Меф выронил пульт, и телевизор выключился. Он сидел, не видя и не слыша. Что… как… почему? Он взвыл и закричал в ту же секунду. Он проклинал мир, всё, но потом понял, что должен был проклинать лишь себя. Новости не знали того, что знал он. Он был отцом Флиресы, он её бросил. Теми не смогла одна её растить. Мама Мефа когда-то сказала ему, что родитель не должен хоронить своих детей, он должен всегда заботиться о них. Но Меф не просто похоронил своего ребёнка, не просто не заботился о нем. Первое, что он узнал о своей дочери, это новости из некролога о том, что она мучительно умерла. Он впервые увидел не её, а её фотографию, перетянутую чёрной лентой, и, что самое главное, причиной её смерти стало его безразличие ко всему. Он начал плакать. Теми, он был так счастлив с ней, но была ли счастлива она? Ему было приятно, но было ли приятно ей? Тогда он поддался своим эмоциям, но что чувствовала она? А потом он просто бросил её, он ведь сразу понял, что что-то не так, но вместо поисков он просто забил на всё. Он лежал на диване все эти годы, а она в одиночку растила их дочь, о которой он даже не удосужился узнать, что, в конечном итоге, довело её до этого рокового поступка. В этом есть только его вина, это он их убил. Это было все равно, что самому взять нож в руку. Это всё он, он и его вечная лень, из-за которой он до сих пор ничего добился, а лишь всё разрушал.

Он целый день бился головой о стену, вспоминая в мельчайших подробностях всё, что он знал о Теми. Она была очень напуганной и нерешительной, неужели она… настолько отчаялась? Неудивительно, раз он оказался полным мерзавцем, бросившем её. Но почему девушка не искала его? Он ведь ничего не знал, она могла бы с ним связаться, ведь он даже не знал, где она живёт. Но Теми-то знала, почему она не пришла? Почему? Почему?

– Я бы всё исправил. Я бы помог ей. Мы были бы семьёй. А если нет? Что, если бы ничего не изменилось? Она с самого начала поняла, что я несерьёзный и безответственный, зачем ей было на меня полагаться? Ей бы наверняка пришлось заботиться ещё и обо мне. Я – ничтожество! Я их убил! Я! Я! Я! – Он так сильно долбил головой стену, что чуть не проделал в ней дыру. После очередного удара огромной силы он потерял сознание и упал на кровать.

Парень очнулся посреди ночи с жуткой головной болью. Он надеялся, что всё это было лишь сном, но нет, это была реальность. Он молча встал и подошёл к окну. Он жил на последнем этаже в довольно высоком доме. Всё будет быстро и безболезненно. Меф залез на подоконник и открыл окно, он уже начал запрокидываться, как вдруг вспомнил слова: «Слушание дела по поводу произошедшего пройдёт завтра в зале окружного суда в полдень». Это будет утром, он должен туда пойти, он должен узнать правду. Парень ещё раз взглянул вниз – а может, покончить со всем сразу? Голова ещё не остыла, гул продолжался. Нет, он должен узнать, что произошло на самом деле. Он закрыл окно и бросился на кровать, сотрясаясь от рыданий.

Утром Меф сразу направился в зал суда, никому ничего не сказав. Он просто молча стоял, когда в округе шныряла толпа журналистов и зевак. Юноша ждал начала заседания. Когда зал открыли, Меф просто прошёл внутрь, сел и стал внимательно слушать. Ни на одном уроке он не был таким сосредоточенным.

– Встать! Суд идёт, – с этих слов всегда всё начинается. Судья огласил дело, и прокурор пригласил к стойке первого свидетеля, инспектора полиции, который вёл это дело – Метфова Губо. Он пересказал ту информацию, которую Меф слышал в новостях, но с большими подробностями. Так, он сказал, что в день преступления был день рождения Флиресы, и она со своей матерью и бабушкой пошли в местное кафе отпраздновать это событие. Но между матерью и бабушкой возник спор, после чего они покинули кафе и оставили ребёнка без присмотра. Бабушке стало плохо, и ей вызвали скорую, которая приехала через девять минут. Где была все это время мать, неизвестно. Также из слов очевидцев и записей с камер было видно, что Флиреса покидает заведение с человеком в чёрном костюме и маске. Больше девочку не видели. Под конец он заявил, что это однозначно было убийство, которое совершила мать ребёнка, Темерахе. У девушки были финансовые трудности, и именно из-за них она решила пойти на такое преступление. Место убийства находится совсем рядом с тем кафе. Мать хотела выдать убийство за похищение неизвестным, тем самым скинуть «балласт», но она не смогла жить с этим грузом вины, поэтому девушка вернулась домой, напечатала записку на принтере и повесилась. На этом инспектор закончил свой рассказ.

