Поднять взгляд было невозможно. Все сошлось одно к одному. Уничтожение в одиночку целого блюда угощения, шатающаяся походка из-за невозможности взять себя в руки, сам невероятный собеседник и, главным образом, кошмарный сон артиста – отсутствие макияжа. Особенно перед зрителем, который еще недавно видел ее во всем сценическом блеске и великолепии.

– Ты согрелась?

– Да, уже давно… Простите, я засмотрелась на внутренний двор и потеряла счет времени. Там так красиво.

– Ты можешь приходить сюда, когда захочешь. Ворота и двери замка для тебя открыты.

– Спасибо… – чуть дыша, прошептала Изабелла, не поднимая длинных дрожащих ресниц.

Она всем телом ощущала, как он смотрел на нее. Словно что-то вспоминал, выискивал в чертах ее лица…

– Скажи, если ты чего-то хочешь.

– Все в порядке, благодарю Вас.

– В самом деле?

Изабелла почувствовала, как граф поднял ее лицо к себе, а потом увидела его легкую улыбку. Но ненадолго. Всего на пару мгновений, после которых зеленые глаза напротив стали исчезать за блестящей пеленой.

Две горячие полосы обожгли нежную кожу. Однако пройти весь путь и сорваться на пол они не успели…

Изабелла не помнила, сколько проплакала на твердом плече, прячась в сильных руках и греясь под невесть откуда взявшимся одеялом, но, когда пришла в себя, праздничного освещения за окном уже не было.

Граф все так же обнимал ее, прижимая ее голову к своей груди и негромко спрашивал о том, как она здесь очутились, о том, что она помнит последнее из обычной жизни, о том, были ли какие-то подозрительные предпосылки или намеки на столь нелегкое будущее и о том, какие у нее самой есть догадки и предположения. По приблизительным подсчетам Изабеллы они проговорили около двух часов, за которые она рассказала все в мельчайших подробностях, включая свои ощущения непрекращающегося наблюдения. Граф не делал никаких утверждений, только внимательно слушал и задавал очень тонкие вопросы, но у Изабеллы сложилось ощущение, что он знает гораздо больше, нежели та область, в которой он проводил уточнения. Правда, спросить его об этом она не решилась.

В ту минуту, когда девушка договаривала последнее предложение относительно ее новой жизни – потому что все, что только было возможно, к этому времени уже было ею выговорено, – в руке хозяина замка появился золотой кубок. Он приставил его к ее губам и взглядом приказал выпить.

У Изабеллы не было иного выбора, кроме как выполнить требуемое, и она залпом проглотила дымящееся содержимое, по вкусу больше всего напоминавшее отменный вишнево-малиновый взвар. Через мгновение ее глаза начали слипаться, и она ощутила, что граф, не спуская ее с рук, поднялся с кресла и куда-то пошел…

Девушка открыла глаза, лежа в кровати. В комнате никого не было, и сколько прошло времени, пока она спала, Изабелла тоже не знала. Однако, как только она начала учащенно дышать от мысли о том, что граф положил ее в свою кровать, хотя мог отнести в одну из десятков других спален, кто-то будто щелкнул пальцами в ее голове и она снова отключилась.

Так повторялось еще два или три раза. В сонном бреду Изабелла порывалась встать и пойти умыться, чтобы быть готовой к повторному появлению хозяина замка, но каждое ее движение странным образом обрывалось, и она вновь и вновь падала в уютное забытье.

Она не знала, была ли готова к тому, что граф мог в какой-то момент оказаться в этой же постели… Хотя все время подготовки к балу она в этом практически не сомневалась и потому, несмотря на температуру и раскалывающуюся голову, как водится, провела перед выходом в ванной целый час, не считая облачения в костюм и нанесения макияжа.

И, пожалуй, это было единственным моментом, за который она впервые ощутила искреннюю благодарность своему первому и последнему мужчине. Не познай она год назад его телесную близость, она бы ни за что не решилась принять приглашение на бал, и с ней не произошло бы ничего из того, что она испытала в минувшие сутки.

Почему-то именно в эти короткие моменты пробуждения она вспомнила о самом его существовании, о котором до настоящей ночи предпочла забыть.

Он был старше ее почти на десять лет, вполне обеспечен и, казалось, морально устойчив и реализован. Она поверила в его жизненный опыт и из шести претендентов на ее внимание в то время выбрала именно его. Немаловажную роль, правда, сыграло чувство сострадания из-за его разрыва с первой семьей, где у него остался ребенок, и это она осознала много позже. Но на тот момент нераспознанное чувство жалости, а также слепая уверенность в том, что прожитые годы равняются жизненному опыту и мудрости, сыграли роковую роль.

