Copyright © 2019 by Raghuram Rajan. All rights reserved

© Издательство Института Гайдара, 2025

* * *

Посвящается Радике

Предисловие

Мы окружены изобилием. Человечество никогда не было так богато, как сейчас, что стало возможным благодаря постоянному улучшению технологий производства на протяжении последних двух с половиной столетий. Не только развитые государства стали богаче; миллиарды людей в развивающихся странах перешли от тяжкой бедности к комфортному существованию среднего класса всего за одно поколение. Доходы в мире распределены гораздо более равномерно, чем когда-либо прежде. Впервые за всю историю человечества мы способны искоренить голод и недоедание на планете.

Но даже несмотря на то, что мир достиг экономического успеха, который был бы немыслим всего несколько десятилетий тому назад, некоторые из, казалось бы, наиболее привилегированных работников в развитых странах испытывают настолько сильную тревогу, что в буквальном смысле слова умирают от нее. С 1999 по 2013 год смертность среди американских белых мужчин среднего возраста была выше, чем среди представителей других этнических групп^[1]. Эти дополнительные смерти – более полумиллиона человек менее чем за полтора десятилетия – в основном приходились на тех, кто имел среднее или неполное среднее образование, и были по большей части вызваны употреблением наркотиков, алкоголя и самоубийствами. Это в десять раз превосходит потери во время войны во Вьетнаме, но только происходит это не где-то в дальних странах, а в небольших американских городках и сельской местности. В эпоху кажущегося изобилия группа, которая некогда олицетворяла американскую мечту, по-видимому, утратила всякую надежду.

Тревоги, схожие с теми, что испытывают умеренно образованные белые мужчины среднего возраста в Соединенных Штатах, встречаются и в других богатых развитых странах Запада, хотя, возможно, и с менее трагическими последствиями. Главным источником тревоги, по-видимому, служит то, что умеренно квалифицированные работники быстро теряют или рискуют потерять хорошую работу «среднего класса» и это тяжело сказывается на них самих, их семьях и тех сообществах, в которых они живут. Имеется широкое понимание того, что потеря рабочих мест происходит из-за глобальной торговли и технической автоматизации, затрагивающей старые рабочие места. Сложнее осознать, что из этих двух причин более важной является технический прогресс. Между тем, когда обеспокоенность общественности перерастает в гнев, радикальные политики начинают нападать на импорт и иммигрантов. Они предлагают защитить рабочие места в промышленности, отменив послевоенный экономический порядок, построенный на либеральных нормах, ту систему, что облегчила трансграничное движение товаров, капитала и людей.

Наше будущее несет с собой и перспективы, и опасности. Перспективы связаны с новыми технологиями, способными помочь нам решить проблемы, которые вызывают наибольшую обеспокоенность, – такие, как бедность и климатические изменения. Для этого необходимо сохранить открытость границ, чтобы самые слаборазвитые страны могли осваивать эти инновации, а богатые страны могли привлекать людей из-за границы для поддержки своего стареющего населения. Опасность кроется не только во влиятельных сообществах, не способных к адаптации и вместо этого препятствующих прогрессу, но и в том обществе, которое может возникнуть, если наши ценности и институты не будут меняться по мере того, как техника непропорционально обогащает и усиливает власть немногих.

Опустошительный технический прогресс

Каждая прошлая техническая революция нарушала привычный порядок вещей, порождала реакцию общества и в итоге приводила к социальным изменениям, которые помогали получать самое лучшее от техники. С начала 1970-х годов мы переживаем революцию информационных и коммуникационных технологий (ИКТ). Она строилась на массовой компьютеризации, которая стала возможной благодаря микропроцессорам и персональным компьютерам, и сегодня включает технологии в диапазоне от искусственного интеллекта до квантовых вычислений, затрагивая и совершенствуя столь различные области, как международная торговля и генная терапия. Эффекты революции ИКТ передаются по всему миру, благодаря все более интегрированным рынкам товаров, услуг, капитала и рабочей силы. Нет ни одной страны, которую обошли бы стороной потрясения, связанные с глобальным финансовым кризисом 2007–2008 годов и последовавшей за ним Великой рецессией. Сегодня мы видим реакцию на это в крайне левых и крайне правых популистских движениях. Но при этом так и не произошло необходимых социальных изменений, из-за чего многие сейчас с отчаянием смотрят в будущее. Мы переживаем критический момент в истории человечества, когда ошибочно сделанный выбор может пустить под откос экономический прогресс человечества.

Эта книга – о тех трех опорах, которые поддерживают общество, и о том, как нам найти правильный баланс между ними, чтобы общество процветало. Две из этих опор, о которых я буду говорить, это обычные подозреваемые, государство и рынки. Книг о них выпущено столько, что уже и не сосчитать. В одних предпочтение отдавалось государству, в других – рынкам. Но всегда забытым оставалась третья опора, сообщество – социальные аспекты общества. И именно ее я хочу вновь предложить для обсуждения. Когда какая-либо из этих трех опор существенно ослабляется или укрепляется, обычно в результате быстрого технического прогресса или ужасных экономических бедствий, таких как депрессия, баланс нарушается и обществу необходимо найти новое равновесие. Переходный период может быть болезненным, но в прошлом общество неоднократно достигало успеха. Главный вопрос этой книги в том, как нам восстановить баланс между опорами перед лицом продолжающихся подрывных технологических и социальных изменений.