Параллельно с этим в зале были выставлены улики и фотографии с места преступления. Меф пытался сдерживать слёзы, видя, как объект его обожания болтается в петле с пустым взором. Совсем недавно они сидели рядом, совсем недавно она съедала половину тарелки печенья и смеялась, а теперь она была мертва. Как это выходит? Сначала в твоей жизни кто-то есть и кажется, что он будет всегда, а потом он просто перестаёт существовать. Как это? Также он увидел фотографии того колодца, в котором утонула его дочь. Это было то самое место, та самая дорога, до которой Меф провожал Теми.

– Защита, Вам слово, – огласил судья, после чего солидно выглядящий адвокат приступил к перекрёстному допросу.

– Скажите, инспектор, Вы утверждаете, что гражданка Зелуба надела этот чёрный костюм, чтобы утопить свою дочь и выдать всё за похищение, верно?

– Да, это я и утверждаю, – самоуверенно сказал Метфов.

– Тогда ответьте, откуда Зелуба взяла этот костюм?

Метфов слегка побледнел на секунду, но потом снова сделал уверенное лицо (взял себя в руки). – В кафе она пришла с сумкой, вероятно, в ней и находился костюм.

– То есть, Вы утверждаете, что убийство было заранее спланировано?

– Факты указывают на это.

– Но откуда она могла знать, как сложится ситуация?

– Она в любом случае что-нибудь предприняла бы. Вы исчерпали свои вопросы?

– Ещё нет. Далее Вы говорите, что она не смогла выдержать то, что она сделала, поэтому она повесилась. Но почему она решила вернуться домой?

– Возможно, чтобы не вызывать лишней шумихи. И где она могла бы беспрепятственно это сделать?

– Судя по Вашим фотографиям, во время самоубийства на ней не было костюма, тогда почему она его сняла, если собиралась покончить с собой?

– Видимо, она была в панике, поэтому и сняла костюм, чтобы скрыть убийство, но потом её начала мучить совесть, и она совершила самоубийство.

– Ещё вопрос. В квартире был полный бардак, откуда?

– Я же говорил, она была в панике. Видимо, поэтому она и устроила погром.

– Зачем она напечатала записку на принтере? Ведь было бы быстрее её написать.

– Может, ей было так удобнее. Защита, к чему эти бесполезные вопросы? Вы ничего толком от этого не получили кроме того, что я уже заявил, прекратите тянуть время. Что вы пытаетесь обнаружить в моих словах?

– Суд согласен. Защита, задавайте более значимые вопросы или прекращайте перекрёстный допрос, – суд явно был на стороне Метфова.

– У защиты больше нет вопросов, перекрёстный допрос окончен, – адвокату пришлось сдаться. Но его слова посеяли в голове Мефа семена сомнения в том, что это дело такое простое.

Дальше прокурор вызвал следующего свидетеля – бабушку Флиресы, Федро Екимар. В зал суда её практически несли несколько санитаров. Это была очень грузная старая женщина с очень мерзким лицом. Когда она заняла стойку, то тут же начала плакать. Судья просил её начать говорить, но она не унималась. Он хотел уже было прекратить заседание, но бабушка внезапно начала говорить своим хриплым голосом. Из её слов Меф узнал, что женщина не является родной матерью Теми, а её мачехой. Отец Теми давно овдовел и женился во второй раз, и она переехала к ним жить. Но сам родитель давно умер, и Екимар была вынуждена растить Теми одна. Она говорила, что очень любила Теми, но девочка была очень грубой и неблагодарной. Потом школьница забеременела неизвестно от кого, возможно, от «своих многочисленных ухажёров», поэтому мачехе пришлось перевести её на домашнее обучение. Молодая мать особо не заботилась о дочери, всю заботу она переложила на плечи бабушки, а сама «где-то пропадала». В тот день они хотели отпраздновать трёхлетие Флиресы, но её падчерица даже не купила никаких подарков. Бабушка попросила Теми купить их, и они разругались. Потом пожилой женщине стало очень плохо, и ей вызвали скорую. Когда бабушке стало лучше, её отвезли домой, она увидела там тело Теми и вызвала полицию.

Во время своего рассказа она постоянно плакала, но чётко всё описывала. После её показаний половина суда тоже прослезилась. Только Меф не поверил ни одному её слову, всё это была явная ложь. Теми была спокойной, тихой и скромной, она боялась даже говорить, если её не спросят. Эта бабуля сказала, что девушка плохо училась, но Теми была лучшей в классе. А какие ещё ухажёры? Меф и Фрам по сути были единственными, с кем она общалась, и только Мефа Теми, называла своим другом. Она уходила домой чётко по расписанию, ей было просто некогда «шляться по парням». Нет, эта старуха точно лжёт. Меф хотел было встать и воскликнуть: «Протестую!», но какие у него были доказательства? – Никаких. Он ничем кроме своих слов не мог доказать, что Теми была чуть ли не святой. К тому же, кому больше поверят, плачущей старухе или какому-то проходимцу? Мефу пришлось просто выслушивать всё это.