Они начали встречаться после Нового Года, и к своему совершеннолетию Изабелла посчитала себя готовой к более близким отношениям. Правда, тогда она сделала еще одну ошибку. Будучи книжным червем с момента осознанного сложения слогов в слова, она в соответствующий возрастной период перечитала романтических повестей и любовных романов и за неимением опыта сложила в голове совершенно иную картину действительности, что очень больно отозвалось ей впоследствии как морально, так и физически.

Прекрасно начавшийся день рождения, проведенный с подругами из танцевальной группы, завершился отвратительной ночью с ее мужчиной.

Ни в этот, ни в последующие два раза она не получила ни удовольствия, ни морального единения, ни уюта и защиты мужских объятий. Ни о каких прелюдиях не было речи. Только болезненные ощущения, чувство одиночества в постели и холодящее осознание совершенной ошибки.

Быть может, она бы потерпела еще некоторое время, основываясь на заполонившую тогда сеть и неокрепшие умы моду на искаженную всепрощающую и принимающую ведическую женственность, но внезапно вспыхнувшее сообщение на экране его КПК, когда он, вопреки обычной осторожности, ушел в ванную с пустыми руками, все расставило по местам.

Изабелла исчезла без разговоров, оставив экран КПК на высветившемся сообщении от другой женщины. Он не перезвонил и не делал никаких попыток встретиться. Впоследствии она узнала, что единственным подлинным интересом его жизни были деньги, а сопутствующим – проходящие мимо юбки с любым содержимым, чего ей вполне хватило для понимания случившегося. Что касалось его нехарактерного увлечения ею – она была очень красива, танцевала и играла на скрипке, поэтому он, возможно, впервые приложил усилия, чтобы кого-то завоевать. Однако ее нужно было завоевывать и дальше, каждый день, в связи с чем через время его привычные и удобные интересы взяли верх. А спустя пять месяцев Изабелла вскользь услышала от общих знакомых, что он уехал в другую страну, и постаралась окончательно забыть о нем.

После этих горьких и оставивших душевные раны событий она еще больше углубилась в работу, учебу, танцы и музыку, с улыбкой избегая любого общения с противоположным полом, которое по ее ощущениям выходили за рамки дружеских. Розовые же очки с тех пор она потеряла и новых надевать не стала, приняв свою ошибку как тяжелый, но для чего-то необходимый опыт.

И теперь она точно знала, зачем это было нужно. Не соверши она тогда по неопытности неверный шаг, от которого ее некому было уберечь, сейчас она не находилась бы в этом замке.

Изабелле в очередной раз почудилось, что она в комнате не одна, но открыть глаза у нее не получилось. Все тело оказалось объято его прикосновениями, постель заполнилась тонким ароматом лаванды…

Рука с рубиновым перстнем коснулась нежной кожи лица, а затем черных локонов волос. Девушка ощутила себя в крепких объятиях и потерялась во времени.

***

– Говори, – низко прорычал Брэд, прижимая Изабеллу к стене.

После ужина девушка совершила страшную ошибку – просчиталась на десять минут и оказалась в коридоре одновременно с молодым человеком.

– Я уже все сказала. Я не знаю его слабых мест.

– Ты была в его постели и ничего не выяснила?!

Изабелла сцепила пальцы. Если она скажет правду, это приведет к новому всплеску агрессии Брэда и, возможно, к зарождению сомнений со стороны Виктора. А даже отзвук недоверия – как бы невероятно и ужасно это ни звучало – в этом мире может стать прямой угрозой самому ее существованию.

Поэтому, сколько бы ее ни расспрашивали, она не может рассказать о самом главном – о том, как в бессилии рыдала у него на плече, как дрожала у него на груди от страха и нечеловеческой усталости, как пряталась в его объятиях от искорежившего ее привычную жизнь непонятного мира, о том, как он успокаивал ее, разговаривал с ней, держал ее у себя на руках. Потому что никто не поверит в то, что его поцелуй на озере не имел продолжения, что наряды и драгоценности были подарены ей за тихие диалоги, что цветы и полное обеспечение Белой Виллы продуктами – лишь благородный жест от того, у кого это было в крови.

Быть может, при обычных обстоятельствах ее и послушали бы, хотя бы потому, что это не касалось бы ни одного члена "Интегроса", но в новой реальности даже самый маленький шаг любого из них имел жизненно важные последствия для всех остальных, поэтому все взгляды были безраздельно прикованы друг к другу и все действия оценивались совершенно с иной точки зрения.

Опыт прошедших недель точно говорил Изабелле, что подумают коллеги после ее фразы о разговорах с графом – что она перешла на его сторону. И это вполне подтверждалось его дарами. А дополнительным доказательством будет служить отсутствие ее ответов на вопросы о его способностях и возможностях, что со стороны Брэда сразу будет расценено как ее нежелание выдавать его секреты.

