная дырочка, в которую вставлена крошечная заклёпочка. А сколько таких колечек, дырочек и заклёпочек в одной кольчуге? Десятки тысяч? В одной. А сколько кольчуг в дружине одного барона? Кузнецам, которые умеют делать вот такое, сделать из проволоки маленькие аккуратненькие крючочки для женского платья – вообще не проблема. Хотя, конечно, денег они стоят.

– Госпожа? – наконец появляется служанка.

– Переодень меня в верховое.

Я встаю, служанка начинает с меня снимать платья. Без нее я бы не смогла ни раздеться, ни одеться, да. И это еще неплохой вариант. Потому что на Земле, в период, когда в моду вошли широкие панье и кринолины, для одевания дамы требовалась целая бригада служанок. И немаленькая комната. Госпожа стояла в нижнем платье, с корзиной из китового уса, надетой на талию (корзина эта – диаметром почти в два метра). А две служанки в четыре руки с помощью длинных деревянных палок расправляли над ней верхние юбки и опускали их, чтобы они ровно легли на кринолин. Не только юбки, там еще и других деталей одежды хватало, но с юбками сложнее всего, они ж двухметровые в диаметре. А потом можно было невзначай всей этой красотой случайно свечку на пол сбить и сгореть. Тупо сгореть заживо в собственной одежде. Так что местный вариант – еще ничего. Всего одна служанка, никаких корзин под юбкой. Разве что трусов для полного счастья не хватает…

Служанка стащила с меня платья, оставила в чулках и нижней рубашке. Дальше – одевание.

Тут «женских» седел, в которые садятся бочком, закидывая коленку на специальный крюк, по какой-то причине не изобрели. Соответственно, женский верховой костюм – это не платье-амазонка, а штаны и блуза.

– Госпожа, вы рубаху вверх приподнимите…

По случаю холодного времени года служанка сначала натягивает на меня исподнее, почти такое же, как мужчины зимой под чулки надевают. Штанишки из тонкой шерсти чуть ниже колен. Голени у меня чулками прикрыты, а выше – исподнее будет греть. Потом – нижняя блуза. Потом собственно штаны. Штаны из толстой шерстяной ткани, невзрачно-коричневые, грубые, широкие. Дальше – очередь обуви. Для верховой езды носят не мягкие туфли, больше похожие на тапочки, и не ботинки вроде мокасинов, а сапоги. А под сапоги служанка накручивает мне на ноги портянки из мягкой ткани. Я сижу на кровати, придерживаю штанины, чтобы те ей не мешали. В портянках тепло и удобно. Сапоги-то без утеплителя, просто один слой кожи, зимой в таких было бы холодно, а если по лужам бродить – то вообще плохо. А так – и тепло, и ногу не натрешь.

Поверх штанов надевается женская верховая юбка – короткая, до колен, широкая. Чтобы не смущать окружающих теми местами, где сходятся ноги. Я так думаю, это не из-за особой стыдливости женщин, в банях тут нередко женщины и мужчины вместе моются. Я думаю, это чтобы не оказаться в неудобном положении, если «те дни» наступят. Хотя в «те дни» лучше дома сидеть, и уж точно не на лошадях ездить, но мало ли.

Наконец, надеваю верхнюю блузу, скорее даже куртку. Широкий шарф на моей голове служанка сворачивает в тюрбан, оставляя концы свободными, чтобы можно было шею и лицо закрыть. Теперь – теплая мантия похожая на мексиканское пончо.

Всё, я готова. Выхожу.

Меня уже ждут.

К нам с Фальмой приставили одного проводника-джентри, и пару солдат, в кирасах, с оружием. Предполагается, что мы будем ездить в безопасных местах, двух бойцов достаточно.

Тело помнит, как управляться с лошадью. Я легко вскакиваю в седло спокойного мерина. Мы выезжаем из крепости и бодрой рысью едем по обочине разбитой грунтовки.

* * *

Домен графа Блуа раскинулся примерно на день пешего пути от замка. Вообще, день пути – мера весьма относительная, потому что по лесу это один километраж, а по дороге – совсем другой. Но в среднем это, по нашим меркам, километров двадцать. Я так думаю, шагами не мерила. И никто не мерил. Потому что никого не интересует, сколько в дне пути шагов.

Казалось бы, десяток километров галопом – это десять-пятнадцать минут скачки. Ан нет. Нормальная лошадь столько галопом не проскачет. Еще у меня есть большие сомнения, что женщинам полезно долго скакать галопом. По физиологическим причинам. Поэтому мы передвигаемся рысью. Там, где дорога особенно раскисла, переходим на шаг, чтобы коняшки не поскользнулись. На путь до предполагаемого месторождения кварца уходит около часа.

– Вот эта скала! – радует нас проводник, указывает рукой вперед.

Перед нами глинистый обрыв, из него торчат белесые камни. Камни слегка поблескивают.

Мы спешиваемся.

– Ну что, это он? – интересуется Фальма.

А откуда я знаю, он это, или просто что-то похожее?

