Белая рубашка – есть, галстука давно нет, брюки – прошлый век; джинсы – наше всё, израильтяне надевают их на свадьбу, похороны, и уж конечно – в синагогу.

Культурный уровень бывшего витеблянина не позволяет прийти в шлёпанцах, поэтому – кроссовки, можно кеды. Кипа! В шортах в святое место пропустят, а без головного убора – нет. Можно напялить бейсболку, но лучше одеться по форме, да и обзор должен быть полным, чтобы легче уклоняться от обстрела сладостями.

Суббота. Женщины сидят на балконе и внимательно наблюдают за происходящим внизу; я бы и сам пошёл наверх, но гендерные различия не позволяют.

Мне предлагают талит и заботливо открытый на нужной странице Сиду́р. Благодарю Бога за святое покрывало и святые шерстяные нити.

Углубляюсь в чтение молитв. За чтецом не успеваю, уж слишком частит, зато «Амен!» произношу вместе со всеми.

Торжественный момент – из «Арон аКо́деш» (Святого Шкафа) извлекают свиток Торы, украшенный резными набалдашниками, обвитый роскошной тёмно-синей материей, на которой золотым и серебряным шитьём изображены скрижали завета, семисвечники и божьи птички.

Дабы припасть к святыне, религиозные мужчины срываются со своих мест, самые проворные успевают прикоснуться губами к Торе, а менее расторопные целуют свои пальцы, которыми дотронулись до бархатной святой обёртки.

«Интересно, – подумал я. – Правильно ли поступят мастеровые, если вместо работы в знак почтения станут целовать чертёж инженера?»

Сегодня чтение недельной главы под названием «Ки Таво́» («Когда придёшь»): «Когда придешь на землю, которую Господь, Бог твой, дает тебе в удел, и овладеешь ею и поселишься на ней…»

«Вот, мы пришли на землю, но скорее не мы владеем землёй, а она нами. Люди всего лишь временные арендаторы». Не успел я задуматься над бренностью бытия, как мой племянник совершил «алию́». Мальчик родился в Израиле, но всё равно он «оле́», т.е. восходящий к Торе.

Да́ник бегло прочитал положенный ему отрывок текста; не зря он до этого тайно посещал синагогу, а его мама тайно платила за учёбу.

Я уже был на подобного рода мероприятиях, поэтому знаю, что сейчас начнётся. Словно манна небесная, на молящихся посыпались конфеты. И хотя положено пулять в виновника торжества, хулиганы метили почему-то в раввина и в других почтенных лиц.

Маленькие дети бросились собирать сладости, взрослые не отставали; даже знакомый диабетик, прикрываясь священной книгой, подобрал несколько конфет.

«Прекратить!» – вскричал ребе, водружая на седую голову кипу, сбитую чей-то ловкой рукой.

После окончания торжественной части всех пригласили в синагогальную столовую. Столы ломились от лёгких закусок, красного и белого вина. Старики довольно улыбались. Уважили.

– Рам, почему ты не остаешься? – спросила мама уже подзаконного сына.

– Мне пора.

– Сегодня вечером обязательно приезжай, мы пригласили парня, который сгибает ложки взглядом.

– Менталиста?

Троюродная сестра пожала плечами.

….

На пропускном пункте я показал приглашение. Охранник поднял шлагбаум, путь в элитный посёлок свободен.

Примерно сто поколений назад здесь прогуливался амбициозный царь Ирод, чуть позже – жестокий ставленник Рима Понтий Пилат, а из более приличных людей – апостол Павел и рабби Аки́ва.

Исподлобья, сквозь прорехи облаков, глядело уставшее солнце, готовое сдать пост бодрой луне.

Знойный воздух был наполнен ароматами разнообразных благовоний и запахом жареного на огне мяса. Повсюду раздавался смех детей, резвящихся на изумрудной лужайке.

Фотографы бросались на новых гостей, ослепляя вспышками-ракетницами.