Я покажу, что многие тревожные вещи в политике и экономике во всем мире, включая подъем популистского национализма и радикальных левых движений, восходят к ослаблению сообщества. Государство и рынки, выступая в тандеме, увеличили свое могущество и охват, оставив сообщество сравнительно бессильным, чтобы вынести мощный и неравномерный удар со стороны технологических изменений. Важно, что решения многих из наших проблем также следует искать в оздоровлении дисфункциональных сообществ, а не подавлении рынков. Именно так мы восстановим баланс между опорами на уровне, более благоприятном для общества, и сохраним либеральные рыночные демократии, в которых живут многие из нас.

Определения

Чтобы избежать путаницы в дальнейшем, давайте быстро разделаемся со скучным, но необходимым вопросом об определениях. В целом понятие государство в этой книге будет означать структуру политического управления в стране. В значительной части этой книги речь будет идти о центральном правительстве. Помимо исполнительной власти, государство будет также включать законодательные и судебные органы.

Рынки будут включать все частные экономические структуры, способствующие производству и обмену в экономике. Это понятие будет охватывать все многообразие рынков, включая рынок товаров и услуг, рынок работников (рынок труда) и рынок займов, акций и облигаций (рынок капитала или финансовый рынок). Также он будет включать основных участников из частного сектора, таких как предприниматели и корпорации.

Согласно словарному определению, сообщество «представляет собой социальную группу любого размера, члены которой проживают в определенной местности, управляются общей властью и часто имеют общее культурное и историческое наследие»^[2]. Это то определение, что мы будем использовать, и архетипическими образцами сообщества будут жилой район (или деревня, муниципалитет или небольшой город) в современную эпоху, феодальное поместье в Средневековье и племя в древности. Важно отметить, что мы будем фокусировать внимание на сообществах, члены которых живут в непосредственной близости, в отличие от виртуальных сообществ или религиозных конфессий, присутствующих на всей территории страны. Мы будем рассматривать местные органы власти, например школьный совет, районный совет или мэра города, как часть сообщества. В большой стране имеются уровни власти, лежащие между центральным правительством (часть государства) и местной властью (часть сообщества). В целом мы будем рассматривать эти уровни как часть государства. Наконец, мы будем использовать понятия «общество», «страна» или «нация» взаимозаменяемо, как совокупность государства, рынков, сообществ, людей, территории и многого другого, составляющего такие политические образования, как Китай или Соединенные Штаты.

Почему сообщество по-прежнему важно

Разобравшись с определениями, перейдем к существу вопроса. Для древних людей племя было их обществом – их государством, рынками и сообществом, сведенными воедино. Именно здесь была сосредоточена вся деятельность, включая воспитание детей, производство и обмен продуктов питания и товаров, а также помощь больным и престарелым. Вождь племени или старейшины устанавливали закон и обеспечивали его соблюдение, а также командовали воинами племени, защищавшими свои земли. Со временем, как мы увидим в части I этой книги, и рынки, и государство отделились от сообщества. Торговля с более отдаленными сообществами посредством рынков позволяла всем специализироваться на том, в чем они были относительно хороши, делая каждого более процветающим. Государство, объединяя власть и ресурсы многих сообществ в своих пределах, не только регулировало рынки, но и обеспечивало соблюдение закона в рамках политических границ, одновременно защищая страну от агрессоров.

Рынки и государство в последнее время не только отделились от сообщества, но и постоянно посягали на те виды деятельности, которые поддерживали связи внутри традиционного сообщества. Рассмотрим ряд функций, которые сообщество больше не выполняет. В сообществах фронтира (приграничных территорий США в XIX веке) соседи оказывали помощь при рождении детей; сегодня большинство женщин обращаются в больницу, когда они чувствуют, что начинаются роды. Естественно, они предпочитают опыт специалиста, а не дружескую, но неумелую руку помощи соседа. На более приземленном уровне мы обычно предлагали нашей пожилой соседке взять ее с собой, когда собирались поехать в магазин, потому что у нее не было своего автомобиля. Сегодня она заказывает продукты онлайн. Точно так же сообщество ранее собиралось для того, чтобы вновь отстроить сгоревший дом семьи; сегодня семья получает выплату по страховке от пожара и нанимает профессионального строителя. Более того, учитывая строительные нормы и правила в большинстве развитых стран, дом, восстановленный соседями, вряд ли будет признан законной постройкой.