– Защита, Вам слово! – снова объявил судья.

– Госпожа Федро, Вы говорили, что Темерахе не любила свою дочь, но тогда почему она вдруг засовестилась и решила покончить с собой, разве ей было не проще просто выдать её исчезновение за похищение и продолжить жить беззаботной жизнью дальше?

– Откуда я знаю, что думала эта шлюха? Она всегда была такой. Ах, бедная … бедная Флиреса… – Бабка снова разразилась плачем.

– Ваша честь, защита, сильно давит на свидетеля и доводит её! – выкрикнул прокурор.

– Возражение принято. Ввиду обстоятельств со свидетелем, суд прекращает перекрёстный допрос, – заявил судья и стукнул своим молотком. – На этом, если возражений нет, суд заканчивает заседание.

Нет, у Мефа были возражения. Это дело просто закрыли, ничего толком не было проверено, всего два свидетеля, никакого точного анализа улик и отпечатков пальцев – ничего. Это дело просто закрыли, выслушав плач старой бабки, которая явно что-то недоговаривала. На выходе из зала суда Меф столкнулся с тем адвокатом и хотел с ним поговорить по поводу его подозрений и о том, может ли он помочь, но он лишь сухо сказал: «Я делаю свою работу, а вердикт выносит суд. Если у вас есть деньги, чтобы меня нанять, то мы можем поговорить. Но никаких дополнительных улик и свидетелей нет, это дело заранее проиграно. Всего хорошего».

Этот адвокатишка – всего лишь канцелярская крыса, он только и думает, что о своём гонораре, и всё. Его не волнует, кто виноват, а кто нет, всё решает лишь суд. Только решение большинства говорит, где правда, а где ложь. Eсли суд скажет, что небо голубое, значит голубое, если красное – значит красное, но никто головы поднимать не будет. Но он не такой зевака, который верит тому, что говорят авторитеты, он докопается до правды смерти своих близких самостоятельно. Сначала он решил пойти напрямую в полицию и узнать у них все подробности этого дела.

Войдя в отдел полиции, он на входе закричал: «Я хочу поговорить с инспектором Метфовым! Я знаю подробности дела Зелубы!». После его настойчивых требований его отправили в кабинет к Метфову. Тот сразу заявил, что ничего не хочет слушать от очередного проходимца, но Меф был непреклонен.

– Та старуха явно врала в суде. Зелуба Темерахе была совершенно не такой, как её описывали.

– Что ты несёшь? Меня не интересуют всякие глупости, если у тебя есть какие-то реальные свидетельства, то говори о них.

– Я учился вместе с Темерахе в школе, я знаю её характер. Она всегда была скромной и тихой, она никогда бы себя не вела так, как было описано.

– Чем докажешь? Ты проводил с ней всё время? Откуда ты знаешь, какой она была дома?

– Я провёл с ней достаточно времени, чтобы её понять. Она была отличницей, а эта старуха утверждала обратное.

– Кому есть дело до оценок? К тому же, следи за языком, не оскорбляй госпожу Федру, несчастную женщину, потерявшую стольких близких людей.

– Она явно притворялась…

– Доказательства?

– …

– Видишь, у тебя ничего нет. Ты говорил про новые подробности, назови их, и давай без каких-то догадок.

– Вы проверяли квартиру Темерахе. Там есть какие-то отпечатки или следы?

– Ты за кого Нас держишь? Конечно, Мы всё проверили и там ничего не было: ни взлома, ни улик. Есть ещё гениальные идеи?

– Ну ладно, как Вы докажете, что именно на Темерахе был тот костюм. На записях видно, что человек, носивший его, был гораздо выше, Темерахе не смогла бы надеть его.

– И это всё? Можно что-нибудь посущественней? Или давай так: у тебя есть чёткая гипотеза случившегося? Кто и зачем убил девочку, а потом её мать?

– Я не знаю, за этим я и пришёл, дело ещё рано закрывать, Вы явно что-то упустили.

– Всё ясно. Пошёл вон!

– Что?!

– Слушай, у меня полно работы, а такие как ты ходят тут целыми днями и ищут во всём скрытый смысл, прими правду: Темерахе убила свою дочь и покончила с собой!

– Нет, это не так!

Гневный Метфов встал из-за стола и направился к Мефу, схватив его за шиворот.

– Как же вы все Меня достали! Убирайся по-хорошему, или сам отправишься в камеру за трату времени полиции. На кой чёрт тебе вообще сдалось это дело?

Меф не выдержал, он не собирался сдаваться.

– Потому что я отец Зелубы Флиресы! Я должен знать, кто убил мою дочь!