Обнявшись с родственниками и родственниками родственников, я подошёл к барной стойке и попросил налить белого вина, так как приметил в огромной тарелке покрытую ломтиками лимона на вид сочную и аппетитную рыбу.

Взяв в нагрузку пару бутербродов с красной кошерной икрой, несколько пронзённых зубочистками истекающих маринадом тёмно-зелёных маслин, возлёг на скамеечке, облокотившись на украшенные восточными узорами подушки.

Если не хочешь, чтобы к тебе приставали с расспросами, нужно быть занятым и сосредоточенным.

Осматривая местность, я заметил молодого человека, лет двадцати трёх, в белой рубашке, который собрал вокруг себя народ и показывал какие-то трюки. Дети хлопали в ладоши и смеялись, а взрослые недоумённо улыбались и переглядывались.

Отложив тарелку, я подошёл к ним. Молодой человек, с непонятными по цвету, воспалёнными глазами, мельком взглянул на меня.

«Выкладывается парень».

Менталист быстро говорил, щёлкал пальцами, казалось, он превратился в сгусток энергии, огонь, готовый пожрать любую плоть.

– Ты когда-нибудь целовался? – спросил он у виновника торжества.

Мальчик утвердительно кивнул.

– Я могу знать имя этой девочки?

Даник на мгновение задумался:

– Исключено!

– Кто-нибудь может сказать, как её зовут? – допытывался Менталист.

– Никто не знает о ней, – ответил именинник.

– Вот тебе ручка и бумажка. Отойди на несколько шагов и напиши её имя, но так, чтобы никто не видел. Готово? Посмотри на меня, посчитай от одного до десяти, – Менталист внимательно, с прищуром, изучал мальчика.

– Последняя буква «р»? – спросил он.

Мальчик улыбнулся.

– Её зовут Тамар, она старше тебя на два года. Ты большой проказник. Покажи свою бумажку.

Малолетний ловелас показал.

Все захлопали в ладоши, но я не хлопал, так как понял, что передо мной не фокусник, а самый настоящий телепат. Менталист попросил детей принести ему ложки и вилки.

Все разошлись.

Он снова посмотрел на меня.

– Странно, почему ты не ушёл вместе со всеми. Скептик? – спросил Менталист.

– Скорее, наоборот, – я не стал отводить взгляд.

Несколько секунд он сканировал меня. Я чувствовал вмешательство, как будто щупальца проникли в мой мозг и довольно бесцеремонно стали блуждать по его лабиринтам. Мне показалось, что зазвенели барабанные перепонки, туман обволакивал сознание. Сработал защитный механизм, меня накрыло «волной». Возвращались силы…

– Зачем? – тихо спросил он. – Я несу только позитив.

– Ты умеешь управлять людьми, можешь их мысли менять на свои. Не уверен, что это хорошо, – я продолжал смотреть в его глаза. Впрочем, Менталист уже оправился от удивления и его взгляд снова стал доброжелательным и чуть насмешливым.

– Хочешь, скажу тебе имя девочки, в которую ты в первый раз влюбился и до сих пор хранишь вкус её губ?

– Не уверен, что вспомню её имя, а её поцелуй был перекрыт тысячами других, – пошутил я.

– Наш мозг хранит всё, только нужно уметь выуживать информацию из его ячеек.

Я кивнул и сразу почувствовал, как у меня совсем иначе заработала голова: забурлила, нагрелась, насытилась кровью и активизировалась. Я вспомнил не только имя девочки, но исходивший от неё яблочный запах и сладковатый нежный вкус её губ. Отчётливо вспомнил увитую плющом беседку в пионерском лагере, наш почти взрослый разговор, её большие зелёные глаза и как она прикрыла веки, прежде чем поцеловать.

Мне казалось, я возвратился на машине времени на двадцать лет назад, в своё потерянное детство, где всё было в первый раз…

Я очнулся от голоса телепата, смотревшего на меня чуть выше переносицы.

– Ляда! Её звали Ляда!

– Да. Только у нас твёрдое «л». Лада. Её звали Лада.