Сообщество по-прежнему выполняет ряд важных функций в обществе. Оно привязывает человека к реальным человеческим сетям и дает ему чувство идентичности; наше присутствие в мире подтверждается влиянием, которое мы оказываем на окружающих нас людей. Позволяя нам участвовать в структурах местного самоуправления, вроде ассоциаций родителей и учителей, школьных советов, библиотечных советов и районных надзорных комитетов, а также в выборах мэра или муниципальных властей, наше сообщество дает нам чувство самоопределения, ощущение прямого контроля над нашей жизнью, при этом улучшая работу местных общественных служб для нас. Важно отметить, что, несмотря на существование формальных структур, таких как государственное школьное образование, государственная система социальной защиты и коммерческое страхование, доброта соседей по-прежнему полезна для заполнения пробелов. Когда сосед-инженер в свое свободное время обучает нашего сына математике или соседи объединяются, чтобы собрать еду и одежду для нуждающихся семей, сообщество помогает там, где формальных структур недостаточно. Ввиду сохраняющейся важности сообщества, здоровые современные сообщества пытаются компенсировать вторжение рынков и государства с помощью других видов деятельности, которые укрепляют связи сообщества, таких как общественные собрания и соседские ассоциации.

Экономисты Радж Четти и Натаниэль Хендрен пытаются количественно оценить экономические последствия взросления в лучшем сообществе^[3]. Они изучают доходы детей, чьи родители переехали в Соединенных Штатах из одного района в другой, когда ребенок был маленьким. Рассмотрим район «Лучше» и район «Хуже». С поправкой на родительский доход у лиц, проживающих в них в течение длительного времени, средние доходы детей, когда они становятся взрослыми, на один процентиль выше в распределении национального дохода в районе «Лучше», чем в районе «Хуже». Четти и Хендрен обнаруживают, что ребенок, родители которого переезжают из микрорайона «Хуже» в «Лучше», будет во взрослом возрасте иметь доход, который в среднем на 0,04 процентиля выше для каждого года детства, который он проводит в «Лучше». Другими словами, если родители ребенка переезжают, когда он рождается, и остаются в новом районе до тех пор, пока ему не исполнится двадцать лет, доход ребенка во взрослом возрасте повысится на 80 % от разницы между средними доходами в двух микрорайонах.

Это исследование показывает, что переезд в сообщество, где дети более успешны (по крайней мере, если измерять их будущим доходом), приносит ребенку огромную пользу. Сообщества важны! И, вполне возможно, ничто, кроме наших родителей, не влияет на наши экономические перспективы так сильно, как сообщество, в котором мы растем. Важно отметить, что выводы Четти и Хендрена касаются переезда только одного ребенка: переезд – это не решение для развития всего бедного сообщества. Вместо этого бедное сообщество должно найти пути развития на месте, держась при этом за своих лучших и умнейших жителей. Это проблема, которую мы рассмотрим в данной книге.

У здорового сообщества есть и другие достоинства. Органы местного самоуправления выступают в качестве щита против политики центрального правительства, таким образом защищая меньшинства от возможной тирании большинства и служа сдерживающим фактором для центральной власти. Сообщества, берущие на себя роль убежища в Соединенных Штатах и Европе, отказываются сотрудничать с национальными иммиграционными властями в выявлении и депортации нелегальных иммигрантов. При президенте Обаме сообщества в штате Аризона действовали ровно противоположным образом, игнорируя федеральное правительство и применяя строгие меры наказания за нелегальную иммиграцию.

Хотя ни одна страна не сможет функционировать, если каждое сообщество будет выбирать по своей воле законы, которым оно будет подчиняться, мы увидим, что некоторая децентрализация законодательных полномочий с частичной передачей их сообществу может быть полезной, особенно если между сообществами существуют большие различия во мнениях.

Важнейшая функция, которую сообщество играет в современных рыночных демократиях, состоит в том, чтобы служить учебной площадкой для начинающих политиков – вспомним, что Барак Обама был организатором сообщества, – а само сообщество представляет собой готовую структуру для политической мобилизации. Более того, именно базирующиеся в сообществах движения против коррупции и кумовства снова и снова не позволяют Левиафану государства слишком комфортно устроиться вместе с Бегемотом крупного бизнеса^[4]. Действительно, как мы увидим в книге, здоровые сообщества необходимы для поддержания динамичных рыночных демократий. Возможно, именно поэтому авторитарные движения, такие как фашизм и коммунизм, пытаются заменить коммунитарное сознание националистическим или пролетарским сознанием.

В целом ближайшее сообщество по-прежнему актуально и сегодня, даже в космополитических городах, где родственные и этнические связи ограничены, и даже в индивидуалистических обществах, таких как США и Западная Европа. Как только мы поймем, что сообщество значимо, станет ясно, почему сильного экономического роста – любимого показателя экономического успеха у профессиональных экономистов – для страны недостаточно. То, как этот рост распределяется между сообществами в стране, имеет огромное значение. Люди, которые ценят пребывание в своем сообществе, не очень мобильны. Поскольку они не могут переехать, чтобы начать работать там, где происходит рост, им нужен экономический рост в их собственном сообществе. Если мы заботимся о сообществе, нам нужно заботиться о географическом распределении роста.

Каков же источник сегодняшних проблем? Если выразить это одним словом, то дисбаланс