Метфов замер в ступоре, он с полсекунды вращал глазами, словно пытался найти ответ, написанный на стенах. Слова Мефа застали его врасплох, он должен был что-то делать, а не то всё рухнет.

– Что ты несёшь? Ты отец? Тогда Я её дедушка! А ну, вали отсюда!

– Я говорю правду! Проведите тест ДНК, он докажет мою правоту, – Меф даже не понял, что таким образом он прокопал себе могилу.

– Тест ДНК, говоришь, – Метфов вдруг сделал хитрый высокомерный взгляд и насмешливо заговорил (он нашёл выход). – Отец, говоришь. Тогда скажи мне, папаша, где ты был всё это время?

– Я не знал, что Темерахе беременна, а не то я был бы с ней.

– Не знал, говоришь. А что, если ты всё знал?

– Что?

– Ты ведь знаешь, что через неделю вступает в силу новый закон о снижении числа незаконнорождённых детей. Он гласит, что у всех детей с неподтверждённым одним из родителей в документах будет проведён анализ ДНК, чтобы установить настоящего родителя. Всё это сделано с целью снизить количество незаконнорождённых и внебрачных детей и заставить их родителей платить штрафы и алименты.

– Меня особо не волнует эта бюрократия. К чему это?

– А к тому, что Я вполне могу обвинить в этом двойном убийстве тебя.

– Что?! Как?!

– Очень просто, Я объясню: допустим, что ты настоящий отец, ты знал о своей незаконнорождённой дочери. Ты избегал встреч с семьёй и, разумеется, не платил алименты. Но когда в силу вступил бы новый закон, тебя рано или поздно вычислили бы и привлекли бы к ответственности – плати или садись в тюрьму. Поэтому, чтобы избежать возможных проблем, ты решил, пока закон ещё не вступил в силу – убить свою дочь и девушку так, чтобы все подумали, что это сделала Темерахе. И, таким образом, ты бы вышел сухим из воды.

– Что за бред?! Каким нужно быть идиотом, чтобы до этого додуматься?

– Я видел дела и побредовее. И поверь мне, в этом мире много идиотов, готовых на всё ради своих целей.

– Я ведь сам к Вам пришёл заявить, что настоящего убийцу не нашли, зачем бы мне сюда приходить, если бы я всё это спланировал?

– Явка с повинной, желание повесить всё на другого – Я не знаю, что творится в голове у убийцы. Поэтому, видишь, даже тебя можно обвинить в этом, ты даже сам не понимаешь, как ведётся расследование, можно повесить что угодно на кого угодно. Поэтому уходи, пока не поздно, и забудь об этом деле.

– Послушайте, хватит молоть чепуху, я требую, чтобы Вы как полицейский немедленно начали искать настоящего убийцу и ещё раз допросили старуху. Я не собираюсь отступать, Вы должны делать свою работу! Я требую честного справедливого расследования!

Меф вплотную подошёл к инспектору и серьёзно посмотрел в его насмешливые глаза.

Но Метфову подобная выходка не понравилась, он сменил ухмылку в глазах на суровый взгляд, схватил Мефа за воротник и пригвоздил к стенке.

– Я давал тебе шанс уйти по-хорошему, но ты, видимо, слишком тупой, чтобы понять, как всё работает. Это дело закрыто и не смей сюда лезть, не переходи дорогу не тем людям. Раз ты хотел поиска убийцы, то Я обвиняю тебя. Тебе лучше хорошенько подумать над своим поведением в камере, – он нажал на кнопку на своём факсе. – Ребята, идите сюда.

Двое крупных парней зашли в кабинет, беспристрастно глядя на них обоих.

– Уведите этого в камеру, пусть подумает над своим поведением. Двое амбалов схватили Мефа так, словно он ничего не весил, и потащили его по коридору. Меф кричал и пытался сопротивляться, но тщетно. Напоследок Метфов крикнул ему: «Прими правду, которую тебе говорят или умри в одиночестве».

Меф сидел за решёткой, в месте, где обычно прохлаждались отбросы общества. А теперь он сам был в подобном месте не потому, что он сделал что-то не так, а потому, что сунул свой нос куда не надо. Что теперь его ждёт? Eго действительно обвинят в убийстве семьи, он проведёт остаток жизни в тюрьме, а настоящий убийца будет жить припеваючи на свободе. Меф только начал жить, он ещё ничего не добился, а уже сядет в тюрьму? Даже если его отпустят, он навсегда запятнает себе репутацию.

Меф никогда не думал, что окажется в подобной ситуации, но он видел кучу фильмов про это и надеялся, что в жизни всё работает так же.

– Я требую телефонный звонок, – крикнул он охраннику возле камеры. Тот лениво посмотрел на него и перестал жевать бутерброды, после чего грузно встал и дал ему телефон.

– У тебя только один звонок, давай побыстрее.