Я смотрю на Фальму. Фальма смотрит на меня. Сопровождающие смотрят на нас.

Надо что-то решать.

Отковыриваю кусочек камня. Что-то мне в нем не нравится. Какой-то он неправильный. Это у меня ведьминская интуиция работает. А может, просто не выспалась.

Не, точно что-то не то. Прошу у солдата кинжал, мизерикорд с острым игольчатым клинком, цельнокованый со стальной рукоятью. Ковыряю камень острым кончиком.

– Упс! – камень раскололся.

«А если так?» – бью по нему тяжеленькой рукоятью. Камень раскалывается, но не просто, а на плоские пластины. Почти прозрачные. Что это мне напоминает?

– Это ж слюда! – первой сообразила Фальма.

– Угу. Значит, не оно. Едем дальше.

* * *

Места, где нам показали залежи песка, мне не понравились. Где-то песок сильно засорен глиной непонятного химического состава, где-то он имеет явно рыжий цвет, а значит – в нем куча примесей. С песком нам не повезло, в общем.

Во второй день поисков приехали к гряде, из которой выпучивались крупные желтоватые камни. Некоторые из земли торчали, некоторые рядом лежали свободно.

– Вот. Это кварц, – поняла я.

Фальма обрадовалась.

– Но он какой-то рыжий. В нем много примесей железа. Стекло получится темное.

Фальма загрустила.

– Проедемся вдоль гряды? – предложила я.

Гряда эта с камнями проходила прямо по холмам и полям длинной прямой складкой.

Едем, а мне что-то из подсознания покоя не дает. Прямо как чешется внутри головы.

– Так, стой, я буду медитировать, – останавливаю я наш маленький отряд. – Заодно и перекусим.

Расстелили покрывала на ближайших глыбах, я села, ввела себя в состояние транса. Покопалась в подсознании. Разобралась, что меня смущало. Восстановила информацию, которая случайно попала ко мне в подсознание на Земле. Вышла из медитации.

– Я поняла. В этом кварце с некоторой вероятностью может быть золото.

– Да?!

– Прыгать и кричать «Мы богаты!» не торопись. Золота в нем мало. Может, десяток граммов на тонну породы. Может, сотня. Может, вообще нет.

– Тут разве умеют извлекать золото из камней?

– Не поверишь, умеют, и уже давно. Но мы этого делать не будем. Такие разработки – дело ужасно трудоемкое, обычно их ведут с использованием рабского труда. Быстрого богатства они нам не принесут, да мы и не осилим такой масштаб.

Фальма загрустила.

– Но! – я подняла палец вверх. – В таких жилах есть вероятность найти крупные скопления самородков. Вот их мы сейчас и пойдем искать. А моя магия нам поможет. И твоя – тоже.

– Да!! – у Фальмы улыбка до ушей.

В первый раз ее такой вижу. Так-то она леди до мозга костей, но слово «золото» и у нее пробудило азарт.

* * *

Мы едем вдоль гряды. Чтобы лошади не поломали ноги, глыбы камней оставляем чуть в стороне. Долго едем. Может, километр. Кварцевая жила истончается и… исчезает. Уходит под землю.

– Тут ничего интересного. Поехали в обратную сторону.

Возвращаемся, едем вдоль жилы в другой ее конец. Сотня метров, километр. Впереди что-то новое. Горка какая-то каменная. И наша кварцевая жила прямо через нее идет.

– Ага! – теперь и я почувствовала азарт.

Спешились. Я побродила вокруг места, где кварц переходит из глины в камень.

– Что магия земли говорит? – интересуюсь у Фальмы.

– Какая-то неоднородность на глубине в несколько метров.

– Надо копать! – решаю я.

Наши провожатые переглядываются, видно, что в их головах мысли вроде: «Вот сумасшедшая девка!».

– Где?

– Здесь! – ткнула рукой себе под ноги.

– Глубоко?

– Глубоко. Может, несколько метров. Но не широко, только чтобы пролезть можно.

Джентри-провожатый чертыхается. Оставляет нас с солдатами, сам едет в ближайшую деревню за крестьянами.

Мы коней расседлали, седла на камни положили, чтобы свои попы не отморозить. Сидим, на солнышке греемся, яблоки едим. Хорошо!

Через час приковыляла телега с крестьянами. Телега запряжена здоровенным спокойным волом с метровыми рогами. В телеге – деревянные, окованные по краю железом, лопаты, кирки, корзины, веревки, даже кувалды, на случай, если камень разбить надо. Крестьян – четверо.

Я показала место, угол на стыке двух видов камня. Работники откинули в сторону несколько глыб, вгрызлись в землю. Сначала лопатами копали. Потом, как яма углубилась, один в нее залазит, небольшой киркой ковыряет землю, нагребает ее в корзины, другие на веревке эту землю поднимают и относят в сторону. Когда нижний копатель устает, меняются местами.

Они копают, мы сидим. Метра на три углубились уже. Потом смотрю – в корзинах почва цвет сменила. Была рыжая глина, стала зеленая. Подождала, пока они свою шахту еще немного углубят. Пора, думаю.