И самым страшным во всем этом было то, что Изабелла понимала: будь она на месте коллег, она думала бы точно так же.

Покровительство, оказываемое ей графом, слишком невероятно, чтобы в него можно было поверить. Зато слова о том, что она провела эти часы в его постели, а потом заснула от усталости, в связи с чем ей было не до расследований, вряд ли кто-то поставит под сомнение…

– Нет, не выяснила, – с искусственным нажимом ответила Изабелла.

– Он как-то затуманил твой разум? Какие силы он использовал? – нетерпеливо спросил Брэд.

– Мужские, – отрезала девушка, пытаясь увести диалог в другую сторону.

– Изабелла, крошка моя, – снизил громкость молодой человек, – я понимаю, что ты не могла отказать ему и была вынуждена была лечь с ним в постель. И чтобы сейчас не сойти с ума от этого осознания, ты пытаешься убедить свою очаровательную головку в том, что тебе было хорошо с этим чудовищем. Это естественно, – он сильно сжал руку Изабеллы, не давая ей возможности выдернуть ее. – Но, раз уж об этом зашла речь, ты должна понимать, что тебе нужен настоящий мужчина, сильный, горячий. Который поможет тебе забыть этот кошмар…

– Таким мужчиной оказался он! – не выдержала девушка. – Настоящим! Который помог мне хотя бы на одну ночь забыть весь этот кошмар! И все на этом!

Девушка со всех сил оттолкнула несколько оторопевшего и ослабившего хватку собеседника и побежала к лестнице, но через пару секунд почувствовала, как Брэд схватил ее за плечи и рывком вернул назад.

– Ах, значит, он настоящий мужчина?!

– Да!

– Не мы, которых ты знаешь столько лет, а он, которого ты видела два раза?!

– Да!

– Не слишком ли он хорош для того, чтобы со второй встречи прыгнуть к нему в постель?!

– Именно!

– Не ври! Ты никогда и никого не подпускала к себе так близко за такое короткое время!

Изабелла похолодела и выпалила:

– Он не такой, как все!

– О, ты изменила своим принципам всего за пару встреч?! – встряхнул молодой человек собеседницу. – А может, их было больше, но мы не знаем?! Или ты умалчиваешь о нечто гораздо более значимом? – Брэд приблизился к красивому лицу, замершему в ожидании самых опасных слов. – Например, что ты теперь одна из них и принадлежишь обществу этих чудовищ!

Девушка поняла, что надо идти ва-банк:

– Нет, их обществу я не принадлежу, – прошептала она.

– Что же тогда? – с яростным придыханием произнес Брэд.

– Всю эту ночь до самого рассвета я принадлежала графу и мечтаю принадлежать ему и дальше! – с надрывом выдавила Изабелла и тут же сжалась, увидев налившиеся кровью глаза молодого человека.

– Значит, до рассвета? – выдавил он.

– Да!

– Даже поговорить не успели?

– Нет, мне было не до разговоров!

– Что же ты делала?!

– Кричала!

Девушка увидела занесшуюся над ней руку и, взвизгнув, закрыла глаза, но в тот же момент почувствовала, что ее плечи освободились, а затем услышала звук удара чего-то большого и тяжелого о противоположную стену. Ощущение высокой преграды перед ней и знакомый аромат лаванды… Изабелла распахнула дрожащие ресницы и тут же уткнулась в черную шелковую рубашку.

– Ты что же считаешь, что можешь появляться в нашем доме, когда тебе вздумается?! – услышала она взбешенный голос Брэда.

– А ты, полагаю, считаешь, что можешь поднимать руку, на кого вздумается, – спокойная интонация графа и легкий жест, призывающий не выходить из-за его спины.

– Ваше Сиятельство… – прошептала Изабелла и тут же захлопнула рот ладонью, потому что Брэд замахнулся для сокрушительного удара и внезапно замер в неестественной немой обездвиженности.

– Тебе здесь не место, – услышала девушка обращенную к ней фразу, а затем поняла, что граф повернулся к ней и взял ее руку в свою. – Пойдем со мной. Не бойся.

Девушка поняла, что тонет в зеленой бездне без шанса на спасение.

– Ваше Сиятельство, – произнесла она одними губами, – позвольте мне найти Мари. Мне нужна всего минута.

Изабелла, не помня себя, добежала до спальни Мари и ворвалась внутрь.

Девочка сидела перед компьютером, что-то проектируя в моделирующей программе.

– Все в порядке? – настороженно спросила она.

– Мари, я ухожу.

– Что? В смысле?

– Он дал мне минуту.

– Кто? Что происходит?

– Граф. Он пришел, чтобы забрать меня.

– Что значит забрать?! Когда ты вернешься?!

– Не знаю, Мари. Я ничего не знаю. Так же, как ты.