Выгнала копателя из узкой норы, идущей вниз с небольшим наклоном. Сама туда спустилась. Лезть не пришлось, меня мужики на веревке опустили. Взяла с собой факел, чтобы посветить.

Смотрю – на границе скалы, кварцевой жилы и зеленой глины какое-то пятно в камне. Я в него кувалдой ка-а-к дала!

Я – девушка сильная. Когда освоилась с навыками ведьмы, в первую очередь сделала свое тело более сильным и выносливым. Потому что магия – это хорошо, но людей, которых спасло от опасности умение быстро бегать, гораздо больше, чем тех, кому помогло колдовство. Вот я и позаботилась, чтобы у меня такое умение было. Потому что жизнь – она такая. Сегодня ты благородная девица, а завтра тебя убить пытаются.

Проломила я кувалдой тонкую каменную перегородку и обнаружила внутри гнездо. Гнездо золотых самородков.

– Есть! Корзину спускайте!

Выломала всё, что блестит, загрузила корзину. Проверила, чтобы в гнезде больше ничего интересного не осталось. Крестьяне корзину наверх подняли, потом и меня.

Стоят все вокруг корзины, глазам не верят.

– Вы чуть спокойнее относитесь, – говорю я им. – Вот это вот, – показываю пальцем на угловатые кристаллы, – вообще не золото, хоть и блестит. А тут половина – это вкрапления камня.

– А вот это – золото? – Фальма уточняет, тыкая в самый крупный самородок, весом килограммов в пять.

– Это – золото. Видишь, кристаллы пирамидками.

– Хорошо быть ведьмой!

– И графиней быть тоже неплохо. Поехали? Отцу твоему скажем, что тут можно золото в промышленных масштабах добывать…

Фальма с надеждой глянула:

– А может, еще покопаем?

– Не, такое гнездо может быть только одно. Вокруг него породу тоже надо добывать, но ее придется серьезно перерабатывать, крупные самородки вряд ли там будут.

* * *

В замок приехали поздно, уже темнело. Солдаты вошли, брякнули тяжелую корзину посреди зала. «Куда ее?» – интересуются. А тут как раз граф с графиней к ужину вышли, нас увидели.

Подошли, граф пальцем тычет:

– Это что?

– Золотые самородки вперемешку с каменной породой и железной рудой. Нашли. У вас в домене можно золото добывать из кварцевой жилы, потом расскажу где.

Граф сразу слуг кликнул:

– В хранилище!

– Не-не-не! – вмешалась Фальма. – Это золото – наше.

Ее отец покраснел от возмущения:

– Как – ваше? На моей земле найдено!

– Ты, папенька, мне разрешение искать камни давал? Давал! Образцы собирать позволил? Позволил! Так вот, это – образцы! Они – наши!

Граф стал хватать воздух ртом.

– Какие еще образцы? Тут золота на десять тысяч корон!

– Это образцы, и они – наши! А золота тут на пять тысяч примерно, – наша леди по дороге уже прикинула вес драгметалла в корзине, там его килограммов тридцать-сорок, но половина этого веса – порода и примеси.

Тут мать вмешалась:

– Дорогой, пусть девушки побалуются. Они заслужили. А мы с тобой завтра пошлем охрану к тому месту, где они копали, рабочих наймем, и мастера-золотодобытчика найдем…

В общем, золото свое мы отстояли. Теперь надо его обменять на деньги, и мы вполне обеспеченные девушки. Ну как, не то, чтобы богатые, но на платья и заколки деньги найдутся. И на начало нашего зеркального бизнеса – тоже. Там ведь вложения какие-то потребуются, хоть и не очень большие – печи и сараи построить, место огородить, лошадей купить для транспортировки, людям в первое время платить, пока покупателей не найдем…

* * *

Пока граф занимался суетой вокруг разработки золота, мы продолжили поиск чистого кварца. Объездили еще несколько мест. Везде взяли образцы.

Мы как решили? Мы не химики, не геологи, все наши знания о сырье для стекла – то, что я извлекла из нашей подсознательной памяти. Знания там, прямо скажем, неполные. Мы не понимаем, насколько тот или иной камень подходит для наших целей. А потому – будем действовать просто и практично. Наломаем образцов, отвезем их в Академию. В Академии есть своя стекольная мастерская, там когда-то силами студентов и преподавателей делали цветные стекла для витражей главного учебного здания. Вот в этой мастерской, под руководством мастера, мы сварим из всех наших образцов стекла и поглядим, что получится. Тот образец, который даст самое прозрачное стекло и возьмем в работу. Главное – не перепутать, какой из них откуда взят.

В конце каникул слуги загрузили в карету нашу корзину с золотом, подписанные мешки с образцами, сундуки с нашими вещами и… мы уехали в столицу, учиться.

Граф Блуа, когда прощался, насупился, всё никак не мог забыть корзину золота, которую мы ему не отдали. В то же время он был оживлен – все эти дни он с большим азартом занимался организацией золотодобычи на своих землях. Видно было – дело не только в деньгах, человеку интересно. Золото!